— Да ну, что я, барин, что ли какой? А вот чтоб маслице было, когда захочется, то да. И чтоб купить можно было, чего захочется. На свои собственные, кровно заработанные. Что ж тут не понятного?
— Уточню вопрос, в каких количествах вы планируете маслице делать? Тут дело вот в чем. Если вы хотите делать масло для себя или чтобы на базаре продать, то никто вам этого не запрещает. А если вам этого покажется мало, что тогда?
— Да ну, чем больше продам, тем богаче жить стану.
— Допустим. Больше и богаче, и что потом? Когда вам покажется, что вы уже достаточно богаты и всё у вас есть? Что станете делать потом? А, может быть, Вам никогда так не покажется, и постоянно будет хотеться стать еще богаче? Для чего?
Так далеко Онищенко не заглядывал никогда. Извечная крестьянская мечта о том, 'чтобы сам себе хозяин и чтобы закрома были полны' заключалась в личной мельнице, маслобойке или пасеке. Дальше крестьянин просто не заглядывал, некогда было — работа с утра и до поздней ночи. А признать, что 'дальше' — означает наёмных работников, не позволяет трудовая совесть. Тем, у кого она есть. У Онищенко она была, поэтому он промолчал.
— Вижу, что Вы всё понимаете, товарищ Онищенко. В этом всё и дело. Советская власть не имеет ничего против частного производства. Для неё важнее, чтобы граждане страны были сыты, одеты и обуты. И не так важно, кто именно эти товары произвёл. В любом случае это сделали рабочие люди, пусть и наёмные. Но тот, кто живет наёмным трудом ради собственного, прежде всего, достатка лишается права участвовать в решении вопросов, касающихся всего народа. Другими словами — лишается права голоса. Живи, богатей, обеспечивай других людей товарами, но твоего мнения трудовой народ больше не спрашивает. А вот рабочие, даже если они работают на частного владельца, этого права не теряют, потому, что живут своим трудом. Сразу уточню, что артель или кооператив не относятся к частному производству, это просто одна из форм коллективной организации труда. Поэтому артельщики или члены производственного кооператива такие же трудящиеся люди, как и колхозники, и рабочие на заводах. Ещё вопросы?
— А можно не совсем по теме, товарищ лектор?
— Да, конечно, отвечу, если сумею.
— А почему же тогда лишены права голоса совслужащие или артисты?
— Ну, во-первых, назовите товар, который они производят, и вам всё станет понятно. Какой товар производят артисты, кроме развлечения отдыхающих после работы трудящихся? Допустим, захочется товарищу Онищенко с друзьями культурно отдохнуть после трудовых будней, и решат они пригласить артистов к себе в гости. Что сделает товарищ Онищенко, если приглашенные вместо искусства начнут ему 'лямцу-дрицу' представлять? Судя по тому, что я вижу в лице товарища Онищенко, лично мне ответ очевиден. А вот если услышит товарищ Онищенко такую музыку, которая за душу хватает, так он и наградит артиста своей трудовой копейкой. И никаких тебе 'художественных' окладов, а только то, что посчитает необходимым заплатить товарищ Онищенко из своих кровных трудовых. Но какое, в таком случае, товарищу Онищенко дело до того, о чем и как думают те, кто его, труженика, развлекать приехал? Правильно?
— Законно! Приезжали тут к нам,.. артисты. Стишки читали. Один, там, особенно разорялся — 'жук жужжит — жид, божья коровка — жидовка'. Тьфу! Как его фамилия-то, Онищенко? Ты ж с ним потом еще 'беседовал'.
— Да шут его помнит. С болотом что-то связанное. А, вспомнил — Заболоцкий, кажется. Во, уж ему-то я бы трудовую копейку такую выписал, на всю оставшуюся жизнь запомнил бы. Если б дожил.
