"Грифон""

Я потёр глаза и посмотрел на Василису, сладко посапывающую и улыбающуюся во сне. Что тебе снится? Наверное — как ты с родителями едешь на курорт? Все живы, здоровы и счастливы? Спи, спи...пробуждение будет не очень приятным. Уверен, что мне хватит умения, мозгов, чтобы скрыться, затеряться в дали, чтобы не дать себя найти. Всё-таки ведь не простой парень, а маг, да ещё и некромант. Но пройдёт немало времени, пока это болото успокоится. Вонь из этого взбаламученного омута будет идти ещё долго. Как и на что жить всё это время? Ну что — цены как всегда, я знал их прекрасно — не первый день живу на свете. Пятьсот рублей в сутки за дурацкую халупу где-нибудь на берегу моря. Или двадцать тысяч за однокомнатую квартиру где-нибудь далеко от набережной. Только вот квартира нам не светит — только халупы — без документов никуда. В сотый раз пожалел, что оставил своё удостоверение в особняке Гриньковых, уходя в ночной клуб. Уж по этому документу можно было бы как-то пристроиться.

Василиса засопела громче, потянулась, и открыла глаза:

— Ты не спишь? Мне такой сон хороший снился! Мы с тобой на яхте, море, солнце...и никого вокруг! Так здорово...

— Кхе кхе — поперхнулся я. Мы видели один и тот же сон? Совпадение, или наведённые сны? Может я умею проецировать сон? Хммм...а почему это я проецирую — может она проецирует? Может она сноходящая? Я слышал о таких магах — якобы они умеют входить в сны людей, сообщать им какие-то сведения, и даже убивать во сне — сноходцы и такое могут. Если они убьют человека во сне, он умрёт в и реальности. Например от сердечного приступа. Или остановки дыхания. Интересно. Очень интересно. И кто тогда из нас сноходец?

— Мы уже далеко уехали? — Василиса села на сиденье, почёсывая рыжую лохматую шевелюру, напоминавшую лес на бугре — снизу стрижено, сверху густо.

— Машина, сколько километров от города? — спросил я, и поправился — от того города, из которого мы выехали.

— Четыреста двадцать километров.

— Хммм...проспали несколько часов...неплохо мы с тобой придавили храпака!

— Вась, мне в кустики надо — попросила Василиса — давай где-нибудь остановимся ненадолго, а?

— Машина, остановись вооон у тех ёлок. В сотне метров от нас. Да, да, тут. Тебя проводить?

— Нет, ты чего...я уж сама как-то...смущённо ответила Василиса и открыв дверцу, заторопилась к ёлкам.

Слегка подумав, я решил, что остановка своевременна и отправился через дорогу в другую сторону. Через пять минут вернулся к машине, и с неудовольствием отметил, что Василисы нет на месте. Она ещё не пришла. Так-то вроде и ничего страшного — мало ли чего она там в кустиках задерживается...но сердце что-то кольнуло.

Прождав ещё пять минут, я понял — беда. Она не могла задерживаться так долго. И выругал себя, что не пошёл с ней. Ну постоял бы рядом, и всё! Какого чёрта я постеснялся!

— Машина, стой здесь, не уезжай, пока не кончатся деньги в таксометре. Поняла?

— Поняла. Добавить бы...

— На! Проглотка... — таксофон заурчал, глотая купюру, и мне показалось, что машина довольно хрюкнула, как человек, откусивший от вкусного пирога. Я захлопнул дверь и побежал по следам подруги.

Следы на снегу от её 'лаптей'. Ведут в лес, дальше и дальше. Вот дурочка! Что я, сглажу её, если увижу, как она присела за кустик? Идиотство! В клуб значит можно пойти почти голышом, а вот тут надо влезать в самую гущу ёлок! Полная непоследовательность поступков! Девчонка, одно слово.

Иду дальше...вот тут она присела...следы! Следы крупны собак, или волков! Оборотни! Видно — пыталась бороться, они её тащили, потом следы борьбы пропадают.

