История русалочки по имени Светка. История вторая.

Не знаю, что заставило меня отвернуться от Оскальда и взглянуть на выход из храма, быть может, судьба или лёгкий запах моря? В проёме, освещённый первыми лучами красного рассвета, стоял мой Джаспер. Он был закутан в какое-то грубое сукно, потемневшее внизу от крови. Она обильно сочилась из жутких, открытых ран на ногах. Странно видеть моего тритона с человеческими ногами, его фигура качалась и дрожала от напряжения. Короткие, растрёпанные волосы ерошил ветер. Огромные больные глаза Джаспера устремлены на нас с Оскальдом, склоненных друг к другу. Он резко развернулся и кинулся прочь.

— Так это был не сон? — прошептала я и прижала руки к пылающим щекам.

Всё, что я видела во сне, происходило с моим любимым на самом деле. Страшная ведьма, отрезанные волосы, потерянный голос и жуткая расплата за питьё, за последнюю возможность быть вместе — все это правда! Джаспер сделал это только для меня, не жалея ничего. Он отдал за этот миг так много, а увидел целующихся влюблённых, обнявшихся в свадебном алькове.

Как мне быть? Ведь если я побегу за ним, то нарушу договор с Паулиной, и Джаспер погибнет в волнах. Картинка, показанная волшебницей, стояла перед глазами, заставляя мелко дрожать. Но, если верить сну-видению, Джаспер умрёт в лучах рассвета именно оттого, что я выйду замуж за другого мужчину! Чему верить? Бежать или остаться? Как поступить?! Ну, почему, что бы я сейчас не сделала, должен будет умереть единственный любимый мужчина? Я должна хотя бы попытаться спасти Джаспера, любой ценой. Я резко развернулась к Оскальду и посмотрела в глаза, прощаясь навсегда. Выбор сделан. Теперь иду по тонкому льду неизвестности, где, куда не ступи, везде бездна. Но я всё равно буду пытаться пройти до конца.

— Прости меня, — шептали губы, а ножки уже бежали по ступенькам вниз.

Оскальд попытался остановить меня, схватить за шлейф, но я лишь отмахнулась от него, и каскад кружев остался у принца в руках. Он что-то кричал вслед, его голос стоял у меня в ушах, а я лишь убыстряла бег. Ты однажды полюбишь по-настоящему, искренне и всей душой, найдёшь свое счастье, мой милый принц, только уже не со мной. Гости замерли с открытыми ртами, но мне безразлично. Я должна успеть найти Джаспера до того, как утро полностью вступит в свои права, и солнечный диск выплывет из-за горизонта.

Проследить путь тритона совсем не сложно. Убегая, Джаспер оставил за собой кровавую дорожку, по которой я теперь мчалась, проваливаясь на каждом шагу каблуками в мягкий песок. Мне пришлось остановиться на миг, что бы сорвать с себя туфли и фату. Прямо на ходу я обрывала и швыряла в стороны многочисленные юбки и душащий корсаж. Джаспер двигался к берегу, он хотел встретить смерть в той стихии, где родился. Как же больно любимому, с каким трудом ему давался каждый шаг, мне страшно даже представить, и всё же я не могла догнать его. Время утекало сквозь пальцы, и рассвет становился неумолимо ярче. Он сжигал надежду. Лишь у самой кромки воды я настигла Джаспера, и мир вздрогнул от моего крика тысячами птиц, испуганно метнувшимися в небо.

— Нет! Этого не может быть! — кричала я, падая в воду на колени.

Мой милый, любимый Джаспер плавал бездыханный в красных от крови волнах. Руки безвольно раскинуты, словно крылья у мёртвой птицы. Самый страшный кошмар воплотился наяву, и мне уже не оторвать глаз от холодеющего тела тритона. Не верю, не могу принять, что его уже нет. Он сделал всё, чтобы мы были вместе, но не я.

— Паулина! Паулина! — истерично орала я, подбираясь к телу Джаспера вплотную и притягивая его к себе.

На этот раз волшебница явилась немедленно и воплоти. Она сдержала крик, закрыв рот ладонями.

— Света, я не хотела, не виновата, — твердила она, широко раскрыв от ужаса глаза.

