Он нетерпеливо постучал пальцем по наручному передатчику. Гедимин ухмыльнулся. Злость уже улеглась, уступив место досаде — больше на себя, чем на Маккензи. "Сам виноват. Оставил твэлы на виду. Кенен же своего не упустит..."

— Кого ты послал к Суханову? — спросил Гедимин, отходя в сторону. Кенен с облегчённым вздохом прошмыгнул мимо него.

— Никого, — ответил он уже из капитанской рубки; дверной проём остался открытым, и Гедимин, заглянув, нашёл там филка, подающего Кенену новую рубашку. — Суханов отказался от нашей помощи. Ему нужен был именно ты, Джед. И это умно с его стороны. Я на твоём месте согласился бы на него работать. Есть подозрения, что он знает твоё настоящее имя. Не хотелось бы провалить конспирацию из-за такой ерунды.

— Убей его, — буркнул Гедимин, недобро щурясь. — Ты же делал так. Я не собираюсь ничего делать с "Бетом". Макаки его забрали — пусть макаки его и чинят.

Эта мысль пульсировала в его мозгу, пока он шёл по пустым гулким коридорам к замаскированному люку. Сармату было не по себе. Он снова и снова вспоминал разгон и взлёт "Бета" — и спокойный взгляд Суханова, только что наблюдавшего за сарматской дракой. "Он ведь ни о чём не спросил," — подумал Гедимин, замедлив шаг. "Будто так и надо. Местные давно позвали бы патрульных. И "Стимфалида" на ходу... Ну ладно, посмотрим, что он будет делать с крейсером. Ловушка рано или поздно сработает..."

27 ноября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— А меня обязательно было вытаскивать? — спросил Гедимин, сердито щурясь на Кенена. В наручном передатчике пищало и мигало включённым экраном техзадание к очередному заказу.

Маккензи расплылся в извиняющейся улыбке.

— Там у них реактор, Джед. Ты же любишь реакторы!

Гедимин фыркнул. Реактор действительно был — "Звёздный Кондор" второго поколения, с натрием в первом круге, сбившимися термодатчиками, утечкой теплоносителя и — если нейтронные датчики не врали так же, как термические — с проеденной насквозь оболочкой как минимум одного твэла. Сармат знал, что вблизи, на корабле, увидит ещё больше повреждений, и мог поклясться, что разбираться с ними придётся не менее трёх суток. А значит, своим, куда более интересным, реактором он займётся очень и очень нескоро.

Бригада разбирала снаряжение; Айзек просвечивал сигма-сканером скафандры, выявляя участки, проницаемые для излучения, и время от времени пихал Гедимина в бок и вполголоса говорил что-нибудь о недостающих запчастях или приближающихся сроках ремонта. Сармат рассеянно щурился, думая, как лучше расставить твэлы в новом реакторе, и сколько места оставить для предполагаемых сборок. Он плохо понимал, почему Айзек говорит всё это ему, а не Кенену, планирующему расходы.

— И два тяжёлых скафандра для филков, — закончил перечисление дефектоскопист, и Гедимин удивлённо мигнул.

— Зачем?

— Для работы в активной зоне, — ответил Айзек. — Реакторы изнутри бывают очень тесные. Филку удобно, а Старший застрянет.

"Старший?" — Гедимин не сразу понял, о чём речь. "М-да. Вот и Айзек перестал называть сарматов сарматами..."

— Зачем филкам в активную зону? Туда, по-моему, один я и хожу, — сказал он, подставляясь под луч дефектоскопа. Его броня всегда была непроницаемой для излучения — не считая пары брешей на висках, оставленных для сигма-квантов, но и их сармат перед работой заделывал. Иногда его подмывало оставить просвет для гамма-квантов — может, урановые реакторы так же "общительны", как ирренциевые, но в своём диапазоне частот? — но эта мысль была слишком нелепой, чтобы её додумывать хотя бы до середины.

— А это не дело, — сказал Айзек, отключая дефектоскоп и жестом направляя сарматов к главному шлюзу. — А если ты руку сломаешь? А на космодроме — авария?

Гедимин хмыкнул.

— У них там свои ликвидаторы есть. Довезут ошмётки до Пласкетта.

