Марготта

— Как в геральдике?

— А это и есть геральдика. И символика. Но тут главное не ошибиться и не принять желаемое за действительное. Не всегда перед нами то, что мы хотим увидеть.

— То есть? — Вот не люблю я туманных полунамёков.

— Если ты увидишь на улице мальчишку, разодетого исключительно в красное и золотое, то это вовсе не значит, что он — член правящей династии Альсоро. Может быть, ему просто нравятся эти цвета, или он подмастерье ювелира (они тоже считают это сочетание своим), или в гербе его матери был красный, а у отца золотой, а может, у портного другой ткани не нашлось. С другой стороны, те же короли из Альсоро обязаны на официальных церемониях носить только эти два цвета, служители Господа на проповедь одеваются исключительно в чёрное и белое, а ведьму перед сожжением традиционно обряжают в синий балахон...

Хозяин внезапно осёкся, сообразив, что рассказывать о сожжённых ведьмах стоящей перед ним магичке по меньшей мере нетактично. Хотя если бы он не заткнулся так многозначительно, то я, скорее всего, не придала бы этому никакого значения. В конце концов, какая разница белое или синее? Не розовое — и то хорошо!

— А у вас какие цвета? — больше для приличия поинтересовалась я.

— Зелёный и золотой, — гордо ответил он. Кажется, носить золото в этом мире было очень почётно.

— А почему тогда у Тьяры чёрный? — Вопрос казался мне совершенно невинным, но Хозяин заметно помрачнел. Но назад было не повернуть, я уже спросила.

— Её мать носила чёрный и серебро, а дочери теперь положены чёрный и золото. Но золото она носить не хочет.

Я особо задумалась над словосочетанием 'мать носила'. Она что, умерла? Или просто сбежала с любовником? Идей было много, но спросить я не рискнула. Хватит уже информации, и так голова ничего не соображает.

Зато я совершенно точно учуяла, что надо сваливать из этого дома. Слишком уж много здесь тайн, и если я останусь ещё хоть на пару часов, то обязательно во что-нибудь вляпаюсь. Поэтому я решительно попрощалась с Хозяином, влезла в седло и направила Глазастого к выходу со двора.

— Погоди, эльфёныш! — резкий оклик Топиэра заставил коня остановиться, а меня — обернуться.

— Что ещё?

— А что теперь будет с Салиной, нашей горничной. Ведь её же покусал оборотень...

— Не покусал, а только оцарапал, я проверяла. А оборотничество через царапины не передаётся. Да и укусы заразны только в полнолуние, причём в то самое, которое длится одну ночь, а не семь. А то эти твари размножались бы быстрее, чем хомячки.

— Ну пусть только поцарапал... Поцарапала... Но зато в ту самую ночь, я специально посчитал! А вдруг?

— Ну если вдруг, так потом тоже запрёте её в клетку. Вот нашли проблему! — Я пнула коня пятками и поспешила уехать, пока меня снова не спросили о чём-нибудь настолько же неважном. Но всё-таки не успела.

— Марго! — В этот раз крик застал меня уже на дороге. — Сними комнату в 'Полной тарелке' у Льёни. Он обычно незнакомым жильё не сдаёт, но если попросишь от моего имени... А вечером я подъеду и поговорим.

— Ладно, — я кивнула и снова попыталась уехать. Но после того, как Глазастый совершенно беспрепятственно преодолел два десятка метров, не выдержала и обернулась сама. Хозяина во дворе уже не было, зато из окна второго этажа за мной внимательно наблюдала хрупкая фигурка, одетая в чёрное. Поймав мой взгляд, Тьяра поспешно задёрнула штору. А я подумала, что уже успела вляпаться в какую-то нехорошую историю, и прыгающие изо всех дыр оборотни — далеко не самое страшное, что ждёт меня в будущем.

В этот раз трактир был полон. Столы ломились от еды, лавки — от посетителей, рыженькая Лита сгибалась под тяжестью подносов, а трактирщик довольно ухмылялся. Дела у него явно шли неплохо.

