Sword art online 7 том

Услышав звук открываемой двери, громко разнесшийся в холодном воздухе прихожей, девушка глубоко вздохнула. Ее правое плечо до сих пор ощущало вес сидевшей на нем Юки. Левой рукой Асуна нежно потерла теплый участочек кожи, потом разулась и быстро прошла к себе в комнату.

Переодевшись в домашнее, Асуна сразу же вышла в коридор. Направилась она в комнату брата, Коитиро — она тоже была на втором этаже. Она считала, что Коитиро, который, как и их отец, редко бывал дома, и сейчас вряд ли здесь, но на всякий случай постучала. Как она и ожидала, ей никто не ответил. Тогда она сама открыла дверь — почти как в тот день, когда начал работать сервер SAO, — и вошла.

Просто обставленная комната, почти без мебели, лишь с большим офисным столом посередине. На левом краю стола лежало то, что Асуна искала, — Амусфера, которой Коитиро пользовался, устраивая совещания в виртуальном мире.

Амусфера Коитиро была, пожалуй, куда новее, чем у его сестры. Взяв аппарат, Асуна вернулась к себе в комнату. Вставила в слот сбоку Амусферы карту памяти с инсталлированным ALO и Айнкрадом, легла на кровать, подстроила размеры Амусферы Коитиро, чтобы они ей подошли, и включила ее.

Машина сразу начала процесс подсоединения. Вскоре Асуна очутилась в меню входа в ALO. Однако сейчас, чтобы пройти в знакомое королевство фей, Асуна воспользовалась не основным своим аккаунтом, а вторым, под которым она время от времени заходила, когда хотела побыть кем-нибудь другим.

Она снова была в гостиной домика, стоящего посреди леса на 22 уровне. Однако это тело принадлежало не ундине по имени Асуна, а сильфиде, которую звали Эрика. Проверив свою одежду, она сняла с пояса два кинжала и спрятала в сундук, затем, вызвав меню, нажала кнопку временного выхода.

Еще несколько секунд — и Асуна вновь очнулась в своей комнате в реальном мире. Она сняла Амусферу, однако зеленый индикатор связи с Интернетом продолжал мигать. Это означало, что машина находится ждущем режиме. Достаточно надеть Амусферу и нажать кнопку включения, и она сразу окажется в игре, минуя процедуру входа.

Держа Амусферу брата в руке, Асуна сразу встала. В доме был мощный роутер и беспроводная сеть большого радиуса действия, так что Амусфера оставалась в сети, в какую бы часть дома Асуна ни пошла.

Открыв дверь, девушка вышла в коридор. На этот раз она спустилась вниз по лестнице, и шаги ей давались тяжело.

Заглянув в гостиную и столовую, она убедилась, что матери нигде нет, а со стола уже убрано. Асуна шла дальше и наконец увидела лучик света из-под двери в конце коридора. Дверь вела в кабинет матери.

Асуна остановилась перед дверью, подняла правую руку, собираясь постучать, — но не могла заставить себя сделать следующий шаг.

С каких пор мне так страшно заходить к матери в кабинет? При этой мысли Асуна закусила губу. Однако причина того, что Асуна такой стала, крылась в основном в ней самой. Поскольку она не старалась как следует передать свои мысли, мать и не могла ее полностью понять. Осознала она это лишь благодаря Юки.

Девушка вдруг ощутила, как маленькая рука подталкивает ее в правое плечо. И одновременно голос сказал:

Все будет хорошо. Ты сможешь, Асуна.

Асуна кивнула, с силой втянула воздух и громко постучала в дверь.

Тут же из-за двери донеслось тихое 'войдите'. Асуна повернула дверную ручку и боком зашла в комнату.

Кёко сидела за массивным столом тикового дерева и набирала что-то на клавиатуре своего компьютера. Какое-то время она печатала, с силой лупя по клавишам, потом еще сильнее стукнула клавишу 'Энтер' и откинулась на спинку кресла. Поправив очки, мать взглянула в глаза дочери, явно готовясь выплеснуть невидимое пока раздражение.

— ...Почему ты вернулась так поздно? — спросила Кёко, и Асуна тут же с виноватым видом опустила голову.

