Юрий Иванович Дроздов в парадном мундире генерал-лейтенанта сидел на месте генерального секретаря и поочерёдно разглядывал участников последнего в истории пленума Политбюро ЦК КПСС. Растеряны, но не сломлены.

— Граждане Горбачёв, Лигачёв, Чазов и Чебриков взяты под стражу и уже дают показания. Громыко под домашним арестом, своё участие в заговоре 'Десятого марта' он пока отрицает. Следствие ведётся, с материалами его вас ознакомят. Также начаты следственные мероприятия в отношении злоупотреблений руководства Партии. Эти злоупотребления были — и финансовые, и властные, их было много и вам об этом прекрасно известно, люди вы информированные. Если вытащить всё это грязное бельё наружу, мы обольём грязью большой период своей собственной истории, что, безусловно, пойдёт стране только во вред. Я в душе по-прежнему коммунист и не хочу, чтобы Партия вошла в историю грязным пятном.

Самый старший из присутствующих, восьмидесятилетний Николай Александрович Тихонов хлопнул ладонью по столу.

— Да какой же вы после этого коммунист?

— Настоящий. Сталинист. А вы все недобитые троцкисты. Если вы меня вынудите, я пойду этим путём и добью троцкизм, крови не побоюсь. Будет вам реванш за пятьдесят третий год. Так что не стучи тут, крыса тыловая, а то вместо персональной пенсии пойдёшь к Горбачёву пособником. Продолжим. Я прошу вашей лояльности не потому, что нуждаюсь в вашей поддержке, а потому, что вы ещё можете принести пользу. Не мне пользу, а стране. То, что я вам сейчас скажу, это не мои фантазии, а прогнозы аналитиков — и наших, и армейских. В ближайший год, численность членов КПСС сократится до миллиона, причём это в основном будут пенсионеры. К тому же неизбежен новый раскол на большевиков и меньшевиков. Я хотел бы, чтобы обе партии осудили Двадцатый съезд, и вернули Сталину доброе имя. Тогда обе коммунистические партии будут допущены к политической жизни, а следствие кое на что закроет глаза. Народное добро придётся вернуть, — Дроздов развёл руками, намекая на Здание ЦК КПСС, — но все ваши заначки мы потрошить не будем. Тех же, кто захочет работать в народном хозяйстве — милости просим. По закону, на время исполнения должности, членство в политической партии автоматически приостанавливается. Страну ждут реформы, для специалистов вашего уровня работа найдётся. Вопросы?

Семидесятидвухлетний Динмухамед Ахмедович Кунаев был вторым по старшинству в возрасте, но одним из старейших /Ссылка 65: Кунаев, Гришин и Щербицкий члены Политбюро с 1971 года/ по стажу в Политбюро.

— Как нам вас величать, Юрий Иванович? По телевизору вы представились диктатором. Кстати, почему так вызывающе?

— Зовите меня просто товарищ Дроздов. Диктатор — это должность временная, вынужденная и чрезвычайная. Не вижу причин скрывать от народа истинную суть вещей.

— Понятно, товарищ Дроздов. У меня вопрос. Вы приостановили действие не только шестой, но и семьдесят второй статьи конституции. Хотите отменить право выхода республик из состава СССР?

— Хочу. Я считаю, что пора сплотить народы СССР в новое имперское ядро. Пусть весь СССР станет новой Метрополией для новой Империи. Этот вопрос будет вынесен на всенародный референдум и заранее обоснован в прессе. Не сомневаюсь, что решение будет положительное, его поддержат девяносто процентов граждан страны. Надежды на всемирный СССР и идеологическую победу не оправдались, значит нужно вернуться к проверенным историей методам, имперский наиболее надёжен.

— Все империи распались, — осторожно возразил Кунаев.

— Распались все, но по разным причинам. Британия имела шанс, но её метрополия оказалась слишком мала, слишком тонкая была их красная линия. Все причины мы проанализировали, ошибок постараемся избежать. В нашей внешней политике больше не будет идеологии, будет только циничная целесообразность. Если ЮАР со своим апартеидом захочет стать нашим доминионом, то мы и этим не побрезгуем, при определённых условиях. Во всяком случае, обсуждать будем.

— Отвратительная беспринципность! — не выдержал Соломенцев.

Дроздов пожал плечами.

— Мне наплевать на ваши оценки. То, что я вам предлагаю, называется компромиссом. Компромисс — это ситуация, которая достигается при равной неудовлетворённости договаривающихся сторон. Я отказываюсь от лёгкого пути — поставить вас всех к стенке за троцкизм и живу в постоянном ожидании пакостей, а вы в ответ будете публично поддерживать мою отвратительную беспринципность. Как ты, такой принципиальный, на своей должности /Ссылка 66: Соломенцев председатель контрольной партийной комиссии при ЦК КПСС. Аналог службы внутренней безопасности/ прохлопал ушами очевидного агента влияния Запада Горбачёва? Странно это. А может ты его не прохлопал? Может ты его и организовал? Я всё сказал товарищи, линия компромисса вам прочерчена. Оставьте эмоции и спрашивайте только по делу.

— Империя... — Это слово Романов произнёс словно взвешивая. Он хоть и дал согласие на сотрудничество, в детали пока посвящён не был, — Империя — это значит будут войны?

— Будут. Они будут в любом случае, если мы не собираемся добровольно капитулировать. Про план 'Циклон' вы все знаете, а это казус-белли. Готовьтесь. Ещё вопросы? Нет вопросов. Ну и отлично. Не буду вас обманывать, вы все под круглосуточным наблюдением. Это здание я у вас забираю, но Московский горком пока можете использовать для своих партийных нужд. Я вас больше не задерживаю, товарищи.

Выходя, опять не сдержался Тихонов.

— Винтовка рождает власть...

Товарищ Дроздов молча усмехнулся и достал из кармана чётки. Старый пень прав. Именно винтовка, а не божья воля.

* * *

Когда за спиной последнего из членов последнего Политбюро закрылась дверь, за спиной Дроздова раздался знакомый голос.

— Здравия желаю, товарищ генерал. Ловко у вас получилось. Они ожидали чего угодно, но не обвинений в троцкизме. Теперь они друг друга будут удерживать от 'опрометчивых поступков'.

Дроздов, хоть и сильно обрадовался, вида не подал. Он ответил не оборачиваясь.

— Здравствуй, Максим. Всё со спины подкрадываешься. Какими судьбами?

Воронов сел на место Тихонова.

— Такое событие я пропустить не мог, Юрий Иванович. Решил вас поздравить и пользуясь случаем заключить союз. Военный союз.

— С кем союз, с Ираном?

— Нет, за Иран пусть Хомейни сам решает и договаривается. Меня интересует официальный военный союз СССР и Ватикана, я ведь его по факту возглавил.

— Я слышал выступление Папы.

— Проповедь, Юрий Иванович. Со мной всё согласовано.

— Охота на Дьявола, значит... А если он не в США? Почему ты его не можешь обнаружить, если контролируешь почти всю Солнечную систему?

— Такая уж у него специфика, товарищ диктатор. Он вне Всеобщего, не использует изначальную энергию и не оставляет в нём следов. Сложно объяснить. Ему доступно какое-то реликтовое измерение, недоступное больше никому. В вашей земной мифологии — это Ад.

— И Земля — филиал Ада?

— Ещё не совсем, но человечество очень бодро движется к сатанизму. Сначала человечество уступило право монопольного общения с Всеобщим всяким церквям, а теперь и вовсе начинает отрицать его существование. Так что Земля ещё не филиал, но уже прихожая, предбанник.

— Ты его поймаешь?

— Постараюсь, Юрий Иванович. У меня теперь к нему дополнительные счёты за всё человечество, ведь я отчасти один из вас.

— Обойдёмся без ядерной войны?

— Без ударов взаимного уничтожения обойдёмся, я контролирую ядерные силы.