Бегом! Бегом по следам! Нет. Стоять! Вспомнить её лицо, улыбку, её тело...щёлк! Нить протянута. Вполне так толстая, крепкая. По нити, бегом, бегом! Задохнулся от бега, но вошёл в ритм и пошёл, пошёл...следы оборотней хорошо видны — в лесу ещё лежит снег, а где нет снега — следы отпечатываются на мокрой земле.

Через полчаса бега почувствовал запах — дым! Жильё. Сбавил шаг, стал передвигаться осторожно. Выглянул с бугра — километрах в трёх деревня — небольшая такая. Их вообще осталось немного, жилых деревень — народ уезжает в город, нечего им тут, в глухомани делать.

Но не все уезжают. Брошенные деревни, насколько я знал, частенько становились приютом нечисти — тех, кто не желал жить в городах людей. Тут собирались и нимфы, и оборотни, и лешие, и колдуны с колдуньями всяких мастей. Пока они не трогали общество людей — не трогали и их.

Я знал об одной полицейской облаве, когда уничтожали вот такую деревню, преобразовавшуюся в секту и приносившую в жертву тех, кого заманили в свои сети.

Это было ещё до моего поступления в полицию — Семёныч рассказывал. Так вот когда брали сектантов, погибло человек пятьдесят — сами сектанты, и несколько человек заложников, которых они держали у себя. Когда начали разбираться — за голову схватились. Жертв было не менее пятисот. И самое гадкое, что нити всего это дела тянулись на самый верх, куда-то в высшие слои общества, на самый верх — эти самые сектанты обещали омоложение тем, кто к ним обращался и платил деньги. И вроде как — помогали. За счёт жизни жертв. С помощью чёрного колдовства.

Когда начали копать в овраге, экскаватор вскрыл буквально завалы из человеческих костей. Потом выяснилось, что в основном руководители секты убивали бомжей и членов секты, которые добровольно шли на смерть. По их вере, человек, который пошёл на смерть, убитый на жертвенном камне, возрождался снова в теле какого-нибудь богача, или красотки, или мачо — тут варианты, как кому что хотелось, так ему и обещалось. Хочешь собакой родиться? Пожалуйста. Родись. Обезьяной? Нет проблем. Главой крупной корпорации? Да прямо завтра. Только сегодня надо лечь на жертвенный камень и отдать своё сердце.

В общем — гадость полная. И у меня были подозрения, что как и всякая зараза, эта пакость могла распространиться по всем уголкам мира. И как обычно — мы с Василиской в неё вляпались.

Впрочем — рано загадывать. Может это всего лишь половозрелые оборотни, впечатлившиеся попой присевшей под кустиком девушки и решившие с ней поразмножаться. Это всё-таки предпочтительнее, чем отдать своё сердце на жертвенном алтаре для изуверских обрядов. В этом я был уверен.

Посмотрев на хутор, понял, что незаметный подход мне не светит.

Несколько больших домов, окружённых высоким забором. Вокруг ходят люди — в каких-то нарядах из меха. Стоп! Это никакие не наряды из меха. Это лешие. То есть люди— мутанты, обросшие шерстью по самую маковку. Они, обычно, уходили из города и жили в деревнях — люди неодобрительно воспринимали этих 'йети'.

Несколько раз я видел в автобусе таких мутантов — обычно вокруг них образовывалось пустое пространство, как вокруг чумных. И это несмотря на то, что подобные мутации происходят уже десятки лет! Лешие отличались огромной силой, были не глупее людей, и на мой взгляд — даже приспособленнее к жизни, чем не мутировавшие люди. Ведь им не надо было ни тёплых домов, ни особых условий для жизни. Лёг в сугроб, и спи. Один недостаток у них был — вспыльчивость и неуравновешенность.

