Альфред улыбнулся, вспомнив клячу, на которой под руководством Кима осваивал искусство верховой езды. Старик считал, что нет ничего лучше хорошей скачки для укрепления ног. Взяв лошадь на корду, он гонял по кругу Альфреда до ряби в глазах, заставляя то стоять на стременах, то держаться только с помощью колен в учебной рыси.

Один из стражников магистрата встал на четвереньки перед кобылой и Альфред сел в седло, воспользовавшись широкой спиной вояки в качестве подножки. "Богом быть здорово!"

Кавалькада направилась по цветущему Збычеву в нижний город к кварталам ремесленников и бездельников. Альфред старался выглядеть в седле лучше всех. Презрительная улыбка появлялась каждый раз, когда он замечал промахи сопровождающих его воинов: один из них уж слишком наклонялся вперед, другой поднимал локти при разгрузке, как птица, лениво взмахивающая крыльями.

За городом Альфред намеренно поскакал впереди. Дорога к Улитке из Збычева судя по записям Дмитрия, была одна: к мосту через реку и направо по лесу. А там, решил он, чуть-чуть приторможу.

По большей мере отряд шел рысью. Когда лесная дорогая сужалась, превращаясь в еле заметную тропку, коней пускали шагом. Часа через три Альфред почувствовал усталость и боль. Кожа на ногах горела, и он все чаще поднимался в стременах, чтобы не присаживаться в седло. От этого и устал.

Когда Ульрих предложил остановиться на привал, Альфред согласился с радостью. Часовой отдых позволил восстановить силы, но потертости стали болеть еще сильнее. Альфред морщась от боли, мысленно обратился за помощью к айлу. "Запел" модем. О чудо! Боль отступила. Повеселевший Альфред дал шенкеля, подняв кобылу в галоп.

Когда всадники увидели блики на солнечных батареях Лабораториума, время шло к вечеру. Оставался час или два до наступления сумерек. В управляющий комплекс Раска Альфред и не пробовал попасть. Модулей там не было, а искать лаз, по которому Дмитрий выбрался однажды, не хотелось. Да и нужды особой наведаться в подземелье Лабораториума не было. "Посмотреть как-нибудь успею", — рассудил Альфред.

Стражники поставили лагерь из трех палаток и готовили на костре ужин, когда Альфред и магистр Ульрих вернулись. Они объехали всю округу, но так и не нашли Фальке. "Странно... Ульфиле указывал на лес и говорил, что Фальке там", — размышлял Альфред.

Насытившись кашей с мясом, попивая какой-то отвар, чувствующий себя местным божком попадун, вспомнил эпизод из записок предшественника. Огромный валун на маленькой полянке! Мы с Ульрихом раз пять мимо него проезжали. Это Фальке! Точно! Впервые Дмитрий именно таким его и увидел!

Поднявшись, он, молча, пошел в лес. Увязавшегося за ним стражника, Альфред отослал. Валун нашел быстро. Дорога к нему заняла не больше пятнадцати минут.

Почесав затылок, будущий пилот задумался: "Сим-Сим откройся, тут не прокатит" Мысленно обратился к айлу: "Как слышишь меня, прием.... Нужен контакт с Фальке. Приказываю снять маскировку"

Модем отозвался, но валун так и остался огромным камнем на лесной поляне. Альфред достал контейнер Ульфиле. "Он мог попасть на борт, а мой айл, наверное, нет. Одним больше... Эх, была не была!"

Вынув шпагу, Альфред пристроил контейнер на ножнах и придавил его гардой. Что внутри карандашика щелкнуло, и он рассыпался в угольную пыль. На какое-то мгновение из глаз Альфреда посыпались искры, сознание померкло.

Когда он увидел Фальке, в голове воцарилась какофония модемных звуков. Спустя мгновение Альфред оказался внутри, с ужасом осознавая, что им теперь управляют айлы. Это не он шел по мягкому пластику, и падал в формирующееся кресло у консоли он не по своей воле. Бардак в голове сводил с ума. Фальке куда то несся. Проклятые айлы не сочли нужным включить для Альфреда экран. Он снова потерял сознание.

Пробуждение было ужасным: писк в голове продолжался, виски болели. Альфред обнаружил себя в продуваемом ветрами монументальном сооружении с высокими потолками и пятиметровыми арками вместо стен. Светало, и вокруг высились горы. Черт! Это тут Дмитрий писал свой дневник. Суки...

Он спустился в какой-то склеп и остановился у каменного гроба-саркофага, в котором лежал двухметровый дед с бородой ниже пояса. Выглядел он, как живой. И запаха никакого не было... Кафтан расшитый золотом и серебром, роскошный пояс с массивными бляхами желтого цвета. Руки вытянуты вдоль тела, на запястьях массивные браслеты, пальцы в перстнях...

"Куда же вы, суки!" — Альфред был возмущен. Тупые айлы не обнаружив Дмитрия, тащили его назад. "Не хочу! Стоять!" — о чудо! Они перестали контролировать его тело. Пошатываясь, Альфред стоял сам: — "Так-то лучше. И заткнитесь там, голова болит" Стало тихо.

Переживая азарт, он слегка мандражировал, обирая "деда". Набив золотом кошель, сунул тяжелый пояс за отворот куртки. Вышел из склепа и, не дойдя метра два до Фальке, висящего над пропастью, замер как вкопанный. Он вдруг понял, что сам ни за что не полезет, да и не сможет, наверное.

Глава 27. Бесславная

Альфред наслаждался полетом. Назад он летел с комфортом: и в душе выкупался и зубы почистил. От комбинезона, правда, отказался. Карманов на нем не было. Экран включился сразу же, после высказанного Альфредом желания. Пережитый страх от утраты контроля над телом, сменился эйфорией после того, как айлы обеспечили доставку его безвольной тушки на корабль. Немного мешала их "болтовня", но Альфред терпел. Он знал, стоит ему прикрикнуть и айлы замолчат.

То, что айлы не нашли Дмитрия, Альфреда не расстроило. Очевидно, эти создания благоволят ему больше. Конкуренция, лидерство, когда будущее в этом мире обнадеживает, были бы обременительными.

"Куда все-таки подевался Дмитрий?" — едва Альфред сформулировал мысль-вопрос, как в голове "взорвались модемы". Теряя сознание, он будто понимал о чем айлы, гнездящиеся в его мозгах, "говорили" с Фальке. О какой-то критической массе События. "Бред!" — было последнее о чем "пилот" успел подумать.

Альфред открыл глаза. На экране увидел сосны. Фальке стоял на земле. Сон пошел попаданцу на пользу: голова не болела, и общее самочувствие ощущалось в теле желанием пробежаться. У Фальке его встречал Ульрих и стражники. Увидев Альфреда, спускающегося в голубом потоке на землю, они преклонили колени. Эта покорность и почтение привели новоявленное божество в хорошее расположение духа и Альфред, достав трофейный пояс, вручил его магистру.

Ульрих как то странно посмотрел на подарок. "Наверное, ошалел от счастья", — подумалось Альфреду. Поглаживая желтые бляшки, великий магистр шевелил губами. Вдруг вскочил на ноги и, опоясываясь подарком, закричал:

— Гюртель Швебецайт!

Держась пальцами за пояс, он подпрыгнул и остался "висеть" в воздухе.

"Вот черт! Подогнал этому придурку пояс левитации! Как он узнал? И кто из нас маг? Наверное, какой-то из артефактов с айлом, вроде кольца, что носил Дмитрий, "подсказал" ему" — Альфред старался оставаться невозмутимым. Чего не скажешь о ликующих стражниках и Ульрихе, устроившем целое представление.

"Воздушный акробат, мать его!"

Вдоволь накувыркавшись, магистр спустился на землю и, прижав руку к груди, заговорил:

— О, Оберст, указывающий готам путь! Мне некого восхвалять за то, что Ты тут, и я могу выразить свою преданность и благодарность не небесам в бескрайнее — пустоту, а Творцу, находясь перед его взором!

"Ни хрена себе загнул! Как по писанному. Но приятно ведь как... Фиг с ним, с поясом. Отслужит..." — подумал Альфред, но сказал другое:

— Это не все, Гер Ульрих. Я обещал прокатить тебя, прошу, — Альфред указал на Фальке, — Полетим в Збычев?

— Я счастлив, мой Господин! — не раздумывая, Ульрих шагнул на световое пятно лифта и скрылся в чреве Фальке. Альфред улыбался, со снисхождением взирая на стражу. Когда Фальке взлетел, он пережил ужас и снова превратился в безвольную куклу, позволив связать себя.

" Как он смог? Как сумел? Фальке его послушал?" — мысли мешали сосредоточиться на действительно важном. Его погрузили на лошадь и конвоировали куда-то, не в город. Спустя полчаса, Альфред, наконец, решил разобраться с предателями. Ментальное усилие и в голове зазвучал голос:

— Запрос отклонен.

— Как отклонен? Сволочи! Так вы говорить по-человечески умеете! — В ответ, тишина. Новая попытка на ликвидацию здоровяка, ехавшего впереди, и снова:

— Запрос отклонен.

Альфред вспомнил наставление старика Кима: "Рассчитывай всегда только на себя!" — Стиснув зубы, решил подождать. Ведь торопиться жить — скоро умереть! Солнце уже садилось, когда стражники остановились. Тело Альфреда уже не страдало. Он его попросту перестал чувствовать. За то голова оставалась ясной. "Как хорошо не слышать воя айлов!"

Его сняли с лошади и даже развязали. Один из стражников стал растирать руки и ноги Альфреда. Другие начали готовиться к ночевке. Мучительно закололо в пальцах, потом и руки ощутили ток крови. Регистрируя перемены в состоянии, он стал чувствовать себя гораздо лучше, Альфред виду не подавал. Он попробовал пошевелить пальцами на ногах. "Получилось! Пора!"

Молниеносным ударом в горло вырубил "няньку" и, подхватив с земли копье стражника, бросился на второго, разводящего костер. Проткнув его, пригвоздил к земле. Запахло паленым. Двое противников, обнажив мечи, быстро оказались совсем рядом. Альфред ушел из под рубящего удара и засадил атакующему мечнику коленом в живот. Противник охнул, выпучил глаза, стал присаживаться. "Попал!" — вторым ударом раздробил присевшему на корточки мечнику, нос. — "Этот не жилец!" Отбросив ногой тело, Альфред приготовился к встрече с новым противником, но стражники Ульриха, вскочив на лошадей, ускакали. Альфред прокричал им вслед все, что соскочило на язык, и успокоился. Поймал коня, расседлал, веревками, что сам недавно был связан, спутал ему передние ноги. Отволок труп от кострища и подбросил на тлеющие угольки сухих веток. Убедившись, что огонь загорелся, осмотрелся.

Вояки оставили котелок, наполненный водой и палатку, пару седельных сумок. Альфред решил проверить их содержимое, но замер на месте: в голове снова "запел модем".

Эпилог

— Баба Нина, баба Нина, Федор на Улитке вашего Альфреда нашел! — четырнадцатилетняя Марийка, внучка соседки, стучалась в двери и кричала.

— Иду, Марийка, сейчас открою.

Щелкнула задвижка и на пороге появилась обычная деревенская женщина, о возрасте которой человек из города вряд ли мог бы сказать что-нибудь определенное.

Девочка почему-то смутилась, но собравшись с силами, повторила:

— Баб Нина, Федор на Улитке вашего Альфреда нашел...

— Как нашел? Он что, гриб?

— Не гриб, но вроде того... — Марийка опустила глаза.

Нина Андреевна прикрыла за собой дверь и пошла по улице. Навстречу шли соседи, ближние и дальние. Они встретились и люди расступились, отошли, кто компанией, а кто сам на обочину. На дороге остались Альфред и его бабушка.

— Альфред, внучек, что с тобой? — Нина Андреевна бросилась к внуку. Взяла за плечи и, вглядываясь в пустые глаза внука, зашептала, — Все будет хорошо...

Альфред, пуская слюни, улыбался...

Часть третья

Дмитрий

"А в эфире существует запись — Всего. Акаши, хроники. Все, что происходит в Мире Индивидуума, записывается в некой субстанции и измерении, известных как Акаша. Санскрит — виднеться, казаться, показываться, сиять, блестеть, ясно видеть. Акаша — это Первичная субстанция, самая тончайшая, эфирная Сущность, которая заполняет все пространство. Эта энергия вибрирует на определенной частоте. Вбирает или записывает все впечатления Жизни. Эти записи могут быть прочитаны адептами или теми, чьи душевные — психические способности развиты."

Глава 28. Жезл Древних

Когда Надежде не удалось перемещение моей тушки, она запаниковала. Да и Ульфиле настаивал на прекращении поисков. Они на пару уговаривали меня вернуться. Сказав им — нет, я спустился и стал прыгать с плиты на плиту, стараясь перемещаться только по черным квадратам. Меня это занятие развлекало и думалось хорошо. Не знаю, каким особым образом я скакал на этот раз, но одна из плит под ногой, наклонилась, и пол у постамента заходил ходуном, открывая проход. Наверное, так же исчезли и двери: мгновение назад плиты вспучивались и исходили волнами, а потом все успокоилось, и я поверить не мог в то, что видел. Широкие ступени вели под постамент, и этот монументальный вход с арочным порталом выглядел так, будто стоял тут вечность.

Я побоялся войти туда сразу. Место ведь было необычным. Вернулся в свою каморку и написал об открытии в дневник. Хотел написать еще что-нибудь эдакое, в духе момента, когда стоишь на пороге открытия, но передумал: "Не накаркать бы!"

Стою у входа и не решаюсь войти. Надежда напугала, сообщив, что с пространством за чертой, что-то не так. Спросил ее:

— Что тебя смущает?

— Не могу объяснить... Много энергии, но не природной. Мне страшно...

И мне страшно, но не зря я тут проторчал столько времени. Шагаю и... Ничего не случилось. В смысле — страшного. Напротив, я нашел то, зачем явился сюда — Древнего! И палка, что у него в руках мне наверняка пригодится. По слухам с помощью этого жезла можно уничтожить вампира из Кар. По правде, желание побыстрее свалить из склепа возникло. Поэтому схватив жезл, я собирался тут же уйти, но не успел...

— Наде-е-ежда!..

А в ответ — тишина. Где я? И Кто я? Меня нет. Вокруг нет ничего. Пустота. Темная пустота. Слышу Надежду:

— Дмитрий, это ловушка!

— Какая на хрен ловушка?! Где мы?

— Ты знаешь о темной материи? Ваши ученые считают, что девяносто процентов Вселенной содержит именно ее.

— Читал когда-то...

— Вот считай, что мы в ней.

— А точнее...

— Ленту Мебиуса представляешь?

— Ну, если ты из моей головы это представление вытянула, то, наверное.

— Мы внутри или снаружи. Это не важно. Важно, что не на самой ленте. Мы вне пространства и времени.

Я молчу, и Надежда молчит. О чем тут поговоришь? Вдруг Надежда так проникновенно молвит:

— Дмитрий... — было бы чем, дернулся с перепугу. А она продолжает: — У меня для тебя есть две новости...

— Понял, давай с хорошей.

— Мы сейчас хоть и потеряли форму, но благодаря жезлу обладаем колоссальным энергетическим потенциалом. Если мне удастся зацепить Событие в одном из миров, то я смогу нас туда переместить.

— Здорово! А плохая?

— Время. Оно течет субъективно, но может с нами случиться так, что минута тут обернется столетием и наоборот.

— Да ладно. Сделать ведь все равно ничего нельзя? Правда?..

— Правда, Дмитрий.

Вот артистка! Даже вздыхать научилась!

Наверное, субъективное течение времени в междумирие было особенным: вроде и успел только подумать о детстве, мечтах, как Надежда "закричала":

— Событие!

Я приготовился на всякий случай. Хотя "приготовиться" в данном случае не означало ничего! И ничего не произошло: все так же темно, как, впрочем, сами догадайтесь, и меня по-прежнему нет. Только мысли.

— Ну, и? — спрашиваю.

— Ошиблась... — слышу голос наполненный виной.