В комнате стало тихо. Энсин сидел неподвижно, закрыв глаза, отчетливо ощущая на себе свирепый, безжалостный взгляд существа напротив. "Это мой отец, — напомнил себе Вихрь. — Как бы ни был он опасен, безумен и душевно искалечен, он по-своему любит нас. Я могу задыхаться в его присутствии, меня может выворачивать наизнанку от кровожадной силы, пропитавшей каждую молекулу его разума, — но это все еще мой отец. Банта пуду, Люк гораздо лучше справляется с такой компромиссной хренью".

— Нам следует продумать выход, — услышал Рё. Стул под Темным лордом заскрипел.

— Согласен, — не поднимая век, ответил энсин. — Хорошо, что ты здесь. Пригодится помощь эксперта: мне нужно ментально связаться с одним... человеком.

— С кем? — спросил Вейдер.

Вихрь улыбнулся, взглянув на отца:

— С тем, кто в Федерации усердно набивал мою голову идеалистической чушью. С моим вулканским инструктором.

Примечание к части

И снова внутрисемейная грызня (+_+)

Этим двоим явно не хватает Падме и Люка ;-)

29.

...Удивительно, но Вихрю удалось связаться с вулканским мастером-"сим'ре" по имени Савар. Пока Вейдер держал барьер, не позволяя Темной стороне нарушить контакт, сын медитировал. Иногда он открывал глаза, и тогда ситх встречал спокойный, изучающий взгляд постороннего существа — не Тремейна и не Рё, — глядевшего, казалось, из глубины космоса. Время от времени юноша принимался бормотать на неизвестном гортанном языке.

Наконец, со словами "Т'иш хокни-эс кви-шорэт", спустя шесть часов Вихрь пришёл в себя. Еще несколько минут сын сидел, опустив голову, словно был подавлен услышанным.

Вейдер был настроен скептически.

— В твоей затее нет смысла. Что может знать о Палпатине пришелец из другой галактики? Нам надлежит готовиться к нападению, а не тратить силы впустую, — заявил он, в раздражении расхаживая по комнате.

Несмотря на искусственное покрытие, тяжелая поступь ситха глухо отдавалась в ушах. "Необычно, но Рё не протестует, — подумал Темный лорд. — Возможно, Савар расстроил его больше, чем кажется".

— Цель заключалась в том, чтобы услышать новую точку зрения, а также привести мысли в порядок, — негромко ответил Вихрь, не поднимая глаз. — И можешь стучать протезами: меня это даже успокаивает... Люку вот нравится шум респиратора.

Слегка смутившись, Вейдер сел.

— Как-нибудь развлеку вас обоих: разрешу покопаться в микросхемах правой руки. Этот протез самый старый, я модифицировал его чаще остальных, — пообещал он.

Ситх ожидал услышать в ответ что-то вроде "Лучшая модель отца — "Ведроголовый": его можно разобрать и сложить в коробку. Приобретайте в магазинах Империи!", но сын молчал. Поэтому Вейдер спросил довольно резко:

— Что сказал вулканец?

— Подтвердил мои опасения, — произнёс Рё, наконец-то оторвавшись от созерцания пола. — И добавил к ним новые. Я объяснил ему: энергетические поля этой галактики отличаются по структуре, и некая их часть, по-видимому, разумна... "Аревне", что на вулканском определяет состояние между материей, энергией и разумом.

— Сила, — кратко суммировал ситх.

— Да, — подтвердил юноша. — Сим'ре проанализировал мои впечатления. Это называется "т'хан сахат", интеллектуальное разложение эмоциональных комплексов. Он считает вполне возможным, что Темная сторона преследует меня. "Т'иш хокни-эс кви-шорэт" — "Я уловил Сознание, обращенное к тебе из космоса".

Вейдер не смог скрыть надменное торжество в голосе:

— Я давно предупреждал, сын: Сила взывает, Её нельзя игнорировать. Вулканец не открыл для нас ничего нового.