...Нейтронные датчики всё-таки врали. Гедимин так и подумал, когда вошёл в реакторный отсек, но на всякий случай извлёк сборку для изучения. Все твэлы оставались герметичными, два датчика из восьми требовали замены. В задании не было ничего про покупку запчастей за свой счёт, и Гедимин, сообщив о неисправности и сложив повреждённые датчики в аккуратную горку под защитным полем (отчего-то главный механик корабля, увидев её на ладони сармата, расширил глаза и заметно побледнел), скомандовал бригаде "Отбой!" и после дезактивации выбрался к выходу из терминала. Он пришёл последним — остальные сарматы, не искупавшиеся в теплоносителе и не державшие в руках фонящих сборок, "отмылись" быстро и уже успели купить в ближайшем окошечке "Фьори" "особые пайки" и занять две скамьи у ограждения. Согнать их не пытались — люди обходили бронированных сарматов по широкой дуге, местные охранники смотрели одобрительно, кто-то, увидев Гедимина, приветственно помахал ему.

— В "Юйту" идём? — спросил ремонтник. Айзек пожал плечами.

— Кто хочет, пусть идёт. Я бы посидел здесь. Редко выхожу с базы, а тут всё сильно изменилось.

Четверо сарматов, взяв у Гедимина пятикойновую карту, ушли в здание. Сбор был назначен у выхода, через полчаса, сразу после рейса на Цереру, — Айзек хотел пронаблюдать за взлётом церерианского спрингера. Это был большой корабль, сильно похожий на "Косатку" и отчасти — на мацодский крейсер "Давид"; на его борту виднелся яркий, недавно нанесённый герб Восточного Блока.

— Много их в последнее время, — заметил Айзек, кивнув на герб. — Как плановая перекраска, так рисуют новые знаки. Свежей покраски с гербом Мацоды уже не встретишь. Север — видел, вон там один стоит, а Мацоду — нет. Стальной Пояс им, что ли, так дорого обошёлся?

Гедимин смотрел на корабли, и Айзек не мог видеть, как темнеют и сужаются его глаза, — вспоминать Стальной Пояс ему было неприятно, и чем больше времени проходило, тем сильнее он подозревал, что сделал тогда что-то лишнее.

— Они отстроили базу на Церере, — сухо отозвался он. — Вернулись на Весту. Какая разница, что намалёвано на борту?

Его взгляд против воли отклонялся всё дальше к востоку — там на краю поля зрения чернел знакомый силуэт. Сармат досчитал до десяти, ненадолго задержал дыхание, унимая участившийся пульс, и повернулся налево. Корабль в самом деле был там, но не на площадке аукционистов, — его поставили западнее, у одного из запасных проёмов в ограждении, и свернули защитное поле в широкую трубу, создав безопасный проход к открытому главному шлюзу. У новой дыры в ограждении стоял человек в серо-стальном экзоскелете; к его броне был пристёгнут переносной платёжный терминал, а на ограде висела коробка с прорезью в крышке. Вокруг толпились люди — в основном некрупные, детёныши и подростки, но встречались и взрослые компании. Ненадолго задержавшись у экзоскелетчика, они уходили по "трубе" к кораблю.

— Has-sulesh, — прошептал Гедимин и вздрогнул — Айзек крепко схватил его за руку.

— Что? Что там?

— Эти макаки... Они грузятся на мой корабль, — еле слышно сказал сармат.

— Не грузятся, — Айзек неожиданно сильно ткнул его кулаком под рёбра, и Гедимин растерянно мигнул. — Видишь? Они заходят и выходят. Это просто экскурсанты.

— Вот мартышки, — выдохнул Гедимин и досадливо сощурился. "Да, так и есть. Они заходят и выходят. Экскурсанты. Какая там плата за вход?"

Табличка с ценой была закреплена на самом терминале — маленький листок, но Гедимин, приглядевшись, прочитал, что вход стоит двадцать пять центов.

— Это твой Суханов, да? — Айзек кивнул на новый "аттракцион" на краю космодрома. — Нашёл применение "Бету"? Ты не против, если я схожу туда? Четвертак у меня найдётся.

— Вместе пойдём, — отозвался Гедимин, придержав его за плечо.

