Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Химки, когда-то самостоятельный город, теперь стал районом Москвы. Скорректированный позднее генеральный план застройки столицы разместил новостройки в других районах, а в окрестностях Химок расположились административные и технические армейские постройки. К одному из таких зданий я и торопился. Дождь лил по-прежнему и с большей интенсивностью. Циклон захватил почти всю Европу, заставляя искать укрытия от вездесущей влаги.
Настроил навигатор, введя в него выданный мне адрес. Проглотив информацию, прибор активировался и уверенно повел меня к искомому месту, оказавшемуся КПП XVI авиадивизии, закрывавшему путь в большое здание. Часовой, мокнувший под дождем, вызвал командира.
Старший лейтенант, дежуривший на КПП, небрежно прошелся по моей фигуре и сумке:
— Кандидат в штатные пилоты? Налево, там вас много.
— А..., — я хотел сказать, что уже являюсь штатным пилотом и должен представиться командиру дивизии. Но старлей удивленно спросил:
— У тебя со слухом плохо, лейтенант?
Тон был наглым, по жизни за него бьют по морде, но дежуривший старлей, видимо, надеялся, что форма беркута и три звездочки его защищают получше композитной брони. И был, к сожалению прав. Но жизнь еще длинная, встретимся на узкой дорожке. Штабная крыса. Я еле слышно чертыхнулся и, зайдя на КПП, пошел налево, где в большом помещении сидело, стояло, разговаривало более десяти пилотов.
Козырнул, используя универсальный жест приветствия. Мне вяло ответили. Все они, пройдя жесткий отбор в своих соединениях, а затем в военных округах, готовились к последнему испытанию в самой дивизии. Насколько я помнил, на этот раз мест было два, а остальные должны вернуться назад в свои части. Впрочем, если беркутов кто-то заинтересовывал, они могли взять пилота и на сверхштатную должность — Ладыгину это разрешалось.
Все в звании от капитана и до подполковника включительно. Офицеров старше по званию и по возрасту приключения уже не привлекали. Правда, все равно я вновь оказался младшим по званию, но на этот раз разница была не столь большой.
Независимо уселся в одно из кресел. Конечно, стоило мне показать дежурной смене значок беркута, старлей принялся бы разбираться и докопался бы до истины. Но не люблю наглых.
Сидевший рядом капитан заинтересованно спросил:
— Ты откуда, лейтенант?
Я на миг задумался. Не о курсах же говорить. Сразу начнутся расспросы о моей сверхгениальности. Или о мохнатой ручке мифического дяди-генерала. Попробуй потом опровергни.
— Из Новосибирска.
— А я из Самары. Семнадцать сбитых шершней. А ты сколько сбил?
— Две сушки, захваченных саргами и семь шершней.
Капитан покривился:
— Шансы у тебя равны нулю. Беркуты таких не берут. Зря только время тратишь.
Соседи, услышав о количестве побед, тоже снисходительно заулыбались. Имеют право. Девять машин для беркута действительно очень скромно. Я слышал, что нередко пилотам, не сбивших десяти машин, с ходу давали от ворот поворот.
Перед нами нарисовался сержант.
— Товарищи кандидаты, — проинформировал он, — подошел медик. Перед началом отбора необходимо пройти экспресс-медосмотр.
Офицеры поспешили к указанному столу. Я замешкался и оказался за спинами. Когда пилоты, пройдя осмотр, немного посторонились, я понял, почему они медлят отойти.
За столом сидела мечта любого мужчины. Богиня... Красивое миловидной лицо охватывали густые золотистые волосы. Не знаю, как у нее с фигуркой, но увиденного мне уже хватило, чтобы влюбиться до конца своей жизни.
По-видимому, для златовласой красавицы такая реакция мужчин являлась типичной. Она никак не отреагировала на мои выпученные глаза и сладостное причмокивание. Я только услышал холодно-равнодушное:
— Предъявите медицинский файл.
Ну и ладно, — обиделся я, — понятно, кто такой простой лейтенант для блестящий красавицы. Ей подавай семидесятилетних миллиардеров. Или хотя бы высоких чинов. Окончила какое-нибудь заштатное медучилище и отправилась в армию за женихом.
