Сафари для победителей

— Необходимо убрать эти камни — за ними имеется большая нора.

— А то мы без тебя не знали! — буркнул Ххот.

— Туннель не обрушился? Ведет на другую сторону хребта? — уточнил Амидис.

— Тибби не может это знать. Тибби знает, что ход дальше есть. Тибби не имеет возможности знать его подробные географические характеристики.

— Хомяк — не умничай!

— Человек — мне надоело повторять, чтобы ты не использовал видовые наименования низших грызунов, когда обращаешься к Тибби!

— Ой, какой обидчивый хомячок! Ну можешь назвать меня обезьяной — я вот точно не обижусь.

— Тибби не удивлен — на правду не обижаются.

— Что ты сказал?!!!

— Может вы прервете свой изысканный диспут, и поможете разобрать этот завал? — попросил старик, поднимая первый камень.

Вручную расчистить вход в туннель было невозможно — плиты, из которых была сложена арка, и сотне человек не под силу сдвинуть с места. Но масштабная расчистка и не требовалась — достаточно сделать узкий лаз, в который смог бы протиснуться широкоплечий омр. Но солдаты взрывчатку не жалели, и работать пришлось до полной темноты. Все кроме мальчика перемазались в грязи — дождь и не думал прекращаться. Но и он не избежал общей участи, когда протискивался по узкому проходу меж двух почти сомкнувшихся плит.

Внутри было сухо и щекотало нос — витала застарелая пыль, потревоженная взрывом и раскопками. И еще здесь было очень темно.

Только сейчас до беглецов дошло, что у них нет фонарей или факелов для задуманного путешествия.

Пришлось посылать раттака наружу — лишь Тибби способен видеть в темноте или находить предметы по запаху. Да и насчет чего украсть он не дилетант. Маленький разведчик не подвел — вскоре вернулся с мешком свечей, связкой факелов, жестяным фонарем из привратницкой и лампадкой из храма. А еще на его амуниции прибавилось трофеев — святотатец не побрезговал имуществом жрецов.

Поработав огнивом, раттак зажег факел, подсветил на пол:

— Я предположил, что этих осветительных приспособлений должно оказаться достаточно на преодоление этой норы.

Никто не обратил на его слова внимания — все потрясенно уставились на свод туннеля. Было чему удивиться — до него не меньше пяти человеческих ростов, а скорее даже больше. Да и ширина хода впечатляла — три телеги спокойно разъедутся.

— И этот туннель проходит под всем хребтом? — поразился Амидис. — Да его видимо боги создали! Человеку такое не по плечу!

Мальчик, переждав очередной приступ кашля, устало пояснил:

— Не боги — простые големы.

— Шутишь?! Таких огромных големов не бывает!

— Сейчас да — не бывает. А раньше, до Энжера, первородной силы в срединном мире хватало — элементалисты, бывало, создавали големов в десять человеческих ростов. Такие, правда, долго не могли существовать, а вот если раза в два поменьше, то уже другое дело — стабильны. Туннели они рыли очень быстро.

— Нам бы пару древних боевых големов — с такими и королевские драконы не страшны, — размечтался Ххот. — Я видел, как маги напускали на танки своих каменных зверюшек — толку вообще не было. Не хватало у тех силы перевернуть танк. Мелкие для такого дела. Да и рассыпались в труху быстро — от амулетов на броне. Без мага они возле амулетов и минуты не протянут. Весело, небось, магам было здесь — глотали пыль при проходке.

— Здесь не нужны маги, — вновь заговорил мальчик. — Это ведь уже Тропа — вдоль нее идет нить ткани первородной силы. Магические создания могли здесь существовать без посторонней поддержки. Чем ближе к колодцу меж мирами, тем больше силы. Это, конечно, если перемещаться вдоль нити. Туннели так и проводили. В других местах засыпали пропасти, делали мосты, срывали холмы. Големам работы хватало.

— Умник — ты как себя хоть чувствуешь?

— Я смогу идти.

— Малец, я уже понял, что ты даже мертвый способен переставлять ноги. Уважаю. Но хотелось бы не доходить до крайностей.

