Скегги, молча наблюдавший за их разговором, выразительно хмыкнул.
— Вот так и догадайся, что биолог сочтёт странным! А игры с температурой на огромной площади — это как, нормально? А Маккензи-зоозащитник?.. Может, он забрал себе все личинки? И дохлые тоже, — мало ли, на что они ему...
Он ухмыльнулся, показывая, что пошутил, но Гедимину почему-то не хотелось смеяться.
Передатчики биолога и командира запищали немного вразнобой. Гедимин покосился на свой. Скегги, дочитав сообщение, шумно выдохнул и повернулся к остальным сарматам.
— Битумный массив чист. Термодатчики, ЭСТ-лучи, — всё пусто. Нигде ни единой пирофоры.
— А ведь где-то вылезут... — еле слышно пробормотал Ренгер. — Ладно, будем ждать новостей. Нам в любом случае сообщат.
...Гедимину было не по себе, когда он возвращался в барак, — маловероятно было, что черви атакуют сарматское гетто, построенное на голом граните и не пахнущее нефтью, но исключать такую возможность не стоило. "А ведь Маккензи знал, что так и будет," — думал он. "Что не будет вылета личинок, атаки на город... Многовато он знает, этот Маккензи. Не нравится мне всё это..."
14 февраля 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
На столе у двери стояли два открытых ящика с ярко раскрашенными упаковками внутри. Гедимин покосился на ближайшую урну — там уже валялись мятые фантики. Кто-то из ликвидаторов, оглянувшись на звук чужих шагов, едва заметно вздрогнул и скомкал что-то в кулаке.
— "Против вымирания: граждан, прошедших тест Гонда, будут вознаграждать за сдачу биоматериала", — зачитал вслух Вепуат и оглянулся через плечо на Гедимина. — Ремонтник! Макаки-то взялись за клонирование, как по-твоему?
Гедимин мигнул.
— Это навряд ли, — отозвался Ренгер, оторвавшись на секунду от телекомпа и недопечатанного текста. — Полноценный клонарий — маловероятно. Искусственное оплодотворение, как-то так...
— А про размножение сарматов там ничего не пишут? — зашевелился за оружейной стойкой скучающий Скегги. — Нам вымирать можно?
— Нужно, — буркнул Вепуат, выключая передатчик и поднимаясь из-за стола. — Пойду постреляю. Кто со мной?
Он с надеждой посмотрел на Гедимина. Тот, вспомнив о горке недопаянных "арктусов" и плохо отшлифованных линз к ним, покачал головой.
— Три недели стрельб! Тебе мало? — отозвался кто-то из ликвидаторов.
— Ну, как хотите, — Вепуат забрал со стойки огнемёт и ушёл на склад. Гедимин задумчиво посмотрел на закрывающиеся двери. "И мне тут сидеть незачем. Там ещё паять и паять..."
...Когда под потолком загудело, а в коридоре замигали красные светодиоды, Гедимин даже не сразу понял, в чём дело. "Кто-то ошибся туннелем?" — он досадливо сощурился и подобрал упавший проводок.
"Не ошибся," — убедился он через пару минут, когда сигнализация сработала в третий раз. Лаборатория уже была надёжно закрыта, маскировочная пластина на двери слилась со стеной. Гедимин оценивающе посмотрел на неё и нехотя сдвинул рычаг, убирая из туннеля все перегородки. "Силой не ломятся. Не "макаки". Кто-то из своих..."
— Ремонтник, — раздался из коммутатора недовольный голос Вепуата. — Тут сармат из "Налвэна", и он рвётся к тебе. Есть пара минут?
Гедимин мигнул.
На пороге стоял смущённый Айзек. Покосившись на сердитого Вепуата, он быстро шагнул в туннель и приподнял руку в приветственном жесте.
— Хороший тайник. Так просто и не найдёшь, — он оглянулся на опускающуюся крышку люка. — Если бы я не потрогал стену, так и прошёл бы мимо. Давно ты сюда... переехал?
Гедимин поморщился.
— Что с тем филком? — прямо спросил он, пытаясь перехватить бегающий взгляд Айзека. Сармат потупился.
— Плохо. На станцию, похоже, не вернётся. Что-то с координацией и кратковременной памятью...