— Сделай меня вновь русалкой, волшебница! — резко бросила я.

— Зачем Света? Ты скоро исчезнешь из этого мира.

— Делай, говорю! — мой голос сорвался на визг.

— Ты понимаешь, что это будет невыносимо больно? Вот так быстро, без подготовки и на живую, это чудовищно! Зачем тебе намеренно причинять себе такие страдания, если надежды уже нет, — не понимала Паулина.

— Делай то, что я прошу!

— Воля твоя, — прошептала она и протянула ко мне трясущуюся руку.

С её пальцев потёк светящийся туман, окутавший мои ноги плотным покровом. И тогда я узнала в полной мере, что такое БОЛЬ! Мой надсадный крик перешёл в вой и хрип. Я до крови, до кости закусила кулак, потому что такого страдания ещё никогда не испытывала и даже не предполагала, что возможно выдержать подобное. Мои ноги срастались на глазах, теряя человеческую кожу и мышцы, а на их месте появлялся длинный хвост. Кости ломались и хрустели, вытягиваясь и меняя форму, они покрывались тканями, а потом чешуей. Прошла всего минута, а мне казалось, что я бьюсь в непрекращающейся агонии несколько часов. Я вновь стала полностью русалкой, настоящей дочерью океана, не только внутренне, но и внешне.

В этот миг я не могла себе позволить долго приходить в себя и жалеть о чём-то. Тело Джаспера таяло на глазах, он уходил за тёмную грань, растворялся в волнах. Я склонилась над ним, и первые настоящие слёзы русалочки брызнули из моих глаз. Они капали на милое прозрачное лицо тритона. Его руки, что так сладко обнимали меня когда-то, теперь стали почти невидимыми, призрачными. Смерть стирала краски жизни, развеивала плоть, уносила в небытие.

Солнце немилосердно поднималось, неумолимо отсчитывая последние мгновения нас в этом мире. Мы уходили, уходили вместе. Я гладила короткие серебристые волосы, старалась запомнить дорогие сердцу черты навсегда. Хочу помнить, хочу запечатлеть, выжечь в душе и памяти образ Джаспера. Куда бы ни попала после смерти в этом мире, пусть воспоминания не превратятся в прах, пусть терзают навеки, пусть...Только бы помнить! Мои руки тоже становились прозрачными, как и всё тело, а я просто плакала и плакала, омывая Джаспера своими теперь уже сладкими слезами русалки.

— Пусть он спасётся, прошу, — молила я древний дух этого мира, потому что молить кого-либо ещё не имела права. — Пусть я исчезну навсегда, но Джаспер спасётся!

Мой голос становился всё тише. Где-то в тёмной бездне хохотала ведьма, упиваясь доставшейся ей силой. Отец замер на золотом троне, будто ждал чего-то и от напряжения добела стиснул огромные кулаки. Я слышала, как рыдает рядом Паулина, как гомонит собравшаяся вокруг толпа, бежавших за мной гостей. Подняв глаза, угасающим взглядом я встретилась с Оскальдом. Он понял без слов и захотел приблизиться, но я отрицательно покачала головой, останавливая его порыв. Сейчас я хочу быть только с Джаспером. Миры, люди, боги...Это осталось за гранью. Здесь и сейчас существовали только я и Джаспер. Стирались любые договоры, замирало колдовство, затихали звуки. Настал миг наивысшей откровенности и открытости душ.

Прозрачные веки тритона дрогнули, и он распахнул глаза. Его синий-синий океан почти исчез, но Джаспер узнал меня и горько улыбнулся. Мои целебные слёзы всё же смогли вернуть его из-за грани, хоть на минуту.

— Помнишь, любимый, что ты сказал, в ответ на мой зов? Там, во дворце отца на балу по случаю моего совершеннолетия ты сказал...

— Ты позвала меня, и я отвечу на зов, дочь морей, — тихо произнёс Джаспер, продолжая мои слова.

— Называю тебя своим, — прошептала я в ответ, закончив древний ритуал подводного народа.

