Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я соизволил удивиться такой практике.
Жрец пояснил, что дворяне не прятали свои способности к магии, а, наоборот, выставляли их, но не во всем организме. Показывать циркуляцию маны в теле считалось некрасивым, своего рода хамством. Зато манохранилище при необходимости показывалось. Поэтому никто из дворян не сомневался, что тот барон, этот граф, а третий просто мелкий провинциальный дворянин. Впрочем, у последних маны вырабатывалось настолько мало, что надо было умудриться ее обозначить. Это был своего рода "паспорт" представителя благородного сословия.
Но пока я еду в Тиссет, я еще могу заниматься такими шутками, как сокрытие своего запаса маны, хотя и сейчас на такую практику посмотрят косо. В будущем же, находясь в звании барона, Хет не рекомендовал такие поступки. Этого уже никто не поймет.
Я согласился и с тем и с другим. Хвастать собой необученным пока не хотелось, зато потом, если я буду утвержден и еще пройду курс обучения...
Хет, положив мне руки на голову, затянул потоки маны в теле как бы легкой пленкой. Таким же образом была замаскирована Мявка. Заклинание было несложным, но затратным. Я подумал, что это еще одна из причин не пользоваться маскировкой.
— Скажите, а вы умеете работать с маной? — поинтересовался у меня Хет.
Работать? Я почувствовал волну жара, распространяющуюся от головы, уже привычно подавил ее.
— Научите?
Хет, подумав, вывел меня не только из храма, но и из города, пояснив:
— Начинающие маги часто не могут определить порцию маны, необходимую для использования и потому опасны не только для себя, но и для окружающих. А вы со своим уровнем маны можете взорвать всю Кларию.
Я представил размеры города, иронично хмыкнул. Мне, разумеется, приятно быть сильным магом, но я же не мегатонная бомба. Разнести Кларию, хм!
Мы отошли от города дации на две и остановились у неглубокой лощины. Мявка присмотрелась, принюхалась, одобрительно мяукнула. Здесь ей понравилось. Хет поинтересовался:
— Скажите, сударь, чувствуете ли вы движение маны.
Я рассказал ему о горячих волнах, переливающихся по телу.
Хет кивнул:
— Это мана. Теперь представьте себе поток воды, выходящий из вашей головы, протекающий по шее и выходящий из правой руки. Если мана идет плохо, представьте бьющий водой родник.
Какой там плохо! Мне приходилось сдерживать поток энергии, готовно изливавшийся из головы и остановившийся в руке.
— Начнем без магии. Отделите самый маленький кусочек маны и выпустите его из руки.
Я отщипнул маленький кусочек, постарался разделить его на два — не получилось. Решил, что сойдет. Кусочек и без разделения маленький, казался совсем крохотным. Тряхнул рукой. Мана скользнула и выскочила.
— Что вы сделали! — закричал вдруг жрец.
Что случилось? Недоуменно посмотрел на Хета.
— Вы выпустили огромный объем маны. Просто невообразимо большой. Я удалю его, — он сделал несколько пассов руками. Задумался:
— Хотел было научить вас некоторым заклятиям. Не рискну. У вас, скорее всего, происходит перестройка потоков маны и поэтому ее выходит слишком много. Вы знаете, я рекомендовал бы еще обратиться к Дарргу. Меня учили быть жрецом, а его — магом. Он научит тому, чем занимается каждодневно.
Логично. Но сегодня я очень устал и поэтому направился не к магу, а в палатку десятка.
М-да, когда лет тридцать с небольшим простая крестьянка рожала простого крестьянского сына, думала ли она о такой карьере своего малыша? С таким чувством мы с Мявкой расположились в палатке, где остальные воины уже вовсю храпели, отпугивая злых духов сна. Мявка с большим удовольствием расположилась на лежаке, я приткнулся рядом и мы с радостью внесли свой вклад в общий хор голосов.