— Здесь сухо и не холодно. Раз я не умер под дождем, то здесь мне будет полегче. Но советую остановиться на ночлег — не надо идти сразу. Хребет широкий — идти придется долго. И неизвестно, что еще по пути будет — здесь лет пятьдесят никто не ходил.

— Видать, ты и впрямь неглуп — я только что это сам хотел предложить. Тем более что хомяк помимо мешка со свечками принес еще один мешок, причем никому не показал его. Подозреваю, он обчистил кладовую на кухне у жрецов, а эти святоши толк в жратве знают — давненько хотел отведать чего-нибудь с их стола.

* * *

Наверху, несмотря на кромешную темень и потоки ледяной воды, низвергающиеся с небес, в эту ночь многим людям пришлось бодрствовать. Около тысячи драгун и стрелков месили грязь на склонах хребта, пытаясь найти беглецов или их следы. Танкисты и команда механиков колдовали над сломавшимися драконом и броневиком. Мокрые собаки тщетно пытались найти в этой сырости хоть что-нибудь, лишь бы люди оставили их в покое. В итоге отряды солдат были вынуждены преследовать диких зверей или вообще непонятно что — псы при такой погоде любили чудить, гоняясь за призрачными плодами своего воображения.

К утру механики вынесли окончательный вердикт — броневик ремонту не подлежит. Его необходимо спустить вниз и далее тягачом доставить до Энтерракса — иначе не восстановить. Учитывая, что весит машина несколько тонн, да и потрепана изрядно, Граций распорядился снять вооружение и все ценное, бросив остов в горах — памятником тщетности поисков.

Здесь все было против Коалиции. Даже погода. Закладывалось подозрение, что дождь этот неспроста зарядил — работают уцелевшие стихийники магического легиона династии. Их, конечно, почти всех повыбивали — повторить ураган, устроенный при высадке, темнобожникам уже не по силам. Но вот вину за дождь на них можно свалить спокойно — тучи нагнать не проблема.

Как ни странно, неудача Грация не разозлила и не расстроила. Он отнесся к этому почти равнодушно. Его люди ожидали очередного взрыва безумного гнева, но он не дал им ни малейшего повода для беспокойства. Глупцы — им неведомо, что после подобных вспышек советник, обычно, надолго успокаивается. Так что сейчас самый безопасный период.

Парусиновый навес местами пропускал влагу и капли то и дело срывались Грацию на голову. Лучшего укрытия в этих горах не нашли даже для него. Другим и того хуже — в грязи и воде по уши.

Капитан Эттис, забравшись в укрытие советника, устало отдал честь и, стряхнув с козырька фуражки воду, доложил:

— Танк готов. С башней, правда, мы ничего не сделаем — больше ее не развернуть. Но это не сильно нам будет в бою мешать — для этого есть бортовые орудия и пулеметы.

— Отлично, — кивнул советник. — Сейчас я подойду, и мы направимся вниз. И все остальные за нами.

— Как?! Мы бросаем поиски?!

— Нет. Не бросаем. Здесь искать бесполезно — мы обшарили все наверху. Они не могли уйти далеко пешими — значит, не уходили вообще. Или как-то сумели уйти очень быстро... Не знаю... Будем перехватывать их на другой стороне. Будем гнать, пока не догоним. Дальше северного побережья им все равно не уйти.

— Господин советник — а если они просто вернулись вниз, в долину?!

— Здесь их схватят солдаты гарнизона — я прикажу им охранять подножие хребта всеми силами.

— Они будут недовольны — в долине неспокойно. Целое отделение стрелков сгинуло бесследно, а солдат, посланных на поиски, обстреляли из винтовок. Полдюжины убитых и раненых.

— Мне плевать на проблемы местного гарнизона. У меня задача поважнее, чем усмирение нищих крестьян. Капитан — нам пора, — и уже еле слышно: — Я очень соскучился по своему танку.

Глава 10

Тибби высыпал в котелок горсть своих сомнительных "пилюль", брезгливо принюхался, чуть подумал, затем уверенно подставил дно под пламя лампадки и тихо сообщил:

— Ребенок человека — лекарство значительно отсырело, но моя надежда на сохранение его медицинских свойств велика.