При виде меня ухмылка превратилась в лучезарную улыбку, Льёни подался вперёд, наваливаясь безразмерным животом на стойку, и приветливо помахал рукой. Я поспешила подойти поближе.

— Чего-нибудь изволишь? — поинтересовался трактирщик. — Как раз всё свежее, горяченькое.

— Изволю, — согласилась я, — только попозже, а то сейчас и сесть-то некуда. Вы лучше скажите, у вас комнату снять можно?

— Можно, отчего же нет. Тебе какую? А то есть побольше, поменьше... совсем уж малюсеньких нет, у меня всё-таки приличное заведение, а не дешёвый крысятник.

— Ну... — С одной стороны я была рада, что не пришлось упоминать Хозяина, а с другой — в здешних ценах я всё ещё не разбиралась и даже примерно не представляла, сколько может стоить комната.

— От восьми серебрушек и до трёх золотых в сутки, — совершенно верно понял мою заминку Льёни. Я с облегчением кивнула.

— Тогда давайте небольшую, мне много места не надо. Но чтоб всё прилично было.

Я пыталась выглядеть серьёзной и взрослой, но трактирщика мой вид откровенно забавлял. Самое странное, что его хихиканье совсем не было обидным, скорее подбадривающим. Как будто он знал обо мне даже больше, чем я сама, и честно пытался подтолкнуть к верному решению.

На стойку с мягким стуком лёг небольшой ключик.

— Поднимешься на второй этаж, там прямо по коридору и последняя дверь налево. Извини, что не провожаю, но сама видишь — занят. Если что понадобится, то зови Литку, или спрашивай прямо у меня.

— А деньги?

— Золотой в день. Да не торопись ты, вечерком отдашь. Иди, отдыхай.

И он так ехидно подмигнул, что мне стало неловко. Я поспешно схватила со стойки ключ и побежала вверх по лестнице. В коридоре сориентировалась без труда, нужная дверь открылась совершенно свободно.

Обстановки в комнате было немного, да и она интересовала меня в последнюю очередь. Самый необходимый предмет мебели находился в дальнем углу и представлял собой обыкновенную кровать. Я бросилась на неё, стряхивая с ног опостылевшие кроссовки, и мечтая только об одном — наконец-то по-человечески выспаться. Сон уже накатил волной лени и пофигизма, весь мир (и этот, и мой родной) стал казаться чем-то далёким и нереальным...

Уже задрёмывая я вспомнила об одной необходимой вещи. Сползла с кровати, дотащилась до дверей, коснулась рукой щеколды, произнесла необходимое заклинание... Чары неоткрываемости успешно сработали, на мгновение охватив дверь и задвижку красноватым сиянием.

А потом я всё-таки заснула. Ура!

Проснулась я, как ни странно, всего через пару часов, но полностью выспавшаяся, свежая и полная сил. Лениво потянулась, нечаянно пнув развалившегося в ногах Глюка. Крыс вяло отмахнулся хвостом и засопел с удвоенной силой.

Я машинально оглядела комнату, обнаружила письменный стол с выдвижными ящиками и уверенно направилась к нему. Больше всего меня сейчас интересовали собственные мысли. И надежда на то, что в комнате найдётся всё необходимое, чтобы их не забыть.

В одном из ящиков стола обнаружилась бумага, небольшая чернильница и несколько гусиных перьев. Поразбиравшись пару минут со способом использования этих письменных принадлежностей, я пришла к выводу, что опытным путём можно научиться чему угодно, и старательно вывела первую строчку.

Сможет ли Хозяин помочь мне отправиться домой?

Света в комнате было вполне достаточно, но строчка всё равно получилась неровная — буквы прыгали во всех направлениях, чернила или текли полноводной рекой, размазываясь и оставляя жирные кляксы, или напрочь игнорировали мои старания, высыхая ещё до того, как я успевала донести перо до бумаги.

Но меня сейчас волновала не форма, а содержание. За время сна разрозненные мысли приобрели более или менее чёткую форму и я торопилась записать их, чтобы потом обдумать не торопясь.

