— Здесь у всех по одному выходу. Прошлась, спустилась в зал, а там гости рассажены под номерными столиками, по пять-шесть человек. Соответственно списку. Сечешь?

— Секу. Мне нужен столик с самой большой цифрой.

— Точнее, с единственной двузначной. Вот и я не понимаю, зафига он тебе сдался. Здесь и из первой половины списка есть свободные?

Я набрала в рот побольше воздуха, собираясь вдохновенно наврать, про несчастную любовь, или внебрачную дочурку, как от преступления меня спас зычный возглас:

— Три минуты до выхода! Построились, кто готов! Кто не готов, подтягивайте свои медлительные задницы, если не хотите по ним получить! — Ага, это, кажется, тот самый товарищ, которому не понравилось мое нижнее белье.

— Пошли, мы с тобой в первой пятерке! — дернула меня за руку Оля. Я, кивнув, метнулась к оставленным вещам, схватила посылку, не задумываясь, как буду выглядеть с ней на подиуме, и гордо задрав голову, последовала за остальными.

Глава 6

Я всегда была далека от мира моды. Не потому, что меня не интересовало как я выгляжу, а потому, что жизнь научила — как бы я не выглядела, внутри, я так и останусь существом без пола, ребенком без детства. Правда, за последние пять лет, я научилась принимать себя такой какая есть, не убиваясь по поводу неудавшейся внешности. Как следствие личной жизни.

Размышляя таким нехитрым образом, я возвращалась домой, после триумфального завершения своей миссии, под кодовым названием 'лиса в овчарне'. На удивление, и лиса цела, и овцы почти ничего не заметили. Почти.

Вскарабкавшись за девчонками по лестнице на площадку, огороженную портьерами, предшествующую непосредственно подиуму, который между собой называют 'язык', меня заступарило. С этого ракурса было прекрасно видно большое скопление народу, пялившееся на проходящих моделей. Я поняла — это боязнь сцены! Я не могла пошевелить и пальцем, и, как будто этого мало, начали дрожать ноги. Шедшие позади, причин заминки не знали, потому, бесцеремонно пнули меня в мягкое место. Как ни странно — помогло. Я начала свое движение в перед. Получалось даже плавно, грациозно, но как-то медленно. А поскольку, подталкивать меня на глазах у всех — ронять и свое достоинство, позади идущим, приходилось подстраиваться под мой скоростной режим. Эдакой траурной процессией мы выплывали на середину зала, под сдавленный хохот уже отстрелявшихся девчонок.

Вознося молитвы всем святым, что бы не навернуться, я спустилась по лестнице в зал, и так же замедленно двинула к самому крайнему столику, за которым сидели пять представителей сильной половины человечества. Из них, на роль главы семейства тянул, лишь один. Поведя на меня глазами, он просиял ухмылкой, и, как ему показалось, остроумно спросил:

— А что это за бесподобный аксессуар у Вас подмышкой? Оригинальная задумка.

— Власов Ю.Г., если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь. — Все так же сияя, ответил он.

— Тогда это Вам.

И бросила ему на колени посылку. Более не задерживаясь, я, сняв туфли, рванула в раздевалку, а оттуда прямиком домой. Не подумав смыть макияж. О, как я теперь об этом жалела.

Проходя по темным улочками, ставшего родным района, я впервые в жизни натолкнулась на заинтересованные взгляды мужчин. Сразу пяти. Пришлось ускориться. Не помогло. Они заступили мне дорогу. Глаза шальные, руки сильные. Ой, мамочка! Ножик! Острый, не острый, лучше не проверять. Я сняла сумку с плеча и швырнула им под ноги, все еще надеясь на благополучный исход.

— Одежду тоже, красавица... — Не вышло. Придется таки проверить нож на остроту. И как в омут с головой:

— А слюнками не подавишься?

— Это уже не твоя забота. Я сказал, раздевайся.

— Угу. А то что-то задержалася я в девках. — Правда, говорила я это уже на бегу, лихорадочно соображая что же делать пока силы не кончились.

