Изменить судьбу

— Я слышу тебя, Хьюго, — тихо сказала Пресветлая. — И готова помочь, лежи спокойно.

Фигуру целителя вдруг окутал насыщенный оранжевый свет, мгновенно вбирая в себя боль, немощь и болезни. А когда этот кокон исчез, Хьюго с потрясением увидел, как прекрасная молодая женщина усаживается на край его ложа и склоняется над ним.

— Тихо, — она протянула руку и погладила его лоб. — Ты теперь здоров, но природу не обманешь, через несколько лет болезни вернутся и помогать я больше не буду.

— Богиня, — потрясенно прошептал Хьюго, — я так благодарен... но почему ты откликнулась? Я ведь обычный человек...

— За свою жизнь ты спас многих хороших людей, сотням вернул полноценное здоровье и моя помощь — лишь дань признания твоих заслуг. Но главная причина не в этом — Анне-Сорите действительно нужен любящий дедушка, который поможет своей дочери и зятю воспитывать необычную внучку.

— Дело в девочке? — Хьюго заворочался в постели. — Я могу узнать, почему? И можно мне встать?

— Можно, — Пресветлая пересела в любимое кресло де Гривза у стола и спокойно ждала, пока он усядется напротив. — Эления знает, что её дочь будет очень сильным магом, — начала говорить богиня. — После рождения малышки это узнает и её отец, Эрик, но сейчас я хочу включить в круг посвященных и тебя, Хьюго, потому что именно ты будешь принимать роды и увидишь, как я буду накладывать узы на девочку. Эти узы притушат ауру, чтобы не вызывать у окружающих ненужных вопросов и дадут ей возможность спокойно изучать науку магии, не нанося вокруг себя разрушений и катастроф.

— Она будет так сильна? — ахнул целитель.

— Я надеюсь, — улыбнулась Пресветлая. — Что-то в последнее время я стала скучать в одиночестве, подружка мне не помешает.

И богиня исчезла.

Хьюго смотрел на свое пустое кресло и боялся даже вздохнуть. "Невероятно, — думал он. — Я здоров, мне подарили еще несколько лет жизни и Анна-Сорита...". Додумать он не успел, потому что в его мозгу вновь послышался голос Пресветлой. "О нашем разговоре никто не должен знать, даже Эления. До встречи".

Уснул де Гривз не скоро, ворочался в постели и счастливо вздыхал, обдумывая происшедшее. Он радовался, что не успел сказать дочери о своей болезни, потому что теперь впереди у него было несколько полноценных лет жизни и прожить их он собирался рядом с новой будущей богиней. Иначе истолковать слова Пресветлой о её новой подружке не получалось никак. Это восхищало и пугало одновременно. До родов оставалось два месяца и Хьюго собирался использовать их как можно плодотворнее.

Весна началась незаметно. Кажется еще вчера океан пригонял на побережье влагу и ветра, мешающие дышать полной грудью, а в последующие дни вдруг все просохло, деревья и кусты налились зеленью и ласковые солнца дружно начали согревать землю, оживающую после затяжных холодов зимы.

Экономка Фрида, воспользовавшись первыми теплыми днями, решила устроить генеральную уборку усадьбы, изгнав хозяина из дома.

— Вы давно не были в своей больнице, метр, — решительно выпроваживая Хьюго на крыльцо, она не забывала приглядывать за слугами, выносившими просушивать на солнце многочисленные одеяла, подушки и ковры. — Ваши врачи мне уже неоднократно жаловались, что вы манкируете своими обязанностями Великого Целителя королевства. Так что пора, хозяин, вам напомнить о себе. И большая просьба — до вечера не возвращайтесь, здесь вы будете только мешать.

Де Гривз, посмеиваясь, послушно собрался и уехал в Гриву, где пробыл до позднего вечера. Он знал, что за дочерью присмотрит Старый Умник, барон де Шарон и бывший глава разведки Ирии. Эрик посвятил тестя в тайну своего дяди, как только женился на Элении и Хьюго согласился хранить её ради блага и спокойствия семьи.

