Он не сомневался в правдивости сказанного ею: вкус этого вина явно напомнил ей родину. Хотя хорошую еду они не ели уже давно, одним этим нельзя было объяснить счастливую улыбку Хоро.

Она ощутила, что приближается к своему родному Йойцу, она казалась похожей на маленькую девочку, очень обрадовавшейся неожиданному подарку.

Однако Лоуренс не мог не отвести взгляд от Хоро. Не потому, что ему не нравилось, когда Хоро насмешничала и поддразнивала его, он находил это очаровательным. Но Лоуренс скрывал от Хоро слухи о том, что Йойцу уже давно уничтожен. Из-за этого улыбка Хоро, невинно радовавшейся признакам родных мест, была для его глаз нестерпимой, как прямые лучи солнца.

Но несмотря на это портить этот чудесный ужин не стоило. Чтобы Хоро не уловила его настроение, он решил сменить тему и, улыбнувшись, он обратился к Хоро, потянувшейся к супу с карпом:

— Похоже, варёный карп понравился тебе.

— Мм. Если карп сварен... он очень вкусный. Хочу ещё.

Суп с карпом подан в большой кастрюле, к которой со своего места Хоро было трудно дотянуться. Поэтому Лоуренс принялся набирать из супа куски рыбы, но лук Хоро сразу откладывала на деревянную тарелку, складывая из него горку. Похоже, даже сваренный лук она есть не могла.

— И где бы ты могла есть карпа? Не так много мест, где можно его поесть.

— Мм? В реке. Медленная рыба. Легко поймать.

И не поспоришь. Лоуренс не сомневался, что рыбу она ловила в своей волчьей форме.

— Сырым я карпа не ел никогда. Это вкусно?

— Чешуя застревает меж зубов и костей много. Птицы часто глотали мелкую рыбу целиком, и я подумала, что это будет вкусно, но мне не понравилось.

Лоуренс тут же представил себе, как Хоро убивает большого карпа, откусывая у него голову. Карпы известны своей большой продолжительностью жизни, из-за чего Церковь их именует и святыми рыбами, и приспешниками дьявола. Не удивительно, что едят карпов только на севере. В самом деле, должно быть, глупо бояться карпов, живущих несколько дольше остальных рыб, в местах, где бродят волки, подобные Хоро.

— Еда, которую готовят люди, всегда хороша. Но, помимо этого, ещё, похоже, саму рыбу хорошо выбрали. У этого мальчишки-торговца Амати глаз достаточно намётан, — добавила Хоро.

— И это в таком молодом возрасте. Кроме того, стоимость товара, который они везли, была намного выше обычной.

— А по сравнению с товаром, который ты везёшь?

Взгляд Хоро внезапно похолодел.

— Мм? А, гвозди. Вот в этом столе... такие же используются.

— Я ничего не понимаю в гвоздях. Но имею в виду. Что тебе следовало использовать что-нибудь поострее. Может быть, это следствие того провала в Рюбинхайгене.

Слова её показались Лоуренсу несколько обидными, но всё так и было на самом деле, возразить было ему нечем.

Он оказался на грани разорения, потому что увлёкся и и купил непростительно много военного снаряжения, на сумму, почти вдвое превышавшую имевшиеся у него деньги, в итоге он мог попасть на каторжные работы до конца жизни. Ко всему этому он ещё обидел Хоро, причинил ей много хлопот и сам пострадал.

В результате он покинул Рюбинхайген, купив там гвоздей примерно на четыреста серебряных монет трени. Это можно было назвать очень осторожной покупкой, но, однако, она оставляла неплохую свободу действий.

— Ладно, груз скромный, но я верен, что прибыль будет приличной. Кроме того, я имею дело не только с неинтересными товарами.

Хоро, зажав в зубах щучий хребет, будто бездомная кошка, чуть повернула голову, чтобы посмотреть на Лоуренса.

Тот немного подумал, подбирая слова получше, прочистит горло и сообщил:

— В моей повозке есть ты.