На подходе к кораблю сарматы разминулись с Люнером — тот не заметил их за оживлённым разговором с рослой беловолосой самкой. Лю махал руками, едва не задевая прохожих, самка смотрела на него с усталым прищуром и отвечала односложно. Гедимин скользнул по ним взглядом и невольно усмехнулся.

Людей в серых экзоскелетах было двое — один собирал деньги, второй стоял с другой стороны проёма, повернувшись к "копу" в жёлтой броне. О чём они говорили, сармат не расслышал, — но, стоило Гедимину и Айзеку подойти к клубящейся очереди и оглядеться в поисках её конца, "коп", на долю секунды подняв стальную конечность, подошёл к ним.

— Гедимин Кларк и Айзек Норд? — патрульный привычно махнул считывателем и развернул перед сарматами голографический экран с длинными строчками какого-то текста. — Тескам вход запрещён.

— Почему? — спросил Айзек, недовольно сузив глаза. — Мы тоже заплатим.

Патрульный, свернув текст, расставил руки и выразительно повёл заплечной турелью.

— Назад, назад! Распоряжение шерифа!

Сарматы переглянулись. Гедимин в последний раз посмотрел на открытый шлюз — с той стороны экскурсантов встречал ещё один серый экзоскелетчик — и развернулся к терминалам.

— Назад, за ограждение! — крикнул ему в спину патрульный. — Я слежу за вами, ясно?

— И вот зачем? — спросил незаметно подошедший "серый". — Всё в порядке, они могут пройти...

Патрульный развернул перед ним текст.

— Особый приказ, сэр. Для вашей же безопасности. Корабль-то на ходу...

Гедимин мигнул, переглянулся с Айзеком, удивлённым не меньше его, и с трудом сдержал ухмылку. "Боятся, что мы улетим? Вдвоём на крейсере?"

— Вот как, — не без удивления произнёс "серый", скользнув взглядом по тексту. — Такие у вас, значит, порядки. Гедимин?

Сармат мигнул и невольно сжал пальцы на плече Айзека так крепко, что броня заскрежетала.

— Мы уходим, — буркнул он, глядя мимо человека. — Следи за крейсером.

Он что-то сказал им в спину, но Гедимин уже не слышал. Он не оглядывался, пока не дошёл до входа в терминал. Там он остановился, ненадолго задержал дыхание и повернулся к кораблю. Желающих пройти на борт всё ещё было много; их делили на группы по два десятка и запускали внутрь под присмотром экзоскелетчика. Иногда из шлюза выглядывал второй патрульный — шериф дал крейсеру усиленную охрану.

— Ты узнал человека? — спросил Айзек, пытаясь перехватить взгляд Гедимина. — Он явно чего-то от тебя хотел.

— Суханов, — отозвался тот, недобро сузив глаза. — Пусть теперь хочет от местных ремонтников. Тескам на "Елизавету" вход запрещён.

Айзек озадаченно хмыкнул.

— То ремонтируй им боевые спрингеры, то не входи на экскурсионный корабль... Пока мы ковырялись в реакторе "Барракуды", это никого не смущало.

Гедимин пожал плечами — думать о странностях местных традиций ему не хотелось.

— Будешь ещё смотреть на космодром? — он покосился на часы. — Пора вызывать глайдер.

...Ремонтники, пройдя главный шлюз, разошлись по базе; рядом с Гедимином остался один Айзек. Сармат шёл медленно, думая на ходу о поведении кольцевого реактора, и не сразу его заметил.

— Скажешь Кенену о новых скафандрах? — спросил тот. — Надо внести их в смету, иначе он опять спустит всё на самок.

— Скажи, — отозвался Гедимин. — При чём тут я?

— Тебя он послушает, — уверенно сказал Айзек. — А со мной сделает вид, что забыл записать. Тебя он боится, атомщик. Скажи ему, ладно?

30 ноября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

Автомат зашипел, запахло нагретой органикой, и щиток из тёмного стекла отъехал в сторону. В нише стоял маленький поднос с двумя креплениями; в одном стояла кружка с чем-то тёмным, пахнущим гарью, в другом лежал приплюснутый бургер.

