Эликсир Любви

Алексей проследил за взглядом Сони. Девушка тоже смотрела в окно.

— Тебе нравится путешествовать поездом?

— Мне нравится возвращаться поездом домой. Это напоминает детство, когда я после летних каникул у бабушки ехала домой. А еще студенческие годы. За пять лет, электричка умотала меня. А сейчас я вспоминаю её с теплом.

— Я тоже, в свое время поколесил из дома в институт. Картошку и огурцы из дома в общагу. Баулы такие, что руки отрывались.

— Было такое, — улыбнулась Соня, — Я еще умудрялась учить в поезде.

— Я — нет. Больше дремал, если удавалось. Бывает, сядут рядом говоруны. Бу-бу, бу-бу на ухо. И не заснешь.

— А тебе не казалось, что в поезде разговоры особенные?

— Казалось, — согласился Алексей. — Болтают обо всем, не обращая внимания на окружающих. Иной раз такого наслушаешься. Как-то подслушал народный рецепт от рака.

— Да? Какой?

— Женщина рассказывала попутчице, что её отец семь лет пьет настойку чистотела как лекарство от рака.

— Очень интересно. И как надо настаивать?

— Стакан чистотела на трехлитровую банку молочной сыворотки. Верь, не верь, а женщина утверждала, что отец пьет такую настойку семь лет и болезнь не прогрессирует. Семь лет жизни — это много для ракового.

Как и предполагал Алексей, электричка часто останавливалась, запускала новых пассажиров и катила дальше. Потихоньку вагон наполнялся людом. Случайные попутчики быстро осваивались на местах, и в вагоне воцарилась атмосфера, типичная для пригородного поезда. Более раскованные затевали разговоры с соседями, менее общительные читали или слушали болтовню других. Молодая мамаша, пару скамеек вперед, маялась с сынишкой. Малышу наскучило просто сидеть, и он вертелся, вставал, ходил по купе. Мамаша постоянно одергивала его, виновато поглядывая на окружающих. Толстушка сзади громко жаловалась соседке на непутевого зятя. В конце вагона двое работяг тайком распивали дешевый портвейн. Сбоку, через проход, студент, скучавший от самого вокзала, с радостью встретил знакомого, подсевшего позднее. Дружок студента был чуть старше его самого, лет двадцати пяти, одетый в полувоенную форму черного цвета. Паренек возвращался со съезда какой-то там партии и сразу начал делился впечатлениями. Студент на свою беду оказался этичным и моментально попал в число благодарных слушателей, что воодушевило "форменного" дружка. А тот говорил и говорил с верой и энтузиазмом человека с хорошенько промытыми мозгами. Юный агитатор нес обычный пафосный идеологический понос ярко выраженной шовинистической окраски. Среди знакомых Скворцова ярых расистов не имелось. Все, как водится, рассказывали еврейские анекдоты, недолюбливали чернож...ж-ж-жучков базарных, но у каждого имелся среди "нацменов" дружок (очень приличный человек).

Молодой националист изливал на студента все, что ему внушили старшие комиссары на съезде. Говорил он громко и Алексей невольно прислушался. Некоторые факты, приводимые младопартийцем, заинтересовали Скворцова. Тут и генеалогия первого правительства России, и краткий курс "политики масонства". Убежденность парня, его горячность через какое-то время подействовали на Алексея. Обычно скептик, он потихоньку стал принимать логику вагонного пропагандиста. Студент же пожирал глазами новоявленного мессию. Идеологическое вдалбливание на Соню не возымело никакого действия. Она шепнула на ухо Алексею, кивая на студента:

— Похоже на заклинание змей. Только без дудочки. Зомбирование невинных душ.

— Говорит вроде бы логично, — смутился Алексей.

— Логика то однобокая. И кровушкой попахивает. И почему так? Чем на большую массовость претендует идея, тем больше требует подпитки человеческой кровью.

— Чего уж так мрачно? Молодежь поиграет в политику и успокоится.

— Да, любые мужские игры в политику, в первую очередь отражаются на бабах. Не вас, мужиков, насилуют во время беспорядков.

— Встречаются уроды, чего говорить про всех, — не согласился Алексей.

— О Великой Октябрьской революции говорят — бескровная. При захвате Зимнего дворца убиты были, по-моему, двое. А потом, озаренные светлыми идеями солдатики и матросики ловили по всему городу защитниц "Зимнего", из женского батальона, насиловали и сбрасывали их с крыш домов.

— Откуда знаешь?

— Скажу, старушка одна поведала, поверишь?

— Ну... — смущенно потер нос Алексей, вмиг утратив всякий интерес к соседям.