Раздававшийся за спиной топот, подстегивал похлеще реального кнута. Непреодолимое желание оглянуться и посмотреть, как быстро между нами сокращается расстояние, сыграло со мной злую шутку. Я отвлеклась и не заметила камень, торчащий прямо из асфальта. 'Все-то у тебя через задницу, Томочка', думала я, кубарем летя по земле. Ну а дальше...Догнали, накостыляли, как водится, обматерили. В общем, ничего нового. Новое началось дальше.

— Отставить! Руки по швам! — Появление нового персонажа, не могло пройти незамеченным. Я его не видела, поскольку висела в руках одного из парней, как раз спиной к окликнувшему, но как же я его слышала! Вот, слушала б и слушала, честное слово!

Ребята приостановились, шумно дыша и удивленно глядя в сторону новоприбывшего.

— Тебе чего паря, жить надоело? — Тот самый, что предлагал раздеться? Видать на нем лежат обязанности по переговорам.

— Отпустите девчонку. — Боже, ну что за голос!

— Да запросто!

Не успев удивиться подобной сговорчивости, я впечаталась затылком в стену, в которую меня со всего маху 'отпустили'. И потеряла сознание.

* * *

— ...всё в порядке? Ну, приходи же ты в себя! Эгей, девушка!

В сознание медленно, как сквозь вату проникал чей-то голос. Чей-то очень приятный мужской голос. Смысл сказанного как-то ускользал. Похоже, меня о чем-то спрашивали. Потом к уговорам прибавились легкие похлопывания по щекам, потом уже не легкие, а когда лицо спрыснули чем-то мокрым и сильно алкоголесодержащим, я буквально выскочила в реальность. И первое что я увидела, было очень знакомое лицо молодого человека. Знакомых людей у меня в принципе не много, молодых среди них меньше половины, а уж парней по пальцам пересчитать можно. Поэтому когда я не смогла вспомнить где его видела, сильно призадумалась.

Как ни странно, все события прошедшего вечера легко воспроизводились в памяти, вплоть до момента удара. Да и голос я узнала сразу. Это был тот самый спаситель. Рискнула повернуть голову, которая тут же отозвалась болью в пострадавшем затылке. Передо мной открывался потрясающий воображение вид. Лежа у стены, я могла охватить его в полном объеме. Двое нападавших лежали в отключке, еще один начинал приходить в себя, но настолько вяло, что особых опасений не вызывал, ноги четвертого торчали из перевернутого мусорного ящика. Смачный мат и отхаркивания пятого, слышались откуда-то из-за спины полуночного героя.

— Жить будешь? — Особой заботы в его голосе , впрочем не слышалось.

— Буду.

— Может помочь? — Хм, вопрос с подвохом?

— Что?

— Быть. — Ооо, это уже серьезно

— Не, я как нибудь сама.

— Ну тогда просто провожу. Тебе куда?

— Да тут недалеко. — Называть свой адрес мне совсем не хотелось, ввиду некоторых обстоятельств. Но и идти одной, после всего произошедшего — сущее безумие. Если эти ребята придут в себя, решат продолжить, а я, как гордая, но недалекая девушка вновь иду-бреду одна...

— Ну, раз не далеко то пошли, я сам-то здесь живу неподалеку.

— Правда? Где? — Его заявление меня насторожило. Что-то такое плавало совсем рядом, а я не могла никак вспомнить.

— На самом верху самой высокой башни. — И кивнул головой на мою родную высотку.

Я нервно сглотнула и закашлялась от увиденного зрелища. Мы как раз вошли в круг света, отбрасываемого фонарем. Мой защитник оказался избит, красив, я бы даже сказала, красиво избит (или избито красив?) и пьян. Но это еще не все. Сопоставив факты, и как следует, уложив их в ушибленной голове, я пришла к неутешительному узнаванию и к неразрешимой дилемме, как то: 'здравствуйте, я Ваша новая напарница! Только не бейте по лицу, на нем и так хватает шрамов!' — или тихо мирно ползти с ним до дома, разойтись на нижнем этаже, и надеяться, что завтра не узнает.

— ...Так что? — Ой, кажется немного задумалась!

