Откинувшись на спину и привычно выдав фонтанчик воды изо рта, прислушался к своим ощущениям.
Холодно.
Вода не соленая.
И я точно-голый.
А с берега доносится волчий вой и улюлюканье, словно травят свору волков, только вот почему-то, не слышно собачьего лая или выстрелов.
Покрутившись, высмотрел берег.
Точно не Черное море.
Допускаю, что меня могло унести к турецкому берегу. Допускаю, что я сам разделся, когда стал тонуть. Допускаю даже, что волки есть везде, включая "туретчину". Но вот холодную воду, холодную, Пресную, воду, я допустить не могу.
Так что, картина ясная, сдохнуть спокойно мне, таки, не дали.
Ну, спасибо, Высшие силы! Сочтемся, думаю, когда мне время придет. Будет две темы для разговора, вместо одной.
Привычно развернулся и нырнул поглубже, пытаясь разглядеть на дне хоть что-нибудь.
Камни, камни, камни и глубина.
И тело, словно пробка, так и норовит выскочить на поверхность.
Вынырнул и стал разбираться с причинами такой напасти.
О том, что я "кленов попаданец", я уже понял. Осталось понять, я попаданец в "своем уме и теле" или долбанные высшие силы и здесь отметились?
Как есть — Отметились, заразы!
Я рассматривал свое новое тело, рыхлое, словно двухнедельный утопленник.
Сосиски пальцев переходили в думки кистей, которые присоединялись к телу диванными валиками рук. Судя по всплывающему пузу, "зеркальная болезнь" у этого моего тела в совершенно запущенной стадии. Зато плавать на поверхности я могу долго — жир, как и другая субстанция, совершенно не тонет. И замерзнуть слишком быстро, мне тоже не грозит. Зато волкам, на берегу, моя жирная туша — шикарный подарок! Хватит всем, хоть и по чуть-чуть.
В свете появившейся проблемы, решил на берег особо не спешить, дождаться солнышка по ярче, а там, глядишь, охотнички волков и разгонят...
Снова развернулся на спину и, глянув в синее небо, высказал ему, все, что я думаю о высших силах, их чувстве юмора и волках, бегающих по берегу, вместо того, чтобы спать сладко где-нибудь в чащобе леса, густой, дремучей, темной и желательно, подальше от моей жирной тушки!
Клянусь, что в ответ я услышал странный смех.
И, по-моему, все-таки, женский!
Неужто я был не прав, и наш Творец, на самом деле — Творчиха?!
И, получается, если я ее "занозил", то жизнь мне предстоит очень яркая. Только не долгая.
Так, "болтая с умным человеком", неторопливо подгребал к берегу, стараясь особо не размахивать руками, не брызгать водой и мысленно готовясь узнать много нового о себе, своем попаданчестве и окружающем мире.
Плохо, что у меня по жизни все не как у людей: я даже "попасть" умудрился не в космос, к инопланетянам и прочим ивнутым, как мечталось, а, в какую-то жуткую "череспоппицу". Надеюсь, что это не что-то из ЛитРпг, иначе я пойду и утоплюсь второй раз! Мало мне жирного, обрюзгшего тела!
Волчий вой переместился куда-то далеко и лишь иногда доносилось по воде восторженное волчье "уаауа-а-у-у-у-у-у", словно законная добыча простилась с жизнью, отдавая свое мясо, кровь и ливер победителю. Напрягали, особо, людские крики. Невыразительные и "не наши". Словно овец согнали на бойню и теперь они жалобно блеют, понимая, что жить им осталось считанные секунды, что не подошел к ним человек с острым ножом, задрал кверху голову и не провел по шее лезвием, орошая кровью жертвенной овцы каменистую долину, из которой выход только в те врата, что мне так и не попались на глаза.
Обожаю свое мышление. Оно такое... Образное. И вполне мне подстать.
И плыву я весь такой, а в голову всякая чушь лезет, зримая и пахучая.
К вопросу о запахе, однако... А ведь дымком потянуло! Не хорошим таким, дымком. Это уже не костры, это уже вполне реальное жилье горит. И, по запаху — вместе с его владельцами.
