Внизу раскинулся богатый лес, оттуда потянуло душистым теплом, и маг не столько сообразил, сколько ощутил, что цель его путешествия близка. Ну и знатные же земли: и древесины много и луга тучны. Немудрено тут нажить деньги. Вот и город на берегу полноводной реки. Большой и сразу видно — зажиточный. Маг прищурился, выглядывая барский замок, но узрел нечто лучшее. В пойме раскинулось гулянье. Праздничные толпы народа не смутили, зато он сразу смекнул, что на помосте собралась знать и заказанную девчонку следует искать именно там.

Бравур запоздало сообразил, что не знает девицу в лицо, но среди верхних людей и всего-то была одна женщина. Девственный плат на месте и невестин венок — ну точно она. Маг снизился, старательно прицеливаясь. Посадки у него не всегда получалось ладно.

Девушка глянула наверх и махнула рукой, здоровенный мужчина вскочил на ноги, торопливо потащил из ножен меч. Вот только оружия ещё не хватало. Зато парень, сидевший по другую руку лендлорда, только делал вид, что пытается обнажить клинок, а по правде совсем не старался. Бравур хорошо разглядел подробности, хотя и не знал, зачем ему это нужно. Он торопливо пробормотал заклинание, и меч вырвало из рук здоровяка, а самого его опрокинуло на юнца. Последний ничуть не возражал, хитро блестели глазки: старался, мол, да помешали ему защитить наречённую от злых сил.

Бравур подхватил девицу и вздёрнул к себе на весло, сам поразившись, как это вышло ловко. Она кричала что-то, но крепко прижимая её к себе одной рукой, маг не слушал, старательно выруливая наверх, подальше от наверняка летевших в него стрел. Тёмный морок защитит от лучников, но лучше не испытывать судьбу.

Стены сурово встали на пути, и Бравур сообразил, что увлёкся и едва не врезался в замок лендлорда. Пришлось резко набирать высоту, разворачиваясь понемногу назад. Получалось трудно, он сильно разогнался и никак не мог направить верное весло к дому. Девица кричала.

Маг сообразил, что она просто орёт, а не выражает своё огорчение словами, но легче от этого не стало. Пронзительный женский голос буквально вымывал из головы соображение, а летая верхом на деревяшке, и так умом не блещешь. Стукнуть её что ли? Нет, женщин бить нельзя, кроме того сейчас она держится за весло сама, а если хлопнется в обморок, придётся магу сжимать её в объятьях как неуправляемый куль. Мало радости, да и не такой он здоровенный.

Когда внизу замелькали деревья леса, а берег реки с народом остался позади, Бравур вздохнул с облегчением: полдела сделано. Теперь вернуться в башню и ждать, пока обладатель неведомого голоса явится за добычей. Зачем только ему эта девица? На ощупь тоща, зато орлива не в меру, ну да это не его дело, у Высших Сил свои соображения.

Маг терпеливо щурился, мечтая, чтобы скорее показалась из голубых далей родная башня. Девица немного охрипла, но не перестала вопить, и надоела безмерно. Уже ночью, сам не свой от усталости он опустился на щербатые камни магического зала. Родной дом показался сейчас уютным и милым. Ноги держали с трудом, задница онемела. Девица замолкла, очутившись на тверди, но в ушах продолжало равномерно звенеть. Бравур невольно потряс головой, чтобы избавиться от назойливого звука.

Торопясь, он потащил добычу вниз по ступеням. Теперь она уже пыталась произнести что-то членораздельное, но истраченный в поднебесье голос не повиновался, принцесса лишь по-рыбьи разевала рот. Магу не хотелось вникать, он устал. Стащив девицу вниз, втолкнул её в каморку под кухней и поспешно запер дверь. Ну вот, хотя на время избавлен от докуки.

Торн, стоя в дверях, хмуро наблюдал за действиями хозяина, а у входной двери в башню маялась с узелком в руках крестьянская девушка. Бравур не сразу сообразил, кто она такая, но оглядел не без удовольствия. Вот это не худосочная дворяночка, а нормальная полнотелая женщина, к такой прижмёшься — растаешь как детский леденец.