— Простите, нерасслышала? — Ну, да, банально. Не говорить же, что все это время, шла и думала о нем.

— Я спросил, в какую тебе квартиру?! — Он что, воспринял это буквально? Зачем так орать? И вообще, откуда мне знать, какие там квартиры на каком этаже. Пока буду высчитывать, он озвереет, в ожидании ответа.

— Мне на шестой этаж. — Это что, я проблеяла? Надо исправляться, а то подумает, что я его боюсь! И будет прав... — Номер квартиры не помню, только расположение.

— Н-да, хорошо тебя приложили, — протянул товарищ провожатый, потом обо что-то запнулся в темноте подъезда, послышались глухой стук, смачная ругня, и — Это кажется заразно. Черт, завтра голова будет болеть!...

Да она у тебя и так болела бы, красавчик. С похмелья.

Кажется, мы идем по этой лестнице целую вечность, сотни, тысячи этажей... Рядом только ровное дыхание моего спутника. А ведь и впрямь, даже не запыхался. Лично у меня уже круги плывут перед глазами, и в груди горит вечный огонь, и ноги ноют.

— Пришли, кажется...Черт, да где же эта зажигалка...Ага, вот она! — Раздались щелчки, загорелся тусклый огонек, освещая вытертую цифру шесть на обшарпанной стене. Наш, в унисон, раздавшийся облегченный вздох, казалось, услышал весь дом. — Ладно, я пошел, надеюсь, дальше сама справишься?

Я активно закивала, не сообразив, что он навряд ли увидит это в темноте. Но, товарищу Антонову, похоже, мое согласие, до одного места. Не дожидаясь ответа, он развернулся, и через какое-то время, я услышала звук захлопнувшейся двери, донесшийся с верху. Теперь моя очередь.

Подъем в одиночестве, прошел не так напряженно как коллективный, но гораздо спокойнее и обстоятельнее. С третьей попытки попав ключом в замочную скважину, я ввалилась в квартиру, захлопнула дверь и подперла ее спиной. Надо подумать.

Итак. Только что, я очень 'мило' пообщалась со своим будущим напарником. И это самое будущее неминуемо приближается. И пугает. Заглянула в зеркало. Объективно оценить свои внешние данные всегда не просто, но в данный момент, я сама себя не узнавала. Очень непривычно видеть свое лицо без шрама и болезненной бледности. Макияж творит чудеса. Гладкая кожа, большие выразительные глаза, длинные ресницы, пухлые губки. Кабы б не знать, что все нарисовано, вполне привлекательная девушка. Вполне. Но в том то все и дело, Антонов не знал, что лицо не мое. И при этом реакция практически на нуле. Если не считать того сомнительного предложения в помощи бытия. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что разоблачения завтра мне можно не опасаться.

Глава 7

Боже! Вспоможи! Открыть глаза! Оторвать голову от подушки! От подушки! Хотя так хочется просто оторвать! Да что ж ты так болишь, родная?!

Доползти до шкафа у противоположной стены, вырубить наконец будильник, и насладиться утренней тишиной. Которую нарушал только равномерный стук в голове, в районе затылка. Я осторожно тронула место удара кончиками пальцев, и болезненно поморщилась. Там ощущалась огромная шишка, размером с голубиное яйцо. Хотя мне трудно судить, я его никогда не видела. Ничего, Томочка, утешься мыслью о том, что в следующий раз тебя хлопнут посильней и шишак дорастет до размера вполне знакомого тебе куриного. Чувствовала я себя отвратно, хотелось залезть назад в постель и проваляться там весь день, а то и всю неделю, не беспокоя раскалывающуюся голову ни малейшим движением. Пасмурная погода и накрапывающий, мелкий дождик, ни в коей мере не улучшили моего настроя. Но, чтобы валяться в этой постельке, в этой квартирке, нужно работать. В конце концов, я женщина, пора привыкать делать то, что делать не хочется.

Героическим усилием, затолкав себя в одежду и позавтракав, фактически пинками выпровадилась из дома. На втором этаже вспомнила про забытый зонт. Вернулась. На улице выяснилось, что при переезде, зонтик пострадал, две трети его поверхности грустно свисали на сломанных спицах. А уцелевшая часть спрятать от дождя могла, разве что челку. Возвращаться за отстегнутым от куртки капюшоном уже не стала, на часах пол восьмого, у меня осталось тридцать минут на дорогу. Что называется впритык. А увидев выходящего из подъезда напарника, я припустила так, что на рабочем месте оказалась не просто вовремя — у меня было еще десять минут на подготовку к 'долгожданному' знакомству.

Я удивлялась своему волнению. То есть, я частенько переживаю, как то все пройдет, как меня воспримут. Но при мысли о человеке, с которым мне придется сотрудничать ежедневно, в течении нескольких часов, меня буквально парализовало. Паника, тихий ужас. Все эти недосказанности сотрудников 'Купидона' о 'милом мальчике' тревожили не на шутку. А вчера я сама стала свидетельницей событий, в которых он принимал непосредственное участие, и которые характеризовали лучше данных из анкеты.

Да, он заступился за девчонку, попавшую в опасную ситуация. Да, я вполне могу предположить, что будь на моем месте кто угодно другой, он поступил бы точно так же. А разве много сейчас мужчин способных на такое? Не пройти мимо. Не думать о себе. Один против пяти. Врядли. Во всяком случае, я подобных иллюзий не питаю. Но, Боже мой, во что превратились эти бандюги! Бесформенные грязные кули, схаркивающие кровью. И Он. Абсолютно спокоен, как будто уже забыл, что было. Как будто ничего не было. Как будто не его только что, чуть не убили. Как будто не он, только что разделал под котлету пять здоровых бугаев. Это пугает, настораживает, тревожит, волнует, да все что угодно! Только не оставляет равнодушной! Он не понятен мне.

Я не раз в жизни попадала, вот в такие, казалось бы, безвыходные ситуации. Но, еще в детстве, ночуя в темных, вонючих подъездах, под дверьми 'добрейших' бабулек, прикармливающих бездомных собак, но не в состоянии накормить брошенную малютку, я поняла, что в жизни нужно надеяться только на себя. И еще ни разу не ошибалась. До вчерашнего вечера.

Похоже, герой дня, изволит задерживаться. Ладно, пока сгоняю к Алле Афанасьевне, а то она меня со вчерашнего утра не видела, наверняка уже лопается от новостей. Пусть выговорится человек. Я вообще удивляюсь, как она без меня тут обходилась. Сверх общительная женщина, а поговорить и не с кем. В курьеры-то в основном ребята идут. Тоже, кстати, любители потрещать, но исключительно своим, мужским коллективом.

Предупредив, девушку в окошке, где меня искать, я с чистой совестью направилась к секретарю. Уже собираясь постучать в дверь, я столбом застыла. Из кабинета директора, расположенного напротив, раздавались громкие мужские голоса. Точнее один голос, второй с трудом угадывался, но явно происходил диалог. На очень интересную для меня тему:

— Ты, мать твою, чем думаешь, Борисыч?! Ты, твою мать, чего творишь-то?! — Да, определенно, этот голос я узнаю из тысячи. О, сколько в нем чувства! Сколько жизни! — Я сколько у тебя работаю?! Хоть одного клиента упустил?! Кто-нибудь остался недоволен?! Нет!!! Так какого х...

— Антонов! — Собственно, это все, что начальству было позволено вставить.

— ...хрена ты мне напарницу суешь?! Да еще соплю! Студенточку! — Ну будет Вам, Кирилл Алексеевич. Положим, студенткой я никогда не была. — Это что за х...

— Антонов!

— ...хохма такая?! Ты издеваешься надо мной?! Я не позволю! А ну убирай свои бумажульки! Не стану я ничего подписывать!

— Да будет тебе, Кирюша! — Андрей Борисович всерьез думает воздействовать на Антонова подобным образом? — Я уже всем озаботился! Девочка толковая. Буквально вчера, достала Власова! Ты только подумай, работает меньше недели, а уже какие успехи!