От понимания, чуть не отправился на дно.
Заставив свое жирное тело двигаться быстрее, мгновенно заработал тяжелую одышку, словно его экс-владелец вообще никогда не занимался спортом. И даже слова такого, не знал.
Вялые тряпки мышц, вялый тонус и, боюсь даже представить, что еще вялого может быть у этой оболочки.
Переход из водной стихии в земную прошел на твердую оценку "три": поцарапано оба колена и правый локоть, которым я неосторожно оперся о шершавый камень.
Берег каменистый, усыпанный сухими сучьями и очень холодный ветер. Пронзительный и отдающий запахом смерти.
Как был, голышом, пошел по берегу, навстречу ветру.
Да — холодно, да — страшно, а деваться-то куда прикажете, с таким пузом и одышкой? В лесок бежать, "фиговый листок" мерять?
Через сто метров почувствовал — не дойду я до пожарищ. Масса совсем не та, что в милой сердцу воде, поддерживавшей меня на своей поверхности, словно в колыбельке. Пришлось выбрать место и притулить свой неохватный зад, делая передышку. Заодно, озаботился и осмотром того, чем мне теперь владеть придется. Учитывая, что ноги я уже сбил на камнях, колени кровоточили, а локоть напоминал о себе — для полного комплекта не хватало только волков, привлеченных запахом моей крови.
Легки на помине, собаки серые!
Выскочивший на меня худющий волк от удивления присел, выпучив глаза, видимо уже рассчитывал, как будет от холестерина избавляться. Или, какой у него станет чистой и шелковистой, шерсть. Или просто — задумался, дурашка, на свою голову.
А потом — прыгнул.
Тело полного человека, зачастую намного пластичней, чем тело "худошарика". Не скажу, с чем это связано, но не однократно проверено. Те же сумоисты, на вид бурдюки бурдюками, а вот стоять у них на пути я не советую. Они ведь как носороги — масса есть. Масса еще и помноженная на опыт и ежедневные тренировки.
Положив тяжелую руку на хребет пролетающего мимо волка, остановил его и аккуратно приложил о камни. Подумал. И, на всякий случай, плюхнулся на зверя сверху, надеясь превратить его в ровненькую лепешку.
Лепешка не получилась, но треск костей и оборвавшийся жалобный вой меня очень обрадовали. Одним противником меньше. Но и устал я от этих "танцев", до колотящегося в горле, сердца. Если серых разбойников будет хотя бы двое — сдохну сам, без всяких волчьих зубов, задавленный собственным жиром.
Оставляя кровавые отпечатки на каменистой дорожке, упрямо потянулся к городу. Раз есть чему гореть, значит, найдется и то, что не сгорит. А, все что не сгорит, мне сгодится. Найду, куда пристроить, что из чего сделать и куда все это спрятать, чтобы не досталось врагу!
Проклиная свой оптимизм, помноженный на вес и разделенный на расстояние до жилья, тащился и тащился, останавливаясь каждые сто метров и усаживаясь отдыхать прямо на холодную землю. Облака синего дыма все чаще и чаще окутывали меня плотным коконом, скрывая от моих глаз полную картину происходящего.
Уже и стихли крики, и волчий вой ушел, превратившись слабо слышный отголосок, а я все волок свое тело по дороге и предвкушал хоть что-нибудь хорошее, что может произойти со мной.
Уговаривая себя сделать еще шаг, дойти вон до того камня, посмотреть что там, за поворотом, я обманывал свои чувства боли, проснувшегося голода и вопящую во всю глотку интуицию, орущую благим матом, что прусь я совершенно не в ту сторону, и что сожрут меня там, не в той стороне, забыв спросить, кто я такой, как меня зовут и откуда я появился, весь такой окровавленный.
Первый же целый дом, в который я ввалился, обрадовал меня запахами свежесваренного супа, стоящего на старой, еще угольной, печи, крепкими башмаками, примерно моего размера и аптечкой, драгоценной коробкой с красным крестом, в которой глаз углядел и знакомые названия обезболивающего, и два плотных индпакета, гарантированно спасающих мои бедные ступни от проклятия газовой гангрены, заражения крови и прочих столбняков.
