Наследство золотых лисиц

В ужасе отшатнувшись, я по-детски зажмурилась. Пусть я видела не слишком много... всего-то и кинула один быстрый взгляд... но картинка отпечаталась в сознании намертво. Тела, далеко не всегда целые, были грудой свалены в наскоро вырытую яму. Там были и родители... Мама в почерневшей от засохшей крови кожаной куртке, похожая на павшую деву-воительницу из северных мифов. Ее тело было почти рассечено надвое. Увидеть ее такой было горько. Но она хотя бы погибла, сражаясь...

Отца и Ози явно брали живыми. Потому что с таким показательным безразличием оформляют лишь места казней. В империи очень жестокое наказание за измену. Я знала это всегда, но увидеть расчлененные останки любимых и близких оказалась не готова. К горлу подкатила тошнота. Я пыталась отогнать от себя сто лет назад заученный порядок проведения казни — и не могла. Страницы кодекса стояли перед глазами. Сначала изменников душили, не до конца, но так, чтобы воздух сквозь сжатое горло прорывался со свистящим хрипом. Сознание жертвы расплывалось и таяло, но уплыть окончательно ему не давали. Потом им отсекали руки — как каким-то ворам, пойманным на краже! И лишь после этого палач сносил голову.

Мерзкое кровавое зрелище.

Светлые боги, пусть они успели принять яд! Я же помню, что Ози всегда с собой носила ампулу...

Только в это мне и оставалось верить. В это — и в магию лисиц. Все-таки Ози была одной из искуснейших обманщиц. Не окажись ее преданность империи столь сильна, а вера в императора крепка, им бы легко удалось бы сбежать...

Вот только они не сомневались в том, что их оправдают.

Ненавижу.

Империю эту проклятую — и ее императора!

Какое право они имели поступать так?!

От ярости и злости меня почти колотило, я была готова в этот момент войти в дом и бросить вызов всем и каждому, кто появится у меня на пути!..

Стоп-стоп. Не о том думаю.

Нерунэ. Ее тела здесь нет. Если бы ее казнили, то не постеснялись бы поступить также. Необходимо узнать, где она и что произошло.

Выкинув из головы все кроме вновь обретенной цели, я бросилась к дому. В имении я знала каждый закуток, все тропинки, как популярные, так и давно всеми позабытые, даже парочка секретных ходов имелась, как в любом уважающем себя фамильном гнезде.

Именно последними я и поспешила воспользоваться.

Легко обойдя все скопления народу (помимо солдат в доме обнаружились и слуги, явно согнанные из ближайшей деревни), я начала обследовать дом. Имение было поругано. Это особенно сильно бросалось в глаза в тех комнатах и залах, где когда-то блистали приглашенные со всей округи гости. Раскуроченная мебель, сбитые лепнины... Все, что не смогли унести и украсть, уничтожили.

Жилым помещениям досталось не так сильно, но и там чувствовалось присутствие вторженцев.

Видеть когда-то прекрасное имение в таком состоянии было отвратительно и больно. Желание превратить его в огромный пылающий погребальный костер росло с каждым вдохом.

Вот только несмотря на одну кровь с Нэ решать судьбу ее наследства я не могла. Из нас двоих герцогский венец ждал именно ее. Ей и предстояло определить, что и как здесь будет дальше. Решит она сделать из поместья новый склеп — так и будет. Ну а коли выберет продолжить историю герцогинь Исэ на их исконной земле... То и быть по тому.

Сейчас главное не о доме, ставшем внезапно чужим, думать, а о спасении последней из рода золотых лис.

Нэ оказалась заперта в комнате в обзорной башенке, что так любима была гостями поместья. Раньше в эту сравнительно небольшую спальню селили близких друзей. Когда-то, во времена всеобщей смуты, там был наблюдательный пост. С тех пор ситуация в империи стала постабильнее, а вот башня осталась. И вид из ее окон открывался прекрасный. Раньше.

Теперь же окна выходили на склад, вырытую вдоль его стены яму и ленивых сытых птиц.

