Больно, но терпимо. Далеко я так не уйду, но нужда, она такая, прижмет и я не только пойду, но и побегу, а если прижмет чутка сильнее, то еще и полечу. Только "низенько-низенько", где-то на уровне пары сантиметров от земли и до моего пуза. На большее ни мощи моей, ни тяги не хватит.
Поделившись с мужчиной своим состоянием не стояния, дождался от него простой улыбки и фразы, за которую меня бы убили все домашние.
"Не ссы, прорвемся!"
Что же, значит, есть на свете оптимисты еще круче меня!
Охая и скрипя зубами, прошел по коридору в сторону входной двери, открыл ее и тут же захлопнул: в открытые настежь ворота входил странный человек, покрытый кровью с головы до ног, в сопровождении десятка радостно прыгающих вокруг него, волков.
Была слабая надежда, что человек меня не заметил, но вот волки, волки...
— На крышу, живее! — Скомандовал мужчина, размахивая внучком калашникова. — Шевелись же ты, жирнюга!
О, мой бег! Ты страшнее гарцующего першерона, масштабнее слона в посудной лавке! Мои шаги, по прогибающимся половым доскам, жалобно скрипящим и молящим о быстрой смерти! Содрогание дома и развевающиеся шторы!
Блин, ну чем я не "Черный плащ"!
Влетевший в разбитое окно волк сразу же мне продемонстрировал, чем именно я не "Черный плащ".
Массой.
Сбить ему меня с ног удалось, а вот увернуться — нет.
Бедный волчик, он даже тявкнуть не успел, превращаясь в месиво поломанных костей.
Серому разбойнику не повезло дважды: для начала, сбил он меня с ног прямо у лестницы, ну и сам так и остался лежать, равномерно обтекая ступеньки, а во-вторых, не фиг было меня пугать!
Ведь я, в такой-то спортивной форме, могу еще и пукнуть, от страха...
А это уже химическая атака получится...
Каким-то странным образом, мысли от "химической атаки" плавно перетекли в голодное бурчание желудка, напоминая, что теперь я мальчик большой и кушать мне надо много, часто и вкусно.
При воспоминании о супе, оставшемся стоять на плите в кухне, живот гневно разбурчался еще сильнее, сетуя на своего тупого владельца, упустившего славный шанс хорошо подзаправиться.
Второго волка остановила тяжелая пуля и он застрял в окне, свисая в мою сторону полуснесенным черепом, капая кровью и марая стену.
— Особого приглашения не будет! — Поторопил меня мужчина с площадки второго этажа. — А патронов у меня далеко не "анлим".
Пришлось снова считать ступени своими колонноподобными ногами, молясь, чтобы лестница выдержала.
Выдержала. Только в одном месте перильца подломились, под моей пудовой рученькой, когда меня штормануло к стене и я схватился за них, опасаясь пробить стенку.
— Надеюсь, что вниз ты побежишь быстрее... — Мужчина всячески демонстрировал свое хорошее настроение, чувство юмора и временную принадлежность к бессмертным. — Думаю, скатить тебя на нападающих...
Я поднял палец левой руки, намереваясь сказать так многое, что уже давно вертелось на языке, но меня перебил истошный вопль, поддерживаемый хриплым волчьим рыком, в котором звучало так много угрозы, что впервые за весь сегодняшний день мне стало страшно.
— Это что было? — Спросил я, впрочем не особо ожидая ответа.
— Это они нашли голову. В кастрюле с супом. — Мужчина оттолкнул меня и схватившись за здоровенную, двуспальную кровать, потолкал ее в сторону запертой на хлипкую защелку, двери. — Понимаешь, эти твари такие живучие, что я решил проверить...
Кровать уперлась спинкой в дверь и замерла незыблемой преградой. Сверху на нее полетели, шкаф, обе прикроватные тумбочки тяжелый стол и, как завершение возведение баррикады — гардины с окна.
— Зря стараетесь. — Выдохнул я, валяясь на полу и отдыхая.
— Если поможешь, то и не зря! — Мужчина замер, недовольно изогнув бровь.
