Hp9

Общество волшебников — напоминало высшее общество великобритании. С виду вроде бы их было много, они разнообразны, но все со всеми в дальнем и близком родстве, все всех знают. Нередко гостят друг у друга, встречаются вместе, враждуют, делают какие-то совместные дела, плетут интриги и конечно — матримониальные договорённости заключают.

Со стороны казалось, что проблема кто с кем поженится — это едва ли не главная проблема общества волшебников великобритании. Когда веками формировались волшебные семьи, столпы волшебного мира, то неудивительно, что подобный вопрос всех волновал в первую очередь.

Гарри Поттеру было скучно — с тех пор, как произошёл хелоуинский инцидент, весь ноябрь, не происходило ровным счётом ничего. Вообще ничего — он сидел с беспроводными наушниками на голове в библиотеке и слушал музыку, читал книги — одну за другой, постоянно. Свидания с Гермионой стали реже, потому что если его увидят прогуливающимся под ручку с подругой — это будет решённый вопрос о свадьбе — волшебники очень любят фантазировать. Впрочем, совсем подругу он не забывал и каждые выходные они вместе гуляли по Хогвартсу, и много времени каждый вечер проводили в библиотеке.

Зато студенты стали относиться к нему ещё более как к знаменитости — его обходили стороной, глазели, переглядывались, и вообще, Фредди Меркьюри в метро вызвал бы меньше ажиотажа, чем Поттер в Хогвартсе. Некоторые даже торговали его фотографиями и организовали фан-клуб Гарри Поттера — этим отметились две студентки с Хафлпаффа. И несмотря на то, что фан-клуб был неофициальным, в него вступили десятки студентов.

* * *

— Гарри? — Гермиона вошла в наш закуток в библиотеке, — не читаешь?

— Нет, пишу ответ на письмо, — ответил я, выводя красивым шрифтом своё послание Малфою, — вот, спроси у Драко.

Драко Малфой сидел рядом и читал книжку из запретной секции, которую я ему дал. Гермиона села рядом и вопросительно выгнула бровь.

Малфой за время нашего товарищества, чуть было не переросшего в дружбу, стал более... вернее, менее похожим на своего отца. И больше, как я заметил, копировал меня. Это очень лестно.

— Мой отец пригласил Гарри на рождество к нам в поместье. Будет рождественский бал. Но Гарри хочет чтобы обязательно поехала ты.

— Я? — Гермиона удивилась, — но я хотела провести рождество с родителями.

— Учитывая возможность аппарации и просто портключа, это не составит труда, — сказал я, не отрываясь. Гермиона заглянула ко мне в письмо.

— Какой красивый почерк.

— Каллиграфия. Муторная дрянь, но надо.

Да, умение писать как курица лапой в средние века было равносильно признанию в собственном низком происхождении. Красивый почерк — это то, что вдалбливали во все времена. Витиеватый вычурный почерк с красивыми завитушками — это то, что нужно в официальных письмах.

— Но почему? Зачем тебе я? — спросила неуверенно Гермиона.

— Ох, — я вздохнул, — считай это проявлением несусветной наглости, но это приглашение к приглашению. Я считаю, что как маглорождённой, тебе следовало бы получше понять общество волшебников, и погостить в доме настоящих волшебников. Малфои вполне подходят. Общество... тут нужно просто многое понять. Ты читала Вудхауза?

— Читала.

— Общество волшебников похоже на то общество, того уровня, в котором вращался Бертрам Уилберфорст Вустер.

— Но я просто маглорождённая, ты думаешь это разумно? Я не хочу выглядеть пугалом...

— Гермиона, — я поднял на неё взгляд, — ты со мной. Вопрос исчерпан. Кто посмеет оскорбить тебя — отправится в ту же страну розовых пони, что и давешний тролль. У волшебников принято вызывать на дуэль, так вот — я в своей способности прибить нахала — уверен. Если этот нахал не Дамблдор, Волдеморт, Флитвик или Аластор Грюм, по крайней мере. Ну и Снейп довольно опасный противник.