Неприятный холодок прошел по спине. Если император так поступил с мертвыми, то что же выпало на долю моей нежной Нэ? Она ведь не я, ее не учили терпеть унижения и боль.

Когда я ковырялась в замке ее комнаты, то сильнее меня беспокоило то, что мне предстоит увидеть внутри, чем вопиющая небрежность охраны. В конце концов воинов императорской гвардии тут было едва ли с десяток, а все, кто мог оказать реальное, на их взгляд, сопротивление покоились под стенами сарая.

Наконец запирающий механизм чуть слышно щелкнул. Сердце нервно заколотило где-то в горле. Я хотела увидеть Нэ и одновременно этого боялась.

— Льяса?.. Слава небесам, — с невыразимым облегчением выдохнули в комнате, когда я проскользнула внутрь.

Мой взгляд тут же заметался по помещено. Нэ я обнаружила на полу с другой стороны разворошенной постели. Моя сестра сидела, держась за угол кровати, неловко прислонясь к ней боком. Густая тень от тяжелого балдахина почти полностью скрывала ее от моего взора.

Я нахмурилась. При моем появлении Нэ лишь слабо пошевелилась, а не вскочила полная сил и энергии, как сделала бы раньше.

Ее пытали?!

Я кинулась к сестре. Та выглядела просто отвратительно... А еще в комнате ощутимо пахло насилием. От несвежего белья на постели буквально несло потом, кровью... сексом.

Я до боли сжала кулаки. Они не могли... просто не имели права!..

Чувствуя, что глаза начинают жечь злые слезы, я зажмурилась. Надо успокоиться и взять себя в руки. Сейчас не время и не место подаваться чувствам.

Нерунэ, заметив мое замешательство, потянулась ко мне. Я сразу же схватила ее за руки и помогла встать. Легкая. Не помню, чтобы когда-либо прежде Нэ была такой тоненькой и легкой, просто тень самой себя.

— Ты все-таки пришла. Слава богам, успели... Еще бы пара дней и все пошло бы прахом, — и Нэ улыбнулась краешком сбитых губ, осторожно устраиваясь на самом краю разворошенной кровати. Зрелище было ужасным. От осознания того, в каких условиях моей сестре пришлось провести последний месяц, мне захотелось немедля и с особой жестокостью расправиться с каждым, кто был доме.

— Нэ... — растеряно произнесла я, не смея даже обнять ее.

— Все хорошо... теперь все будет хорошо, — заверили меня. — Присядь рядом, нам надо поговорить.

— Но... — я метнула взгляд на дверь.

— Меня редко беспокоят. Мы успеем, — Нэ говорила короткими рубленными фразами. Ей явно было тяжело говорить, но она упрямо перебарывала слабость.

— Успеем — что? — растерянно спросила я, убежденная, что обсудить все мы могли бы и позже, в более безопасном месте.

— Все успеем. Льяса, скажи, ты помнишь, почему ни один лисий род не прервался в смутные годы?

Я кивнула. Ози часто рассказывала всевозможные сказки и истории. В том числе и про исконную лисью магию.

— Это хорошо. Меньше рассказывать. Поможешь ли ты мне в этом?

— В этом? — переспросила я, явно не успевая за скачущей с темы на тему Нэ.

— Да, в этом, — лисичка улыбнулась мне чуть лукаво. В золотистых глазах, слишком живых и ярких для такого изможденного лица, поселились смешливые искорки. Все-таки моя сестра была прекрасна. Даже в таких обстоятельствах. — Я понимаю, что прошу слишком многого... И ты вправе отказаться... В любом случае, пока жива ты, род Исэ-Рэй не прервется...

— Нэ, я не понимаю...

— Я хочу, чтобы ты привела в мир дитя... — и моя сестра в весьма красноречивом жесте прижала ладонь к своему животу. Я опешила. Целую секунду я не могла собраться с мыслями, а потом...

— Кто посмел?! — с шипящим присвистом спросила я. Перед глазами почти потемнело от ненависти и гнева.

— Это не имеет значения. Главное — это мой ребенок. И твой — если захочешь.