Перед духом мира и судьбой мы стали единым целым, мужем и женой. Яростные, нестерпимо жгучие лучи полностью взошедшего солнца ослепили нас. Мы закрыли глаза и прижались друг к другу в прощальном поцелуе. Последний раз почувствовать сладость ласки любимого, ощутить горький вкус обретённой любви и разделить уплывающее за грань дыхание Джаспера. Цена за это мгновение уже не казалась высока, и мы заплатили её сполна. Каждый из нас отдал за это всё, что имел, бросив на чашу невидимых весов боль и любовь, надежду и отчаяние. Я не только не хотела отпускать своего мужа за грань смерти, но и мечтала отправиться туда вместе с ним. Пусть хоть так, но мы были бы вместе. Остаётся лишь плыть туда, где нет боли, где нет ничего...

И мы плыли в белом облаке, что мягче любого пуха. Отовсюду тёк яркий свет, но не слепил и не жёг, а лишь согревал пронзительными лучами. Наши сплетённые фигуры держали руки, что сильнее отцовских, нежнее материнских. Меня и Джаспера качали ладони духа-хранителя этого волшебного мира. Они укрыли ото всех, дарили силы, энергию, щедро вливали саму жизнь. Мир принял нашу жертву, и она оказалась достаточной, чтобы преодолеть любые договоры, колдовство и даже смерть. Отныне и навеки мой дом здесь, в этом мире, под сенью благодатных дланей духа-хранителя. Душа купалась в покое и неге, а рядом ей вторила другая, самая родная.

— Ариэль, как тебя звали в прошлой жизни? — спросил Джаспер вернувшимся мелодичным голосом. Мой муж полностью восстановился и теперь нежно улыбался, заглядывая в глаза.

— Светлана, — сразу же ответила я. Мне и в голову не пришло соврать или умолчать о чём-то, что захотел бы узнать Джаспер. Пройдя через такое, я разделила с ним всю себя, со всеми своими жизнями.

— Светлана, — медленно произнёс тритон, как будто пробуя на вкус это слово, — очень красиво. Я люблю тебя, Светлана.

— И тебя не смущает, кто я?

— Просто теперь у моей любимой жены будет два имени.

Эпилог

Взявшись за руки, мы с Джаспером подплывали к небольшому уютному островку. Белые покатые скалы, каскады живописных водопадов и яркая растительность привлекли сюда необычных туристов. Именно к ним на встречу мы и плыли. Рядом неотступной тенью двигался Жорка, наматывая круги вокруг наших извивающихся фигур.

— Жорик, заканчивай мельтешить перед глазами, — пробурчала я, дергая за нагло проплывающий возле самого лица акулий хвост. И за это получила в награду острозубую ухмылку.

— Ох, и распустила я тебя. Совсем обнаглел!

Жорка тут же подлез под руку, напрашиваясь на ласку, и уткнулся в меня мягким носом. Знает, зараза, что я его люблю и всё прощаю.

— Не подлизывайся, я тебе ещё не забыла пожёванных пупсиков. Ну, зачем понадобилось объедать моих скелетиков? Сидели себе кавалеры "под старину", никого не трогали, придавали романтизма и эксклюзивности нашему интерьеру, до тех пор, пока тебя одного дома на хозяйстве не оставили!

— Зря стараешься, Ариэль, — смеялся Джаспер, вклиниваясь в полный праведного гнева монолог. — Ты посмотри в его глазки, там же ни капли раскаяния.

Я подтянула к себе Жорку, и мы оба заглянули в его невинные глаза: я в правый, а Джаспер в левый. Чего-чего, а раскаяния я точно не заметила, зато увидела чистую радость и восторг оттого, что на Жорку обращают внимание и тискают.

— Он это специально делает, чтобы ты с ним возилась побольше, — проговорил Джаспер и легонько ущипнул Жорика за любопытный нос.

— Вот хитрый! Жора, ты точно акула? А то меня мучают сомнения. Смотри, я с тобой ещё разберусь, а сейчас погуляй подальше и не вздумай пугать наших туристов. Я сама их напугаю, — кровожадно блеснув глазами, пообещала хозяйка.

Мы вынырнули на поверхность недалеко от скалистого берега. Белые покатые валуны облизывались тихим прибоем и на одном из них сидели две фигуры с удочками в руках.