Где Тьяру мог покусать оборотень? Если в городе, то откуда он тут взялся? Если в лесу, то что она там делала?

И вообще, что девушка из приличной семьи делала ночью наедине с оборотнем?

Вопросы тянулись друг за другом сплошной цепочкой, мне даже не приходилось задумываться над новыми, они появлялись сами по себе.

Тьяру покусал тот оборотень, который взорвался перед городскими воротами, или какой-то другой? И сколько их ещё бродит по городу?

Кто спустил вниз по лестнице шкаф и выпустил Тьяру? И почему он это сделал? И был ли это один и тот же человек? И человек ли это был?

Зачем Волчьей Тётушке понадобился Глазастый? И откуда у его бывшего хозяина медальон?

Вспомнив о медальоне я сообразила, что если Топиэр не лазил по сумкам Глазастого (а скорее всего, не лазил, не до того ему было!), то где-то в них до сих пор лежат мешочки с монетами и драгоценностями. Надо бы перепрятать их куда-нибудь, пока не спёрли.

Я уже вскочила, чтобы бежать на конюшню и проверять сохранность находок, но спохватилась и торопливо приписала ещё несколько строк.

Что скрывает Хозяин? Кто такая Аллена?

И с чего это я взяла, что Хозяин что-то скрывает? А Аллена... ну мало ли, может любовница, может жена, мать Тьяры... Та самая, которая 'была'. Или вообще совершенно левый человек. Вот далась она мне!

Я ещё раз пробежала глазами список вопросов и поняла, что впору ударяться в паранойю. Создавалось ощущение, будто все мои немногочисленные знакомые в этом мире являются участниками огромного заговора, цель которого — свести меня с ума. Бррр!

— Глюк, я похожа на дуру? — затравленно спросила я у крыса. Зверёк поднял голову и уставился на меня бусинками золотистых глаз. Нехорошо так уставился, как будто и в самом деле на дуру.

— Я серьёзно! Почему везде, где я появляюсь, всегда начинаются какие-то странности? Или это если где-то что-нибудь случается, то там сразу же возникаю я? А?

Глюк молчал, но мне показалось, что второе предположение понравилось ему больше.

— Ты как хочешь, а я пошла обедать... или ужинать, потом к Глазастому, потом изучать город и заказывать себе нормальную одежду. И не надо так на меня пялиться. Если уж я застряла в этом мире, то почему бы мне ни пожить с комфортом, не думая о чужих проблемах. И о своих тоже. У меня каникулы! То есть были бы каникулы, если бы я была дома...

Мне вдруг стало очень стыдно. Где-то дома, бесконечно далеко отсюда, мама с папой наверняка сходили с ума сами и успешно сводили с ума тётю Лену, нашу верховную. А ещё дальше, вообще неведомо где, блуждала Ксанка, знаменитая своей непрактичностью. Она и в обычном-то мире неизвестно как выживала со своими идеалистическими наклонностями и вечными влюблённостями... Интересно, куда всё-таки её занесло?

Так вот, всем им сейчас, наверное, было очень плохо. Они беспокоились за меня, волновались, литрами глотали корвалол.

Я же за себя не волновалась абсолютно, а о родственниках почти не вспоминала. Как-то не до того было. Да и свобода голову кружила по полной программе: никто не приставал с указаниями что надевать, как себя вести и куда ходить, не заставлял ложиться спать в десять вечера, не капал на нервы. Даже Глюк не особенно раздражал своими вечными придирками. Он вообще стал какой-то странный в последнее время. Более задумчивый что ли? И молчаливый. Раньше он верещал без умолку и по любому поводу, а сейчас ходил весь погружённый в свои мысли. Странно...

Но эти размышления я не стала записывать на листок с вопросами. Мне вполне хватало всего остального.

Сначала я всё-таки наведалась в конюшню и убедилась в сохранности драгоценностей и денег. Попутно пересчитала монеты (в мешочке была почти сотня, то-то он казался таким тяжёлым!) и накрепко наказала коню не спускать с имущества голубых глаз. Можно было бы, конечно, перетащить сумки и седло в комнату, но это означало переться с ними на второй этаж... Да ну, пусть лучше тут валяются, меньше подозрений вызовут.