Несмотря на перестроечные веяния, жизнь вагонная не менялась. По составу сначала прошли нищие, затем глухонемые, предлагая женщинам плохие фотокопии религиозных календарей и бездарные эротические карты мужчинам. На них мало кто обращал внимания, разве что пожилая женщина купила себе большой календарь с божественными праздниками. Потом, из очередных коробейников, по вагону прошмыгнули две скромно одетые женщины неопределенного возраста. Они ничем не торговали, а бесплатно раздавали тонюсенькие журнальчики. Алексей с охотой взял благо, что бесплатно. "Сторожевая башня" — прочитал он название. С яркой обложки смотрела белозубо-розовощекая семья, безмерно счастливая сопричастностью к церкви "Свидетелей Иеговы".

Националист с соседской скамейки не оставил без внимания распространительниц религиозного агитпрома.

— Свидетели Иеговы? — Медово справился он.

Женщины-бабульки радостно закивали, наконец-то заполучив долгожданного собеседника.

— И как Вам не стыдно, русским людям, служить евреям — с видимой укоризной сказал молодой человек. Слова его прозвучали нарочито громко, привлекая внимание окружающих.

— Мы служим Богу, — смиренно отвечали богомолки.

— В Америке, в 1861 году еврейская община организовала курсы по изучению Библии. — Больше для окружающих, сказал молодой человек, — Из этих курсов и выросли "свидетели Иеговы". Цель вашей церкви — поколебать православие, основу российского духа.

— Это не так. Бог один. Он — Иегова. Истинный бог.

— И за какие заслуги он сделал евреев богоизбранным народом? — Со знанием дела вопрошал паренек.

— Он постановил завет с Авраамом, праведником. — Заученно отвечали проповедницы.

— А как же так случилось, что Ваш праведник отдал свою жену Сару попользоваться египетскому фараону? Это — праведные дела? Хорош праведник, своими руками жену на блуд спровадил! Что скажете?

— Господь все видит. Он отпустил грех Аврааму. Ведь господь покарал фараона, тем и явил свою благость праведнику.

— Не несите чепухи. Авраам совершил грех.

— Он раскаялся и получил прощение, — Пытались оправдаться божьи одуванчики.

— На какой странице Библии это написано? У вас Библия должна быть с собой. Покажите. Покажите.

— Бог велик! И если он так положил, значит так надо. Его деяния выше нашего понимания, — Заявили проповедницы.

— Праведник должен оставаться праведным во всем, и перед богом и перед людьми. И если вы признаете поступок Авраама нормальным, то получается полная фигня. Для кого тогда заповеди: не убий, не кради, не прелюбодействуй. Любимчикам бога они не обязательны? И богоизбранным тоже? Перестаньте чем пудрить мозги простым людям. Вы лжесвидетельствуете, и тем самым нарушаете одну из десяти заповедей для верующего. Идите, Идите, — замахал на них руками молодой человек.

Женщины быстренько убрались из вагона. Парень довольный собой поглядел на спутника:

— Как я их? И ответить внятно ничего не смогли. Видишь, какие у нас разносторонние специалисты и как мощно читали лекции. Не каждый из другой партии сможет также ставить в тупик не только политических оппонентов, но и верующих.

— Сильный аргумент, — негромко для Сони, сказал Алексей, — Надо же, а я это пропустил в Библии. Читал галопом по Европам. Надо будет в еще заглянуть. Да где взять её? Несколько лет назад был в Киевской Лавре. Видел там шикарную Библию. Финское издание, на хорошей бумаге. Стоило полторы мои зарплаты. Хотел все равно купить, а поостерегся.

— Почему? — также негромко спросила Соня.

— Продавали Библии по предъявлению паспорта. Тогда были такие порядки. А у меня, во-первых, паспорта с собой не было, во-вторых, подумал, что попаду в "черные списки" КГБ. Я тогда еще лелеял мечту сделать карьеру. Поостерегся загубить ее на корню. И к тому же писал диссертацию. Тоже могли быть осложнения.

А молодой националист раздухарился основательно. На ближайшей станции вошел пожилой священник в черном одеянии. Молодой человек остановил его, проходящего мимо:

— Святой отец, можно ли Вам задать вопрос? — Опьяненный расправой над свидетелями Иеговы, спросил он.

— Отчего же? — остановился священник.

— Почему Господь сделал евреев богоизбранным народом?

— Господь заключил завет с Авраамом, который в тот момент был самым праведным на земле. Он боялся и чтил бога, постоянно молился.

— А как понимать. Что праведник отдал свою жену Сару фараону Египетскому. Нет ли здесь нарушение заповедей? На мой взгляд, это самый настоящий блуд.

— Нет, — улыбнулся священник, — Здесь еще нет нарушения заповедей.

Весь вагон с интересом слушал их диалог.

— Как же нет? А заповедь о прелюбодеянии? Где логика?

— Я вижу, Вы предпочитаете логику вере?

— Она важна во всем. А где логика в Библии?

— Во-первых, десять заветов, были даны Моисею много поколений спустя, после Авраама.

— Но это не оправдывает Авраама.

— Если Вы будете перебивать меня, то не услышите ответа и так и останетесь в неведении.