Впрочем — попробуй остаться уравновешенным, если на тебя смотрят как на чудовище из сказки 'Аленький цветочек'! Хотя, как я читал, были и объективные причины их вспышкам ярости и неадекватности — это как-то связано со строением мозга. То есть — они вроде и люди, и в то же самое время — нелюди. И самое интересное — когда должна начаться мутация — никто не знал. Могла — в утробе матери, а иногда — жила себе девушка, жила, и вдруг стала обрастать шерстью. Месяц — и вместо симпатичной девушки лохматое чудовище, на которое все оглядываются и показывают пальцем. Многие сходили с ума, и многие озлоблялись. И практически все уходили от людей.

Другое дело — нимфы. Тут уже зависело от воспитания. Вообще — их главной способностью было соблазнять. Никто из мужчин не мог устоять перед их обаянием (по себе знаю!). Если нимфа хотела — она могла соблазнить практически любого человека. Их тоже опасались, но не ненавидели, как леших. Нимф довольно много жило в городах людей.

Что же касается оборотней — вот эти были непредсказуемы. Они были всякими, как и люди. И плохими, и хорошими. Но тоже частенько уходили в леса, если зов природы был непреодолим. Они часто сбивались в стаи-поселения, где и жили обособленно, колониями, не допуская к себе никого посторонних.

Вот в какое общество попала Василиса, и вот с кем мне придётся общаться на предмет возврата подруги. Или кого мне придётся убивать.

Присмотревшись, я заметил возле ворот сторожевые вышки, на которых стояли двое мохнатых существ. И у них в руках были явно не палки и не волшебные палочки. Усевшись возле ели на пенёк, высушенный апрельским солнцем, я тихо затосковал — всё то, что было до этого, с парнями в масках, стрельбой и злодеями, желавшими нас убить — цветочки, по сравнению с тем, что предстоит сейчас. И что делать, я снова не знал. Единственный способ войти в этот хутор — это было — войти в этот хутор. Тупо войти внутрь, и начать разговаривать с их предводителями.

— Духи, ко мне! — скомандовал я, надеясь, что кто-то появится. И появились.

Лес возле меня заполнился сотнями бестелесных фигур, сразу загалдевших так, что я не мог различить ни слова, только лишь гул толпы. От неожиданности у меня перехватило дыхание — духов было так много, что они заполнили весь лесок до самого хутора. Неужели это все жертвы леших?! Присмотревшись, я заметил, что большинство неприякаянных душ одеты в странные наряды — рваные штаны, рубахи, подпоясанные кушаками, в кольчуги и шлемы — видимо в тот наряд, в котором их застала смерть и в котором эти самые души запомнили себя, прежде чем выйти из тела. Они пытались что-то мне сказать, но перебивали друг друга, и 'шум' стоял в магическом пространстве невыносимый.

— Всем молчать! — крикнул я, перекрывая рёв толпы, и сразу же настала желанная тишина.

Вглядевшись в серые лица, я выбрал одного — воинственного вида мужика, высоченного роста, в броне и шлеме — ты говори! Как твоё имя при жизни?

— Авдей! — благодарно кивнул мужик — слушаю приказания, хозяин! Что желаете?

— Авдей, ты кем был при жизни — спросил я рассеянно, раздумывая про себя — какого чёрта я могу его понимать, ведь он из такой старины, что я должен понять максимум десять процентов его речи, а то и меньше! И тут же ответил сам себе: я же говорю с ними не на человеческом языке, а занимаюсь чем-то вроде обмена мыслями.

— Я был воином, мы грабили караваны — спокойно ответил Авдей — мне не повезло, наткнулись на сильный заслон. Вот теперь я здесь.

— Ясно. Значит так — ты, вот ты, ты, и ты — сейчас идёте на хутор, и находите там девушку с рыжими волосами. Скажете мне — где она находится, каково её состояние, кто находится вокруг неё, посмотрите, сколько живых существ обитает в этом месте. Уточнение — живые существа, похожие на людей. Тараканов и блох пересчитывать не надо.

— Поняли, хозяин! — хором прогудели призраки и исчезли. Остальные же остались стоять вокруг, как серый лес. Я уже стал привыкать к этим серым рожам, так что не особенно беспокоился, хотя на душе было не очень приятно — всё-таки мертвецы. Пусть и бесплотные.

