Все дело было в местной политике. Районом, в котором находился рыбозавод Уайтов, управлял Лян Вэй — довольно крупный сэймё, владевший целым полуостровом. Он был умным человеком и к жителям своего домена относился прекрасно. Но, как у абсолютно любого сэймё, у него были враги... Вин так никогда и не понял, что именно там случилось. Феодальные интриги — не для подростков. Он точно знал только результат. Сосед по континенту, "горный лев" Сингх Ваджид, захотел завладеть доменом Ляна Вэя — и ему это удалось.
Может быть, тут сработал юридический трюк с вечно запутанными правами наследования. Или шантаж. Или какая-то хитрая провокация, на которую Лян поддался. Или и то, и другое, и третье. Но так или иначе, к моменту, когда оба Уайта узнали о проблемах, ситуация уже накалилась настолько, что Лян не мог удержать свое владение без помощи вооруженной силы. И это означало, что он проиграл. Азбука жизни в Производственной зоне: феодалам нельзя открыто воевать друг с другом. Иначе прилетят "бессмертные"... О "бессмертных" Вин тогда ничего не знал, но он видел, какой ужас внушает окружающим это слово. Ляну ничего не осталось, как обратиться в Ледяной дворец, в канцелярию императора. И оттуда через неделю пришло решение. Лян Вэй получал в наследственное владение выморочный домен на континенте Сееланд, куда и должен был в течение двух месяцев переехать. А бывший домен самого Ляна передавался Сингху Ваджиду. Типичная для Ледяного дворца перестановка.
Тергенс Уайт оказался при этом в очень сложной ситуации. Как протектор имперского завода, он формально не подчинялся сэймё и мог продолжать работу независимо ни от каких смен местной власти. Но форма — это одно, а повседневная практика — все-таки другое. Тергенс Уайт и Лян Вэй были друзьями. Несомненно, это помогало Тергенсу в работе. В свои пятнадцать лет Вин уже прекрасно понимал, как сильно завод зависит от берега. А берег — это сэймё, как ни крути. А новый сэймё вряд ли отнесется лояльно к свите прежнего. Особенно такой сэймё, как Сингх, если верить слухам о нем. Это была проблема, и ее стоило обсудить.
Вин помнил этот разговор, как будто он был вчера. Лян был сумрачен, но держался с достоинством. Он предложил гостям сесть, разлил по чашечкам красноватый чай и отдернул занавеску. Окна выходили прямо на океан. Влажно и пасмурно тогда было, стремительно неслись куда-то рваные облака, и стальной горизонт терялся в мороси. На континент Арьяварта пришла осень.
Лян расположился на циновке, смешно подогнув ноги. Он был невысок и толст.
— Сколько у тебя времени? — спросил Тергенс.
— Семь недель. Мне предоставляют два грузовых дирижабля. Могу забрать всех своих, — он усмехнулся. — Говорят, море там другое...
— Другое, — подтвердил Тергенс. — Холодное. Это же очень высокая широта.
— Знаю... Послушай, Тергенс. Я не буду ходить вокруг да около. Тебе будет сложно работать здесь при Сингхе. С этим надо что-то делать.
— У тебя есть идеи?
— Да.
Тергенс ждал.
— Ты можешь полететь со мной.
Тергенс аккуратно поставил свою чашку на поддон.
— Полететь, говоришь? И что я там делать буду?
— То же самое, что и здесь. Море у Сееланда — хоть и холодное, но продуктивное. Там есть флотилия, примерно такая же, как у нас тут, и есть биозавод. Небольшой. Ты можешь его возглавить. И дальше — сам понимаешь... все будет в твоих руках. Твори, наращивай производство...
— Прости, но я не совсем понимаю, — сказал Тергенс. — Это же имперский завод. Значит, его протектора должен назначать Ледяной дворец. Так же, как тебя. Как ты можешь переместить меня своей волей?..
Лян улыбнулся. Довольно снисходительно, как Вин сейчас понимал.
— Все верно, — сказал он. — Все, что ты знаешь, правильно. Только, видишь ли... на самом деле все решения принимают люди. Вполне конкретные люди. Живые. А с любым живым человеком можно о чем-то договориться. С Ледяным дворцом у меня контакта нет, это правда. Но информацию туда передают люди, сидящие здесь, на Шакти. И вот с ними договориться можно. Если захотеть. В общем-то, это делает любой сэймё. Согласен, что это довольно рискованно... но неизбежно. Получается, конечно, не всегда. Как видишь, на то, чтобы предотвратить смену своего домена, у меня связей не хватило... — он покривился. — Но на то, чтобы обеспечить твой перевод — хватило. Они не обманут.
Тергенс смотрел на Ляна, не отрываясь.
— Спасибо, — сказал он. — Действительно спасибо. Мне, как ты понимаешь, надо поговорить с Мари...
Лян кивнул.
— ...и с Вином.
— Я хочу остаться на Арьяварте, — сказал Вин тут же.
Лян Вэй вздохнул.
— Боюсь, что это невозможно. После того, как я переберусь на Сееланд, тут не останется ни одного моего человека. Ни одного. Тебя будет некому защитить. Переселение — не игра, я ухожу действительно навсегда, — он посмотрел на Тергенса.
— Я понимаю, — сказал Тергенс. — Но...
Лян приподнял ладонь.
— Я ожидал твоего возражения, — сказал он Вину. — И... если твой отец позволит, я бы задал несколько вопросов лично тебе.
Тергенс и Вин переглянулись — и оба кивнули.
Лян сложил руки. Вин подумал, что глаза у него странно светлые для пухлого буддийского лица. Впрочем, какие только расы на Шакти не смешивались...
— Вин, скажи совершенно честно. Ты точно хочешь заниматься биопромышленностью?
Вин несколько секунд молчал, чувствуя, что его лицо обдает жаром.
Вот оно как выглядит — решение...
— Прости, папа... Нет. Я не хочу заниматься биопромышленностью. Я... понимаешь, я долго думал, что выбора не бывает. Но... — он сбился.
Тергенс посмотрел на Ляна.
— Тебе есть что предложить?..
Лян поморщился.
— Да... Как тебе сказать... Прости, Тергенс. В общем, да. Видишь ли, я поинтересовался набором людей для космофлота...
— Что?! — оба Уайта изумились одинаково.
— Для космофлота, — повторил Лян. — А что вас так удивляет?..
Ни Тергенс, ни Вин не нашлись с ответом. Что удивляет? Да в общем-то ничего, конечно... Для подавляющего большинства жителей Производственной зоны межзвездные путешествия были чем-то, относящимся к совершенно иному миру. Тергенс никогда в жизни не покидал планету Шакти. И был уверен, что Вин ее тоже никогда не покинет. А сам Вин... Что он тогда думал?..
Он не мог вспомнить.
— ...Набор в школу космофлота идет как раз сейчас. Там нужны юноши не старше шестнадцати лет, со способностями к математике. Насколько я знаю, с этим у тебя нормально... Если хочешь — встреться, поговори. Челнок с человеком, который этим занимается, придет сюда завтра. Так совпало. От тебя не будут требовать решать сразу. Он покажет тебе что может, а там и... Ну что? Связаться с ним?
Вин ответил не сразу. У него вдруг голова закружилась. Ему казалось, что он уже куда-то летит...
— ...Да. Конечно, да.
— ...Меня зовут Дэйв Читта. По званию капитан второго ранга, сокращенно — кавторанг. Ты Вин Уайт?
Вин кивнул.
— То, что тебя сюда привезли, еще не значит, что ты принят на службу в пространственный флот. Пока ты можешь вернуться. Но скоро надо будет принять решение. Уже совсем скоро. Ты ведь это понимаешь?
Кивок.
— Посмотри вокруг, — посоветовал кавторанг.
Вин огляделся.
Они стояли в странной цилиндрической комнате. Потолок был метрах в четырех. Ровные стены, тускло-золотые, и черный рифленый пол. И — ничего больше.