— Всё-таки заработало, — с лёгким удивлением сказал Питер, уважительно покосившись на Гедимина.

— Вызывай в любое время, Пит, — широко улыбнулся Кенен, вместе с подносом перебираясь на диван; мягкая подушка ощутимо просела под его весом. — Я всегда говорю — вызывай в любое время. Лучшие механики "Маккензи" в твоём полном распоряжении — всё ради того, чтобы госпиталь работал идеально.

Питер хмыкнул.

— Это не совсем относится к работе госпиталя, но... — он пощёлкал кнопками, проверяя работоспособность автомата, и в нише появился ещё один "особый паёк", в этот раз — с незнакомым Гедимину свёртком из теста и мяса. Кенен одобрительно кивнул.

— Надеюсь, эта разминка помогла вам настроиться на рабочий лад, — сказал Питер Гедимину, выходя в коридор. — Сломанный автомат — это досадно, но без него мы обошлись бы. В последнее время даёт сбои вентиляция в карантинных боксах. Там на выходе стоят бактериальные фильтры, и раз в неделю мы берём пробы. Так вот, в ту пятницу...

Гедимин внимательно слушал его, вслед за ним переходя с яруса на ярус в подземном здании госпиталя. Питер вёл его окольными путями, куда не выбирались пациенты, и даже персонал появлялся редко; иногда они проходили пять-шесть этажей, встречая только роботов-уборщиков.

— Карантинное отделение, — врач остановился перед гермоворотами с разделённым на две створки знаком биологической опасности. — Тут санпропускник на входе. Пока я переодеваюсь, пройдите дезинфекцию. Это штатная процедура, ничего особенного.

— На входе? — переспросил Гедимин. Питер кивнул.

— И на выходе тоже. Пациенты карантинного отделения... иногда трудно сказать, кто для кого более опасен — они для нас или мы для них.

Гедимин помнил, что человеческие инфекции для него неопасны, и всё же ему было не по себе, когда он проходил мимо герметично закрытых люков с символами биологической опасности. Один из них врач открыл особым кодом и поманил сармата за собой.

— Нам придётся пройти мимо остеклённых боксов, — сказал он, дожидаясь, пока автоматика выпустит их из тесного шлюза. — Они открыты для наблюдения. Это важно для нас, но посетителей это смущает. Если опасаетесь увидеть что-нибудь неприятное, смотрите под ноги.

Змеевидный робот-уборщик пересёк коридор и уткнулся в ступню Гедимина. Сармат отодвинулся, но механизм повторил его движение — внимание агрегата привлёк именно он. Спрыснув ступни Гедимина бесцветным раствором с резким запахом, робот пополз дальше.

— Увидел, что вы без бахил, — смущённо пояснил Питер. — К сожалению, на ваш скафандр ничего не налезет... Что тут нового?

Он обращался к человеку в лёгком скафандре биозащиты. Тот сидел за выдвижным столом, наблюдая за прозрачной стеной, подсвеченной изнутри синеватым; при появлении Питера он поднялся.

— Ничего, доктор Фокс, — ответил он. — Поражённые области остаются в прежних границах, выделяется сукровица. Дыхание в норме...

— Наблюдайте, — кивнул ему Питер. — Мы с мистером Кларком проверим фильтры в закрытых боксах. Если что-то услышите, не пугайтесь.

Гедимин посмотрел на подсвеченную стену. За ней была маленькая комната, почти полностью занятая капсулой-автоклавом с прозрачной крышкой. Под выпуклой пластиной лежал неподвижный человек, раздетый догола; его лицо и низ живота прикрывали щитки с отходящими от них трубками. Ещё один щиток, без трубок, но с батареей полупустых ампул, был закреплён на груди. Сначала Гедимину показалось, что пластин на теле человека много, но потом он понял, что это обширные поверхностные раны — что-то вырезало по куску кожи с прилегающими мышцами на полусотне участков тела. Поверх живой плоти лежали странные сетчатые структуры, сверху залитые прозрачной жижей. Правую руку и обе ноги до колена жижа покрывала полностью, и её удерживали прикреплённые к конечностям коконы. Сильнее всего пострадали пальцы — на ногах их не осталось вовсе, на руке сохранились первые фаланги.