Я, задумавшись, до крови прокусила губу. Лисья магия — это обман в чистом виде. Пожелай кто из них чего-нибудь, то сам мир извернется и воплотит это в жизнь. И если бы не цена... За все надо платить. А за способность ставить с ног на голову основы мироздания — кровью и неоднократно. Лисы могут все — это я усвоила четко. Вот только за это "все" чаще всего обманщице-иллюзионистке приходится платить годами собственной жизни.

И Нэ не может этого не знать.

— В твоем состоянии...

— Все будет хорошо, Льяса. Если ты согласишься, то все будет так, как и должно.

Я посмотрела в глаза сестры. Нэ взирала на меня с такой мольбой и надеждой... Я просто не могла ей отказать. Если честно, то я никогда и не умела ей отказывать.

— Ладно, — кивнула я. — Мое тело и я в твоем полном распоряжении. Как прежде, так и сейчас.

Нэ улыбнулась так светло и счастливо, словно я сейчас преподнесла ей лучший из даров. Это каким же подонком надо быть, чтобы обидеть столь чистое создание. Моя сестра была создана для любви и счастья, а не для этой грязи.

Нэ словно поняв мои мысли ободряюще сжала мою ладонь.

— Все хорошо, Ли. Все правильно. Род Исэ не прервется, пока ты и наш лисенок будете живы.

— Я не Исэ.

— Исэ! — возразила Нерунэ. — Ты следующая герцогиня рода золотых лис.

Я ответила не менее упрямо.

— Герцогский венец принадлежит тебе. И твоей дочери.

Нэ улыбнулась шире. Золотистые лукавые искорки заплясали на дне ее глаз. Не смотря на всю боль и страдания, что ей пришлось пережить, сейчас она смеялась. И буквально излучала счастье.

Думаю, такими и должны были быть древние богини — ласковыми, нежными, всепрощающими... бесконечно счастливыми.

— Нэ...

— Давай обо всем поговорим позже. У меня почти не осталось сил, — Нэ улыбнулась чуть виновато, словно извиняясь за собственную слабость, за сами эти обстоятельства, что так внезапно нас столкнули и связали. Это было выше моего понимания. Возможно, я изначально была слишком испорчена, слишком запятнана этим миром, чтобы вот так просто принять и понять подобное всепрощение. Все-таки Нэ чудесна, божественна и прекрасна! — Иди сюда, Ли.

Я послушно придвинулась ближе к сестре, легко обнимая ее за плечи. Она сразу же всем телом прижалась ко мне, и я почувствовала мелкую дрожь, что непрестанно сотрясала ее тело.

— Слушай меня внимательно, — быстро зашептала она куда-то мне в шею, — нашего ребенка я спрятала от чужих глаз хорошо и надолго. Никто из магов, посещавших поместье в последний месяц, ничего не заметил. Думаю, моих способностей хватит, чтобы укрыть его до самого рождения и немного после. Что будет дальше, я не знаю, но я верю, что все получится.

Я нежно провела ладонью по голове сестры. Нэ улыбнулась и словно кошка потянулась за ускользающей лаской.

— Все будет хорошо, — я повторила ее же собственные слова.

— Разумеется, — сияя каким-то неземным, внутренним светом подтвердила Нерунэ. — А сейчас, Ли, закрой глаза. И терпи, как бы больно не было.

Я кивнула и сразу же стиснула зубы, потому что от ладони Нэ, сейчас лежащей у меня на животе по всему моему телу распространялся неприятный жар. Было горячо, больно, а еще слишком ярко. Я видела слепящий свет даже сквозь сомкнутые веки. Глаза болели и слезились, тело били судороги, но я не могла позволить себе проронить и звука.

Наконец магия схлынула. Золотое свечение лисьей магии ушло, оставив после себя лишь странный отзвук где-то внутри меня и острое чувство потери.

Глаза я открыла не сразу, понадобилось время, чтобы сморгнуть выступившие слезы, но едва я это сделала... до крови закусила ладонь, чтобы не взвыть в голос. Нерунэ была мертва. Моя сестра, моя драгоценная Нэ с улыбкой смотрела куда-то в вечность. Ее взгляд навсегда застыл... я осталась одна.