— Ну, хоть выжил, — буркнул Гедимин. На языке вертелось много чего — и про набор "недомерков" в персонал ИЭС, и про "исследования" методом тыка... "Выжил. И я вот... выжил. И нам обоим, может, лучше было бы сдохнуть."
— Что вы сделали с хранителем? — спросил он. — Что вызвало агрессию? Ты был там. Почему не вмешался?
Айзек, поднявший было взгляд на Гедимина, снова уставился на сапоги. "Ну и чего?" — думал ремонтник, рассматривая его с нарастающим недоумением. "Не хочешь говорить о своих опытах? Зачем тогда пришёл? Мне-то рассказать ничего..."
— Был, — признал Айзек. — И... я даже не уверен, что это была агрессия. Никаких проявлений...
Он прижал пальцы к виску.
— Даже не сразу понял, когда он начал падать... Похоже, что-то с мозгом. Уязвимость к "сигме"... Такое вообще бывает?
Гедимин пожал плечами.
— Спроси у медиков. Я ведь не радиобиолог... А что с остальными? Как реагировал хранитель?
Айзек покачал головой.
— В том-то и дело, атомщик... Никак. Никакой реакции. Вот, посмотри, — данные с дозиметра...
"Пульсаций нет," — сразу отметил Гедимин. "Вот один реактор, а отсюда — другой. Оба в "критике", всё в норме. И никаких пульсаций... А это что?"
— Видел? — Гедимин ткнул пальцем в нижний угол экрана. Айзек озадаченно мигнул.
— Стрелка? Этого я не запомнил. Может, и дёрнулась. Хотя — странно. Стояли мы всё время в одном и том же месте... А! Я же кинулся к раненому. Развернулся вместе с прибором, вот стрелка и дёрнулась.
Гедимин качнул головой.
— Вот здесь ты кинулся к раненому. Через полторы секунды. Указатель развернулся, видишь? А тут он уходит вверх. Ты не приседал?
Айзек задумчиво сощурился.
— Точно нет. Тогда... Похоже, это что-то значит... М-да. Думаешь, это и была... реакция?
Он принялся пролистывать записи. Гедимин следил за изображением стрелки-указателя, но без особого интереса — он и так помнил, что дёрнулась она кверху один-единственный раз.
— Филки не испугались? — спросил он, увидев, что Айзек перестал листать. Сармат, вырванный из задумчивости, едва заметно вздрогнул.
— А?.. Нет. Никто ничего не понял. Может, даже нажаловались, не выяснял... Разве что раненый... не знаю. Сейчас он не помнит, что было тогда. И вообще мало что помнит... М-да. Я не знаю, что делать, атомщик. Что всё это должно значить?
Гедимин тяжело вздохнул.
— А я тут при чём? Спроси у Куэннов. Тащить чужие технологии — так тащить целиком, а не кусками...
Айзек сердито фыркнул.
— Как у тебя всё просто... Значит, ты ничего не можешь подсказать?
Гедимин покачал головой.
— Что мог, уже подсказал. Или иди к тем, кто знает наверняка, или дальше "исследуй" на ощупь, — что тут ещё-то сделаешь?!
Он ждал, что Айзек уйдёт, но тот медлил, разглядывая свои сапоги и задумчиво щурясь. Гедимин уже думал позадавать ему свои вопросы — про "сбежавший" рудник, про любовь Маккензи к червям-пирофорам, — когда сармат поднял на него невесёлый взгляд и притронулся к левому запястью.
— Я тебе кое-что принёс, атомщик. Только смотри, чтобы Гварза не узнал.
Он взял Гедимина за руку и прижал его дозиметр к своему. Сармат мигнул.
— Дозиметрия... ну, та, из Города Каналов. Когда нас туда пустили. Весь инструктаж. И сам альнкит, и накопитель, и всё остальное.
— Те самые инструкции? — Гедимин ошалело глазел на цифры, мелькающие на экране. Айзек, по-видимому, выставил самый широкий диапазон измерений, — рабочие дозиметры ликвидаторов давно бы зашкалило.
— Дозиметрия от них, — поправил его Айзек, выключая трансляцию. — Сами инструкции... Гварза сильно против. Но ты, может, и из этого что-нибудь вытянешь.