Пока я рефлексировал и ревновал, богиня вставила в планшетник предъявленный мной носитель и пробежала текст, немного задержавшись на последних страницах.
— Рана на лице недавняя, повернитесь, я хочу ее осмотреть.
Я повернул голову. Красавица-медик внимательно осмотрела рану, мягко погладила ее пальцем.
Среди офицеров прошла волна вздохов.
— У меня тоже есть рана, — предложил альтернативу светловолосый майор.
— Ей два года и она полностью зажила, — невозмутимо сказала Богиня, — а вот у лейтенанта рана свежая и на голове. А на ней совсем легких ран не бывает. Не болит?
Я отрицательно покачал головой. Говорить побоялся, вдруг заблею от счастья.
Она снова заглянула в файл.
— Еще рука, рана совсем свежая. Лучше бы вы отдохнули, испытания в таком состоянии противопоказаны. Однако, поскольку вас допустили к испытаниям в своей летной части, я вас не буду останавливать. Но если вас примут к беркутам, придется провести дополнительный осмотр.
Я бросил быстрый взгляд на медичку — знает о моем зачислении в штатный состав дивизии или просто оборот речи. Она ответила мне настолько холодно-спокойно, что я сразу уверился — о дополнительном осмотре речь зашла случайно.
Кандидаты, толпившиеся вокруг, немедленно легкомысленно забраковали меня, распушив хвосты перед красавицей. Я отошел в сторону. Еще успею повстречаться.
Впрочем, барышня, закончив медосмотр, ушла, не обращая внимания на комплименты. Дружный мужской вздох проводил ее.
Я отвлекся. Раздался звонок мобильной связи. Подключился и почти пожалел об этом. Звонил Ладыгин. Пришлось поздороваться и отрапортовать о прибытии. Генерал был стереотипен:
— Очки тебе в придачу. Вижу, что где-то рядом. Ко мне на командный пункт не идешь. Или мне к тебе идти на поклон?
Он намекнул, что у меня большие полномочия и, будь я понаглее, могу попробовать подчинить командира дивизии. Нет, у меня на роду дураков не было!
— Товарищ командир дивизии! — официально заговорил я. — Явившись на территорию дивизии, остановлен дежурным на КПП и отправлен к месту накопления кандидатов на штатные места пилотов.
— Сказать дежурному не мог... А? — отвлекся он на кого-то около себя. — Коломийцев, ну этот может. Жди!
Ждите так ждите. Капитан заинтересованно заговорил:
— Послушай, я тут слышал, ты, случайно, не с Ладыгиным...
Откуда-то сверху во внутренний двор свалилась тарелка "газика". Так летать мог только хозяин и капитан забыл, что у меня спрашивал.
Из "газика" действительно вышел генерал-майор, стремительно влетел в дверь во дворе. Мы встали. Ладыгин показал кулак дежурному, ответившему удивленной гримасой, и пошел к нам.
Разумеется, что его целью оказался я. Мы оба козырнули, но когда я открыл рот для рапорта, генерал доложил сам:
— Товарищ лейтенант, в вверенной мне дивизии никаких происшествий не произошло.
Первая мысль была — эх, почему медичка ушла, посмотрела бы на меня, красивого и важного. А затем мучительно попытался определиться, как мне быть. Ладыгин стоял, в глазах у него плясали озорные чертята. Комдив от души веселился, поставив нового подчиненного в сложное положение. Все остальные — и постоянного состава, и кандидаты в пилоты были в полнейшем недоумении. На пьяного комдив не походил, к наркотикам склонен не был — таких медкомиссии отсекали еще при приеме в учебное заведение, с ума сойти не мог по определению. В глазах вопрос: что делает генерал и кто ты, лейтенант?
Помучавшись, нашел единственный подходящий выход:
— Вольно!
Генерал действительно стал свободнее и обратился к зашедшим офицерам:
— Вот, товарищи офицеры, представляю вам нового пилота дивизии беркутов, а параллельно — личного представителя главнокомандующего ВВКС России в нашей дивизии по соблюдению номенклатурных распорядков. Кроме того, он будет и моим представителем.