И это было самое жуткое, самое безнадежное чувство, что я когда-либо испытывала. Хотелось рыдать и выть в голос, но я могла только беспомощно смотреть, чувствуя, как по щекам текут слезы.

— Ар-ри, ну что ты? Маленькая, не плачь, — ласково произнесли где-то рядом, и я словно почувствовала большую ладонь отца, нежно гладящую меня по голове. Он всегда так делал, когда я болела в детстве.

— Папа... — вышло по-детски беспомощно и жалко.

Я всем телом потянулась за этим ускользающим теплом. Слезы жгли глаза, скатывались оставляя мокрые дорожки на висках. Внутри было больно и пусто. Я в один день потеряла всю свою семью. Моя сестра, моя драгоценная Нэ умерла у меня на руках. Умерла из-за меня и ублюдка, что носила под сердцем. Я должна была ненавидеть это дитя. Оно отняло у меня последнее, что было мне дорого, но почему-то не получалось. Нэ его любила. Не знаю почему и как, но моя ласковая сестренка оценила его жизнь дороже собственной. Последняя иллюзия некоронованной герцогини Исэ... ее лучшая иллюзия... ее дитя.

И я твердо решила, что сделаю все от меня зависящее, чтобы ее дочь заняла предписанное ей место.

Сон отступал нехотя, словно не желая выпускать меня из-под своей власти. Мутное марево полной беспомощности все еще продолжало сжимать внутренности. Всего лишь кошмар. Один из многих. Все и было-то почти не так. В реальности мне так и не хватило сил подойти к сараю... я не видела тел своих родных, все, что я знала о их судьбе, мне нашептала Нэ в недолгие мгновения нашей последней встречи. Так что единственное, что в моем кошмаре всегда было настоящим — смерть сестры.

Судорожно вздохнув, я до боли в онемевших пальцах сжала одеяло. Воспоминания о потере были все еще слишком сильны...

Чуткие пальцы легко смахнули влагу с моих глаз, почти невесомо погладили по щеке и исчезли. Всего какой-то миг... но я замерла, осознав, что в комнате нахожусь не одна. И вероятно — достаточно давно.

Открыв глаза, я насторожено осмотрелась. На одеяле рядом со мной расположился Сай.

— Плохо спала?

В этот момент я почти ненавидела Сергила. Даже если предположить, что он не участвовал в той операции лично... Нет, простить я не готова. Понять понимаю. Но не больше. Не сейчас.

Чтобы скрыть снедающие меня чувства, я отвела взгляд. Было настолько тоскливо, что хотелось выть.

Сай закопошился где-то рядом, явно надеясь привлечь к себе мое внимание, но я упорно смотрела в сторону, ни на чем особо не задерживая внимание.

Но, даже не видя императора, я могла предсказать его реакцию вплоть до мелочей. Это и пугало, потому что мое сознание без малейших усилий нарисовало калейдоскоп чужих эмоций: сперва он нахмурился, сурово насупив брови, потом прищурил глаза в холодной задумчивости, чуть закусил губу в попытке удержать необдуманную фразу, потом шумно выдохнул и...

— Не желаешь немного развеяться? — интонации такие, что я против воли замираю, настороженно вглядываясь в привычно безразличное ко всему лицо. Сай улыбается одними глазами. Невольно повожу плечами, словно вживую слыша его скользящий бархатом по коже смех. И в этот момент осознаю, что я не могу ему отказать. Это полная бессмысленность и дурь, но это факт. Не могу. Совсем также как и Нэ. — Пойдем-пойдем, уверен тебе понравится, — и он, вскочив на ноги, протягивает мне руку. — Уж такого точно никто и никогда не видел! Будешь первой и единственной.

И я, словно зачарованная, вкладываю в мужскую ладонь свои пальцы.

Глава 8. Один стремительный полет

— Куда мы идем? — устав быть бессловесным буксируемым телом, хмуро спросила я. Настроение было отвратительным, как и всегда по утрам в последнее время. То единственное утро, что я провела с Саем, было счастливым исключением.