— Напротив, — спокойно возразил Вихрь. Между бровей Тремейна пролегла глубокая складка. — Он внёс в ситуацию необходимую ясность и, исходя из логики, перечислил варианты развития событий. По мнению мастера, сейчас Сила ведёт нашего противника. Темная сторона указала Императору на моё участие в событиях в секторе Глиф. Сила направила к Палпатину осведомителя, что в результате погубило Леннокса и поставило под угрозу наш план.

— Если бы ты послушал меня раньше! — рявкнул Темный лорд, наклоняясь со стула вперед и чувствуя, как от гнева его собственные глаза за дюрастиловой маской наливаются кровью. — Упрямый глупец, если бы ты...

Сын, по-прежнему сидевший в медитативной позе, не шелохнулся.

— Если бы я принял зов Темной стороны, то, учитывая наши отношения, ты бы погиб сразу после Палпатина, — мягко ответил Рё. — Между мной и братом началось бы противостояние, развязалась бы новая война, в которой первой жертвой оказалась бы Падме.

Он закрыл глаза:

— Конечно, Люк сильнее меня, но я хитрее... Думаю, я убил бы своего бесценного, искреннего, доверчивого брата. А затем бы кто-то другой искал уже моей смерти.

Вейдер встал в полный рост. Возвышаясь, как гора, над гранд-инквизитором, он произнес обвиняюще:

— Все это фантазии, вызванные страхом. Ты боишься сделать решительный шаг. Федерация научила тебя лишь служить, а не завоёвывать: именно поэтому мой второй сын сражается как трус — исподтишка, нанося удары в спину.

Кряхтя, Вихрь-Тремейн тоже поднялся на ноги. Он ответил неожиданно весело:

— Как же приятно изредка услышать от отца слово одобрения! И кстати, разве твой Учитель не возвысился, всадив Республике в спину тысячу ножей? Я уж не говорю о его врагах из плоти и крови.

Респиратор издал раскатистый звук: ситх негодующе фыркнул, ткнув инквизитора механическим пальцем в тощую грудь:

— Обычное бесстыдство повстанцев! Объясни-ка тогда вот что, с точки зрения вашей хвалёной вулканской логики: почему я до сих пор не убил тебя или Люка? Если для Темной стороны безразличны семейные узы, я должен был бы напасть на вас.

Темный лорд приосанился, явно уверенный в своей победе. В предвкушении торжества он даже перестал злиться.

— Ну, не то чтобы ты не пытался, — уклончиво начал сын. — Меня в летаргию погружал, Люка в капусту рубил...

— Отвечай по существу! — потребовал ситх, следя за энсином, как кореллианский коршун — за своей жертвой.

— Почему мы выжили... потому что мой отец — самое удивительное, нелогичное существо из всех, встреченных мною в обеих галактиках, — по-прежнему улыбаясь, но уже грустнее, сказал Вихрь. Юноша крепко сжал правой рукой предплечье Вейдера. — Он узнал столько страданий, как никто другой, убивал и разрушал так много, что почти забыл смысл слов "семья", "дружба" и "любовь". И все же, каким-то чудом, иногда этот монстр может быть человеком в большей степени, чем я сам. Я не знаю, как ему удаётся.

Ситху очень хотелось заставить сына замолчать — например, заткнуть перчаткой рот, — но он сомневался, что зубы или челюсть Тремейна выдержат.

— ...именно поэтому я прошу его об очень важном одолжении. У меня нет оправдания, за исключением вулканского афоризма, выражающего принцип "т'залед" — "быть верным до конца". Возможно, Дарт Вейдер его не примет, но Анакин Скайуокер поймёт.

— Знал, что вся эта красноречивая болтовня ради просьбы, — проворчал ситх, стряхивая с себя руку Вихря. — Выкладывай, наконец, интриган. Хватит ходить вокруг да около.

Рё тяжело вздохнул:

— Афоризм звучит так: "Нужды большинства важнее нужд меньшинства". А просьба... дорогой отец, скорее всего, тебе придется меня убить.