Кавторанг шагнул к стене и легко тронул ее пальцами. Вин охнул. Стена раскрылась, как занавес. То ли какие-то внешние створки физически разъехались, то ли она сектор за сектором становилась прозрачной... Да какая разница!
Вину не было страшно. Пространство открылось ему навстречу, как пасть вулкана.
Черный звездный ковер — и посреди него...
— Планета Шакти, — тихо сказал кавторанг.
Вин уже понял это сам.
Он узнавал. Вот три континента: северная Арьяварта, южный Себек, и совсем на севере — маленький Сееланд, царство гранитных скал и холодного моря. Туда полетит отец.
Вот, на восточном краю Арьяварты, наш полуостров...
— Хорошо знаешь географию? — поинтересовался кавторанг.
— Мы ее изучали... Но не так. — Вин покосился на кавторанга и счел нужным объяснить: — У нас все карты — только в меркаторской проекции. Для хождения по морю удобно. На широту поправки вносятся. То, что на самом деле все на шаре... ну мы это знаем, конечно. Но это же высшая астрономия...
— Не учили?
— Да нет... Зачем?.. — Вин прикусил язык. Лично ему и химических предметов хватало так, что больше ничего не хотелось. В заводской школе требования к сыну протектора были серьезные. Никакая астрономия там никого не интересовала. Ее считали ненужной наукой. Но как такое объяснишь этому самоуверенному взрослому парню в сине-золотом мундире? Засмеет.
Кавторанг, впрочем, не улыбался.
— Скажи, как называется пролив, который отделяет Арьяварту от Себека?
— Пролив Смерти.
— А почему?
— Там очень опасная фауна. Я сам видел. И медузы, и ящеры...
— Ящеры?
— Плиозавры... Я видел один раз близко... с мола... — Он попытался вспомнить. — Пасть огромная...
— Плавать там нельзя?
Вин улыбнулся.
— Нельзя, конечно. Там даже плакаты такие на берегу стоят. "Не входи в воду, твоя жизнь нужна империи!"
— А за проливом — что?
Вин пожал плечами.
— Себек...
— Его географию ты тоже знаешь?
Вин начал понимать, что собеседник задает вопросы не для развлечения.
— Только физическую. Это же Безымянная зона.
— Понятно. Хороший ты ученик...
По тону кавторанга было нельзя понять, шутит ли он.
— ...У пространственного флота есть одна особенность. Мы знаем о мире немножко больше, чем учат в школах Производственной зоны. И, пожалуй, вообще больше, чем любые планетники. Это не всегда хорошо. Ты не боишься? — кавторанг повернулся к Вину и посмотрел на него.
Вин почувствовал, как холод забирается в сердце.
Вот он — решающий момент...
— Я хочу быть офицером космофлота. Очень хочу. Кому надо заявить о согласии?
Кавторанг отодвинулся.
— Я в тебе не ошибся, — пробормотал он. — Любишь знания... Что ж, правильно делаешь. Пойдем. Я тебя представлю адмиралу.
Потом было многое. Учебный центр на спутнике. Тренажеры с огромными перегрузками — бессмысленный элемент подготовки для офицеров, летающих на кораблях с двигателями Лангера, но сохраняемый по традиции. Задачи по дискретной метаматематике, от которых бунтовал мозг. Полеты к звездам. Командование первым кораблем, легким крейсером "Урваши".
И вот — уже семнадцать лет прошло...
Сейчас он знал о мире больше, чем когда был подростком. Гораздо больше. Иногда эти знания радовали. Иногда — пугали.
Он не был патриотом Гондваны. В Пространстве это понятие начисто теряло смысл. Он помнил, как был потрясен, когда впервые узнал кое-что о происходящем в Безымянной зоне. О тамошних законах — вернее, об их отсутствии. О медицинских исследованиях, проводимых на самом доступном материале — то есть на человеческом. О лагерях для юношества, где уровень запланированных потерь — как на фронте во время тяжелой наземной операции. И о том, во что превращаются выжившие... Теперь он понимал, почему "бессмертных" так боятся. В Безымянную зону регулярно, каждый год в течение последнего столетия, сбрасывалась худшая часть человечества: самые агрессивные, самые бездарные, самые страшные — грязь, отходы, гной социума...