Бравур скорбно вздохнул и махнул рукой Торну: распорядись, мол, а хозяин слишком утомлён великими делами, чтобы заботиться о пустяках. Придерживаясь рукой за стенку, он поднялся в покой и рухнул на ложе. Тело болело, как избитое, но шкодливое воображение всё рисовало и рисовало пышные формы крестьянской девицы, так что сладко заныло в животе. Маг вздохнул как застонал: ох и тяжела доля волшебника!

Глава 3

Он проснулся и с трудом разлепил глаза, а потом вытаращил их так, что заболели глазницы. Прекрасное лицо никуда не исчезло, вот только оказалось не девичьим, а эльфийским, что, впрочем, тоже было любопытно. Неужели занесло в чужие земли? Сам-то не из бессмертных, судя по тому, что пальцы нащупывают на морде криво обкромсанную шерсть бороды.

— Ты кто?

Эльф созерцал его внимательно, словно взаправду видел перед собой нечто интересное.

— Ты меня не помнишь?

— Я забываю каждый прожитый день.

Утро всегда начиналось с этой фразы, словно её кто-то в голову вставлял. Он сел на постели и осторожно огляделся. Тесная комнатушка и явно девичья — тряпочки там разные, да и постель пахнет женским. Тело ныло от сладкой истомы, похоже, ночью не только спал, но и другим чем занимался. Где же подружка?

— Девушка убежала, она тут на кухне служит, — пояснил эльф.

Он словно выжидал чего-то, сдержанный, аккуратный. Откуда взялся в бредовом пробуждении?

— Ты меня не помнишь, глаза пусты. Я не мог до конца поверить, но пожалуй, ты действительно забываешь прошедшее, Керек.

— Так меня зовут?

Керек радостно встрепенулся. Какое же счастье вот так прямо с утра обрести имя — опору в трудном неведении. Эльф степенно продолжал:

— Мы познакомились вчера, и ты снял комнату с двумя кроватями над харчевней.

— А когда я с девушкой сладил?

— Да там внизу, когда допивал пиво. Она увела тебя сюда, в свою каморку.

Керек виновато кашлянул.

— Послушай, эльф, мы, как бы, не враги? Если я что-то ляпнул с малого ума...

— Инир меня зовут. Мы, пожалуй, подружились.

Он умолк, словно надеялся пробудить воспоминания, но Керек ощущал в голове лишь загадочную пустоту. Он грустно потупился. Новый день начинался с чуда, и очень хотелось уберечь это впечатление до вечера. Инир продолжал допытываться:

— И что мы делали до того, как отыскали ночлег, ты тоже не помнишь?

— Нет...

Эльф едва заметно кивнул, пожалуй, он ничуть не рассердился.

— Вчера произошло нечто знаменательное. Дочку лендлорда прямо во время праздника похитил неизвестный маг. Расстроенный отец, когда немного успокоился, пообещал награду всякому, кто её спасёт.

— И мы подписались на это гиблое дело? — воскликнул Керек. — Настоящий маг? И я это видел?

Как же горько, когда у тебя отбирают драгоценные крохи воспоминаний, словно кто-то по кусочку съедает жизнь! Тут такое, а он может лишь жадно ловить скудные капли сказки. Эльф смотрел чуть насторожённо, словно всё ещё не верил горькой истине, но не подшучивал, это точно, да его племя, вроде, и не умеет.

— Ты распалился как костёр на ветру, всё повторял, что вдвоём мы горы свернём и добудем принцессу, точнее, ты чаще упоминал награду. Поначалу охотников набралось много, да вот никто не знал, как взяться за дело. Здешний маг стар и по слухам не очень-то искусен в ремесле, а тут ещё отъехал по делам, так что некому было указать верный путь. Одни утверждали, что раз тучу принесло с севера, туда и надо отправляться, другие же твердили, что это всего лишь хитрость, и надо искать на юге. Остальные стороны света тоже обрели немало сторонников и спор ничем не разрешился.

— Так мы идём? — робко поинтересовался Керек.

Собственное буйство его неприятно поразило. Инир едва заметно, по-эльфийски улыбнулся.

— Жених девушки ехать не может — убит горем. Придётся нам. Пора обсудить, что мы действительно собираемся делать, но думаю, раз у нас есть здесь комната, лучше поговорить в ней.

— Да!

Керек подпрыгнул на постели и лишь теперь сообразил, что совершенно раздет, но деликатный эльф уже вышел, плотно притворив дверь. Пока руки путаясь натягивали рубаху, штаны и прочее, в голове варилась каша из тех немногих истин, что изложил Инир. Керек мучительно пытался сообразить, как он сумел познакомиться с настоящим эльфом, да ещё чуть ли не начать распоряжаться его судьбой. Поверить в такую удачу было трудно. Предполагаемый поход за девицей беспокоил сейчас значительно меньше. Дело это добровольное и, коли не заладится, можно махнуть на него рукой.

Выскочив за порог Керек обнаружил, что товарищ поджидает там, чтобы проводить в собственный покойчик. Оба поднялись по нескольким скрипучим ступеням.

Комната оказалась больше и чище только что покинутой. В окошко светило солнце, кровати выглядели нетронутыми, имущество лежало на лавке. Керек присел рядом с собственной курткой. Просто она одна валялась, да и эльф не стал бы носить такую простоту.

Инир, хвала его учтивости, решил, видно, не мучить товарища заботой: какие задавать вопросы и стоит ли вообще спрашивать? Он заговорил сам.

— Ты сейчас в деньгах не нуждаешься, но судя по всему, зарабатываешь, нанимаясь, где придётся. Я в затруднительном положении и тоже не прочь продать свои услуги, так что мы вполне можем взяться за предлагаемое дело и посмотреть, что из этого выйдет. Лендлорд обеспечивает заслуживающих доверие охотников лошадьми и изрядным количеством денег.

— А, так надо ещё убедить его, что мы не свернём с дороги в ближайший кабак, чтобы пропить содержание? Разумно с его стороны, что поделаешь. Как мы уверим правителя, что знаем, куда ехать, если этого никто не ведает?

— Спросим совета у Париза.

Кереку показалось, что никогда ещё он не забывал так много за один прожитый день. Как-то скачками по кочкам пошла жизнь. Инир и тот смотрел на него с сочувствием, хотя говорят, у эльфов холодные сердца.

— Мы познакомились с ним здесь, в комнате. Это тень.

Час от часу не легче, день ото дня не светлей. Керек оробел. Он опасался привидений. Осторожно оглядевшись и ничего подозрительного не обнаружив, он уже было решил, что эльф шутит — среди людей ведь живёт, но тут в самом тёмном углу стало ещё темнее, и холодок по спине скатился к заду. Керек судорожно сглотнул.

— Это Париз, — учтиво представил эльф, словно ничего необычного в происходящем не было.

Сквозь собственный страх и сияющий дневной свет Керек разглядел неясно бледное лицо с трогательной чёлкой, заметно оттопыренные уши. Совсем мальчишка, что такого успел натворить, за какие вины его сделали тенью и обрекли на жизнь во мраке? Юность нового знакомца несколько успокоила. Хотя будь на его месте ражий мужик, что бы изменилось? Привидение оно везде привидение: ходит по ночам, пугает простых людей. Вот почему он был так красноречив, соблазняя девицу — не хотел оставаться в покое, где поселился призрак.

— Сколько же пива я вчера выпил?

— Достаточно много, — вежливо ответил эльф. — Так это хмельной напиток горячил кровь? Не он ли стирает за тобой всё, что ты прожил?

— Если бы, — вздохнул Керек. Он оживился: — Хотя теперь мы можем проверить. Сегодня я не прикоснусь к выпивке, а назавтра увидишь, забыл я всё или что-то помню. Теперь, когда у меня есть содруг...