Примечание к части

Глава короче, чем обычно, и в основном состоит из диалога. Но она важна для последующих событий =_=

Сочувствую Вейдеру: тут любого кондратий хватит. А что, если зловредный вулканец решил избавиться от воспитанника, и уже наверняка — чужими руками? (+_+) Посмотрим! ;-)

30.

...Сын был как никогда терпелив и даже ласков, а Вейдер — упрямей и несговорчивей стада нерфов у входа в загон.

— Нет! — рявкал ситх, и по феррокриту бежали трещины.

— Да пойми же, — повторял Рё, — может быть, и не придется прибегать к крайним мерам. Но если Палпатин пойдет ва-банк — а учитывая его подозрительность и вмешательство Темной стороны, это вполне возможно, — мы будем готовы.

— Нет! Должен быть другой выход!

Бешенство, разочарование, горький вкус поражения поднимались, как тысячелетний ил, со дна сознания Темного лорда. Он отказывался признавать необходимость уступки. Особенно — в таком виде.

— Если есть иной способ, обещаю его найти, — соглашался сын, — но ты дай слово, что не наломаешь дров сгоряча.

— А твоя мать? Фиоре? Люк? О них ты подумал? — спрашивал Вейдер, чувствуя, что его разум мутится.

Безотчетно сжимая рукоять меча, ситх надвигался на гранд-инквизитора.

— Падме уже не так зависит от меня, — осторожно отступая, объяснял Вихрь. — Фиоре стойкая, настоящий боец Альянса, она все поймёт. Люк с каждым днём становится сильнее, с твоей помощью он сумеет восстановить Орден джедаев...

— И к какому логическому умозаключению это нас подводит? — каждое слово, исходящее из вокодера, источало убийственный яд. — Скажи мне, сын!

Гранд-инквизитор наконец остановился, упершись спиной в холодную стену. Отступать было некуда.

— Если Палпатин падёт, моя роль будет сыграна, — тихо проговорил юноша. — Понимаю, тебе нелегко это слышать, но все на свете имеет цену. Я приму свою участь без страха, зная, что выполнил свой долг.

В полутемной комнате вдруг стало очень тихо. Рё поднял голову: сила, бушевавшая здесь еще минуту назад, казалось, исчезла... нет, скорее, вернулась к своему хозяину. От неподвижной фигуры в трех шагах от энсина веяло кладбищенским холодом.

Сейчас Вейдер напоминал врага, с которым Вихрь столкнулся на Хоте.

— Федерация сделала тебя таким, — отстраненно промолвил ситх. — Молись, чтобы её корабли не встретились на моём пути...

— Отец! — позвал Вихрь, но Темный лорд стремительно вышел вон, не оглядываясь.

...Вейдер не обращал внимания на семенящего рядом Джерджеррода, а шаттл в ангаре был готов к вылету. Сын может планировать всё, что ему угодно, интриговать, сколько пожелает, — но лишь у отца есть право принять окончательное решение.

Он не позволит безумию свершиться.

ХХХХХХ

Центр Империи, дворец Палпатина

Императору снился сон.

Палпатина, человека опытного и мыслящего трезво, редко тревожили такие пустяки. Приземленный набуанец не был настолько наивен, чтобы трепетать перед видениями, сулящими недоброе. Безоговорочно веря в собственные проницательность, хитрость и силу, Император не раз обращал себе на пользу даже самые неблагоприятные обстоятельства... и в конце концов, достиг вершины власти.

Но недавний провал одобренной им кампании, опасение из-за нарастающей угрозы со стороны Альянса и глубокое недоверие к Ученику, как видно, повлияли на старика больше, чем ему казалось.

Правитель увидел свою Империю — бескрайнюю, необозримую. Секторы, системы, звездные кластеры — все было опутано крепкой сетью, везде царил страх перед его именем. Доспехи штурмовиков сменялись только офицерскими мундирами, а бесчисленная орда чиновников в военной форме безжалостно и рьяно искореняла любые намеки на инакомыслие. Миллионы тюрем и рудников непрерывно пополнялись: разумные существа всех видов и рас толпами покорно шли на верную смерть. Это было прекрасное зрелище слепого повиновения, демонстрация триумфа Шива Палпатина.