— Дверь, наружу открывается... — Хрюкнул я, чувствуя странное состояние, словно мир вокруг меня превращается в большую и очень жаркую духовку, вытапливая из моего тела подкожное сало. — Так что... Нет. Я не Супермен...
— Ну, пара минут у нас есть. — Мужчина плюхнулся на пол, приваливаясь спиной к спинке кровати и доставая гигантскую сигару в коричневой упаковке. — Будешь?
— Не-а. Бросил. — Признался я, ощупывая повязку на шее, от которой тоже шел странный, тянущий все мое тело, жар. — Ты что сделал, "Шаттерхэнд", недобитый?
— После поговорим. — Мужчина, словно тигр, неуловимым движением оказался на ногах и скользнул к окну. — Твари, обложили...
— Сейчас они нас запалят и... — Трижды хлопнул в ладоши, давая понять, что побежим мы к выходу, как миленькие, сами.
— Может так. А может иначе. — Человек раскрыл окно и подмигнул мне. — Всегда есть другой путь, только мы не всегда его видим.
— Чаще всего, мы и тот, что под ногами, разбираем с трудом. — Улыбнулся я в ответ. — Зато гордо кричим, что не идем по колее!
— Тебе сколько лет, умник? — Расхохотался мужчина, доставая из потайного кармана темного дерева шкатулку и вынимая из нее четыре подсвечника.
— Не поверишь — тридцать три... — Сказал я, с ужасом понимая, что теперь стану вечным, ну на целый год, вечным, напоминанием о возрасте того, кого вообще никто не видел. — Я сам в шоке...
— Сдвинься, "в шоке"... — Мужчина расставил подсвечники на полу, точнехонько по углам добротного ковра, с длинным ворсом и всадником, пронзающим змея белым копьем неимоверной длины. — 33... Что же, ценный возраст.
В дверь из коридора что-то с шумом воткнулось и сползло вниз, подвывая от боли. Потом еще и еще раз, словно дверь пытались выломать чем-то не совсем твердым, очень мохнатым и еще пока живым.
Дверь содрогалась, но содрогалась так, как содрогается смеющийся от щекотки человек.
— Видишь, не я один такой внимательный! — Мужчина воткнул в подсвечники свечи и щелкнул зажигалкой, поджигая фитили. — А ты — перестраховщик!
— Я? Я — Зануда! — Честно признался я, перекатываясь со спины на пузо и начиная отрываться от пола в попытке сесть.
— Куда? — Остановил меня командный рык мужчины. — На ковер катись, живо, пончик!
Пришлось катиться.
Рядом улегся мужчина, повернулся ко мне, подмигнул и, сложив руки "лодочкой", поднял их вверх.
Потолок приблизился, потом заскользил в сторону ног.
Миг, мгновение, и вместо потолка у нас над головами синее небо с белыми облаками.
Небо скачком приблизилось, расплющивая мое сало по твердой плоскости и я вновь увидел тьму...
* * *
"Нельзя верить женщинам, кошкам и женщинам!" — Повторил про себя грустную аксиому Бен, выскользнув из столь понравившегося ему дома и разглядывая дымные облака над крышами многих из домов. — "Причем, если кошке можно поверить, что ей удобно, то женщине даже в этом доверия нет!"
Ничего не поделаешь, обманула его Джулия, сильно обманула, давая еще часик на "раскачку" вампирской братии.
В отличии от того, что Бен видел в фильмах, читал в книгах, эти вампиры были совсем не правильными. Не боялись они солнца, очень даже с чувством загорая на пляжах, не давно ломящихся от людей, а теперь пустынных. Серебро на них действовало, в случае если ты попадешь им в сердце — во всех остальных случаях и шрама не оставалось на их бледной, сколько бы они не загорали, коже. Святая вода, извечное проклятие их рода, таковой тоже не оказалась. И спать, по первому времени, вампиры предпочитали в церквях, молельных домах и прочих "святых местах", начисто игнорируя могильники, склепы, гробы и катакомбы.
Бену даже казалось, иногда, что вампиры боялись тьмы намного больше, чем теплокровные. Но видели они в темноте намного лучше — факт установленный.