— Спасибо, — пробормотал Гедимин, с трудом удерживаясь, чтобы не включить дозиметр снова. — Город Каналов? Так он называется?
— Приблизительный перевод, — ответил Айзек, глядя куда-то мимо ремонтника. — Странная у них архитектура... Ну, да там всё странное. Я пойду, Гедимин. Извини, что отвлёк.
...Гедимин не дотерпел — информация ещё перекачивалась с прибора на прибор, когда он развернул голографический экран и уставился на мелькающие значки, чувствуя, как ускоряется биение сердца, и в груди медленно теплеет. "Здесь — показания из активной зоны," — он остановил убегающую строку, оставив новые данные рябить где-то внизу экрана, за видимым полем. "Излучение интенсивнее на два порядка. И при этом не... Стой!"
Он выделил пару экранов, развернул графики — и еле слышно хмыкнул, увидев, что не ошибся. Омикрон-излучение выдавало ровную линию, "сигма" следовала за ним — и вдруг резко вскинулась, выдав серию пиков и провалов. График "омикрона" остался ровным — реактор вроде бы не отреагировал на внезапную пульсацию. Гедимин проследил за ним дальше, — через восемьдесят секунд "сигма" снова взвилась, но пульсация слегка отличалась от предыдущей — на один пик и три микросекунды протяжённости. Сармат насчитал ещё четыре скачка на выделенном участке.
"Что это? Расстабилизация?" — он задумчиво смотрел на график, пытаясь найти хоть какой-то эффект от "плясок" интенсивности. "Sa hasu! Это даже не изучение на ощупь. Это вообще... Так. Тихо. Как может проявляться реакция?"
Он задумчиво сощурился и, помедлив секунду, свернул графики. Интервалы, на которых "сигма" выписывала зубцы, он запомнил наизусть — и, переведя взгляд на фиксатор положения стрелки-указателя, сразу их опознал. Там, где заканчивалась пульсация, указатель разворачивался в другую сторону, — реактор излучал энергию вовне разными участками, и пульсация указывала, когда переходить с одного на другой.
Гедимин прокрутил запись чуть быстрее, глядя на вертящуюся стрелку, и вполголоса помянул размножение "макак". "Управляющая пульсация. Одна из... Мать моя колба! Я когда ещё говорил — все эти штуки управляются "сигмой", переменной "сигмой". А у этих "мартышек" — на всю станцию ни одного пульсатора. З-заимствователи... контактёры, пучок нейтронов им меж глаз! Они вообще читали эти показания?!"
Гедимин пролистнул скопированные страницы, уже не приглядываясь, но взгляд поневоле зацепился за что-то знакомое, и сармат снова выругался, — перед ним была пульсация "выкачки", выжимающая энергию из накопителя. От той, которую обнаружил он сам, она всё-таки отличалась на пару микрокьюгенов и микросекунд, но менее узнаваемой от этого не становилась.
"А здесь фон гораздо ниже. Они уже не в реакторе. Видимо, им показывают накопитель, работу с ним... Has-sulesh!" — он стиснул зубы. "Чем они слушали?! Их прямо носом тыкают в эту пульсацию, в управляющие коды... Что там Айзек молол — "нам такого не говорили"?! Ему что, как Гварзе, реактор мозги поджарил?"
Он резко развернулся к двери, но сообразил, что Айзека догонять бесполезно, а связь в экранированном туннеле не сработает. Тяжело вздохнув, он опустился на стул и, положив перед собой руки с закреплёнными на запястьях приборами, тупо смотрел, как мелькают последние строчки. Отображение можно было и отключить — всё равно сейчас не было сил вникать в информацию, но Гедимин его оставил и не выключал устройства, пока мелькание не прекратилось.
"Пульсация "сигмы"... ну естественно, чем ещё всё это добро может управляться?" — он досадливо поморщился. "Мы с Хольгером бились об неё, как об стену. Но мы-то пробирались наугад, вслепую, а эти..."
Он снова включил запись и пролистнул несколько страниц, глядя на графики. Сначала излучение было очень слабым, но не было участка, на котором оно вовсе отсутствовало бы. Три линии шли то параллельно друг другу, то пересекаясь, — "сигма", "омикрон", "гамма".