Гермиона переглянулась с Драко.

— Не надо никого убивать, — попросил Малфой, — это испортит праздник всем.

— Хорошо, ты прав. Но набить им физию я всё равно не постесняюсь.

Я вывел фразу до конца и поставил точку. Получилось очень красивое письмо, развесистое, с умеренно-большим шрифтом, на хорошей бумаге. Приложив палец, я пустил в него магию и вывел личную магическую подпись под документом. Готово.

— Осталось отправить совой, — сказал Драко.

— Да, займусь этим позже. Думаю, ответ мы получим завтра до обеда.

— Но завтра уже выезжать, — напомнила Гермиона.

— Ах, да, точно... совсем потерял счёт времени тут с вами, — цыкнул я зубом, — тогда нужно послать домовика. Драко, у меня нет своего, не будешь так любезен позвать одного из ваших домовиков?

— А разве они могут аппарировать в Хогвартс?

— Могут, почему нет? Чары замка бессильны против природной магии. Природную аппарацию — домовиков, фениксов, почти невозможно заблокировать.

— Да? Вот бы было хорошо иметь анимагическую форму феникса или ещё какого-нибудь аппарирующего животного, — сказал Драко, — удобно же.

— Вот тут ты абсолютно прав. А вы уже проходили анимагию?

— Ну, профессор Макгонагалл рассказывала, что это такое и показывала... А что?

— Да нет, ничего. Я просто на мгновение подумал, что вы уже ей обучились.

— Это очень сложно.

— Нет, тут ты не прав. Анимагическое преобразование — очень просто. Просто волшебники стараются сделать вид, что это очень сложно, потому что боятся повального распространения анимагов. Этому может обучиться даже ребёнок.

У Гермионы загорелись глаза:

— Как? Но в книгах написано...

— В них написано, что это жутко сложно, долго, дорого, — зевая продолжил за неё я, — знаю. Если бы они написали, что каждый может это освоить — было бы туго. Я слышал, что компашка моего отца — четыре оболтуса с гриффиндора, все были анимагами. Это правда очень просто — анимагия, как и метаморфия, является одним из врождённых магических талантов человека. Чем-то вроде природной силы, не заклинания. Аппарировать то все умеют, и тут ничего сложного нет — учат буквально за один-два урока. Элементарно. Опасно, правда, но просто. Природную силу можно развивать. Нужно просто знать как.

— Правда? — с интересом спросил Драко, — а ты что, уже умеешь?

— Конечно. Ещё до поступления в Хогвартс умел.

Глаза у этих двоих загорелись. Гермиона и Драко округлили взгляд по числу пи и направили его на меня. Мне стало неуютно.

— Правда? — спросила тихо Гермиона, — а чегой-ты мне не рассказывал?

Драко поддержал её кивками.

— Анимагические силы — обязательны к регистрации в министерстве магии. Штрафа я не боюсь, но вообще — очень полезно иметь скрытые таланты.

— Ты нам не доверяешь? — спросил Драко.

— Драко, есть много способов вытянуть из волшебника информацию даже без его согласия. Хотя бы простейшая легилименция или зелье истины. Я не думаю, что вы побежите рассказывать всем, что я владею анимагией, но вот что эту информацию не узнает легилимент вроде Дамблдора или Снейпа... Сомневаюсь.

Гермиона кивнула:

— Разумно. Неужели плюсы так велики?

— Очень, — согласился я, — к примеру, на анимага в звериной форме не действуют дементоры, многие простейшие сигнальные и защитные заклинания. Анимаг может иметь способности своего животного. Обычно форма зависит от личности и характера анимага.

— А научи нас, — попросил Драко, — я тоже хочу.

— Какая у тебя форма? — спросила Гермиона, — если не секрет.

— Знаешь, она странная, — пожал я плечами, — но мне нравится. Дело в том, что это... попугай.

У Гермионы и Драко округлились глаза. Они переглянулись.

— Попугай? — спросил севшим голосом Драко.