Слова прозвучали как-то деревянно, но Лоуренс не удержался от довольного смешка, ему казалось, что он сказал что-то умное. Но когда он, посмеиваясь, глотнул вина и посмотрел на Хоро, та замерла, не дотянувшись до очередного куска, вид у неё был неприятно поражённый.

— Что ж, таков твой уровень... — произнесла она в следующий миг и вздохнула.

— Ты, прояви ко мне хоть немного внимания, тебя же за это не накажут?

— Будешь доброй с самцом — он сразу прилипнет. Войдёт во вкус и будет повторять одно и то же, выслушивать это будет невыносимо.

— Но...

"...если так, дай мне сказать", — хотел сказать Лоуренс и остановился.

— Понятно, — заговорил он после запинки. — В таком случае и я буду впредь...

— Болван, — прервала она его. — Самцы — добрые.

Лоуренс, насупившись, принялся пить из своей чаши, но волчица, начав свою охоту, не давала ему сбежать.

— Кроме того, если я буду молчать и дуться, ты же захочешь быть добрым и предупредительным со мной?

Если это говорили с такой невинной улыбкой, Лоуренс ничего не мог возразить. Хоро была слишком хитрой.

Он недовольно посмотрел на Хоро, она улыбнулась.

Когда они только въехали в город, людей на улицах оказалось намного больше, чем он ожидал, хотя уже смеркалось. Но сейчас, когда их первая хорошая трапеза после недельного перерыва завершилась, и Лоуренс с Хоро вернулись в свою комнату, уличная жизнь начала понемногу стихать. Если бы им в дороге не встретился Амати, Лоуренсу точно пришлось бы идти в гильдию с просьбой как-то разместить их. Им, вероятно, пришлось бы снять там комнату.

Тем не менее, город оставался оживлённым, по всему Кумерсуну стояли сделанные из дерева и соломы большие куклы и чучела неизвестных животных, и по большим улицам, и по переулкам бродили музыканты и лицедеи, собирая вокруг себя толпу.

Отвечая оживлению в городе, большой рынок, размещавшийся в его южной части, продолжал работать, сильно сдвинув время закрытия по сравнению с обычным. Более того, даже ремесленникам разрешили открыть временные лавчонки вдоль главной улицы вне территории рынка, в обычное время им запрещалось торговать. Открыв окно, чтобы немного освежиться после обильной выпивки, Лоуренс увидел несколько прилавков, освещённых красноватым светом, владельцы которых только-только их закрывали.

Амати устроил для них комнату в одном из самых лучших постоялых дворов, в обычные приезды в Кумерсун Лоуренс в ней не останавливался. Их комната на втором этаже выходила окнами на главную улицу, проходившую с севера на юг через центр города, рядом её пересекала другая крупная улица — с востока на запад. В комнате, как и хотела Хоро, было две кровати. Однако Лоуренс не мог не подумать, что Амати отыскал им комнату с двумя отдельными кроватями специально.

Тем не менее, хотя мысль об умысле Амати была Лоуренсу немного приятной, он был очень благодарен Амати за комнату и, закончив об этом думать, он посмотрел на улицу. Практически все люди, которые шли по широкой улице нетвёрдо держались на ногах. Лоуренс, усмехнувшись, повернулся и увидел, что Хоро, сидя на кровати со скрещёнными ногами, наливала "огненного вина" в деревянную чащу, словно ещё недостаточно выпила.

— Эй, эй, завтра тебе будет ужасно, ты же должна сама знать. То страшное похмелье в Паццио уже забыла?

— Ммм? Да всё в порядке же. Сколько бы хорошего вина я бы ещё ни выпила, я не повернусь к нему хвостом. Но и тогда бы шерсть на моём хвосте потянула бы меня назад. Так что нет оснований отказываться.

Наполнив чашу, она радостно отправила в рот её содержимое, заев куском сушёной форели, оставшейся от ужина.