Осина вызывала у них истеричный смех, а от него, пока никто не умер. К сожалению.
Подпирая двери спальни Джулии, Аркан преследовал две цели, простые и понятные любому мужчине: во-первых смыться без душераздирающих женских слез, а во-вторых... Во-вторых не понравилась Бену темнота, что глянула на него через порог потайной комнаты. Опыт, помноженный на интуицию, честно предупреждал, что держаться от тьмы в комнате надо подальше. Желательно — на другом континенте.
Радуясь своей предусмотрительности, давно собранному вещмешку и теплой одежде, Бен выскочил на улицу и замер, пораженный открывшимся видом: город горел. Выгорал до тла, разбрасывая резные завитушки синего, черного, серого и белого, дымов. Людские крики, вой волков и жалобное скуление собачьего рода, оканчивающего свои дни в пасти Младших, ненавидящих все их племя.
Перехватив калашников, Аркан сбросил с себя оцепенение от увиденного и взял ноги в руки, старательно прикидываясь ветошью и ругая себя за то, что не разложил ковер-самолет прямо в комнате и не свалил из "Форта..." на самой максимальной скорости и высоте.
Хорошие новости тоже были. Пусть мало, но — были.
Лодки никто не тронул.
Перекрестившись, Бен отстрелил блестящий замок и налег на весла, отгоняя лодку от пирса, города и творящейся в нем вакханалии.
Была у него мысль стать спасителем отдельно взятого городка, но здравый смысл победил. Своя шкура ближе к телу, а увиденное... Что же, всегда есть старая добрая русская водка, лечащая нервы и мозги разумных намного быстрее, лучше, а главное — дешевле, чем словоблудие всяческих "психоанализёров", копающихся в мозгах своих пациентов месяцами и трогаясь своими, в конце-концов.
Оставив между собой и берегом с километр водного пространства, Бен снова начал ругаться на самого себя последними словами — "ковер-самолет", при всем его желании и бурной фантазии, с воды не запустишь. Подсвечники тонут.
Раздумывая, грести к лесу или снова к городу, "Стекло" едва не проморгал самое феерическое зрелище, что видели его глаза.
В разных концах города, блестя серебристыми крыльями в лучах полуденного солнца, возникло четыре ангела, скорбно уставившихся вниз, на горящий город и в его пламени, умирающих людей.
Ни оружия у них в руках, ни слезинки в их глазах, Бен не разглядел.
Хоть и очень старался.
На миг ему показалось, что один из ангелов посмотрел прямо на него и, отведя крыло чуть в сторону, показал кончиком пера на неприметный двухэтажный дом, стоящий на пригорке, нетронутый пламенем и блестящий чистенькими окнами и темно-зеленой черепицей крыши.
Облако стыда окутало старого вояку, сжимая сердце и принуждая опустить взгляд на плескающуюся на дне лодки, зеленоватую воду. А когда он нашел силы оторваться от столь увлекательного зрелища, ангелов уже и не было на небесах, словно привиделось ему это воинство божье, бессильное в своей скорби.
Почесав затылок, Бен взялся за весла.
Чеши затылок или не чеши, а ожидаемых "обвесов" на оружие не будет. Тут бы и самому ноги унести, но... Ангел! Крылом!
Привычные к работе руки быстро вывели лодку к берегу, в клубы едко пахнущего горящей плотью, дыма.
Оглянувшись по сторонам, вспоминая военную науку, уже не раз и десять спасавшую ему жизнь, прижимаясь к целым заборам и постоянно прислушиваясь, мечтая о "глушителе", а лучше — гранатомете, морпех приближался к указанному дому.
Цепочка окровавленных следов, пересекающая чистенькие бетонные плиты и уходящая в дом напротив "ангельского", внесла поправку в движения бойца. Судя по следам, раненный топал из последних сил, поминутно останавливаясь и отдыхая.
А еще, уткнув нос в эти следы, шли, помахивая хвостами, два серых волка, покрытых пятнами крови. Шли, совершенно не обращая внимания на то, что творится по сторонам, словно след этот был слаще всего того мяса и крови, что им уже достались.
Легко переступив через порог ворот, хищники проскользнули по ступенькам в дом и замерли в дверях, тревожно принюхиваясь к запахам, доносящимся из дома. Постояли и вошли, по хозяйски поддев когтистой слабой приоткрытую входную дверь.
Вот этого Бен уже не вынес.
Сняв автомат с предохранителя, проверил магазин и, трижды глубоко вдохнув, как на тренировке, как и сотни раз до этого, начал свой "разбег".
В три шага перелетел через дорогу, в пять — оказался на крыльце, не скрипнув ни единой досочкой. Замер сбоку от двери, снова вдох и он внутри дома.
На светлых дорожках отпечатались кровавые следы ног, уходящие, скорее всего, на кухню.
Покачиваясь с боку на бок, перенося вес с ноги на ногу такими порциями, что доски пола не только не скрипнули, они словно и не почувствовали, что по ним идет-крадется человек с оружием.
— Ты не Эвальт! — Хорошо знакомая Бену вампирша, нанявшая его отнести "передачку бедным родителям", откинула голову, прицеливаясь, как бы половчее укусить сидящего на низеньком стульчике, человека, не определенного пола, но очень определенного размера.
Волки припали к земле, на передние лапы, готовясь помочь своей хозяйке, которая, выбрав место "последнего укуса", стала приближаться к жертве, а потом заорала!
Заорала так громко, что волки замерли, впав в легкий ступор, от звукового удара по собственным, очень чутким, ушам.
"Калашникова" на фоне этого вопля и слышно не было.
Две тяжелых пули калибра 7,62, превратили их головы в месиво костей, шкуры и серого вещества, разбросанного по светлой дорожке.
Крик оборвался с хрустом хрящей, ломающихся и входящих в мозг. Впервые, на памяти Бена, вампира убили, точнее — пока только "отключили", таким образом.
Жирное нечто стряхнуло со своего плеча тонкое тело девушки и тяжело задышало, разглядывая окровавленные пальцы, выдернутые из разодранного их страшным размером, носа вампирши.
— Охренеть парень, ты не только самый жирный урод, что я встречал на своем пути, но еще и самый везучий! — Честно признался Бен, восхищенно качая головой. — Тебя надо в музее показывать!
И получил в ответ оттопыренный средний палец, покрытый свежей кровью.
А потом, на "бис", любимый жест русских десантников, не признававших общепринятую европейскую "птичку", видимо из религиозных или каких других, принципов.
Обойдя человека-гору, морпех встретился с ним взглядом и поспешил отвести глаза: эта куча сала сидела совершенно голышом, опустив ноги в зеленый тазик с окровавленной водой.
"Он что, босиком шел?! С таким весом?!" — Бен слышал и даже видел борцов сумо... Но там были каждодневные тренировки, да еще такие, что их скорее можно назвать "жизнью", чем просто "тренировками".
Задумчиво косясь, морпех достал тяжелый нож и в один удар отсек вампирше голову и повертел головой, раздумывая, куда ее запулить, чтобы Хозяин, что ее скоро найдет, не оживил эту тварь в очередной раз.
Не придумав ничего умного, открыл крышку у кастрюли с супом и сунул голову туда. И найдут не сразу, и пока найдут, голова слегка подварится. А там, либо оживить не удастся, либо толку, с такой вареной куклы, будет не много...
...Ковер-самолет летел рывками, норовя сбросить высоту и пойти на бреющем, над спокойной гладью озера. Ему очень не нравился утопленник, что сейчас лежал рядом с его новым владельцем. Ему не нравились процессы, что протекали в этом рыхлом теле, от которого отказалась вода. Ему не нравился запах, идущий от этого зомби, завернутого в розово-синий бархат. Но больше всего ковру-самолету не нравился его вес! Две сотни килограммов полумертвого вещества, жира, скользкой, зеленоватой кожи и костей. Новый владелец впервые так нагрузил ковер-самолет, вырабатывая свечи не по часам, а буквально по минутам, торопя и подстегивая почти не слышными просьбами: "выноси, выноси, же миленький! Иначе сожрут нас, вместе со свечами и подсвечниками!"