— Да. Милая такая пёстрая тропическая птичка, которая умеет говорить, — покивал я, — что она означает — я не знаю. У попугаев нет качеств, которые с ними бы ассоциировали. Кроме долголетия — попугаи моего вида живут около ста лет, что очень много для такого маленького и шустрого существа.

Малфой подумав, кивнул:

— Неплохо. По крайней мере, способность летать без метлы — это круто.

— Согласен, — подтвердил я, — мне нравятся полёты, а так же — я планирую прожить очень долгую и очень счастливую жизнь. Можно сказать — умирать молодым — это не про меня.

— Интересно, какая форма будет у меня? — спросила Гермиона.

— О, это легко проверить. Тебе нужно всего лишь превратиться в неё. Я могу легко вас двоих обучить. Есть два метода — быстрый и долгий. Быстрый требует, чтобы вы доверились мне абсолютно. Долгий — это несколько месяцев тренировок.

— Быстрый, — сказали оба.

— Я проясню — быстрый способ означает, что я легилиментивно соединю свой разум с вашим, тем самым принудительно инициировав обращение, но при этом все ваши воспоминания, мысли, чувства, будут для меня открыты. Обычно волшебники на такое не идут — слишком много у каждого маленьких постыдных тайн, которые они не хотят другим говорить.

Драко задумался.

— Не знаю, есть ли у меня такие тайны.

— То есть ты увидишь всё? — Гермиона густо покраснела, — вообще всё?

— Агась. Правда, я не буду специально выискивать, но всё же, на некоторое мгновение... — хмыкнул я, — поэтому я и предупреждаю. Вы меня вряд ли чем-то удивите, я думаю.

Гермиона ещё гуще покраснела. Драко пожал плечами:

— Вперёд. Если так подумать — мне даже неудобно, что нечем таким пристыдиться. Наверное я скучно живу?

— Хех, может быть, — улыбнулся я, — Ладно, ты первый.

Я вытащил палочку и направил её в лоб Драко:

— Легилименс...

Заклинание Легилименс — соединяет разумы, а не читает память, кто бы что ни думал. Для чтения поверхностных мыслей не нужно заклинание, а вот заклинание... Я проник в разум Драко, предварительно обойдя защиту несложного артефакта, который он носил на шее. Хотя артефакт всё же завибрировал, наверное. Итак, нужно находясь в разуме другого человека, ощутить преобразование и совершить обращение. Я вызвал в себе эти чувства и желание, усилил его волей, и совершил обращение.

И вывалился из разума. Перед нами на стуле сидел... Нет, не хорёк, но очень похожий маленький зверёк. Горностай. Он недоумённо вертел головой.

— Ой, какой милый, — Гермиона тут же взяла его в руки, поглаживая по шёрстке, — какой красивый...

Драко превратился обратно совершенно внезапно, и сидел на коленях гермионы, а та его гладила по голове.

Конфуз у обоих. Гермиона порозовела и свалила Малфоя со своих колен. Драко придерживаясь за стол, встал. Глаза у него были очумелые.

— Что это?

— Горностай, — ленно сказал я, — маленький пушной зверёк, родственник куницы. Горностай считается аристократическим зверьком — его мехом отделывали мантии короли и видные волшебники. Так же он известен как самый чистоплотный зверёк, который скорее умрёт, чем запятнает свой мех в чём-то. Белый мех горностая крайне высоко ценится. Горностай присутствует на множестве гербов как символ чистоты, непорочности и аристократической гордости. Весьма недурно, должен сказать.

Драко склонил голову набок:

— Но... а я то почему?

— Не знаю. Анимагическая форма отражает характер человека — если ты горностай, значит ты заботишься о своей репутации и чистоте, и не должен позволять запятнать себя всяким слухам и прочей гадости. Гермиона?

Гермиона снова покраснела.

— Хорошо. Только не смотри слишком...

— Легилименс.