"Пульсирующее гамма-излучение," — Гедимин еле слышно хмыкнул. "Что-то новое. Интересно, к чему оно относится... А, эти радиофаги вроде бы им общаются. Это речь... Так, ещё раз проверить тот кусок с накопителем..."
Он добавил на координатную сетку ещё один график, для гамма-излучения, — и, проследив за ним, невесело ухмыльнулся. Через считанные секунды после управляющей пульсации (видимо, применённой к какому-то накопителю) ту же "волну" изобразил график интенсивности гамма-излучения. Неизвестный Куэнн-инженер повторял для "гостей" "вслух" — и Гедимин почти видел, как он пытается показать "на пальцах". Отчего-то в груди заныло, и сармат, досадливо щурясь, прижал к рёбрам кулак. "Так и знал. Когда объясняешь — объясняешь всё... Как Айзек мог это пропустить?! Ни он, ни Гварза вроде бы не идиоты..."
Он выключил приборы и несколько секунд сидел неподвижно, угрюмо глядя на свои руки. "Там были какие-то посредники. Переводчики с куэннского... Похоже, это они... не очень понимали, что им говорят. Может, Бронны..." — Гедимин вспомнил бочонки с сингитом и ухмыльнулся. "Тогда понятно. Знают язык, но не терминологию. Может, в их языке и слов-то таких нет. У них там что-нибудь... про сверление деревяшек и волокуши. Мне бы туда, в этот Город Каналов... и лучше без посредников. Побольше бумаги, дозиметр, голопроектор, — и мы договоримся..."
16 февраля 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
"А вот ещё одна," — Гедимин провёл пальцем вдоль светящихся зигзагов на экране и записал на исчирканный сверху донизу листок ещё несколько цифр. "Излучение по-прежнему слабое. Какие-то пояснения про накопитель... А, вот дублирующая кривая, — гамма-кванты. Надо же... Этот инженер проговаривает каждый код. Показывает и проговаривает. Может, ещё и на листке рисовал. Контактёры, мать моя пробирка..."
На часах было без пятнадцати десять, — сармат сидел за расшифровкой уже четвёртый час. Он прикинул, сколько экранов осталось, и досадливо сощурился. "Сегодня не закончу. И завтра тоже."
Процесс шёл медленно; его немного ускорило разбиение ленты на интервалы по пять минут — отдельные экраны, которые сармат мог охватить зрением и более-менее осмыслить. Он отслеживал "сигму", красную черту на графике — где-то ровную, где-то — выписывающую зубцы. Всё, что было похоже на пульсации, он проверял по интенсивности гамма-излучения; если находил похожие участки, брался за ежедневник и переписывал данные от руки. Старые записи, скопированные, уже лежали в прочной капсуле, замурованные в стену лаборатории; ещё одну копию Гедимин думал сделать для Ренгера. Отчего-то ему было неспокойно — всё казалось, что с минуты на минуту явится местная охрана, приведёт с собой экзоскелетчиков из-за стены, и ценная информация исчезнет так же внезапно, как появилась.
"Только мозг. Что смогу запомнить — то моё. Все носители..." — сармат вспомнил чёрный экран передатчика после аварии в Кларке и пустую коробку в доме Конара и досадливо поморщился. "Всё уничтожаемо. Запомнить как можно больше... А, вот ещё одна пульсация. Эту знаю — она подогревает реакцию при смешивании. А, вот и повтор на гамма-графике... И ведь знали, что Куэнны общаются в гамма-диапазоне! Как пропустили?!"
Он проследил графики до конца "экрана" — больше пульсаций не было. Закончив последние записи и спрятав ещё один скопированный лист в капсулу, сармат посмотрел на выключенные приборы и тяжело поднялся на ноги. Перед глазами до сих пор плыли разноцветные линии — зелёная, красная, синяя...
23 февраля 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Люк бронированного фургона медленно открылся. В глаза Гедимину ударил искусственный свет — здесь, на входе в камеру дезактивации, стояли особенно яркие фонари, в их лучах каждая пылинка была заметна за километр. Сармат привычно сощурился и наклонил голову, проходя под рамкой дозконтроля. Сигнализация молчала — на южном берегу Атабаски, почти не задетом бомбардировками, было относительно "чисто".