Этот 'грех' Слащев целиком и полностью брал на себя. Поздний Заболоцкий ему в своё время нравился, но вот вдруг интересно стало, как отреагируют на его ранний бред здоровые и телом и душой люди. Попросил Егорова по своим каналам намекнуть, кому следует, 'что надо бы новую культуру в массы нести' и ненавязчиво так зазвать к ним в гости. Приехали — молодые, наглые, с глазами навыкате. Первое время по расположению ходили хозяевами — как же, гении соизволили. Пока дневальный на них не рявкнул. А дневалил в тот день Артём Щербатый — бывший беспризорник, потом детдомовец и по совместительству форточник, который в 'свободное от воспитания время' бомбил квартиры нэпманов. И вот когда этот невысокий, похожий на кривоногий комод, крепыш с распиравшей гимнастёрку грудью своим сиплым голосом скомандовал, что 'в расположении положено вести себя культурно', наглость приехавших немного убавилась. Но не до конца. Поэтому 'смычка культуры с народом' закончилась довольно быстро — вначале недоумённый гул, потом, когда какой-то из 'гениев', Хармс кажется, имел глупость вякнуть что-то про бескультурье и хамство, чуть не дошло до мордобоя, точнее, до убийства. Ни один из приехавших хлюпиков, разодетых в пижонистые кургузые пиджачки, не выдержал бы даже щелчка по лбу от любого из его бойцов. А Онищенко, нависнув над съежившимся Заболоцким и приподняв того за грудки над землёй, внушительно пояснял, что 'божью коровку обижать не надо, она полезная'.
Переждав смех, Зверев продолжил:
— Во-вторых, не все. Я, например, тоже совслужащий, но право голоса у меня есть, хотя мой товар — бумаги и отчёты. Есть потому, что я берегу народную копейку. Стало быть, народу полезен. Стану плохо беречь — и права голоса лишусь и принудительным трудом вину перед народом искупать поеду. Артисты тоже есть разные. Если кто-то своим талантом и своей игрой помогает людям стать лучше, чище, честнее, то почему бы и не дать такому человеку право голоса? Ну, а если какой-то 'гений' может сочинить только что-то вроде 'божьей коровки — жидовки', то его мнение никого не интересует, кроме него самого. Но это его трудности — шел бы тогда работать, вместо того, чтобы про 'коровку' сочинять. Справедливо, Вы как считаете?
Ответом стал одобрительный гул, пролетевший по поляне. Кое-где даже раздались смешки и хлопки ладоней. А Онищенко, наклонившись к соседу и растянув рот в улыбке, что-то шептал басовитым шепотом. Зверев кивнул головой еще одному бойцу, тянувшему руку.
— Старшина Трофимов. Товарищ лектор, а зачем нужна денежная реформа, которая в будущем году будет? Если стало больше товаров, так напечатать больше старых денег и всего делов, а новые деньги зачем? Обратно для людей неудобство — старые на новые менять.
— Хороший вопрос, товарищ Трофимов. Давайте вспомним, откуда берутся деньги и как они работают. Как мы уже говорили, при социалистической экономике деньги — это средство для равноправного обмена товаров. Значит, денег должно быть столько, сколько есть товаров и только в этом случае деньги будут иметь то, что называется обеспечением — на каждый рубль есть соответствующее количество товара. А как быть в том случае, когда товара еще нет? Вот, товарищ Онищенко мечтает о маслобойке. Но ведь он не сможет сделать её у себя в сарае. И, значит, масла тоже еще нет, чтобы напечатать под него требуемое количество денег. Где же тогда взять денег, чтобы построить завод по производству маслобоек, чтобы товарищ Онищенко смог её купить и произвести масло? Капиталист поступит очень просто — напечатает денег столько, сколько ему нужно. Потому, что для него не важно, сколько на самом деле стоят его деньги. Особенно в том случае, когда он, так или иначе, заставил других людей считать эти свои деньги универсальным средством оплаты за товар. Но мы, живя в условиях трудовой социалистической экономики, поступать так же, не можем. Не имеем права идти по пути спекулянта. Поэтому мы берем взаймы у товарища Онищенко, не доплачивая ему за его труд. Товарищ Онищенко на нас за это, конечно, обижается, но если он сознательный гражданин, то понимает, что часть взятого у него взаймы он получает обратно в виде бесплатного образования или лечения. И еще он понимает, что через некоторое время он сможет исполнить свою мечту и купит-таки свою маслобойку. Кроме того, мы дали возможность товарищу Онищенко продавать то, что он произвел в своем личном подсобном хозяйстве по цене рыночной, той, которая выше государственной. Продавать на базаре. Но нельзя забывать, что точно так же мы берем взаймы и у ивановского ткача, не доплачивая ему за его продукцию. А ведь у него нет приусадебного хозяйства и ему нечего продать, чтобы заработать сверх оклада. Поэтому мы даем ему возможность покупать товар в магазине по той цене, по которой мы его купили у товарища Онищенко. И за которую товарищ Онищенко на нас обижается. Ведь обижаетесь за трудодни-то, товарищ Онищенко?