— Прости.

— Я уже поужинала. Если хочешь есть, возьми что-нибудь в холодильнике. Документы о переходе в другую школу, о которых я тебе говорила, надо сдать завтра. К завтрашнему утру ты должна все заполнить.

Произнеся эту фразу, Кёко вернула руки к клавиатуре, и тогда Асуна произнесла слова, которые хотела произнести с самого начала.

— Мам, насчет этого... я хочу с тобой поговорить.

— Хорошо, говори.

— Здесь я не смогу объяснить.

— А где тогда?

Вместо ответа Асуна подошла к Кёко и, протянув левую руку, показала то, что с нее свисало, — Амусферу в режиме ожидания.

— Войди в VR-мир... совсем ненадолго. Я хочу, чтобы ты вместе со мной пошла в одно место.

Кёко кинула взгляд на серебряное кольцо и нахмурилась, словно ненавидела то, что было у нее перед глазами. Потом махнула правой рукой, будто не в состоянии подобрать подходящие слова.

— Я не хочу надевать на себя эту штуку. Если мы даже не можем поговорить лицом к лицу, я не буду слушать.

— Пожалуйста, мам. Ну пожалуйста, посмотри, хотя бы пять минут...

В обычной ситуации Асуна бы извинилась и вышла из комнаты. Сейчас, однако, она сделала еще несколько шагов вперед, потом добавила:

— Пожалуйста, ты должна пойти со мной, чтобы я смогла нормально выразить то, что чувствую и думаю. Всего один раз... я хочу, чтобы мама увидела мой мир.

— ...

Кёко нахмурилась еще сильнее и, сжав губы, сверлила Асуну взглядом. Прошло несколько секунд; наконец она вздохнула.

— ...Только пять минут. И еще: что бы ты ни говорила, я не позволю тебе остаться в той школе. Когда ты закончишь, иди и заполни бумаги.

— Ладно...

Асуна кивнула и протянула руку с Амусферой. Кёко нахмурилась и взглянула с таким видом, будто даже прикасаться к этой штуке не желала, но все же взяла ее в руки и неуклюжим движением надела на голову.

— Как с ней работать?

Асуна быстро подрегулировала ремешки и сказала:

— Когда нажмешь на кнопку 'Пуск', она подсоединится автоматически. Когда войдешь туда, пожалуйста, подожди меня.

Кёко чуть кивнула и села на стул. Асуна нажала кнопку 'Пуск' на правом боку Амусферы. Индикатор связи с Интернетом сразу замигал хаотично, и тело Кёко обмякло.

Асуна поспешно выскочила из кабинета, пробежала коридором и вернулась к себе в комнату. Бросилась на кровать и надела Амусферу, которой пользовалась обычно.

Нажатие кнопки 'Пуск' — и перед Асуной вспыхнул яркий свет; ее сознание покинуло реальный мир.

Асуна очнулась в знакомой деревянной гостиной; она была в своем привычном аватаре ундины. Оглядевшись в поисках Эрики, Асуна увидела ее сразу. Сильфида с короткими волосами светло-травяного цвета стояла перед ростовым зеркалом возле буфета и разглядывала себя.

Асуна подошла ближе, и Эрика/Кёко, слегка повернув голову, нахмурила брови — точно так же, как делала это в реальном мире.

— Так странно видеть чужое лицо, которое делает все по моей воле. И, — она приподнялась на цыпочках и тут же опустилась обратно, — такая легкость во всем теле.

— Ничего удивительного. Этот аватар весит всего сорок кило. Он намного легче, чем твой вес в реале, мама.

С этими словами Асуна улыбнулась; Кёко вновь недовольно нахмурилась.

— Как невежливо. Я не такая уж тяжелая — а кстати... твое лицо здесь очень похоже на настоящее.

— Э... да.

— Но твое тело в реале немного пополнее.

— Теперь ты невежливо себя ведешь, мама. Я здесь абсолютно такая же, как в реале.

Пока они говорили, Асуна думала: когда в последний раз она вот так беседовала с Кёко? Она хотела, чтобы разговор продолжался, но Кёко скрестила руки перед грудью, ясно давая понять, что пустых бесед больше терпеть не намерена.