Все. Теперь я мог умереть с чистой душой, прочно войдя в военно-воздушный фольклор наряду с поручиком Ржевским. Выпученные глаза и нечленораздельные звуки, распространившиеся по помещению, говорили о знаменательном моменте запоминания небывалого явления.
Ладыгин прервал красивую картину моего возвышения:
— Коломийцев, почему кандидаты в пилоты до сих находятся на КПП?
— Так я....
— Немедленно разместить!
— Есть!
— Теперь скажи, почему лейтенант Савельев находится здесь, если у тебя есть мой приказ, отданный самолично: сразу по прибытию пропустить, указав путь на командный пункт?
Коломийцев попытался оправдаться, что-то вякнул, понял, что сказанное не аргумент, покраснел и замолк.
Ладыгин покачал головой, открыл рот в готовности прокомментировать деятельность старлея, но передумал и кивнул мне:
— Пойдем, познакомлю с командирами полков.
Мы вышли во двор и сели в "газик". Остальные офицеры погрузились в обшарпанную "Волгу" устаревшей модели.
— Я тут уже начал закручивать гайки, — сообщил мне Ладыгин. — Слишком много стало аварий, пилоты не знают элементарных правил, а их командиры ничему их не учат, да еще бравируют этим. Я, конечно, сам виноват, не только распустил, но еще и поощрял свободомыслие. Настоящий пилот не может сидеть в рамках жестких правил, его быстро собьют. Но во всем необходимо соблюдать меру.
Мы вышли из "газика" около двухэтажного дома. На первом этаже размещались штабные структуры, на втором жилье командования дивизии.
В штабе Ладыгин познакомил меня со своими заместителями, начальником штаба и командирами полков, собранных специально для встречи со мной.
— Командир 213 полка Ардышев, 245 — Капитонов, 149 -Рябышев, — представил он по очереди.
Все с интересом разглядывали меня, уже зная о моих полномочиях.
— Семеныч, — позвал комдив полковника Виктора Семеновича Ардашева, — лейтенанта отдаю тебе. Не смотри, что молодой и зеленый, нахал, какого свет не видывал. Зубы молодые, крепкие, схватит, не отпустит, пока кусок не оторвет. В учебном бою сбил меня три раза.
На Ардашева известие не произвело впечатления.
— Гонишь ты, — убежденно сказал он, — опять сказки сочиняешь. Тебя сбить, проще Любаревич захомутать.
Ладыгин хмыкнул, но настаивать не стал.
— Дашь его ведомым к комэску-2, чтобы тот в одиночку не летал. Пусть учит летать и сам учится порядку.
Ардашев посмотрел на меня взглядом полного сожаления:
— Не жалко тебе.
— Кого?
— Лейтенанта, кого еще. Сожрет его Привалов.
Ладыгин хохотнул:
— Это мы еще посмотрим. Начальник штаба, воткни в приказ: вторая половина дня у лейтенанта Савельева отводится на проверку номенклатурных документов и регламента полетов. Командирам всех уровней оказывать полное содействие, о случаях неподчинения докладывать мне лично для вынесения дисциплинарных наказаний.
— Не круто? — осторожно спросил начальник штаба — полненький, почти лысый подполковник.
— Налаживание дисциплины находится на контроле у главкома. Этим сказано все, — сухо сказал Ладыгин, глядя вслед новому пилоту, столь необычно пришедшему в их дивизию. — Да и погибших и искалеченных жаль.
А я направил свои стопы в расположение дивизии. Вдохновленный командиром дивизии, начштаба деловито выправил мне необходимые документы и показал, где находится отдел кадров.
Для не имеющих достаточной информации: отдел кадров — это такой орган в системе любого учреждения, который пасет всех сотрудников от последней уборщицы до руководителя на протяжении всех лет их работы. Если вы думаете, что ваша карьера и положение зависят от начальников, то не очень ошибетесь. Но сотрудник отдела кадров эта та незаметная личность, которая может в нужный момент подсунуть бумажку — положительную или отрицательную. И все, судьба человека будет решена.