Я и правда не хотел смотреть в воспоминания гермионы, но мне просто по мозгам ударили её яркие воспоминания и мысли, которыми она накручивала себя. И... было бы чего стесняться! Я бы понял, что она тайная извращенка или что-то в этом роде, но всего-то — ну ярко стоит перед глазами образ Гермионы, которая крутится перед зеркалом, в костюме евы, и недовольно рассматривает свою щуплую, начинающую расти фигурку, хмуря брови. Или следующее — где она втайне смотрит аниме в жанре Этти и крепко сжимает бёдра, прикусив губу. Возбуждена. Пф. И что? Или вот где она делится секретами с Гринграсс, что... Что? А, ладно, ей неудобно, что я так её опекаю и она совершенно не понимает причину, и подозревает, что либо она похожа на кого-то близкого мне, либо чего-то ещё о себе не знает, но вместе с тем, она чувствует сильную привязанность. А, вот оно как. Не любовь, но скорее доверие и желание опеки и внимания к себе. Приятное тёплое чувство защиты и заботы.

Приятно осознавать, что Гермионе это нравится.

Остальные воспоминания более смазанные и они не били по мозгам, просто промелькнули — тоже касательно ню и прочих "постыдных" девичьих познаний — как по мне, даже внимания не стоит, потому что если она эмоционировала и считала это стыдным, то другие даже внимания не обратят. Лоли-гермиона, конечно, очень милая, но не в моём вкусе этот жанр. Однако стоит отметить, что она очень стыдливая и очень скромная. Даже слишком много стыдится и скромничает — другая девочка на её месте была бы спокойна как валенок, а ей, видите ли, стыдно что её недовольство своими передними зубами узнает Гарри — хотя и так очевидно, что ей это не нравится.

На всякий случай я проверил её разум на предмет заблокированных воспоминаний и чужеродного влияния — задержался, так сказать. Хм... Кажется, что-то есть, но такое... едва уловимое, не могу понять, что именно. Но что-то точно есть. Чую.

Не став углубляться, вырвавшись из этого болота, провёл необходимую процедуру и обессиленно рухнул на стол, картинно растянувшись.

Малфой же отпрыгнул и свалился со стула. Хорошо ещё, что я наложил несколько слоёв звукоизолирующего заклинания и оптическую маскировку — чтобы не вторгались студенты в наш уголок. Прямо на столе сидела... Нет, не кошка. Но очень похоже — для кошки уж больно великовата. И это ещё котёнок чёрной пантеры.

Я взял её в руки, котёнок пискнул и завилял хвостом.

— Ой, какая милашка, — прижал к себе, поглаживая по шёрстке, — ня, — потёрся щекой о мордочку, — люблю кошек, ничего не поделаешь.

— Гарри, это не кошка, — предупредил меня Драко.

— Вижу.

Пантерка, маленькая и слегка ошалевшая, нестала вырываться и села мне на колени, позволив гладить её по шёрстке.

— Охренеть.

— Что ж, магического символизма у чёрной пантеры, как и у попугая, особенного нет. Это большая кошка, но не гордый лев, одно из самых красивых животных семейства кошачьих. Более чем элегантно и красиво.

Пантера превратилась обратно в Гермиону, которая развалилась у меня на коленях. Я продолжил поглаживать её по волосам.

— Ну как тебе?

— Обалдеть, — сказала она, глянув на меня.

— У тебя глаза не вернулись в норму.

— А? Ага, — она поморгала, но не помогло — зенки всё равно остались ярко-зелёного цвета. У кошек зрачок вертикальный, но не у пантер — у них он круглый, как у человека, только радужка занимает почти весь глаз, не как у людей. Поэтому глаза у Гермионы были насыщенно-голубые с чёрными круглыми зрачками в центре. Смотрелось... необычно, но не неприятно. Похожей проблемой страдала Мадам Хуч, которая была соколом-анимагом.

— Похоже, мы имеем глазную фиксодисфункцию, — вздохнул я, — сожалею.

— А? — Гермиона наконец заметила, что сидит у меня на коленях и я её глажу, — Гарри, я высоко ценю твою заботу, но не до такой же степени наглеть?