— Слушай, Ариэль, — задумчиво спросил Джаспер, разглядывая рыбаков, — а кто из них твоя подруга Наташа?

— Думаю, что тебе лучше будет называть её Синдир. Она, конечно, давно рассказала мужу о себе, но называть вон того длинноволосого юношу Наташей, тебе будет как-то неудобно. Это я знаю её всю свою прошлую жизнь, как облупленную и могу называть как угодно, не зависимо от того в каком теле живёт её душа. Хотя мне до сих пор странно воспринимать подругу в мужском обличье.

— Ага, если это Синдир, тогда рядом насаживает червяка на крючок король Максимилиан, собственной персоной.

— И как это подруге удалось вытянуть мужа в отпуск? Не иначе наколдовала что-то. С тех пор, как Наташа обнаружила в себе способности к волшебству, её тоже стала обучать Паулина.

— Вот это твое "тоже" меня очень напрягает, милая. Нет, я конечно не против твоих увлечений и уроков с Паулиной. Но ведь ты на этом не останавливаешься. Может, всё же расскажешь, что ты забрала у морской ведьмы, когда вы с Сольей вломились туда с набегом.

— Э-э-э, — замялась я. Врать Джасперу я не могла, хоть убейте меня, но и рассказать правду чревато...

— Светлана! — чуть настойчивей проговорил Джаспер.

Ну, теперь хана котёнку! Если муж называет этим именем, значит юлить точно нельзя.

— Понимаешь, мне удалось уговорить Солью отправиться к ведьме и надавать ей по шее, — проблеяла я, виновато хлопая глазами.

— Ну, да! А Солья прям так сопротивлялась, так сопротивлялась, что аж украла у Повелителя боевой жезл. Кстати, как вам это удалось?

— Ничего такого, просто я спела пару сонных песен из своего популярного репертуара.

— Одну для папеньки, одну для мужа — очень удобно. Все спят, как младенцы, а вы с сестрицей делаете, что хотите. Ну-ну, и дальше что? — приподняв одну бровь и сложив руки на груди, допрашивал Джаспер. Он решил ловить момент, пока у меня не пропал приступ откровенности.

— А что дальше? Мы хотели по-тихому пробраться к ведьме, да только когда Солька увидела задушенную русалочку в тех жутких щупальцах, у неё даже из глаз молнии посыпались. Мы как жахнули папенькиным жезлом, да ещё молниями добавили, что выжгли там всё подчистую!

Джаспер резко притянул меня к себе, его отросшие волосы окружили нас серебристым облаком.

— Ну, зачем ты поплыла туда? Ведь ведьма очень сильна, с вами могло случиться что угодно, — проговорил муж, сжимая в объятьях, словно боялся, что я исчезну.

— Я не могла простить ей того, что она с тобой сделала. К тому же с папулиным жезлом и боевой Солькой, мне нечего было опасаться, — шептала я на ушко Джасперу, ластясь всем телом.

— Солья забрала себе силу ведьмы, а ты? Что взяла себе моя неугомонная жена, если после этого Паулина взялась за твое обучение? — целуя моё остренькое ушко, спросил тритон.

— Не проси рассказывать, что сделала с ведьмой, лучше не надо. У самой кровь стынет в жилах от приступов кровожадности. Но с последним вздохом древней колдуньи ко мне перешла её колдовская суть. Ты только не переживай, я не собираюсь строить дом из человеческих костей, приносить жертвы и есть младенцев. Бездна упаси! Паулина сказала, что подобная суть есть у всех волшебниц. Она изначально нейтральна и чиста, а как ей распорядиться решает каждый самостоятельно. Но меня, на всякий случай, волшебница учит только светлому волшебству.

— Любимая, пожалуйста...

— Я буду хорошо думать перед тем, как что-то сделать, — закатив глаза, повторила в сотый раз заученную фразу.

— А знаешь, мне от вашей встречи с подружкой даже как-то тревожно становится. Хотя король Максимилиан не производит впечатления человека, который позволит своему Синдиру встрять в сомнительную историю.

— Это правда. Наташа ерепенится, пока дело не доходит до Макса. Смотри на эту милую парочку, прям, такие рыболовы, куда там! — мы смотрели на двух мужчин и улыбались.