Однако, эйфория продлилась недолго. Напрягая зрение, Сидиус заметил на звездной карте странные пятна — прорехи тут и там, разрывы в покрывале Темной стороны. Яркие искры — алые, желтые, голубые — взлетали из мутной массы вверх и прожигали себе путь на свободу. Эти искры множились. Слабые поначалу, они собирались вместе и разъедали, как кислота, серое облако страха над Империей.

Палпатин наблюдал их медленное продвижение от окраин галактики к её сердцу. Островки сопротивления разрастались: там, где проскакивали светлые искры, тьма отступала. Наконец, три особенно яркие звезды скользнули куда-то в сторону. В гневе Палпатин повернулся — и увидел Ученика.

Высокий черный воин стоял неподвижно, тихо, — казалось, не замечая ничего вокруг. Склонив блестящий шлем, он смотрел на свою механическую ладонь, в которой метались дрожащие огоньки. В его власти было уничтожить звезды, превратить их в пыль, в ничто. Но ситх ничего не делал. Вейдер лишь следил за игрой огня, а сполохи света скользили по его дюрастиловой маске.

— Убей их, — ощерясь, приказал Сидиус. — Пока они не погубили нас обоих. Для этой троицы ты — не более, чем орудие. Тебя используют!

— Ты меня использовал, — не поворачивая головы, тяжело ответил Ученик. — Обманул и предал, как до того — графа Дуку.

— Проклятый дурак, — прошипел Император. — Ты сделал свой выбор!

Вытянув тощие руки с растопыренными пальцами и собрав энергии Темной стороны, Сидиус нанёс удар. Молнии охватили отступника, с жадным треском пожирая электронные схемы, вонзаясь в панель жизнеобеспечения, опаляя уязвимую плоть и кости под тлеющим костюмом.

Палпатин пытался уничтожить и враждебные искры, но те, юркие и быстрые, укрылись за спиной Вейдера. Лишь когда Ученик рухнул, они оказались беззащитны.

Императора захлестнуло долгожданное чувство освобождения. Он избавился от Избранного, теперь оставалось разрубить узы собственного смертного существования, чтобы жить и править вечно. "Последний же враг истребится — смерть", — напевно процитировал Сидиус, намеренно искажая смысл древней книги. Старик ликующе захихикал, готовясь атаковать — и вдруг почувствовал прикосновение к ноге.

Шлем Вейдера, покрытый копотью, откатился в сторону. Брезгливо вздрогнув, Палпатин хотел пнуть его, но остановился, пораженный мыслью: "Я не использовал меч. Как же голова отделилась от тела?"

Искры беспорядочно вились вокруг трупа своего защитника. Император досадливо смахнул их: они отлетели подальше, но остались, наблюдая за стариком.

Доспехи были пусты, как и шлем. Хмурясь, Сидиус размышлял над этой загадкой, когда услышал нарастающий гул. Он оглянулся: его Империя гудела, словно рой разъяренных набуанских пчел. Искры поднимались сотнями тысяч, уничтожая последние лоскуты Темного покрова.

Враги приближались лавиной, а впереди шли — Император вгляделся — юноша с джедайским мечом; женщина, которую все считали мертвой, — и странное существо, похожее на человека, но бестелесное, сотканное из летучего яркого пламени. Зарычав, оно ринулось к старику, как изголодавшийся хищник, почуявший кровь. Остальные последовали за ним, и мир превратился в море огня.

Теперь Палпатин узнал запах своей плоти, сгорающей заживо. Он погибал, как когда-то Анакин Скайуокер, и эту боль невозможно было остановить.

...С пронзительным криком Император проснулся. Дрожа словно в лихорадке, блуждая глазами по сторонам, он торопливо ощупывал себя — но ожогов не было, и нигде не было видно огня.

Лишь в воздухе отчетливо ощущались тяжелые, ядовитые пары Мустафара — планеты-вулкана.

Примечание к части