Керек осёкся и посмотрел на жмущуюся в угол тень. Ему стало стыдно, ведь этот малый ничего скверного не сделал, даже не стонал ночью и не подглядывал за любовными играми. Постели вон не смяты, наверняка они с эльфом беседовали. Бессмертные любят возвышенные разговоры. Надо принимать судьбу, посылающую подмогу, всё равно какую.

— Теперь, когда у меня есть два друга, — твёрдо сказал Керек, — я смогу узнать, что со мной происходит. От пива это, или неведомый враг навёл заклятье.

Последнее слово как кто вложил в уста. Произнеся его, Керек подумал, что беда его тоже могла быть наказанием. Боги суровы, а колдуны мстительны, так легко разгневать любого из них. Да о чём он беспокоится? Когда рядом эльф с его верным луком и тень, умеющая заглянуть за край, добыть принцессу не подвиг, а лёгкая прогулка. Надо лишь сесть на коня и отправиться в путь.

Пальцы нащупали приятную тяжесть кошеля в потайном кармане куртки, и живот сразу запросил еды. Совещаться решили потрапезничав, а вчерашняя любезная служанка принесла еду прямо в покойчик. Керек девицу не помнил, но по умильным улыбкам сразу сообразил, в чём дело и, залихватски подмигивая, щерился в ответ. Видать, в постели он был неплох, раз его жаловали пирогами и нежными взглядами.

Эльф кушал степенно и чисто, а тень, остерегаясь выходить на свет, завистливо следила из угла за тем, как бодро исчезает угощение. Как с ней разговаривать Керек не знал, но верил, что и это наладится. Сумел же как-то пообщаться Инир.

Существа из плоти и крови выдували из себя воздух и шевелили языком, привидение этого делать не могло, но Керек вскоре убедился, что и тут нашёлся способ. Из черноты вынырнули белые ладони и начали составлять в воздухе затейливые фигуры. Примерно так общались глухонемые, коих вокруг бродило множество. Инир внимательно следил за движениями призрачных рук и тут же переводил увиденное в обычную человечью речь. Оказалось, что он постиг язык теней. Уважение к нему всё больше росло. Раньше Керек полагал, что бессмертные все как один господа важные и снисхождения чужды.

— Париз говорит, что днём ему трудно видеть, происходящее вокруг, а хитрый колдун прилетел при ясном свете солнышка, чтобы ночные существа не могли его проследить, но принёс на себе этот волшебник запах солёного моря и холод севера. На полуденном пути искать его точно не следует.

Керек зачарованно кивнул, челюсти его машинально двигались. Не оставлять же последний кусок, даже если сыт.

— Пойдём на полночь, следом за весной, — добавил эльф как бы от себя.

Керек и с ним согласился охотно. Он готов был пуститься в путь даже без коней и серебра на дорожные расходы, но Инир отличался большей рассудительностью.

Он нашёл среди своего скудного имущества шкатулочку и раскрыл её на лавке.

— Полезай в ларец от горячего солнышка.

Керек заметил на дне пожелтевшие грамотки, но сразу отвёл взгляд, чтобы эльф не подумал, что человек любопытничает чужим секретом, как это свойственно человекам. Призрак просиял лицом и со стены как будто стёрся, бумаги ему, должно быть, не помешали. Инир бережно прикрыл крышку.

— Пошли к лендлорду.

Ворота гордого замка стояли открытыми, и двое, нет трое, союзников ступили на камни двора беспрепятственно. Стража угрюмо оглядывала всех приходящих, но препон не чинила. Должно быть, здесь махнули рукой на запоры, раз птичку из клетки уже стащил залётный орёл.

Под стеной толпились иные хотельцы, но Керек и Инира пропустили раньше многих. В диковинку видно оказалась столь странная братчина. Эльф, неслышно ступая тонкой кожи сапогами, и человек, топоча грубыми подошвами, важно поднялись в хмурый залец. Кереку показалось, что смотрит на себя со стороны. Убитого горем отца друзья здесь не обнаружили, да и занемогшего жениха тоже. Сидел за столом на козлах хмурый мужчина в простой одежде. Листы дешёвой бумаги перед ним Кереку по душе не пришлись. Должно быть, записывался ранее в наёмники, и добром это не кончилось.