— Тибби — горечь от твоего лекарства уже от макушки до пяток меня пропитала.

— Не критикуй мое лекарство — оно достаточно эффективное. Не воспринимай высказывания глупого человека с татуировками на передней части головы — он подвергает критике все, что имеет отношение к моему народу. Мы мудрый народ и мы знаем о растениях всю необходимую информацию. Здесь сорок трав, двадцать корней кустов, десять корней деревьев. И еще здесь два гриба. Тибби не знает, относятся ли они к растениям. Раттаки много спорили, но так и не установили окончательную истину. Пусть будут просто грибы.

— Тибби — расскажи про те норы, что вы делали на войне. Ты обещал.

— Тибби не татуированный самец коровы, что всегда критикует раттаков — Тибби если дал слово, то слово обязательно сдержит.

— Ты остановился на том, как на ваш остров высадились люди и начали сеять пшеницу, а вас убивать. И норы ваши они закапывали.

— Ребенок — Тибби не татуированный тупица. Тибби помнит, на чем остановилось его повествование. Люди приплыли на больших лодках с парусами и веслами. Строили дома и пахали землю. А раттаков убивали. Раттаки огорчились. Ребенок! Запомни! Огорчать раттаков не надо! Это не очень умная идея! Лучше огорчи голодного тигра — будет значительно меньшее количество негативных последствий! Запомнил?

— Да Тибби.

— И не забывай! Я хочу верить, что у тебя качественная память, а не такая некачественная, как у нашего татуированного спутника. Я уверен, что он свое имя вспоминает со значительным мыслительным усилием. Так вот — раттаки огорчились. Достали костяные дротики, смазали их наконечники ядом. Яд этот мой народ делает из восьмидесяти трав, сорока корней кустов, двадцати корней деревьев. И еще там в рецепте имеется шесть грибов. Тибби уже говорил, что не может уверенно отнести их к растениям. Просто грибы. И еще там имелась жабья слизь. Тибби может уверенно сказать, что жаба не относится к растениям, и причину попадания данного ингредиента в рецепт не знает. Если дротиком с ядом оцарапать кожу вот этого татуированного неудачника, который спит рядом с тобой, то ему это не понравится. И вообще он умрет спустя короткий промежуток времени. Когда люди стали получать раны с ядом, они значительно огорчились. И начали изготовлять заборы вокруг своих домов и полей. Заборы были возвышенные, и сооружали их из стволов древесной растительности. Перебраться через данные заборы было сложно. Сложности становились значительнее из-за присутствия на заборах большого количества людей с луками и арбалетами. Обнаружив присутствие раттаков, они сверху пускали стрелы, усиливая раздражение моего народа. Раттаки перестали перелазить через заборы. Раттаки начали рыть норы. Много нор. Хорошие норы, по которым можно было ходить не пригибаясь, держа в руках дротики с ядом на остриях. Норы проходили под заборами. Люди на заборах не могли теперь пускать сверху стрелы. А раттаки, выбираясь в их домах и полях, делали им отравленные раны. У людей усиливалось раздражение. А раттакам было хорошо. Людям некогда было работать на полях. Все свободное время у них отнимал поиск наших нор. Они находили одну нору, но раттаки делали три новых. Это была великая битва — они норы засыпали глиной, почвой и иными материалами, а мы делали новые. Раттаки делали норы очень быстро.

— Не удивлен, — буркнул омр, не открывая глаз. — Если бы хомяки не умели быстро рыть норы — вот тогда бы я удивился.

— Человек! Не называй раттаков хомяками! Мы высшая форма грызунов — никогда не путай нас с низшими, а то познаешь мой гнев и всеобщее раздражение моего народа!

— Ххот — ты не спишь? — удивился мальчик.

— Давно уже не сплю. Как тут поспишь, если эта мокрая крыса вспоминает меня через слово, обзывая почем зря. Да и понравилось вас слушать — разговор у вас умный. Интересный. В казарме друзья так не говорили, а на родине у нас вообще все молчаливые — будто свои языки за завтраком с голодухи слопали. Молчат все, только косятся друг на друга, и облизываются при этом, рукояти ножей поглаживая...