— Гвидо, в силу своей работы, до сих пор имеет влиятельных врагов, — объяснил Эрик. — Лучше не дразнить судьбу ради нас всех.

— Я понимаю и буду молчать, конечно, — согласился Хьюго.

В минувшую зиму, когда невозможно было выйти из дому из-за ураганных ветров, два старика окончательно подружились, проводя долгие вечера за игрой в камни. Они незаметно вспомнили общих товарищей, ведь оба закончили Академию Аруны, много обсуждали политику Герданы, спорили о необходимости готовящейся экспедиции для открытия новых земель за океаном и поняли, что могут доверять друг другу, потому что их объединяла общая цель — рождение долгожданной внучки.

Провожая Хьюго до конюшни, где для поездки хозяина запрягалась легкая бричка, Гвидо осторожно поинтересовался:

— Ты себя нормально чувствуешь, друг?

— А что такое?

— Еще вчера я беспокоился о твоем здоровье. Ты был бледен и немощен, а сегодня я вижу здоровый румянец, блеск в твоих глазах и бодрую походку.

— Ты не поверишь, но вчера со мной случилось что-то необъяснимое и волшебное. Мне действительно было плохо и я начал молиться Пресветлой, молиться от всей души. Видно богиня пожалела старика, потому что я уснул спокойно, а утром проснулся и почувствовал себя совсем здоровым.

— Хорошо, если так, — кивнул Гвидо. — Я тоже помолюсь Ей, чтобы твои болезни не вернулись. Удачи, друг, и как говорит Фрида, рано не возвращайся.

Де Гривз захохотал, сел в бричку и укатил в Гриву.

День минул в хлопотах. Чтобы не попадаться на глаза экономке, Гвидо сел рядом с дверью Элении читать старую рукопись, которую раскопал в библиотеке усадьбы прошлым вечером. Но был пойман с поличным Фридой и приставлен следить за слугами, выбивающими во дворе ковры. Немного позже вместе с хозяйкой они прогулялись на побережье, где Эления собирала в свою коллекцию красивые камушки, вынесенные океаном за ночь.

— Отец рассказывал, что моя мама всегда собирала камни, когда гуляла берегом, а потом выкладывала из них рисунки. Пойдем, я покажу. — И Эления потянула Умника в сторону высокой песчаной косы, которая за прошедшие годы так и не была развеяна океанскими ветрами, потому что её внутреннюю основу составлял камень-шершень, удивительным образом оказавшийся на побережье.

— Местные жители рассказывают легенду о том, что здесь тысячи лет назад был похоронен могучий дракон, — рассказывала на ходу Эления. — Он был защитником этой земли и охранял людей от жутких океанских тварей, выползавших на берег. В одной из таких схваток он был смертельно ранен и умирая завещал не сжигать себя посмертным огнем, а оставить на берегу, чтобы твари, поднимающиеся из океана, видели — дракон до сих пор стоит на страже. Прошли века, кости дракона окаменели, превратившись в камень-шершень, их основательно занесло песком, который скрепил образовавшуюся косу намертво. Так образовалась первая грива побережья.

— Знаешь, — улыбнулся Гвидо, — теперь, разглядывая эту песчаную косу, я действительно вижу в ней очертания дракона, его костяной гребень на спине и вытянутую к океану голову.

— Ага, я же говорила, — захохотала Эления. — Но сейчас ты увидишь самое главное.

Поросший низким ивняком склон косы пропустил гостей в незаметное углубление, откуда шел чистый сухой ход в небольшой светлый грот. Старый Умник сделал последний шаг внутрь и ахнул — противоположная от входа стена была покрыта потрясающим геометрическим узором, выложенным из черных и белых камней. Главную часть рисунка занимала двухцветная спираль, которая раскручивалась из угольно-черного центра, разлетаясь во все стороны черными и белыми полосами. Верх свода был чисто белым, ни единого черного камня, зато низ стены утопал во мраке темного перламутра. Спираль завораживала, притягивая взгляд, Гвидо даже почувствовал легкое головокружение и, чтобы вернуть себе ясность восприятия, перевел взгляд на другие стены грота. Там тоже были рисунки, значительно меньших размеров и состоящие из переплетенных между собой черно-белых ромбов, часть из них была не законченной.