-Так это, первые-то годы оно конечно. Что за ерунда такая — трудодень? Ни тебе купить чего хочется, ни тебе обнову вовремя справить. А потом, как трудодни-то отоварились, вся печаль и прошла. И стали мы кум королю и сват министру. Сестренка с подружками целый день по селу носилась, новым платьем хвасталась. Ну, а я уж с девчатами на околице гоголем ходил, хе!
-Вот-вот. И трудодней, наверное, не только обязательную норму выработали. А теперь, собственно, о денежной реформе. Вы понимаете, товарищи, что многого у нас пока нет и сделать всё, что нам необходимо, мы пока не может. Поэтому мы вынуждены покупать это необходимое в других странах. А окружают нас, исключая дружественную нам Германию, если не прямые враги, то и не друзья. И им нет никакого дела до наших трудностей. Более того, для них тем лучше, чем хуже у нас идут дела. Поэтому тот товар, который мы захотим им предложить, они не возьмут. Мало того, они потребуют то, что нам самим крайне необходимо. Когда сразу после гражданской войны мы предложили Швеции продать нам паровозы для восстановления железнодорожного сообщения, она потребовала в уплату хлеб. Это в разоренной войной стране, при угрозе надвигающегося голода! Вы должны помнить это время. А Швеция отказалась даже от золота! Выручила нас тогда Германия, хотя сама находилась в немного лучшем положении. И чтобы не подводить друга, который помог в трудную минуту, советская власть ввела золотое обеспечение рубля. Но в Советском Союзе, кроме честных тружеников, еще хватает перекупщиков, спекулянтов и просто воров. Сколотив 'капиталец', они меняли его на золото в расчете вывести за границу и там обменять на английские фунты. А с какой стати нам своим золотом укреплять английские деньги? Мы еще потребуем от Англии вернуть то, что она украла у нас в гражданскую войну. Обязательно потребуем. А пока стоит задача оставить золото в стране и вывести из обращения деньги, осевшие в кубышках воров и спекулянтов. На них-то никакого нужного людям товара не произведено. А лишние деньги, не участвующие в процессе производства товаров, это путь к обесцениванию всех денег. Поэтому и введена соответствующая шкала обмена накоплений, Вы наверняка её знаете. Сама же реформа будет проходить в течение нескольких лет, путём постепенной замены старых денег новыми. Так что, товарищ Онищенко может не беспокоиться за свои отоваренные трудодни — советская власть его в обиду не даст. Хотя он на неё и обижается.
— А такой вопрос, товарищ лектор. Виноват, младший сержант Гриневич. С товарами и обеспечением я понимаю, но мы, вот, к примеру, в армии находимся. За оружие мы не платим, обмундирование, опять же, бесплатное. Довольствие всякое. Армия крепнет день ото дня — новые танки, самолёты, орудия. Откуда государство на всё это деньги берёт? Ведь танк, он же, пожалуй, как пару тракторов стоит. Если не больше. И пахать-сеять на нём нельзя, чтобы новый товар сделать. Как с этим быть, снова у Онищенко занимать? Тогда уж он точно обидится!
— Честно говоря, товарищ Гриневич, я рад, что вы задали этот вопрос. Потому, что он касается не только армии. Способов решения несколько, но я остановлюсь на двух главных. Во-первых, это снова товарное обеспечение. Да-да, но не в виде займа у товарища Онищенко. Социалистическая экономика — экономика плановая, поэтому государство знает, когда и сколько будет произведено нового товара. Обращаю Ваше внимание — будет произведено. То есть, товара еще нет, но он будет. Поэтому мы можем допечатать под будущий товар дополнительные деньги. Ведь государство уверено в своих гражданах и знает, что намеченные планы они выполнят. Но чтобы эти дополнительные деньги не выпадали из товарооборота, мы регулируем цены на уже имеющийся товар, продавая часть его по завышенным ценам через коммерческую торговлю. Мера эта временная и только до тех пор, пока не появится тот самый будущий товар. А второй способ, как это ни покажется странным, внешняя торговля. Я уже говорил, что сегодня рубль имеет золотое обеспечении, и не только золотом. Но внутри страны хождение золота запрещено. Зачем товарищу Онищенко нужно золотое содержание рубля, когда ему нужны новые ботинки? Но для торговли с другими странами это содержание важно. Вы можете сказать, что таким образом мы вывозим из страны её национальное богатство. А это целиком зависит от того, что именно мы за него покупаем. Если мы купим ботинки для товарища Онищенко, то тогда да — мы его просто обманем, когда заплатим национальным богатством за работу заграничного обувщика. А если мы купим обувной станок? Тогда на этом станке будут изготовлены ботинки не только для товарища Онищенко, но и для многих-многих других наших граждан. А это и есть тот самый дополнительный товар, под который мы напечатаем дополнительные деньги. Но для реализации этих планов крайне важно знать, что и как производится в стране. Как живут и в чем нуждаются её граждане. И любая ложная информация может привести к очень печальным последствиям. И достанется товарищу Онищенко вместо пары ботинок — всего один. Именно поэтому обман государства считается таким же тяжким преступлением, как и государственная измена. А что касается конкретно армии, то это самое надёжное вложение денег для нашего общего, народного государства. Это вложение в защиту трудового рубля. Вспомните, только что закончился мировой экономический кризис. Многие страны еще не оправились от его последствий. В чем же была его причина? Капиталисты назвали причину как кризис перепроизводства, явление, совершенно не мыслимое при социалистической экономике. Как это так — произведено слишком много товаров?! Слишком много для чего? Для простых людей, которые смогли бы его покупать, или для финансовых спекулянтов, устанавливающих на товар свои, выгодные только им цены? Но что же мы видим в результате? А видим мы падение производства в странах капитала, вплоть до закрытия заводов и фабрик, и стремительный рост производства в СССР. Настолько стремительный, что капиталистам становится страшно. Страшно потому, что люди во всем мире видят, что у власти капитала есть замена — социалистическая народная экономика, основанная на общем сознательном труде граждан. И разве капиталисты могут относиться спокойно к такой угрозе, угрозе их безраздельной власти? Поэтому они обязательно попытаются начать против нас войну. Войну, чтобы уничтожить эту угрозу их власти. Так разве можно экономить на нашей защитнице, на Красной Армии? Поэтому государство и берет взаймы у товарища Онищенко его трудовой рубль, чтобы не позволить превратить его в пустую, раскрашенную бумажку. Но ведь и товарищ Онищенко не хочет, да и не позволит, чтобы его трудовой рубль превратился в бумажку, ценность которой будет определять финансовый спекулянт. Наш трудовой рубль уже воюет. И побеждает. А Красная Армия — это его крепкий и сильный кулак.