На следующее утро мы плотно позавтракали. После некоторой передышки мэр предложил пройти в храм Солнцеликого и вступить "в свои священные права" (цитата Оринда). Вступить действительно стоило.
Народ, как и вчера, толпился у храма, но теперь был образован коридор, который охраняли воины моего отряда. Парадных доспехов у них не было, но зато повседневная амуниция была выстирана и начишена до блеска. Под крики и пришествия я вошел в храм.
Сама процедура оказалась очень простой. Хет, положив мою руку на книгу божественных чтений — что-то вроде наше Библии, — начал подсказывать слова клятвы. Я торжественно повторял во всеуслышание обещание радеть о народе, защищать его от врагов внешних и внутренних, распоряжаться судьбами людей. Феодализм был в полной своей боевой раскраске. В своей клятве владетеля я объявил о принятии в свою собственность всего городского имущества, поблагодарил народ за будущее полное подчинение. То есть я за народ поклялся быть верным себе и милосердно взял себе пусть обветшалый, но все же город!
И самое интересное, все восприняли эти слова рэкетира, как должное. В ХХI веке это называлось наезд, а здесь — вступление владетеля в свои баронские права. Ну раз народ не возражает...
Мявка прошла в храм со мной. Поскольку она была знаком волшебства, то есть чуть не посланником бога, и вчера сыграла огромную роль в восстановлении рубина заклятья, то ее не только не задержали, но и проводили на почетное место рядом со мной. Мявка чинно сидела, чутко поводя ушами, когда я стал приносить клятву. Потом встала на задние лапы, а передние положила на постамент, на котором лежала Библия.
Посмотрела на меня опасливо. Я не ругался и она, осмелев, протянула лапу и положила на Библию. Я только усмехнулся. Мявка в своей стихии.
Наконец, клятва подошла к концу. Священник коротко поблагодарил бога, как б закрепляя произнесенное. И тут я едва не отдернул руку. Священная книга вспыхнула ярким светом, ослепляя находящихся в храме.
Я почувствовал, что становлюсь верующим. Бог ясно показывал свое присутствие и никакие скептические размышления уже не могли преодолеть идущий процесс.
К моему удивлению, присутствующие также были поражены знаками существования Солнцеликого. Даже священник потрясенно шептал молитву, а уж купцы, скопившиеся позади меня, были готовы грохнуться в обморок в религиозном экстазе.
— Солнцеликий почтил барона своим светом, — прошла по храму волна шепотков.
А я удивлялся Мявке. Ее называли знаком волшебства и я воспринимал ее имя, как набор букв для обозначения существа. Это Васька, это Митька, это Валерий Павлович, а это знак волшебства. И проявление удачи являлось всего лишь полезным дополнением. Гепард быстро бегает, орел хорошо видит, а Мявка излучает удачу. Но по-видимому это имя действительно обозначало еще и близость к богу, или, как минимум, к потусторонним силам. Слишком уж спокойно кошка восприняла вспышку. Как животинка, он, по крайней мере, должна была испугаться. А она спокойно посмотрела, мотнула головой, будто кивнула, удовлетворяясь эффектом, и села на пол.
Клятва завершилась. Раздались приветственные возгласы: "Да здравствует новый властитель". И если в здании они произносились приглушенно — храм все-таки, то на улице народ кричал громко. Пришлось выйти. Я помахал рукой прокричал ответное приветствие. Члены мэрии между тем суетились, готовя праздник. На свое вступление во владение я не поскупился, дал десять золотых на угощение, мэрия тоже не стала жадничать и народ радовался, предполагая на дармовщинку наесться и напиться.
Верхушка города и десятники расположились на первом зале дворца властителя. Изнутри дворец был таким же, как и снаружи, то есть ветхая простота, местами покрытая позолотой, наш бы российский олигарх долго ржал, глядя на это убожество. Но ничего не поделаешь, не на улице же прозябать.