— Так вот для чего собираются камни, — протянул он задумчиво.

— Мама не успела закончить, — объяснила Эления. — Я постепенно заполняю рисунок, дело это долгое и хлопотное, ведь большинство камней после высыхания теряют цвет.

— Такой необычный узор выбрала Тарна, — тихо заметил Гвидо. — Эта спираль будто затягивает тебя внутрь.

— А я вижу всё наоборот, — не согласилась с ним молодая женщина. — Будто из черного мрака душа выбирается вверх к белому небу. Для меня это символ надежды и светлого будущего.

— Пожалуй, — согласился де Шарон.

Поздно вечером, когда дом затих, Гвидо постучал в комнату Хьюго.

— Что-то случилось? — хозяин отложил свои записи, сделанные в лечебнице, и пригласил товарища присесть. — Ты сегодня вечером был необычайно тихим, даже в камни отказался играть.

— Я хочу спросить... — барон замялся. — По роду своей службы я знаю настоящее имя твоей жены. Если можно, не мог бы ты рассказать о ней хоть что-нибудь. Сегодня вместе с Эленией я был в гроте на косе и увиденный там рисунок меня насторожил и даже встревожил.

— Понимаю, — Хьюго вздохнул. — Конечно, как глава разведки Ирии ты в курсе, кто именно была мать Элении. Я хранил эту тайну много лет и, конечно, расскажу тебе все, что знаю.

— Если тебе неприятно...

— Нет, наоборот, я давно ждал этого разговора и для меня будет облегчением снять груз с души перед человеком, которому полностью доверяю.

Экскурс в прошлое (ч. 2)

Глава 26.

Она очнулась в незнакомой комнате, тело не слушалось и страшно хотелось пить. Ная осторожно перевела глаза в сторону зашторенного окна и поняла, что на улице день — даже сквозь плотную ткань занавесок пробивался свет двойных солнц Торна.

— О, наша больная, наконец, очнулась, — послышался чей-то голос.

Над девушкой склонилось лицо пожилой женщины, одетой в форменное платье сестры-лечебницы. Она протянула кружку с водой и помогла Нае напиться.

— Отдыхай, дорогая, тебе нужны силы, — мягкая рука легла на влажный лоб девушки. — Поспи еще немного, а потом я помогу тебе переодеться и поесть.

— Где я? — хрипло спросила девушка.

— Во дворце Аруны, где же еще, — ворчливо ответила сестра. — Не разговаривай, тебе пока нельзя. Попозже сюда придет Первый маг Ирии Гордон и ответит на все вопросы.

Ная вновь уснула, а когда проснулась, все было так, как и обещала сестра-лечебница: умывание, переодевание в свежую рубашку и легкий ужин. Затем Гордон де Горан осмотрел её и остался доволен.

— Слава Пресветлой, ты почти здорова, девочка ...Нет-нет, не говори ничего, я сам расскажу все, что произошло за последнее время.

Начну с того, что король знает — ты была против затеи родителей силой захватить власть в Ирии. Переворот не удался ни здесь, ни в Оуэне, арестованы все фигуранты дела, идут суды и казни. Да-да, среди тех, кто поддерживал мятежников, есть ярые фанатики, мечтавшие залить кровью все страны Герданы. Им это частично удалось, много невинных людей погибло в дни войны, но Пресветлая не дала свершиться беззаконию и помогла нам выстоять в этой борьбе. Так что, повторюсь, идут суды и казни заговорщиков, — Гордон замолчал, хмуро уставившись в окно, но потом вздохнул и продолжил. — Всё это задумала твоя мать.

— Знаю, — тихо ответила Ная.

— Когда она поняла, что её мечта стать королевой не осуществится, то решила убить всех разом — и вас и нас.

— О чем вы говорите? — растерянно прошептала девушка.