— Тибби не удивлен! Исходя из наблюдений за тобой, Тибби сделал вывод, что все твои родственники и друзья такие же примитивные существа, как и ты. При их образе жизнедеятельности умный разговор невозможен. И вообще умное невозможно!

— Молчал бы — раз не знаешь. Умников у меня в друзьях немало было. Пацан — помнишь Унниса? Когда я с вами встретился, твой весельчак дедок его прирезал, а я тело не стал в пропасть бросать. Так его и засыпало снегом на тропе. Так вот что я вам расскажу — Уннис легко мог жопой сыграть Марш Сорока Палачей. Честное слово мог! Пердун был просто гениальнейший! Бывало тоска на душе, домой хочется, или пожрать чего-нибудь повкуснее похлебки из старых носков, а он как выдаст до звона в ушах! И на душе сразу теплеет, и настроение у народа поднимается. Умник был еще тот — умел ударить по скуке в нужный момент. Так что, хомяк, неправ ты.

Мальчик, не выдержав, рассмеялся, тут же закашлявшись, а раттак, убирая котелок с огня, прошипел:

— Мои предположения полностью подтвердились. Если этот Уннис был самым умным из твоих друзей, про остальных Тибби получать информацию не хочет.

— А зря — там были личности и поинтереснее.

— Ребенок — открывай рот и поглощай лекарство. Не надо его нюхать — от этого оно не станет более привлекательным.

— Плесенью пахнет.

— Плесени в лекарстве нет. Здесь сорок трав, двадцать корней кустов, десять корней деревьев. И еще здесь два гриба. Тибби не знает, относятся ли они к растениям. Пусть будут просто грибы. Плесень в лекарство никто не помещал — не надо меня пытаться ввести в заблуждение.

Омр, с хрустом потянувшись, поинтересовался:

— Слышь, дите крысы — а вашим хомякам слабо вот такую нору вырыть? Смогли бы?

— Человек — ты глупее тех крыс, о которых регулярно вспоминаешь. Обрати свое внимание на стены — они каменные. Разве можно вырыть нору в камне?!

— Вот видишь — люди вырыли! А ты говоришь, что невозможно это! Мы умнее вас — запомни!

— Глупый человек — мне искренне жаль твое скудное содержимое черепной коробки. Память твоя такая незначительная, что ты не запоминаешь события вечера. Вечером здесь было авторитетно сказано, что нору изготовили големы. Тибби сейчас подробно объяснит специально для слушателей с ограниченными умственными возможностями. Голлем не человек — это магическое создание. В голема помещают дух костей от жертвы — животного или человека. И после этого скрепляют камни и глину многими нитями магии элементалей. Эту нору делали не люди. Радуйся глупый человек — ты познал истину из уст раттака!

— Сам дурак. Даже глупее дурака. Дураки ведь знают, что големом управляет маг. А маг человек. Ты же не говоришь, что яму вырыла лопата? Нет — ее вырыл человек с лопатой в руках. Вот так и здесь — туннель сделали люди, используя големов. Понял? Так что не спорь с умными людьми — хомячок.

— Голлем и без человека может работать, — выдал мальчик. — Если бы в этом туннеле при проходке оказался человек, он бы не выжил. Вентиляции не было, пыльно очень и дыма хватало. Голему давали приказ, и он его выполнял. В местах, богатых первородной силой, голем может существовать вечно, без мага. Если не будет вести себя активно. При этом он будет помнить приказ. Например: прикажи ему убивать всех, кто проходит по тропе рядом с ним — он будет делать это веками. Кстати, големов-проходчиков зачастую оставляли на священных тропах, после окончания работ. Иногда просто украшениями стояли, иногда... Некоторые паломники любили риск — для таких на тропах размещали големов с особым приказом. Обычно приказ был прост: пропускать, допустим, сорок человек, а сорок первого убивать. Такой вот жребий — все ради острых ощущений.