Мэр поведал мне грустную историю, о которой я в общем знал. За последний год в городе сменилось три барона. И все трое желали только титула, совсем не желая процветания города. Последний хотя бы налоги не выкачивал и если бы не страшные слухи о его связи с Темным, он бы кларийцев удовлетворял. Хотя и не во всем. Барон, беря владения под свою опеку, магически замыкал на себя все нити управления — экономические, политические, духовные, магические. И без его присутствия владение начинало хиреть. А барон приезжал только периодически, и сразу замыкался во дворце. Купцы выжидательно посмотрели на меня. Им очень хотелось видеть во мне феодала, который приведет город к процветанию. Мне бы тоже хотелось.
Я выпил бокал вина за Кларию и поинтересовался состоянием городской казны. Ответ мэра особо меня не огорчил, хотя и оптимизма не добавил. На сегодняшний день в казне лежало двадцать два золотых. А расходы (жалованье городским и дворцовым чинам, текущие расходы на содержание дворца имени меня любимого и городского хозяйства) ежемесячно составляли сто — сто двадцать золотых.
— Еще пять лет назад доходы от налогов и различных городских сборов составляли пять тысяч золотых в год. И тогда это считалось мало, — мрачно сказал мэр. — В тот год на налоги герцогу мы выделили пятьсот золотых, а барону — шестьсот пятьдесят. И тогда господин барон и герцогские чиновники ругались скудости выплат города. А в этом году мы заплатили только часть герцогских налогов, нечего платить прислуге дворца и городским служащим. — Он немного оживился. — восстановление рубина заставит торговцев забыть о страхах за свою жизнь, а вода, смею надеяться, научит караваны обязательно сворачивать к нам. Раньше, когда была вода от пересохшего источника, путешественники специально делали к нам крюк. Мы, господин барон, с вашего позволения задействуем прежние связи. Клария находится на оживленном перекрестке и если купцы вновь повернут к нам, это изменит положение.
Я поковырялся в жарком. О какой еде можно говорить, когда на шею взгромоздились такие проблемы!
— Кто из вас казначей города?
Встал знакомый уже мне купец.
— Я, господин барон, купец Аруль Влаведи, из купеческого рода Влаведиев. Рад вам служить.
— Служи, Аруль, — согласился я. — Мне думается, мы сумеем заработать денежек. — Я отложил ложку, пробарабанил по столу. — Кто в городе является менялой?
Казначей, как и любой человек, занимающийся финансами профессионально, должен знать людей своего круга.
— Я, господин, — поклонился Влаведи.
Действительность оказалось проще, чем мои каверзные замыслы сделать из города — дерьма город — конфетку.
— Завтра с утра ты мне будешь нужен, — сообщил я и затем пресек все попытки купцов заниматься делами. Эти пройдохи почувствовали запах денег и, как и все торговцы, сразу же принялись их ковать.
Но сегодня я собирался только праздновать, что и продемонстрировал, влив в себя за вечер несколько бокалов неплохого вина и заев спиртное различного рода закусками.
Утром встал слегка с похмелья, но вполне работоспособным. Пожилой слуга, которого, по его словам, звали Энц, помог мне одеться, принес чайные принадлежности, блюдо с выпечкой, налил чаю. Приведя себя в порядок, я первым делом наведался к Арулю Влаведи и перевел семьсот золотых со своего счета в городскую казну. Пример, конечно, негативный, нельзя приучать поданных тратить господские деньги. Но городу был нужен начальный капитал, и я искренне надеялся, что он вернется ко мне обратно.
Вернувшись, собрал совещание в том же банкетном зале, бывшего еще и парадной. Для меня нашлось роскошное кресло, большое, но жестковатое, очень похожее на трон.
Я по-хозяйски оглядел присутствующих. Приглашены были многие, нужные мне люди. Похоже, во дворце они оказались впервые и теперь неловко ерзали на лавках, не зная, куда убрать руки.