— Великая герцогиня приготовила заклятье смерти, чтобы на мили вокруг не осталось ничего живого. Я успел вмешаться ...и убил её, прости, — Гордон наклонил голову и продолжил рассказ, глядя в пол. — Твой отец умер еще до моего прихода в лагерь.

— Его убила мама?

— Откуда ты знаешь? — изумленно поднял голову Первый маг.

— Она всегда говорила, что если у них ничего не получится, то сделает это, чтобы не позорить папу перед королем, — ответила Ная. — Бедный-бедный папа, — по щекам девушки побежали слезы. — Он был добрым и славным, я так любила его.

— Никто не знает о предательстве Великого герцога и его жены, только король, — Гордон достал из кармана мантии платок и вытер щеки больной. — Огден издал указ, запрещающий говорить на тему гибели вашей семьи.

— А Уолд?

— Он выпил яд, мы не успели его остановить.

Наступила тишина, сквозь которую пробивались далекие звуки жизни королевского дворца.

— Почему же... — Ная прерывисто вздохнула. — Почему Я осталась жива?

— Не знаю, девочка, — Гордон пожал плечами. — Тебя нашли с кинжалом в сердце, ты не должна была выжить, но случилось чудо — в тебе еще теплилась жизнь. И наши маги не подвели, постарались сделать все, чтобы залечить твою рану, сейчас от неё не осталось и следа.

— Сколько времени я тут лежу?

— Сегодня двадцатый день, ты так долго не приходила в сознание, что мы уже начали бояться. Но, слава Пресветлой, теперь всё позади.

— А что впереди? — слезы вновь хлынули из глаз девушки. — Я одна, без семьи и родных, репутация семьи навеки погублена. И пусть я была заложницей собственного дома — какая жизнь ожидает дочь предателей?

— На эти вопросы тебе ответит король, — Первый маг встал и легко поклонился. — Выздоравливай, дорогая, вскоре Огден навестит тебя и вы поговорите обо всем, а пока что подумай и реши, как будешь жить дальше и чего ждешь от новой жизни.

— А она будет, эта новая жизнь? — Ная, наконец, сама смогла вытереть щеки от слез и вопросительно посмотрела на мага.

— Безусловно, — кивнул Гордон. — Добавлю еще, что впереди тебя ожидает сюрприз, о нем я расскажу попозже.

И потянулись дни ожидания. Ная училась заново ходить, занималась гимнастикой для укрепления мышц тела и много рисовала. Рисунки были о счастливом прошлом: смеющийся отец, Уолд на лошади, мама перед окном, новый дворец в Иглисе, нянька с вязанием, любимый кот Рудик...

Казалось, безмятежные будни должны были успокоить девушку, но сердце её сжимала непрерывная тоска и даже слезы уже не помогали. Что будет дальше? Как смотреть в глаза любимому дяде, когда он придет навестить её? И придет ли вообще?

Но больше всего беспокоили сны — тяжелые, мрачные, давящие. Ная просыпалась с криком ужаса несколько раз за ночь, а потом долго не могла уснуть. Первый маг Ирии прописал ей успокоительные капли, но они помогали плохо.

— Стойкая депрессия, — докладывал королю Гордон. — Вам не нужно пока с ней видеться.

— Но я ведь могу поговорить с девочкой, — возражал Огден, — возможно это успокоит её.

— Нет, в таком состоянии это бесполезно. Ная вам не поверит, каждое слово беседы будет перекручено и переосмыслено в худшую сторону. Мы ничего не сможем ей доказать или переубедить.

— Очень похоже на симптомы тёти Савари, — вспомнил король. — Она в конце жизни воспринимала окружающую действительность только так, как ей хотелось. Все кругом было плохо, солнце за окном — ужас, смех фрейлины в соседней комнате — недопустимая бестактность, даже аппетит Ории за обедом вызывал у тети неприязнь и гнев.

— Симптомы похожи, но мотивация разная, — согласился Гордон. — Наю гнетет гибель семьи, крах всей её жизни, а если учесть, что девочка ещё и влюблена в принца Грея, то... Ваше величество, давайте все-таки подождем с этим визитом.