— И наши?

— Конечно. Теперь только я могу их применять.

— Собираешься?

— Не исключаю. Термоядерным взрывом нам его не уничтожить, но навредить можно. Он слишком зависим от здешних ресурсов, будет вынужден двигаться и оставлять косвенные следы. Рано или поздно я их обнаружу.

— У тебя есть личный интерес, Максим?

— Есть, Юрий Иванович. Есть интерес в неком подобии 'кровной мести', да и реликтовое измерение Дьявола — сокровище сказочное даже для меня. Вы такого оценить просто не способны.

— У вас тоже есть не Всеобщие ценности?

— Есть. И естественный отбор у нас продолжается. Изменение, которое вы называете 'Ад', мне очень пригодится. Дьявол та ещё погань, но он очень умён, этого не отнять. Некоторые его решения просто восхищают. Я бы поделился восторгами, но вы не оцените.

— Не оценю, не трать время. Вернись к нашему союзу с Ватиканом. Зачем он тебе нужен, если ядерные арсеналы уже под твоим контролем?

— Мне нужно, чтобы вы вошли в число победителей. На Страшном суде это зачтётся.

— Страшный суд неизбежен?

— Вы будете оправданы, товарищ генерал, — улыбнулся Воронов, — даже без учёта наших личных взаимоотношений, сами такой вердикт заслужили. Вас ожидают только бонусы.

— Я не за себя переживаю, Воронов.

— Не сердитесь, Юрий Иванович, это вроде шутка была. Неудачная, стоит признать. Страшный суд неизбежен, но решения суд ещё не выносил и на них можно повлиять. Вы этим интересовались?

— Этим. Что с нами будет, Максим? Чего нам ждать?

— Кому нам?

— Человечеству. Советскому Союзу. Русским. Бобкову, Ахромееву, Ивашутину и Романову. Ты понял мой вопрос, не крути.

— Начну издалека, если вы не торопитесь.

— Не тороплюсь, начинай.

— Начну с человечества в целом. Человечеству в целом на самом деле чуть больше трёх миллионов лет от роду и гробило свои цивилизации ваше человечество уже больше трёх сотен раз. Удивительный феномен. Больше трёх сотен раз в устройство человека вносились корректировки, но ничего не помогало. Люди очень быстро отказывались от развития многомерной сущности и через пару сотен поколений деградировали в разумных животных, запертых в четырёх измерениях. Очень разумных животных, за двадцать-тридцать тысяч лет вы всякий раз развивались в технологиях до рукотворного Апокалипсиса. Вашей нынешней эпохе как раз почти тридцать тысяч лет. Повторю, каждый раз люди уничтожали себя сами.

— Ты хочешь изменить эту традицию?

— Хочу. Я оценил человечество что называется изнутри и вижу в нём большой потенциал. Нужно только очистить его от биомусора.

— Сколько нас останется после такой чистки?

— Миллионов двести, из них под сто миллионов русских.

— За что нам такая благодать?

— Я родился в день космонавтики и мечтал стать космонавтом. До шести лет я был самым обычным человеческим советским ребёнком и воспоминания об этом детстве мне очень дороги. Вполне естественная мотивация вам подыграть. Вам просто повезло.

— Не ты ли утверждал, что случайно ничего не происходит?

— Я говорил. Для меня это случайно, это не мой выбор, я в этом смысле.

— Действительно повезло. И как ты собираешься зачищать человечество?

— Придумаю что-нибудь. У меня сейчас на повестке другой вопрос.

— То есть, мы зря старались с этой революцией?

— Почему-же зря? Теперь вы можете поддержать мою охоту, а я вас за это отблагодарю. Вас, Бобкова, Ахромеева, Ивашутина и Романова персонально. За то что ведёте богоспасаемый народ в правильную сторону. Всё теперь будет по-другому, но это ведь не повод ничего не делать. 'Делай что должен...'

— Мне придётся передать этот разговор товарищам, Максим. Такие решения мы должны принимать вместе.

— Вам решать. Мне всё равно, хоть в газетах публикуйте.

— 'Переговоры с богом', — усмехнулся диктатор Дроздов — может и опубликуем когда-нибудь. Какие шансы, что обойдёмся без применения ядерного оружия?

— Нулевые. Причём точки применения непредсказуемы, они могут оказаться на любой территории, в том числе и на вашей.

— И сколько может быть таких 'точек'?

— Я постараюсь минимизировать, но возможности противника очень впечатляют. 'Предбанник Ада' пострадает серьёзно. От двадцати до пятидесяти ударов — диапазон такой.

— Когда начнётся? Нам ведь нужно подготовиться.

— Как подготовитесь, так и начнём. В сентябре восемьдесят шестого.

— Посчитал за нас?

— Это разумный срок. Полностью подготовиться к последствиям крушения цивилизации всё равно невозможно.

* * *

12 марта 1985 года. Москва. Поздний вечер. Бывшее здание ЦК КПСС на Старой площади.

— Теперь я хочу услышать ваше мнение. — Этой фразой диктатор Юрий Иванович Дроздов закончил свой рассказ о встрече с Вороном. Рассказ получился длинным, для Романова пришлось начинать его с самого начала.

— Ты диктатор и полномочен принять любое решение, — генерал армии Ивашутин тактично предложил Дроздову высказаться первым, — бог позвал в команду тебя. Мы его и не видели, только по телевизору на кресте.

— Я приму решение, но сначала хочу выслушать вас. Ваши мнения будут учтены. Председатель КГБ, генерал-полковник Бобков с Вороновым знаком дольше меня.

— Бог позвал в команду тебя, Юра, — повторил за Ивашутиным председатель КГБ СССР, — хотя я бы не отказался прояснить вопрос с личными поощрениями. Как я понимаю, у новой цивилизации и система ценностей будет новая. Я бы вот уже не отказался от инициации. Теперь эта чертовщина становится более-менее понятной, просто неисследованная физика, невозможная в нашем материальном мире. За полтора года подготовиться успеем.

— Пехота, как я понимаю, ему не нужна? — уточнил министр обороны, маршал Ахромеев.

— Мобилизацию точно проводить не будем, но боеготовность нужно поднимать.

— Это понятно, это и так, и эдак нужно делать. Я тоже за инициацию. Насколько я понял, напрямую нами командовать ваш бог не собирается, а новые возможности очень впечатляют.

— Не собирается, — уверил Бобков, — даже если попросим — откажет. Разум должен обладать свободой воли — это заповедь самого Создателя. Кто её не соблюдает — становится изгоем, как наш местный Дьявол.

— Да чего тут думать, — председатель Совета Министров в тайну Воронова был посвящён последним, зато он получил уже структурированную информацию. Романов не испытывал эмоций и стрессов от процесса общения с самим богом, а будто прочитал методичку, — я за инициацию. Хоть ясность появится — в каком направлении нужно развивать народное хозяйство.

— Если его вообще нужно развивать, — хмыкнул Бобков, — мы ведь подключимся к источнику бесконечной изначальной энергии.

— Мы все? Всё человечество?

— Не знаю. Всё — вряд ли.

— Значит народное хозяйство нам точно понадобится. Причём с учётом наших личных возможностей. Возможности действительно потрясают, в том числе и по продолжительности жизни. Мне здесь нравится, особенно теперь, хочу задержаться подольше. Яблок с Марса дождаться. На воплощённый коммунизм посмотреть.

— Не будет никакого коммунизма в нашем понимании. Мы переоценим ценности и снова начнём накопление какого-нибудь ресурса в качестве капитала. Это наша человеческая природа и изменить её невозможно. Это не только моё мнение, как вы понимаете.

— Какого ещё ресурса, Филипп?

— Пока не знаю, но обязательно что-нибудь найдём, в этом я не сомневаюсь. Ладно, об этом потом. Сначала нам нужно пережить 'охоту на Дьявола'. Не исключаю ядерного удара даже по Москве.