Увольнение второе

С отцом мы всегда дружили, от него мне достался взрывной характер, который я пытался контролировать, но не всегда удавалось, и ослиное упрямство, хотя скорей всего упрямство было мне отмерено в двойном размере и от отца и от матери. Вот и сейчас раздражение клокотало и требовало выхода. Ничего подходящего на столе в кабинете не оказалось, и я с силой швырнул портфель в стену. Но почему-то, вместо стены он угодил в Ерец, которая вышла с террасы со своей дурацкой лейкой. Она слишком поздно заметила опасность, и увернуться не смогла, портфель со всей силы ударил её в плечо и лейка с грохотом упала. Вот черт. Что делать? Скорую вызывать? Шину накладывать?

Тем словам, что она выдала, могли позавидовать грузчики в порту, но, слава богу, я её не убил. Она меня, конечно, раздражала, но не на столько, чтобы я убил или покалечил, как работник она для меня была ценна. Интересно, а она от кого сбежала на работу?

Как больно, хорошо хоть не в голову, а то так и без последних мозгов можно остаться. Вид у него был потешный, сам не ожидал, что в меня угодит, хорошо хоть скорую отговорила вызывать. Да только теперь в ресторан придется идти в платье с закрытыми рукавами. В сумки мазь траксевазиновая должна быть, нужно помазать, заодно и ущерб оценю.

Я прошла к себе и закрыла дверь. Сняла блузку и стала рассматривать ушибленное место в зеркале, плечо было красным и побаливало, мазь слегка остудила кожу. Бумажной салфеткой я убрала излишки мази и осторожно натянула блузку. Замечательно началось утро, запас сладкого пригодится, чай выпью с эклером и запишу в свой список "неприятностей" ещё и попадание портфеля со всей дури. И кто его довел до такого состояния, у него и так характер взрывоопасный, а если ещё и дров подкинуть, так может разнести все вокруг.

Когда я выплыла из кабинета, под дверью меня ожидал Андрей Владимирович и вид у него был, как у нашкодившего котёнка.

— Кости целы? Точно не сломал?

— Не дождетесь.

— Давайте в травмпукт отвезу?

— Всё нормально. Синяк будет огромный. И неприятный осадок останется. Никогда не думала, что поливать цветы опасно для жизни. Кофе?

— Сам налью. Не ожидал, что вы так рано будете на работе.

— Так получилось, я не специально. Вы уже высказывали свое неодобрительное мнение по-поводу работы в неурочное время, но я так быстро не могу перестроиться. Хотя ещё пара попаданий портфелем и я точно отучусь от этой пагубной привычки.

— Я не хотел.

— Профитроли к кофе будете? Эклеры не дам, я стресс ими заем.

— Буду.

Я поставила всё на поднос и отнесла в кабинет, попытки отобрать у меня орудие труда официантов я пресекла, и Ковину пришлось подчиниться. Теперь выходя с террасы, буду громко кричать, что сдаюсь и выхожу с высоко поднятыми руками. Больше ничего неприятного в этот день не произошло. Неделя пролетела незаметно. В беготне, телефонных звонках, факсах, поручениях, папка из отдела кадров как-то затерялась в этой рабочей суматохе.

Вот уже и последние часы рабочей пятницы. Я предвкушала праздник, Екатерина потихоньку собиралась домой, и только Петя оставался допоздна, Ковин собирался в командировку и верный оруженосец должен был получить задание на неделю.

Утро воскресенья, хотя какое утро в два часа дня, было хмурым, праздник удался на славу — голова трещала, тело не слушалось, ужасно хотелось пить, а от мысли о еде становилось дурно. После того как ресторан закрылся мы совершили набег на супермаркет и поехали продолжать отмечание к Юрке на дачу. Как мы жарили шашлык, не помнил никто, но съели весь. В девять утра меня как именинницу погрузили в такси и довезли до квартиры, хорошо, что мать на Волге, а то моё состояние очень бы её огорчило. Как чувствовала, с вечера набила холодильник минералкой, приготовила чай с лимоном. Проведя реанимационные мероприятия, я дотащилась до мобильника, куча СМСок, одинакового содержания "Жива?", я добросовестно ответила на каждое и улеглась спать. Следующее моё пробуждение уже не было таким трудным, я возвращалась в норму, память возвращалась фрагментарно. Погуляли хорошо.