Если бы Лоуренс предоставил бы её самой себе, она бы с восторгом ела и пила, пока не потеряла сознание, впрочем, было неплохо, что у неё поднялось настроение. Потому что предстоявший разговор вызывал у него определённые затруднения.

Он, само собой, изменил свой обычный торговый путь, которому следовал каждый год, и приехал в Кумерсун зимой, а не летом, всё ради того, чтобы скорее добраться до родных мест Хоро. Однако он ещё не расспрашивал подробно, где располагался Йойцу, её родное селение. Это название он уже слышал, но только из рассказанной легенды, в которой точное местоположение не упоминалось. А не расспрашивал Лоуренс её раньше потому, что, когда Хоро говорила о родном месте, её лицо на миг озарялось мечтательной улыбкой, но она тут же начинала думать о том, как это место далеко от неё в пространстве и во времени, и тогда на неё накатывали печаль и тоска. Этого было достаточно, чтобы Лоуренс откладывал этот разговор, как бы неловко он себя из-за этого ни чувствовал.

Однако он был уверен, что сейчас она не расстроится, если поднять эту тему.

Решившись, Лоуренс присел на край стола, стоявший у стены, и сказал:

— Тогда, пока ты ещё не слишком напилась, я бы хотел кое-что узнать у тебя.

Уши и хвост Хоро, которые ей не было нужды сейчас прятать, тут же дёрнулись. Через несколько мгновений её взгляд обратился к Лоуренсу.

— И что же?

Должно быть, по его тону мудрая волчица догадалась, что Лоуренс не собирался просто поболтать. На её губах заиграла лёгкая улыбка, показывая её хорошее настроение.

Словно тяжёлая заслонка медленно сползла с губ Лоуренса.

— Я хотел поговорить о том, где находится твоя родная деревня.

Хоро тихо рассмеялась и сделала новый глоток из чаши. Лоуренса это удивило, он ожидал серьёзного отношения к этой теме. Но не успел он подумать, не пьяна ли уже Хоро, как она кашлянула, прочищая горло, и ответила:

— Как и думала, ты, похоже, не знаешь этого. Я так думала, чувствуя твоё сомнение. Кажется, меня всегда занимало, когда же ты спросишь об этом, — она посмотрела на своё отражение в жидкости в чаше, усмехнулась, будто над собой, и тихо вздохнула. — Если ты попытаешься разузнать от меня про Йойцу, со мной опять что-то случиться — так ты думал, мне кажется. Я что, действительно выгляжу такой слабой?

Лоуренсу хотелось напомнить ей, как она плакала, когда ей приснились родные места, но он подумал, что Хоро это знает, о чём только что сама и сказала. Её хвост радостно вилял.

— Нет, совсем такой не выглядишь.

— Дурень. Как раз здесь ты должен был сказать "да", — заявила Хоро, завиляв хвостом ещё сильнее — похоже, она получила тот ответ, на который рассчитывала. — Ты действительно очень чувствителен к неожиданным вещам. Решил заговорить об этом, потому что понаблюдал за мной за ужином и решил, что всё в порядке? Надо же... добрый такой.

Хоро говорила, потягивая время от времени из чаши и улыбаясь, как от щекотки.

— Саму меня это не могло радовать, но, по крайней мере, наблюдать за такой глупостью было забавно. Интересно, что ты собирался делать, если бы мы приехали на север и оказались бы в каком-то месте, даже не подозревая, что это не то место.

Лоуренс просто пожал плечами и немедленно объявил, чего он хотел:

— Этот глупый я хотел бы узнать, где находится Йойцу, чтобы не сбиться с пути.

Хоро замерла, не донеся чаши до рта. Затем выпустила воздух тонкой струйкой меж губ в долгом выдохе.

— На самом деле я точно не помню.

Должно быть, это шутка, мелькнуло в голове Лоуренса, но Хоро снова заговорила, опережая его.