Немного перекусив и расспросив трактирщика о местных достопримечательностях, я пошла осматривать город. Погода стояла жаркая, прохожих на улицах было немного, а киоски с мороженным не встречались вовсе, поэтому мой туристический энтузиазм очень быстро сошёл на нет. Да и не было в Тангаре ничего интересного, по крайней мере на первый взгляд. Атмосфера — почти как в старых районах Астрахани, где столетние каменные дома мирно соседствуют с двухсотлетними деревянными избушками, а по одним и тем же улицам ходят и коровы, и дамы в вечерних платьях, и вечно уставшие милиционеры.

Кстати, стражей порядка на тангарских улицах было значительно меньше, чем в моём родном городе. Или они очень умело шифровались, или же просто прятались от жары. Я всё больше склонялась в сторону последнего.

Побродив по столице Предонии около получаса, я наконец-то наткнулась на лавочку портного.

— Что шить будем? — непочтительно осведомился сгорбленный дедок за прилавком.

— Рубашку, — торопливо выпалила я, стараясь смыться отсюда побыстрее (никогда не любила часовые походы по магазинам и нудные примерки), — и штаны. Какого-нибудь простенького фасона, можно мужского, но чтоб было на меня и с карманами.

— На тебя? — дедок с интересом обозрел моё худющее тело, — И чтоб мужского? Это можно, это до завтра управлюсь. Тебе из чего кроить-то?

— Да из чего хотите, только чтоб нормально сидело, и цвет какой-нибудь немаркий.

— Ну немаркий так немаркий. Посмотрю, что найду, — Дедок прикрыл глаза и углубился в какие-то свои стариковские мысли. Сначала я подумала, что он вспоминает, какая ткань есть на складе (или где она может у него храниться?), но через несколько минут пришла к выводу, что портной просто заснул.

Я протянула руку и решительно потрясла старика за плечо.

— Где? Чаго? — мигом встрепенулся он, отскакивая на добрых два метра, — а, ты ещё здесь? Всё же вроде уже заказала. Или забыла что?

— Да нет... — смущённо промямлила я. — А вы мерки разве снимать не будете?

— Ой, да какие с тебя будут мерки, милая! Тощая же, как скелетище, внучка моя младшая и то покрупнее тебя будет. Аль думаешь, что старый совсем из ума выжил, на глаз рубаху не сошьёт? Думаешь?

— Н-нет.

— От то-то и оно! И не думай! На глаза-то я никогда не жаловался, да и на память тож. Ещё Третью Войну застал, а покрепче нонешних молодых-то буду! А те, кто просто так рубаху сшить не в состоянии, всё измерить норовят, они чего хотят-то? Знаешь?

— Чего? — машинально спросила я.

— Да к девке красивой руки под юбку запустить, чего же ещё-то! Чтоб, значит, все размеры достоверно снять, это же общупать везде надо! А у тебя пока и щупать-то нечего, мала ещё. Но вот помяни моё слово, когда вырастешь — так отбою от кавалеров не будет! Любят они таких, худеньких. М-да... — дедок опять прикрыл глаза и начал задрёмывать, но как только я дёрнула его за рукав сразу же очнулся, — Две серебрушки задатка с тебя. Завтра вечерком зайди, шмотки свои заберёшь да остаток отдашь.

И под протяжное 'Эх, молодёжь!' я выскочила за дверь. И практически упёрлась носом в вывеску сапожника. Кроссовки ещё держались в приличном состоянии, но я чувствовала, что это ненадолго. Всё-таки дождик и два купания не прошли для них бесследно, а учитывая, что они и до этого были далеко не новые... Да и не антуражно как-то — по средневековому городу в кроссовках шляться.

К счастью, сапожник оказался полной противоположностью портного. Молодой и улыбчивый мужчина внимательно осмотрел мои ноги, сделал для себя какие-то пометки мелом прямо на полу и довольно быстро отпустил меня восвояси.