И рядом с этим — Производственная зона. Сеть удобных, выложенных желтым камнем дорог, плавающие фабрики у побережья, хутора, поля, маленькие городки... Не рай — но гармоничная жизнь. Уютная. Даже распри между феодалами там большей частью бескровны.
Это был мир, который стоило защищать. И Вин старался, упорно карабкаясь по ступенькам от мичмана до контр-адмирала, проводя одну за другой блестящие операции... Чтобы защитить.
И вот его остановили...
Вин огляделся. Тяжелый крейсер "Бинфэн", на котором он находился, был теперь самым крупным кораблем группы флотов "Б". Рабочие помещения тут были маленькие, не то что на линкорах.
Проклятый Андроник Вардан...
Удивительно, что его, Вина, после такого разгрома не сняли. Просто удивительно. Видно, Ледяному дворцу сейчас совсем не до того.
Тем не менее — делать что-то надо. Пока не поздно.
Вин нажал на клавишу контакта.
— Том? Зайди ко мне, пожалуйста. Да, сюда. В каюту.
Сразу после сражения у Порт-Стентона группа флотов "Б" стала отходить на восток. Ее целью была Пангея, необычайно крупная — раз в десять больше Земли — планета земного типа; кроме нее, вокруг маленького желтого солнца вращалось только облако астероидов. Сейчас почти все корабли, оставшиеся от группы "Б", висели в точке Лагранжа между Пангеей и этим облаком. Радовать такая картина не могла. Все помнили, что Пангея находится в самой глубине Архипелага, на его восточном краю. И, значит, дальше — уже только Шакти...
Карта Архипелага, которую Вин и Томас Бахарат сейчас рассматривали, выглядела страшно. Если оконтурить все системы, уже контролируемые византийцами, получался врезающийся в Архипелаг огромный золотой клин. И на острие этого клина...
— Это мы, — сказал Томас, констатируя очевидное.
Вин покосился на него. Томас был родом из Производственной зоны планеты Укурмия. Приземистый монголоидный богатырь. Очень сильный. Во всех смыслах. Вин не слишком верил в стратегический талант Тома Бахарата и понимал, что принимать решения ему придется самому. Зато Том — надежен. Как камень.
— Плохо, — сказал Вин больше себе, чем Тому. — У них пять линкоров, у нас — только крейсера. Если кто думает, что я опять сделаю чудо — он ошибается. Поддержки нам не обещают никакой, это ты, я надеюсь, понимаешь... Дхарван сказал мне буквально: сидите тихо. Никаких выходов на Дворец. Никаких запросов. Висеть здесь, в системе Пангеи, и ждать. Понимаешь, чем это пахнет?
Томас только хмыкнул.
— Мне другое интересно. Как с картинкой по другим направлениям? Дхарван тебе ее показал?
Вин сделал усилие, чтобы не выругаться вслух.
— Нет...
Том поджал губы.
— М-да. Чтобы информацию о положении на фронте закрывали от командующего группой флотов — такого и быть-то не может, по-моему. Значит, одно из двух. Или происходит что-то просто катастрофическое — или нам не доверяют. Настолько не доверяют, что уже списали со счета...
Спасибо за это "мы", подумал Вин.
Быть полностью уверенным хотя бы в одном человеке — уже много...
Вслух он сказал:
— Давай оставим это пока. У меня другой вопрос. Посмотри на карту и скажи: что бы ты сейчас делал на месте вражеского командующего?
— Я бы закрепился в Архипелаге. Овладел бы всеми космодромами, восстановил их, где надо. Подавил бы наши части, которые с боков еще угрожают. Но это я. А ты... — Том прищурился. — Ты бы наступал на Шакти. Уже сейчас.
Вин почувствовал, как у него по щекам бегут мурашки.
— Спасибо... — Приступ слабости. Как не вовремя. — Том, ты же понимаешь, что из этого следует?
Том вздохнул.