— Если говорить о направлении, это несложно. Вон там, — показала она рукой, и Лоуренс, проследив направление, сразу понял, что это север. — Однако я не помню, через сколько гор перешла, через сколько рек перебралась, сколько поросших травой полей прошла. Я думала, что вспомню, когда подойду ближе, но, похоже, это была неудачная мысль.

— Может, есть что-то, что могло бы подсказать? Прямой дороги на север нет, и чем дальше ты идёшь на север, тем труднее найти карты, которым можно доверять. В некоторых случаях надо ехать в объезд, чтобы куда-то попасть. Ну, скажем, ты не помнишь названия каких-либо городов? Мы бы использовали их как подсказки.

Хоро, приложив указательный палец к виску, немного подумала, после чего ответила:

— Названия, что я помню, — Йойцу и Ньоххира. Ещё... у-у-у, как же это было... Пи...

— Пи?..

— Пирэ... пиро... Точно, Пиромотен, — вспомнила Хоро, её лицо просияло счастьем, словно теперь она могла дышать свободно.

Лоуренс опустил голову.

— Я никогда о нём не слышал. Есть что-то ещё?

— У-у... несколько городов было, но у них не было названий, как принято сейчас. Если скажешь: "Тот. Что по ту сторону горы", тебя поймут. Наверное, и нужды в названия не было.

Действительно, Лоуренсу пришлось удивляться, когда он заезжал в северные земли. Он направлялся в тот или иной город, и оказывалось, что их названия знали только приезжие. А жители городом и их окрестностей утверждали, что ничего об этом не знают. Некоторые старики даже утверждали, что название может привлечь к городу злого бога. И можно было не сомневаться, что этим злым богом они считали Бога, учению которого следовала Церковь.

— Ладно, тогда будем исходить от Ньоххиры. Мне тоже доводилось о ней слышать.

— Такое памятное название. Интересно, есть ли там ещё горячие источники?

— Хотя это место языческое, многие архиепископы и короли безбоязненно отправляются туда без лишней огласки, чтобы окунуться в горячие источники, и долгое путешествие их не отпугивает. Поговаривают, что именно из-за горячих источников Ньоххиры войска, покоряющие земли язычников, туда не придут.

— Эти горячие источники — ничья территория, — хихикнула Хоро и, прочистив горло, продолжила. — Ладно. Если взять, что Ньоххира здесь, тогда — туда.

Она показала в сторону юго-запада. Лоуренс испытал откровенное облегчение, он опасался, что Хоро покажет ещё дальше на север. В тех землях снег даже летом мог не таять.

Однако территория на юго-западе от Ньоххиры была слишком обширной.

— Как далеко Йойтсу от Ньоххиры?

— Два дня пути с моими лапами. Для человека... не знаю.

Лоуренс вспомнил, как он мчался недалеко от Рюбинхайгена на спине Хоро, принявшей форму волчицы. Он был уверен, что Хоро запросто смогла бы бежать по бездорожью. Тогда искать пришлось бы на значительном удалении от Ньоххиры. Там найти селение, возможно, даже небольшую деревню, всё равно, что иголку, выроненную в песок посреди пустыни. Лоуренс, странствующий торговец, ходивший из одного города в другой по огромному миру, понимал всю сложность этого.

А кроме того, в старой легенде, услышанной Лоуренсом, Йойтсу был разрушен чудовищным медведем. Если это правда, найти остатки столь давно разрушенного селения будет совершенно невозможно. А Лоуренс не был аристократом, жизнь которого проходила в праздности. Он мог бродить по местам, удалённым от его торгового пути не больше полугода. Кроме того, неудача в Рюбинхайене отбросила его мечту открыть свою лавку в городе на неопределённое время. Он не мог позволить себе надолго задерживаться.

В ходе этих размышлений в голову Лоуренса вдруг пришла одна мысль.

— Если идти из Ньоххиры, ты же смогла бы вернуться одна, да? Ты ведь знаешь направление, так?