Дав гостям немного прийти в себя, я начал раздавать задания:
— Я слышал, около Кларии есть залежи прекрасного гранита? Надо немедленно увеличить его добычу.
Поднялся старик — старшина артели старателей:
— Ваша светлость, кроме гранита, в горах Кларийского баронства есть ракушечник, мел, гипс, малахит. Но их никто не покупает. В герцогстве народ обеднел, а в Майдорское королевство торговцы не ездят — господин герцог на это косо смотрит и грозит страшными штрафами. У нас склады переполнены, артель вся в долгах, кредиторы давно бы товар конфисковали, да кому он нужен.
— Ну так уже никто не смотрит, — нетерпеливо сказал я ему и задумался. Что я на старика нажимаю, он свое дело знает, склады забил. Надо обленившихся купцов тряхнуть.
— Мною выделено городу взаймы семьсот золотых, — надменно проинформировал я собравшихся. — Казначею из этих средств закупить по ноблю (местная тонна) гранита и малахита и караваном отвезти в Тиссет в подарок королю. — Кастелян, — седовласый величавый мужчина стал и с полным достоинством поклонился. — Напиши королю грамоту о том, что это подарок от нового барона Кларии своему синьору.
Купцы заерзали на своих местах.
— Купеческой сотне разрешаю отправить с караваном десять ноблей грузов, — отдал я купцам нужное им распоряжение.
Купцы наперебой стали благодарить меня.
А я вновь обратился к старшине:
— Увеличить добычу всех материалов. А городской казне скупать все излишки, которые будут оставаться от закупок купцами и населением.
Старшина глубоко поклонился, едва не лег на пол. Я его понимал, из людей, которых вскоре должны были повести на правеж, старатели превращались в зажиточных мастеров.
— Увеличить количество работников, — добавил я ему, — живете в горах, а соль возите издалека. Здесь должна быть соль. Ищите так же золото, серебро, медь, железо. В общем, удвоить, утроить количество рудознатцев. Пусть ищут, нам все сгодится.
— Но, господин, мы уже все обшарили, нашли только то, что сейчас добываем, — возразил старшина.
Мявка до этого молча лежавшая на специально для нее поставленную рядом с моим креслом лавке, вдруг протестующе рявкнула. Ее хвост раздраженно задергался, заколотил по лавке, показывая все ее недовольство.
— Кто ты такой, чтобы противиться воле моей кошке, знаку волшебства? — строго спросил я.
— Никто, — легко согласился старик, — мелочь человечья. Спасибо, госпожа, что вразумили меня, бестолкового. Раз вы нашли воду в городе, где каждый метр был перерыт в ее поисках, то уж вам лучше знать, что надо искать в наших благословенных горах.
Я потрепал успокоившуюся Мявку по голове и продолжил:
— За каждое новое месторождение я буду выделять артели золотой, а рудознатцам до пяти в зависимости от размеров месторождений.
— Да хранит вас Солнцеликий! — воскликнул старик.
Я посадил его на место и задумался. Собранные кларийцы тихонечко сидели, а я размышлял о возможности увеличения кредитоспособности города.
— А скажите-ка мне, ремесла у вас какие есть? — мне надоело напрягать серое вещество в одиночку и я решил привлечь аборигенов к государственным делам.
— А как же, ваша светлость, — обрадованно затараторил Оринд. — У нас хорошие косторезы. Охотники находят в степи кости древних чудовищ, прекрасного качества. Умельцы покрывают их изысканной резьбой, вырезают посуду, костяные палочки — основу жезлов магов, разные безделушки. Сейчас, правда, сбыт упал, но теперь, я думаю, вырастет снова.
Слушая купца, я уяснил, что город, помимо купечества, имел и многочисленную прослойку ремесленников, которые работали с костью, различными камнями — от гранита до полудрагоценных и драгоценных. Существовало много мастеров, работавших с кожей, металлами, продовольствием. Но большинство ремесел были в упадке.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |