Мир на продажу

— Нет, — отшатнулся он от меня, — неправда! Просто Седельников в самом деле какой-то не такой. Он везунчик, понимаете? И ведёт себя странно! Он плавает плохо, а всегда выигрывает. На случайностях.

— А вот я сейчас выйду и расскажу всем твоим согруппникам, что ты — стукачок. Что тебе парни за это сделают, представляешь?

Илья сильно побледнел и замотал головой:

— Не надо, пожалуйста! — заблеял он противным голосом, напоминая Игнашкина с кривофотом. — Я вам всё расскажу как есть!

— А ты разве не всё рассказал?

— Он ещё топор всегда с собой носит! — отчаянно заорал Мезенцев. — Туристический топорик. Не знаю зачем. Может, он маньяком стал...

— Скорее, это ты стал параноиком. Ты что, к нему в сумку заглядывал?

Илья сменил бледный цвет лица на алый.

— Случайно...

— Понятно. Ушлый ты парень, Мезенцев. Далеко пойдёшь.

Я задал Мезенцеву ещё несколько вопросов и убедился, что парень не врёт. Или он очень хороший выдумщик и интриган.

— Молодец, Мезенцев, бдительный, — с издевательской улыбкой произнёс я. — Хорошо жизнь начинаешь, честно. Хочешь к нам штатным осведомителем, как школу закончишь? Оклад неплохой, санаторно-курортные, отпуск полтора месяца... И работа не пыльная, упахиваться не надо. Ведь народная мудрость гласит: как лошади пашут только бараны.

Парень не понял иронии. Он неуверенно улыбнулся, но, увидев холодное выражение моего лица, испуганно замер.

— Будь моя воля, юноша, я бы доносчиков в первую очередь сажал, — сухо сказал я, глядя ему в глаза. — Лучше быть везунчиком, чем стукачом. Иди, зови тренера. Да не волнуйся, разговор между нами останется.

Он пулей вылетел из тренерской. Вошедший Соколов бросил на меня неодобрительный взгляд, но я сделал вид, что не заметил.

— Беседу с Седельниковым отложим, — объявил я тренеру. — Иначе он поймёт, кто на него наклепал, и у Мезенцева будут проблемы.

Я добрым взглядом обласкал Соколова, улыбнулся и добавил:

— А я никому не хочу создавать проблем: ни Мезенцеву, ни тебе, дорогой Владислав Леонидович.

У Соколова от огорчения челюстная лопата из совковой превратилась в штыковую.

— Не надо проблем! Да я эту визкозиму... — начал лепетать он, но я его перебил.

— И не в вискозиме дело, гражданин Соколов. Дело в другом. Твой ученик выигрывает одно соревнование за другим. Тебя хвалят в Федерации плавания, может, и премийка какая перепадает за воспитание чемпиона. Не так ли, Владислав Леонидович?

— Совсем не так, капитан! — выпучив глаза, возразил тренер. По размеру выпученных глаз можно догадаться, что дело обстоит именно так.

— Если хочешь обратиться по званию, то следует говорить "господин капитан", — осёк я его.

Я встал и подошёл к окну. От того, что за окном моросил противный октябрьский дождь, мне захотелось морально размазать тренера:

— Ты думаешь, у нас дураки во ФСЕНе работают?

— Да я так не...

— Думаешь, я ничего не понимаю?! — повысил я голос. — Твой Седельников до сих пор плавает по третьему разряду. У пятнадцатилетнего парня позорный третий разряд! Я его в два раза старше, и то быстрее проплыву. На слетевших очках и лопнувших плавках, Владислав Леонидович, далеко не уедешь. Рано или поздно, не Мезенцев, так кто-нибудь другой нам сообщил. И радуйся, что нам позвонил твой ученик, а не председатель Федерации плавания.

Пока я отчитывал тренера и слушал его невнятные оправдания, у меня сложился план действий на завтра. Предположим, что всё верно, Мезенцев не врёт, протоколы это подтверждают. Значит, мы имеем дело с патологической везучестью. И это мне сильно не нравилось, поскольку выходило за рамки физики. А это означает, что у меня появилось новое дело.

2

Если Мезенцев не врал, то, похоже, я опять столкнулся с онтроникой. Ни одно изделие из смежных миров так не нарушало законы нашего мира, как эта гадость. Год назад два недоумка-дилапера из "Межмирторга" открыли новый смежный мир Миоген. Они притащили оттуда кучу преступных вещей, от которых Петровича чуть инфаркт не хватил. Эти вещи, называемые онтроникой, самым злостным образом нарушали все мыслимые и немыслимые законы природы. Мне и моему коллеге, Грише Шелестову, поручили это дело, и мы полгода с ним возились. Постепенно к нам присоединились все отделы конторы: и наш оперативно-розыскной, и следственный отдел, и экспертная группа.

"Межмирторг" — компания авторитетная. Три четверти всякой дряни из смежных миров поступает через вещеводы "Межмирторга". И половина поступившего так или иначе нарушает Естественный кодекс самым наглым образом. Поэтому у них в компании юристы — настоящие крючкотворы, задача которых отмазывать, выкручиваться, отбрехиваться от нападок ФСЕНа. По арбитражному делу по онтронике межмирторговцы добрались до третьей инстанции. Вначале они зацепились за то, что Естественным кодексом запрещены изделия, нарушающие законы природы, а предметы онтроники — не изделия, так как они не являются результатами производственного процесса. Просто наша экспертная группа лопухнулась и отнесла онтронику к изделиям, за это их крючкотворы и ухватились. На самом же деле ни мы, ни дилаперы "Межмирторга" не знали, откуда берётся онтроника. Во всяком случае, она точно не изготавливалась на заводе.

В суде второй инстанции наши следаки подсуетились и обосновали, что предметы онтроники являются вещами в общефилософском смысле. Естественный кодекс запрещает использование не только изделий, а вообще любых вещей, нарушающих законы природы, будь то объекты неживой природы или живые существа. Вся линия обвинения была построена на этом: следственный отдел днями и ночами готовил материалы перед вторым судом. Решение суда второй инстанции оказалось снова в нашу пользу.

Однако их скользкие юристы подали кассационную жалобу в суд третьей инстанции. Они настаивали на том, что онтронные устройства не являются вещами. У каждой вещи, мол, есть структурные и качественные характеристики, свойства. А у онтронных устройств нет ни структуры, ни устойчивых свойств. Значит, ко всей этой онтронной дряни не применимо понятие "вещь", следовательно, она не подпадает под действие Естественного кодекса. Но тут уж обвинение не сплоховало; обвинитель обратил внимание суда на то, что главным свойством любой вещи является её объективность. А то, что онтроника объективна и существует независимо от нас, сомнений не вызывало.

До Верховного Арбитражного суда "Межмирторг" не добрался. В этом заслуга не только наших следаков и экспертов, но и нас, оперов. Мы с Гришей и парой крепких оперов из "мензурок" вычислили адреса межмирторговских юристов, которые занимались онтронным делом. Тихими весенними вечерами мы отлавливали крючкотворов по одному и вежливо, без мордобития, объясняли, что мы с ними сделаем, если они будут продолжать работать над этим делом. Юристы понимали с полуслова. Правда с начальником юридического отдела "Межмирторга" пришлось повозиться: он, завидев нас, успел нажать "тревожную" кнопку, и к нему на помощь явились ребята из их службы безопасности. Они все сплошь геоцисты — есть такое бульдожье движение вроде националистов. Для геоцистов подраться что за хлебом сходить. Нам пришлось вызывать на подмогу наших конторских костоломов из отряда моментального реагирования; наши бойцы не подвели — от их безопасников только перья полетели. Начальник юротдела был деморализован, поэтому в Верховный суд подавать не стал. А на следующем заседании суд запретил туристические перемещения в Миоген в связи с особой опасностью этого мира, чтобы туристы не могли накачиваться всякими вредными свойствами: у них в Миогене со свойствами обращаются также легко как мы с одеждой.

Под запрет попала вся онтроника и продукты её "деятельности", всякие нелепые штуковины, которые могли генерировать некоторые онтронные устройства: треугольники Пенроуза, плачущие натуральными слезами облака, абсолютно твёрдые тела, Мировой эфир и теплород. Слава богу, что общий раздел Естественного Кодекса позволял накладывать запрет на классы вещей. То есть ФСЕН наложил запрет не только на попавшую в наш мир онтронику, но и на всю остальную, которая только могла существовать.

На работе я с утра полез в электронный каталог хранилища конфиската. Нашёл раздел "Онтроника" и пробежал глазами по списку из пары сотен разновидностей этой дряни. Но ничего, что управляет везением и счастьем, у нас в хранилище не наблюдалось.

Пока тянулась судебная тяжба с "Межмирторгом", ушлые дилаперы успели натащить к нам онтроники. Когда наша контора разобралась с порождением миогенских гениев, и следственный отдел с экспертной группой отмечали успех шампанским и ананасами, началась работа нашего отдела. Мы, как гончие, рыскали по городу, выискивая попавшую под запрет онтронику. Вся эта дрянь, что лежит в хранилище — наша с Гришей работа.

Видимо, прочитав мои мысли, Шелестов оторвал голову от бумаг и спросил:

— Вася, что там у тебя со вчерашним везунчиком?

— Ему в самом деле везёт, Гриша. Так что придётся попотеть.

Шелестов нахмурился и стелепатировал:

— Думаешь, онтроника? Мы же всю её разыскали!

Молодец, старший лейтенант! С ходу просекает. Проработает с моё, цены ему не будет как оперу.

— Вот именно, всю.

— Может, прозевали чего?

С утра меня лучше не злить, тем более, когда на меня повесили новое дело. Я тут же завёлся:

— Я похож на зелёного мальчика, Гриша?! За межмировыми перемещениями следит Федеральная комиссия по смежным мирам, смежномирцы. На каждый вещевод навешивается следящее оборудование. Все перемещения протоколируются. Даже муху тайком не переправишь! Слышал про закон о межмировых перемещениях? Почитай на досуге, полезно!

Но Шелестов — тёртый калач. Не смутившись, он ответил:

— Ты ж мне слова сказать не даёшь, Вася! Я думаю, может сбой какой в следящей аппаратуре и пара экземпляров онтроники переместилась неучтённой...

— Вряд ли. Аппаратура вся прорезервирована-продублирована. К тому же каждый месяц — поверка, тестирование, диагностика...

Но Гриша не сдавался:

— Аппаратуру выключить можно или заблокировать. С помощью той же онтроники.

— Нельзя, Гриша, нельзя. У смежномирцев моментально сигнализация сработала бы, и всех отключальщиков тут же всех повязали.

— Или у нас в хранилище "крыса" завелась? Таскает потихоньку онтронику и продаёт...

Я аж закашлялся от такой глупости:

— У нас не продуктовый склад, просроченное не спишешь! Ты, Гриша, поменьше увлекайся теориями заговора, жить будет проще!

Шелестов нахмурился и уткнулся в бумаги. Мысль у него движется в правильном направлении, но только он не знал, что я вечером запросил выборку по онтронике из протокола входящих вещей. Я выяснил, что онтроника поступала только через межмирторговские вещеводы, около тысячи экземпляров трёхста разновидностей. Половина экземпляров осела в нашем городе (мы с Гришей нашли всё), другая половина расползлась по стране. Коллеги-фсеновцы из других городов тоже всю повыловили, это я выяснил. Крысятничество в хранилищах невозможно на девяносто девять процентов, так что одним процентом можно пренебречь.

— А другие фирмы не занимаются онтроникой? — спросил Гриша, снова отрываясь от скучного отчёта.

— Вряд ли. Во-первых, какая фирма потерпит на своей делянке конкурентов. А во-вторых, я смотрел выборку по онтронике — она вся поступала через "Межмирторг".

— И что это значит? — не унимался Шелестов.

— А это значит, дорогой старлей, что дилаперы опять притащили какую-то новую дрянь. Знать бы откуда...

К школе, в которой учился Рома Седельников, я подошёл за полчаса до окончания занятий у его десятого "Б". Я прислонился к ограде, откуда прекрасно просматривался центральный вход, и стал терпеливо высматривать смазливого паренька с капризным нервным лицом, стриженного под "канадку". Его физиономия запомнилась по фотографиям в социальных сетях, где Рома вёл активную жизнь, судя по огромному количеству виртуальных друзей. К тому же открылась ещё одна любопытная деталь: Седельников последний год переводил крупные суммы денег некой Наймушиной Клавдии Ивановне, скромной пенсионерке, не связанной с дилаперами и торгашами.

Терпения у меня хоть отбавляй, жизнь научила. Надвинув на глаз кепку, я стоял возле ограды и размышлял о том, что Ромина везучесть какая-то однобокая. Перед моим походом сюда я успел изучить протоколы школьных и городских олимпиад, в которых Седельников выходил победителем, и убедился, что в них, в отличие от плавания, Рома побеждал честно. Везением он пользовался только в плавании. Наверное, ум у него имелся свой собственный в отличие от техники плавания. В любом случае ответить на этот вопрос мог только сам везунчик. Немного смущало то, что папа у Ромы весьма непрост — какой-то крупный чиновник из областной администрации. На утреннем совещании Петрович меня в очередной раз предупредил, чтобы я орудовал помягче, без угроз и шантажа. И посоветовал действовать только уговорами. Нужны мне его советы как попу будёновка! Интересно, сколько бы я раскрывал дел в год, если бы действовал одними уговорами и законными методами!

Везучий пловец-отличник вышел из школы, окружённый стайкой смешливых девчат. Он что-то им с упоением рассказывал, размахивая руками. Рома оказался высоким сухопарым юношей в модной курточке и с синим рюкзаком за спиной. Я незаметно расстегнул кобуру и подобрался. Когда стайка подростков вышла за территорию школы, я направился к ним.

— Молодой человек, можно тебя на пару слов? — окликнул я Рому, когда молодёжь отошла от ворот шагов на сто.

Дальше события начали развиваться с головокружительной быстротой. Услышав мой голос, Рома оглянулся и тут же рванул с низкого старта. Он перебежал через дорогу, едва не попав под машину. На нас, оперов, удирающий человек действует как бегущий заяц на волка. Я бросился вслед за ним под визг девчушек-хохотушек.

— Полицию надо вызвать, полицию! — донеслось мне вслед.

Вызвали девчата полицию или нет, осталось неизвестным, потому что вслед за Ромой я нырнул в подземный переход. Мы пересекли проспект, и далее гонка продолжилась по дворам. Мчась за Ромой, я благодарил судьбу, что Седельников — пловец, а не легкоатлет, потому как в моём возрасте состязаться в выносливости с подростком-спортсменом затруднительно, хотя я нахожусь и в относительно неплохой спортивной форме.

Я нагнал юношу возле руин недостроенного здания. Вернее, он сам себя загнал в тупик: упёрся в стену и, обернувшись, увидел, что путь к отступлению отрезан. Взвизгнув, как пойманный зверёк, он сбросил с плеч рюкзак, расстегнул его и вынул оттуда туристический топорик. Я не ожидал от него такой прыти, поэтому немного замешкался, и он успел неуклюже замахнуться топором. Даже прожжённые торговцы запрещёнными вещами не позволяли себе так откровенно нападать на оперативника-фсеновца! Я рассердился, прыгнул на парня, вышиб из рук топор и, сбив с ног, припечатал пловца к земле. Сделал я это с большим удовольствием, постаравшись, чтобы он физиономией ткнулся в кучу грязной листвы.