Теперь бы еще изогнуться так, чтобы промыть и забинтовать...
Разыскав большой, зеленый, пластиковый таз, набрал в него теплой воды и опустил в нее ноги.
Думаю, будь в этот момент рядом волк — сдох бы от моего вопля, прибитый громкостью.
На ощупь — кожи на ступнях уже не было.
Через минуту вода взяла свое, успокаивая боль, смывая частички грязи и становясь кошмарного, черно-красного цвета.
— Эвальт?! — Девичий голос за моей спиной, дал понять, что надо было, надо было, покричать хозяев от двери, а не топать, марая чистые половички, через весь дом, разыскивая кухню. — Не может быть, Эвальт! Это и вправду ты?! Что с тобой случилось, Эвальт? Не молчи, ты меня пугаешь!
Девушка в обычных синих джинсах и легкой розовой ветровке, обошла меня и опустилась на колени, рядом с тазом, пытаясь заглянуть мне в глаза снизу вверх.
— Привет. — Сказал я, пытаясь сказать хоть что-то вразумительное, кроме рвущегося с губ вопля боли. — Ты кто?
— Ох, Эвальт, совсем забыла, что ты без очков — слепее крота! Я — Иви, соседка! — Девушка слабо усмехнулась. — Вспомнил? Как ты себя чувствуешь?
"Как идиот!" — Захотелось мне заорать на ни в чем не повинную девушку. — "Мало того, что — толстый, так я, еще и слепой, оказывается! Ну, точно — Творчиха... Мне конец..."
— Эвальт-Эвальт... Ты что, забыл, где купался?
— Да, Иви. — Стиснув зубы, согласился я с вариантом девушки. — Или, кто-то захотел надо мной пошутить...
— А ты подрос, сосед. — Девушка уставилась на меня так, словно давно не видела. — Раньше бы ты уже давно кричал, размахивал руками и звал родителей. Ты стал такой большой...
Иви высунула кончик языка и провела пальчиком по грязной воде, словно задумавшись над чем-то очень привлекательном.
— Побудь здесь, я поищу тебе одежду, а потом отведу домой. — Попросила она, легко становясь на ноги и делая шаг в сторону и берясь за дужку чайника, стоящего на плите и исходящего белым паром из носика. — Горяченькой добавить, Эвальт?
— Спасибо, не надо, Иви! — Помотал я головой и вжимаясь в стул. — Иди, я тебя дождусь!
— Хорошо. — Она отставила чайник. — Скоро здесь будут мои друзья, они тоже смогут побеспокоится о тебе!
"Очень мило, боюсь даже и представить себе, что же это могут быть за друзья у девушки, держащей за металлическую ручку, чайник, полный кипятка?!"
Девушка вновь скрылась за моей спиной, поскрипывая половицами.
Чуть приподняв голову, уставился в стекло шкафа, в котором отражалась моя знакомая и ... Пара волков, которым она гладила тяжелые, серые лбы. Картинка маслом. Пастораль, называется. Только вот шкуры волков покрыты бурыми пятнами, красными пятнами, запекшейся и свежей, крови.
Сейчас к этим пятнам добавится свежая, но уже моя.
Моя!
Пока я "прикидывал "хвост к носу"", хозяйка волков вновь подошла ко мне и, положив просто ледяные руки на мои голые плечи, склонилась и выдохнула в ухо: — Ты не Эвальт...
В отражении было видно, как она чуть изогнула голову, отвела ее, словно для удара и широко открыла рот, с двумя, просто гигантскими, острыми и белоснежными, клыками.
Да — толстый. Да — слепой. Но зато быстрый и гибкий. И глазомер — намного лучше, чем у меня, до тренировок!
Беру назад почти все свои ругательства на прошлого владельца тела.
Едва голова вампирши пошла навстречу с моей жирной шейкой, как два пальца-сосиски правой руки вонзились в ее точеный носик истинной аристократки, раздирая и погружаясь все глубже и глубже.
Звезды всевидящие, как же она орала! Она орала так, что я даже не услышал два выстрела, поставившие точку в существовании ее волков, вынеся им мозги. Она орала так, что я боялся, что правым ухом больше никогда и ничего не услышу. Она орала, а я молился всем своим учителям, чтобы прием удался. Чтобы не подвели пальцы-сосиски и это существо хоть капельку было похоже на человека!
Крик сменился стоном. Стон — хрустом и настала тишина, прерванная тремя хлопками в ладоши.
— Охренеть парень, ты не только самый жирный урод, что я встречал на своем пути, но еще и самый везучий! — Услышал я слова, обращённые ко мне. — Тебя надо в музее показывать!
Знаете, что неудобно делать толстыми пальцами?
"Птичку" показывать!
Но, я собой горжусь! У меня получилось! И птичка получилась просто потрясающая! Толстенькая, крепенькая, окровавленная!
А потом, подумав, развернулся лицом к говорящему и добавил наше родное и неповторимое, "Стахановское движение", рубанув правой рукой, по бицепсу сжатой в кулак, левой.
Вытащив ноги из тазика, со стоном поставил их на чистый половичок и потянулся за полотенцем.
— Э-э-э, парень, да ты просто герой! — Мужчина достал из-за спины тяжелый нож и одним взмахом, спокойно, словно всю жизнь этим и занимался, срубил голову лежащей рядом вампирше. — Только шевелиться тебе надо. Она тут совсем не одна, между прочим.
— Я и "шевелиться", вещи взаимоисключающие друг друга. — Выдохнул я, вскрывая упаковку индивидуального пакета и примериваясь, как бы так половчее изогнуться, чтобы начать бинтовать. — Сильно взаимоисключающие...
Изогнуться не получалось.
Помянув все, что вспомнил, замер, набираясь сил перед новым витком "изгибания".
— Давай я тебе помогу, парень. — Мужчина отложил в сторону оружие, по виду которого сразу можно было сказать, кто у него ходил в "дедушках". — Давай ногу.
Я протянул свой чисто вымытый кусок жира.
— Н-да... Тут пакетом не обойдешься... — Мужчина почесал затылок. — И с тобой вообще, пакетом не обойдешься... Ты одежду где потерял? Я думал на тебе хоть трусы одеты, а ты вообще, только жиром укрыт... Ладно, легко пришло, так может для тебя и предназначалось... Сиди смирно!
Мужчина, на вид лет шестидесяти, полез в карман своего плаща, достал оттуда две золотистых ампулы, металлически звякающих друг о друга и уставился на меня, подкидывая их на ладони.
— Ладно, ты уж парень, извини — шприца у меня нет, а с твоим слоем жира, другого я и представить не могу... Потом ты мне спасибо скажешь, только сейчас — больно будет... — С этими словами, он от всей души зарядил мне снизу в челюсть, отправляя в черную страну, после посещения которой у некоторых очень болит голова, а у некоторых, после такого удара, и болеть больше нечему.
Пришел в себя, сидя все на том же не высоком стуле, с босыми и мокрыми ногами, стоящими на чистеньком коврике и мокрым полотенцем на морде. То есть, конечно, на собственном лице.
К разбитым ногам, добавился разбитый подбородок.
Не знаю, за что, по мнению мужчины, я должен сказать спасибо, но вот высказать матом все, что я думал, мне никто не помешал.
— Обувку я тебе подыскал. — Мужчина кинул передо мной пару растоптанных галош, размером, приблизительно, для слона. — Одежды, твоего размера, прости, нет. Есть халат. Банный. Женский. И есть пара штор. Выбирай, малой.
Нежно погладив болящий подбородок, выбрал шторы.
Они больше.
Драпируясь в чудесные, розово-синие, бархатные шторы, обнаружил бинты на шее и уставился на мужчину вопросительным взглядом.
— Одевайся скорее. — Вместо ответа тот осторожно подошел к окну и выглянул в него. — У нас мало времени, если ты, конечно, не супермен...
Сунув ноги в калоши, сделал первый шаг.