Засланцев не было минут двадцать, потом они появились и стали перебивая друг друга передавать мне информацию. Они бубнили, как четыре приёмника, включенные на одну волну, но вещающие с небольшим запозданием. Впечатление было странным, и поморщившись, я приказал:

— Авдей — говори! Остальные замолчали!

— Девушек с рыжими волосами три штуки, находятся в погребе. Рядом с ними ещё пять девушек. Они пленницы. Рабыни.

— Почему решил, что рабыни? — не выдержал я

— Они голые. На ноге цепочка, приделанная к стене. Свободные девушки голыми не ходят, это запрещено законом. Только рабыни. Их охраняют два леших. В другом погребе двенадцать мужчин. Тоже голые. Они жертвенные.

— Почему жертвенные? — опять не выдержал я.

— Одного из мужчин доставали из погреба и вели к жертвеннику, они совершают какой-то чёрный обряд. Главная обряда — нимфа. Всего на хуторе двадцать нимф, тридцать четыре леших, двадцать восемь оборотней. Это взрослые. Ещё — пятьдесят три ребёнка возрастом до десяти лет.

— Дети?! — опешил я — откуда дети?! Ах дети...

— Дети произведены оборотнями, лешими и нимфами. Они также являются оборотнями, лешими, и нимфами. Но есть и люди — невозмутимо пояснило привидение.

Я задумался — вначале хотел просто уничтожить это гнездо, с помощью привидений. Но дети? Детей куда девать? Всех убивать? У меня рука не поднимется. А жертвы? С жертвами как? С этими-то что делать? Освободить Василису, а всех остальных бросить? Освобождать подругу без крови не получится. И бросить — тоже не получится, я потом себе этого не прощу. И что делать тогда? Ой-ёй...голову сломал в раздумьях. Поднявшись на ноги, скомандовал:

— Ну что, войско моё тихушное, пошли за мной! Ждать команды, будем биться!

— Мы готооовыыы... — прогудели призраки и серой волной полетели следом. Я же стал спускаться в небольшую лощину, заложенную снегом, который будет тут таять до самой летней жары. Ноги вязли в мокром снегу, чертыхался, падал на четвереньки, но упорно шёл вперёд. Можно было, конечно, воспользоваться услугами призраков и полететь над землёй, но решил обойтись без театрального появления. Икара пока изображать не буду.

Меня заметили сразу, как я поднялся на косогор. Несколько оборотней тут же обернулись зверями, и помчались ко мне, отбрасывая ногами комья земли и опавшие еловые иглы. Их было пятеро — здоровенные зверины, каждый по весу равный своему человеческому аватару. Глаза зелёные, пасти красные с белыми зубами. Улыбаются. А что не улыбаться? Жертва сама пришла в лапы, и ловить не пришлось! Лох, он и есть лох, хоть в лесу, хоть на проспекте.

Я встал, как вкопанный и тут же взял быка за рога:

— Ведите меня к вашей главной, нимфе. Мне нужно с ней поговорить!

Оборотни, похожие на огромных волков и одновременно на павианов, закашляли, роняя слюни на землю — видимо, это выражало смех. Потом стали преобразовываться в людей — через минуту передо мной стояли три парня и две девушки — абсолютно обнажённые, но как будто не замечающие холода.

У оборотней вообще чувствительность и к холоду, и к боли понижена. Они могут часами спокойно ходить голышом на таком морозе, который обычного человека превратит в ледышку менее чем за полчаса. Я читал, что это связано с их усиленным обменом веществ. У них всегда повышена температура — если у обычного человека кровь может свернуться при сорока двух градусах Цельсия, эти 'подогревались' до сорока пяти без каких-либо последствий — нормальная для них температура. Только вот еды им надо было много и регулярно — их 'печь' требовала постоянного топлива. Возможно, что этот постоянный голод и был причиной ухода многих оборотней в леса — легче найти свежее сырое мясо, которое те любили до визга. Кроме того, сырое мясо даёт гораздо больше калорий, чем 'испорченное' приготовлением.