— Молчу.

— Хорошо. Во-вторых, у древних иудеев понятие "жены" было много шире нынешнего представления этого слова. Христос называл свою мать "жено", и Вы не будете утверждать, что он жил с ней как с женой. Ведь верно? В Иудейском обществе женами называли женщин, что жили под опекой главы рода, семьи. Это могла быть мать, сестра, вдова родственника. Иудеи не бросали женщин лишившихся кормильцев, брали их на содержание. Если бы Вы внимательнее читали Библию, то у Вас не возникло бы такого вопроса об Аврааме и Саре. Они являлись братом и сестрой. У них был общий отец. И потому Авраам не лгал, говоря фараону, что Сара сестра его.

Молодой человек смущенно замолчал. Священник продолжил наставления:

-Читайте священное Писание с чистыми помыслами. Это поможет уберечься от грехов и соблазнов. Наши предки были не глупее нас. И если б в Библии имелись несуразицы, неужели за две тысячи лет люди не увидели б их? И вообще, Писание настолько открывается человеку, насколько этого желает бог. Молитесь с открытым сердцем, и Ваши глаза откроются.

Священник закончил и прошел в дальний конец вагона.

— Сильный аргумент, — теперь тихо сказала Соня.

— Можно еще поспорить, но мне кажется, что поп прав, — согласился Алексей.

Молодой идеолог новой жизни смущенно посопел и принялся негромко оправдываться перед попутчиком. Тот вежливо слушал, но прежней восторженности в его взгляде уже не было.

По проходу пробежала стайка ПТУшников. Алексей проводил их глазами. Пацаны, хлопнув дверью тамбура, скрылись в следующем вагоне.

— Ревизоры, — догадалась Соня.

Не прошло и пяти минут как вновь лязгнула дверь и в вагон вступили две женщины в темно-синих, затасканных шинелях. Видимо, смеха ради, начальство поставило их работать в паре. Одна — высокая и худющая. Напарницу ее легче было перепрыгнуть, чем обойти, настолько она казалась низенькой и толстой. Толстуха подперла собой дверь, а Худая шагнув вперед, громогласно заявила:

— Готовим билетики на проверку.

Интонация ее напомнила Алексею Ирину-регистраторшу из районной стоматологии, где пару месяцев назад он лечил зуб. Та с похожими нотками рявкала на старушек в очереди. Воистину — "Нет, злей осенней мухи и девки вековухи". Досталось от нее и медсестре, что сунулась поделиться домашней радостью. Ну, не попала товарка под настроение — у Ирки живот болел. Алексей подивился: "До чего ж старые девы схожи между собой". И выражение лиц у той регистраторши и у этой ревизорши были одинаковы, как у псов, что при виде прохожего сожалеют о недостаточной длине цепи.

Худая направилась к двум мужичкам — работягам, что сидели крайними.

— Билетики предъявляем.

Один из мужиков замычал и стал знаками показывать, что они с другом глухонемые. При этом он принялся совать ей в какие-то газеты.

— Билеты где? — Уже не так строго спросила контролерша.

Попрошайки и немые — особая каста на железной дороге. У них свои отношения с железнодорожным людом. Их ревизоры не трогают. По крайней мере, Алексей ни разу не видел, чтобы штрафовали их. Но Худой сегодня "немые" чем-то не глянулись. Она не собиралась отпускать их за здорово живешь, да еще и в начале проверки, не успев прошерстить весь вагон. Толстуха, для подкрепления, передвинулась к ней. Окружающие с любопытством наблюдали за происходящим. Никто не "сдал" работяг, что еще полчаса ранее прикончили бутылочку "красного" под неспешный разговор. Пока "немые" махали руками, электричка замедлила ход у очередной платформы. Зашипели открываемые двери. Ближайший "немой", неожиданно вскочил, оттолкнул ревизоршу и выбежал из вагона. Его дружок шмыгнул следом, но его ухватили за рукав пальто. Мужичок с силой рванулся и тоже выскочил на платформу. Сидящие пассажиры грохнули от смеха. Худая обвела глазами вагон, выискивая на ком бы отыграться. Но больше "зайцев" в вагоне не было. Многие потрясли вверх поднятыми билетиками. Это еще больше взгневило контролершу. На ее месте лучше было пройти в следующий вагон, но Худая принялась упрямо проверять билеты. Народ улыбался под впечатлением истории с мнимыми немыми. Худая еле сдерживалась, нервно возвращая прокомпостированные билеты обратно. Повода придраться к кому-либо ей не представлялось. Так и ушла бы она, не отмщенная, оставив в памяти людской забавные воспоминания о ревизорах-недотепах и пройдохах безбилетниках, да как назло под ноги ей сунулся ребенок, что ехал с мамой от самого начала. Притомленный дорогой, малыш давно извертелся на скамейке, несколько раз слезал с нее, ходил по купе, а сейчас некстати выскочил в проход между рядами.