— У нас мало времени. Что ты хотела мне показать?

— ...Подойди вот сюда.

Еле слышно вздохнув, Асуна пересекла гостиную и открыла дверь в маленькую комнатушку, используемую обычно как кладовка. Она подождала, пока Кёко приблизится на своих воображаемых ногах, и повела ее к окошку в глубине комнаты.

Из гостиной, окна которой смотрели на юг, можно было увидеть пейзаж, похожий на картину: лужайка, узкая тропа, пологий холм, за холмом маленькое озерцо. А к северу от дома, куда выходило окно кладовки, был лишь маленький заросший садик и ручеек. И еще хвойный лес совсем рядом. Кроме того, в это время года все было завалено снегом, картина выглядела совершенно одноцветной.

Но именно это Асуна и хотела показать Кёко.

Асуна открыла окно и, глядя на густой лес, спросила:

— Ну как тебе? Нет какого-то знакомого ощущения?

Кёко снова нахмурилась, слегка покачала головой и ответила:

— Какого знакомого? Самый обычный хвойный лес -

Ее следующие слова точно кто-то выхватил у нее прямо изо рта. Стоя с полуоткрытым ртом, Кёко смотрела в окно, но не на то, что перед ней, а словно куда-то далеко. Асуна почти беззвучно прошептала ей:

— Ты вспомнила... дом бабушки с дедушкой, да?

Родители Кёко, бабушка и дедушка Асуны, были фермерами, жили они в горах префектуры Мияги. Дом их стоял в деревне за холмами, а вся земля там была — лишь терраса на склоне. Никаких сельскохозяйственных машин не было. Выращивали они в основном рис, но количества его едва хватало, чтобы семья могла сводить концы с концами.

И в столь суровых условиях они смогли все же обеспечить Кёко высшим образованием; в этом им помог поросший кедрами холм, доставшийся им от предков. Если сесть на крыльцо, можно было увидеть маленький садик, речку, а за ними — лесистый склон.

Асуна с самого детства предпочитала ездить 'в Мияги, в гости к бабушке с дедушкой', нежели в главный дом семьи Юки в Киото. И на летних, и на зимних каникулах она умоляла родителей отвезти ее туда; там она спала вместе с бабушкой и дедушкой и слушала, как они рассказывают ей сказки. Летом она сидела на крыльце и ела колотый фруктовый лед, а зимой, спрятав ноги под котацу2, ела мандарины и смотрела в окно на лес.

Бабушка с дедушкой не понимали, что такого хорошего в лесу, но Асуне, когда она смотрела на черные ветки на снежном фоне, казалось, что ее душа улетает куда-то туда. При виде этого громадного кедрового леса она чувствовала себя маленькой мышкой, которая прячется в норке под снегом и ждет прихода весны, ощущая неописуемую смесь чувств — тепло и капельку страха.

Бабушка с дедушкой умерли, когда Асуна была во втором классе. Холм и террасу продали, дом, в котором никто не жил, снесли.

Вот почему Асуна купила деревянный домик на 22 уровне Айнкрада, хоть он и был совершенно непохож на дом в холмах Мияги (и не только тем, что один был реальный, а другой виртуальный). Глядя через северное окно на лес, укутанный толстым снежным одеялом, она чувствовала такую ностальгию, что плакать хотелось.

Асуна прекрасно понимала, что Кёко вовсе не скучает по жизни бедного фермера. И все же она хотела, чтобы Кёко увидела из окна эту картину. Она хотела, чтобы мать увидела картину, которую могла видеть каждый день, но — старалась забыть.

Обещанные пять минут пролетели незаметно, но Кёко продолжала молча стоять и смотреть на лес. Асуна подошла совсем близко и медленно произнесла:

— Помнишь Обон3 в тот год, когда я пошла в среднюю школу? Папа, мама и брат — вы все собирались в Киото, я одна настаивала на том, чтобы отправиться в Мияги. И я и правда тогда сбежала туда одна.

— ...Помню.

— Я тогда извинилась перед бабушкой с дедушкой, что ты не смогла приехать и что тебе очень жаль.

— В тот раз... было одно юридическое дело, и семья Юки должна была непременно быть там...

— Нет, мам, я тебя совершенно не обвиняю. Потому что... когда я извинилась, дедушка и бабушка сразу принесли толстенный фотоальбом. Я была просто в шоке, когда увидела, чтО там... там все было о тебе, мама, — твоя старая диссертация, статьи, которые ты посылала в разные журналы, твои интервью — и все аккуратно подшито. Даже то, что было только в Интернете, тоже было распечатано и подшито. А ведь они оба не умели пользоваться компьютером...

— ...

— Дедушка показал мне альбом, а потом сказал, что ты — самое драгоценное его сокровище. Он даже сказал, что был очень счастлив, что ты оставила их городок, поступила в колледж, стала ученым, написала много статей, которые опубликованы в журналах, и стала еще более известной. Ты так занята со статьями и наукой, что не смогла выкроить время на Обон, и этого следовало ожидать, они понимают и поэтому не сердятся...

Кёко по-прежнему молча смотрела на лес, слушая Асуну. Девушка смотрела сбоку и никаких эмоций на лице Кёко не видела, но продолжала двигать губами.

— И потом дедушка еще вот что добавил. Он сказал: возможно, когда-нибудь ты сильно устанешь и захочешь отдохнуть, а может, просто захочешь обдумать прожитое. Тогда ты сможешь прийти в их дом, а они пока что будут этот дом оберегать... когда тебе нужна будет помощь, они сказали — 'ты всегда можешь вернуться'. Они будут оберегать этот дом и холм.

Пока Асуна говорила, перед ее мысленным взором вставал не существующий уже дом бабушки с дедушкой. Потом на этот образ наложился белый домик, увиденный ею несколько часов назад. Оба эти дома сменили физическую суть на духовную. Даже если физически их не станет, останутся люди, в чьих сердцах они продолжат существовать. Для Асуны ее виртуальный 'дом в лесу' тоже был таким местом.

Когда-нибудь этот дом вполне может исчезнуть, но в определенном смысле он по-настоящему не исчезнет. Потому что так называемый дом — это не просто здание определенной формы, но нечто, что хранит в себе души, чувства, саму жизнь — как дом бабушки с дедушкой.

— ...Раньше я не понимала, о чем говорил дедушка, и лишь недавно наконец начала понимать. Речь не только о том, чтобы усердно работать всю жизнь... когда ты счастлив от того, что счастлив другой, — это тоже способ жить.

Перед лицом Асуны промелькнули образы Кирито, Лизбет и друзей, Юки, Сиуне и других 'Спящих рыцарей'.

— ...Я хочу выбрать такой путь в жизни, чтобы люди вокруг меня могли жить улыбаясь. Я хочу жить так, чтобы поддерживать людей, когда они устанут. И поэтому — я хочу выучиться большему, и не только в смысле знаний, в моей любимой школе.

Асуна, обдумывая каждое слово, наконец-то произнесла это.

Кёко, однако, продолжала молчать и смотреть на лес за окном. Ее темно-зеленые глаза сияли тускло, и прочесть ее мысли было трудно.

Еще несколько минут после слов Асуны в маленькой комнатушке царила тишина. По снегу под деревьями весело прыгали два зверька, похожие на кроликов. Взгляд Асуны обратился было на них, но, как только она посмотрела обратно на лицо Кёко, у нее перехватило дыхание.

Слезы скатывались по белому, почти хрустальному лицу и капали на пол. Губы шевелились, но голос звучал так тихо, что разобрать, что она говорит, было невозможно.

Некоторое время спустя Кёко осознала, что плачет, и принялась лихорадочно вытирать лицо рукой.

— Что... что это. Я, я не хотела плакать...

— ...Мама, в этом мире невозможно спрятать слезы. Если хочется плакать, ты будешь плакать.

— Это очень неудобно.

Произнеся эти слова, Кёко продолжила тереть глаза; потом, похоже, сдавшись, закрыла лицо руками. Из горла стали вырваться негромкие всхлипы. Поколебавшись немного, Асуна наконец легонько положила руку на дрожащее плечо Кёко.