В пять утра зазвонил будильник, вставать не хотелось, я буквально скинула свое непослушное тело с кровати. Зеркало отразило меня в привычном виде, следов загула не осталось. Душ и крепкий чай ненадолго прогнали сон. В маршрутке я сразу уснула и проспала до Щелковского метро.

Понедельник прошел быстро и без накладок, начальства не было и можно было уйти в шесть вечера. Я была у себя в кабинете, когда краем глаза уловила около Екатерины Петрушу с папкой, которую он положил перед Катей. Ну, вот время разборок пришло.

— Екатерина Викторовна, почему вы не собираетесь домой?

— Тут вот Петр Викторович...

— В очередной раз скинул на вас свою работу. Собирайтесь домой, а с Мазиным я сама разберусь.

— Но...

— Никаких но. Или мне каждое утро декламировать вашу должностную инструкцию. Домой, ать-два.

— Слушаюсь, непосредственный начальник.

— До завтра.

— До завтра.

Екатерина ушла, а я с папкой наперевес, пошла к Петруше. Мальчик уже собрался домой. Папка плюхнулась на стол.

— Вы забыли свои документы.

— Это должна делать Катя.

— Петр Викторович, Екатерина моя подчиненная, и только я могу ей давать те или иные поручения. Впредь вы свою работу будете делать сами. Я ясно выражаюсь?

— Ясно. Я думаю, Ковину это не очень понравится.

— С Андреем Владимировичем я сама улажу все вопросы. До завтра.

Вторник и среда прошли тихо, но напряжение ощущалось, Петр Викторович не здоровался, но и не пытался больше пригрузить Катю. Вечером в четверг приехал Ковин и загрузил меня по самую макушку.

В пятницу я добралась в офис только к обеду, день был плохим, да ещё телефон украли в метро. В приёмной сгустились тучи, Катя сидела, чуть ли не вжавшись в кресло.

— Что случилось?

— Андрей Владимирович вас с утра ищет, злой как черт, да и Петр к нему ходил.

— Пойду, узнаю, что хотел.

— А может, пересидите в кабинете. Он остынет, а то он в таком состоянии, что может и уволить.

— Это его проблемы.

Я постучала и прошла в кабинет. Катя была права, Ковин сейчас напоминал раскаленный чайник, только выходящего со свистом пара не хватало. Человек в таком состоянии информацию не воспринимает, что бы я сейчас не сказала, все напрасно. Нужно окончательно вывести его из себя, взорвется, начнет думать нормально, ещё Петруша подсуропил.

— Где вы были?!

— Где я была? А вы не знаете?

— Телефон не отвечает! Где вы, черт возьми, были?!

— В Караганде. Такой ответ устроит?

— Что вы себе позволяете?!

— А что я себе позволяю?

— Мало того, что вы запретили Екатерине давать информацию Петру, вы ещё и мне хамите! Вы хоть понимает, что я могу с вами сделать?!

— И что вы мне сделаете?

— Уволю!

— Прямо сейчас?

— Да!

— Увольняйте.

— Уволю!

— Делайте!

Ковин набрал номер Фролкиной и приказал подготовить приказ о моем увольнении и трудовую книжку. Пока Софья Васильевна готовила документы, я написала заявление. Так быстро меня ещё не увольняли, через семь минут я уже была свободна как ветер с трудовой книжкой в кармане.

— Катя, вечером занесите эту папку Андрею Владимировичу и пакетик на стол поставьте, чтобы он, уходя не забыл.

— Говорила же, не ходите.

— Все нормально, до свидания.