Такие мысли мелькали у меня в голове, когда я подходил к неприметной двери с блеклой табличкой "Начальник отдела кадров".
Я постучал, подождал несколько секунд и решительно толкнул дверь.
Сидящий за обширным столом человечек с погонами майора удивленно-вопросительно посмотрел на меня:
— Товарищ лейтенант, вообще-то я вам не разрешил войти.
Я взглянул на решительно вздернутый нос, волосы, пересыпанные перхотью, недовольный взгляд и понял, что мне повезло попасть на чинушу.
— Ладно, но на следующий раз учтите. Майор Козлов, — не вставая, представился он, отодвинул в сторону картонную папку, которую то ли читал, то ли любовался.
— Лейтенант Савельев, — отрекомендовался я, — явился на новое место службы.
— Да, — кивнул Козлов, — документы ваши пришли в полном порядке, все электронные подписи и печати наличествуют.
Кадровик открыл крышку планшетника и посмотрел на невидимый мне файл.
— Вам очень повезло, лейтенант, что в столь юном возрасте и скромном боевом вкладе попали в прославленную авиадивизию беркутов. Девять сбитых тарелок — это крайне недостаточно и, видимо, командование учло ваш возможный дальнейший вклад.
Козлов продолжал вещать, выплевывая округлые выражения, которые можно было приспособить к любой ситуации. Я даже восхитился им. Мне бы так трепаться!
Кадровик сделал паузу и я вклинился в его речь. Сейчас ты у меня запоешь!
— Товарищ майор, я хотел бы зафиксировать свои полномочия.
Крайне недовольный, что его прервали, Козлов скорчил недовольную гримасу на своем лице, но все-таки переключился:
— Товарищ лейтенант, я прекрасно знаю полномочия рядового штатного пилота авиадивизии.
Теперь уже недовольство выразил я:
— Вам должны были переслать информацию о прибытии в ваше соединение личного представителя главкома ВВКС.
Реакция Козлова заставила меня почти простить его. Глаза вылезли из орбит, кожа пошла зеленым, щеки затряслись, самостоятельно двигаясь по лицу. Он признался:
— Мне пришло сообщение о из штаба, но я не успел его прочитать. Некогда, знаете ли.
Охотно ему верю. Когда я вошел в кабинет он был чрезвычайно занят — откровенно бездельничал. А теперь судорожно переключился на электронную почту, нашел нужный файл. Позеленел еще больше.
— Предоставьте мне список летного и технического персонала, совершившего нарушения ТБ и летного регламента на протяжении двух последних месяцев.
— Да, но..., — забеспокоился Козлов. Я понимал — подобного рода документы выдавать лейтенантам не положено. Так он и не лейтенанту выдаст.
— Ну, — нажал я.
— Будут готовы сегодня к 17.00, — выдохнул Козлов.
Намерения кадровика прослеживались очень легко. Сплавить меня, а потом дозвониться до вышестоящего начальника и заручиться его поддержкой, свалив тем самым всю ответственность на него. Черт с вами, но если документы не появятся, они у меня попляшут. И Козлов, и все сотрудники отдела кадров дивизии.
Я осклабился, предупреждая майора об ответственности за невыполнение распоряжения, а потом зарегистрировался уже как рядовой пилот.
Теперь следовало пройти обязательную процедуру — медосмотр. В ХХI веке медицина в целом уже была на приличном уровне, а в армии медицинская поддержка оказывалась особенно хорошей. На Новосибирских курсах мы были как бы на постоянном рентгене, постоянно проверялись и, в случае необходимости, лечились. И, тем не менее, переход из одной части в другую требовал, по инструкции, дополнительной медицинской проверки. Тем более, представительница местных здравоохранительных кругов прямо потребовала явиться в медчасть. Потому как хотя и хорошо лечили, но война калечила, и по инвалидности списывалось много. В общем-то я воспринял эту процедуру, как неизбежное зло. Одна только золотоволосая красавица могла смягчить визит к мастерам скальпеля и шприца.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |