Солнце светило почти каждый день, до того момента, когда оно вдруг заходило за ближайшую гору, и темнота обрушивалась на отряд. В первый день это их застало врасплох, и ночевать им пришлось прямо на дороге, растянувшись длинной цепочкой. Поэтому в последующие дни высылался специальный дозор на поиски подходящего места для ночлега. Вечером, при свете тусклой лампы, Юра с командой проводили занятия с "сиротами" — те сначала отбивались как могли, потом поняли, что у них нет выбора, и им даже стало нравиться.

Они шли по практически безлюдным местам, обходя все более или менее крупные населенные пункты. Несколько раза они проходили мимо селений, сиротливо лепившихся вдоль дороги, но после села Каллоден, они свернули на дорогу, идущую через вовсе уж безлюдные места. Пару раз они видели охотничие сторожки, впрочем, пустовавшие, а людей не было вовсе.

Но вот они вышли на реку Канава. Несмотря на смешное для Юры название, река была не такой уж и канавой — метров в двести шириной. Уже было четыре часа пополудни, и полковник Смит объявил привал — здесь про них никто еще не знал, а дальше пойдут уже обжитые места. Тем более, что до города было всего лишь около десятка миль по хорошей дороге.

Тут он вдруг заметил, что в числе сирот не было ни Нейтана, ни Джима. Было еще светло, и он понял, что те ушли на разведку. Он обещал себе их выпороть, когда они вернутся, но те вернулись лишь ночью и сразу пошли к полковнику. Информация была такая: в Сейнт-Олбанс, пригороде в паре миль от места, где они находились, янки не было, а далее, по рассказам тамошней детворы, сейчас был батальон в здании казармы и палатках у реки. И что следующий караван северян, судя по тому, что местные ребята подслушали, должен пройти примерно через два дня. И что дорога вела с севера, вдоль речушки Элк-Крик.

Заночевав в последний раз в палатках, отряд рано утром прошел через Сейнт-Олбэнс — из окон домов которого дамы и дети радостно махали им вслед — и далее на Чарльстон.

Лед оказался крепким, поэтому часть отряда перешла на правый берег реки. С ней Юра послал восемь человек во главе с Андреем, а также два пулемета и минометы, а орудия и два других пулемета оставил у себя. И вот на той стороне реки уже виден Чарльстон.

Городок оказался намного менее интересным, чем Чарльстон в Южной Каролине, где он когда-то, сто лет назад, гостил у своего друга Эндрю. Несколько каменных зданий в центре, куча приземистых деревянных, и заснеженные холмы вокруг — ни пальм, ни пеликанов, ни теплого моря... У моста через реку был немногочисленный пост янки. По просьбе полковника Смита, Юра выдвинул туда обе тачанки и расстрелял пост. Тем временем, оба орудия начали стрелять по двум зданиям, на которых развевался звездно-полосатый флаг северян. Одно, похоже, было ратушей, другое же — огромное, деревянное — оказалось временной казармой гарнизона города. А эскадроны тем временем направились к мосту.

И тут вдруг раздались пушечные выстрелы с холмика, находившегося в паре сотен метров от реки. Первым же ядром убило команду одной из тачанок из Юриного отряда, другие же попали в гущу всадников у моста. Юра выругался про себя — он как раз, подъезжая к Чарльстону, подумал, что на месте янки он разместил бы батарею именно там, но решил, что они не ожидают нападения и вряд ли сочтут это нужным. Он даже не сказал этого полковнику, а нужно было, по уму, еще перед началом штурма послать туда группу для разведки и зачистки.

Он крикнул:

— Огонь по холму!

Пушки развернули — пронесшееся мимо ядро чудом не задело никого из команды — и ударили по местам на холме, где был виден дым от выстрелов. Но теперь начали стрелять из самого города. Похоже, и здесь было не менее двух батарей. Правый берег Канавы был достаточно крутым, так что переход конницы по льду был бы не так уж и прост. Полковник Смит закричал:

— За мной!

И поскакал по мосту, за ним несколько поредевшие ряды его конницы.

Юра же с двумя ребятами помчался к холму, уповая, что у американских артиллеристов, насколько он знал их армию, не будет стрелкового оружия. Но вдруг прогремело два выстрела, один сбил с него шапку — к счастью, другой же ушел выше. Все трое соскочили с коней и, пригибаясь, побежали вверх по склону. Тем временем, три пушки громыхнули еще раз.

Через две минуты, они влетели на пригорок и увидели месторасположение батареи. Одна из пушек была покорежена, а три других перезаряжались; к счастью, это был довольно долгий процесс, ведь заряжались они с дула.

Автоматы забились у них в руках, и через минуту немногие выжившие янки уже стояли с поднятыми руками. Андрей распорядился, чтобы им стянули руки пластмассовыми жгутами, принесенными с собой, потом их погнали вниз.

Тем временем, огонь пушек с той стороны захлебнулся — и посмотрев вниз, Юра увидел серые мундиры отряда, вошедшего в город с той стороны, и другие такие же, переходившие через мост. Ратуша и казарма уже вывесили белые флаги — впрочем, от последняя уже горела, и из дверей выбегали люди в синих мундирах и с поднятыми руками. Точно так же, с поднятыми руками, стояли другие такие же янки у палаток.

Но вдруг из руины ратуши, а также из некоторых других каменных домов раздались новые залпы, и еще несколько всадников в серых мундирах повалились на занеженные улицы. Но несколько выстрелов прямой наводкой из орудий — и огонь прекратился, а с ним и битва за Чарльстон.

Битва за Чарльстон закончилась.

Но погибших было очень много. Трое русских, плюс один раненый, которому, увы, пришлось отнять ногу. А южан погибло более полусотни — и примерно столько же были серьезно ранены, для большинства из них война, похоже, кончилась. У полковника Смита оставалось чуть больше семисот человек. А послезавтра или через два дня будет еще один бой — против каравана северян, а по рассказам Нейтана, обычно там не только обозы для войск в Северной Каролине, но и пополнение.

Глава 9. Вашингтоны бывают разные.

По ослепительно белому снегу в окаймлении величественных округлых гор шел отряд лыжников. Некоторые из них тащили санки с пулеметами, боеприпасами, а также с полевой кухней.

Снег пошел вечером дня, когда был освобожден Чарльстон. Сначала это было парой снежинок, но потом повалило, да так, что дорога на Питтсбург была завалена до такой степени, что трудно было различить, где сама дорога, а где речушка Элк Крик, вдоль которой она проходила. И если первый отрезок можно было пройти в темпе на лошадях, то потом дорога резко сужалась, и с этого момента снег был почти по пояс, и скорость продвижения была минимальной.

Высланный вперед дозор чуть не попал под небольшую лавину, и решили его оставить там, в двадцати милях от города, на холме, господствовавшем на дороге. Юра вызвался оттащить им санки с едой, утепленными палатками и спальниками, и вчера с раннего утра его люди это и сделали. Тогда у него и родилась идея устроить секрет на покатом склоне одной из гор, которую он увидел по дороге, сразу после того, как ущелье, после прохождения самого узкого места, поворачивало и несколько расширялось.

Полковник Смит, всегда весьма приязненно относившийся к русским союзникам, но поначалу немного скептически относившийся к их нововведениям, после битвы за Чарльстон резко изменил свое мнение, и сразу согласился. С Юрой пошли десять русских при двух пулеметах, и четыре десятка лыжников из Чаттанугского батальона. К Юриному удивлению, обучили их весьма неплохо, и они смогли держать достаточно хороший темп, даже с санями, которые они, сменяясь, волокли за собой.

Южную горловину ущелья заблокировали еще вчера, а сегодня с утра Юрин отряд пошел вперед, как только дозор радировал, что караван янки появился. От того места до ущелья около десяти миль, и при таком снеге они их пройдут не менее чем за четыре часа. Так что времени у Юры было более чем достаточно.

Но вот, наконец, поворот дороги, и вот он, пологий склон. Чуть выше были заросли каких-то кустов, а за ними полянка, вполне достаточная для их отряда. А самое лучшее, что полянку с дороги практически не видно, а вот сверху дорога очень неплохо просматривается. Юре про полянку рассказал вездесущий Джим Дедрик; он каким-то образом успел сдружиться с местной детворой (двое из них, потерявшие отцов при взятии Чарльстона, уже просились в "сироты"), и один из них часто охотился в этих местах, когда отец его еще был жив; он и рассказал Юре про полянку, а также про пару мест, куда другие Юрины люди, оставшиеся с главным отрядом, как раз втаскивали минометы. Андрея он оставил с пулеметами там, у южной горловины.

Юра был в приподнятом настроении — пока они шли на Чарльстон, армия Сэма Хьюстона освободила Лексингтон и совершила бросок на север, до реки Огайо, где сопротивления практически не встретила — река все еще была в разливе, пересечь ее было весьма трудно, и защитники единственного крупного гарнизона в Луивилле подняли белый флаг, завидев приближение солдат Юга. В помощь Чарльстону уже шло несколько полков, и, самое главное, с ними должна была прибыть Леилани с санитарным отрядом. Для полного счастья еще бы детей увидеть, да и родителей с братьями и сестрами, подумал Юра, впрочем, решив, что жадничать не стоит. Ничего, скоро война кончится, и жизнь не просто вернется в прежнее русло, но и у него опять будет Леилани...

Но до этого всего нужно дожить, подумал он. Тем временем, кто-то уже оперативно разжигал огонь под полевой кухней. Другие с граблями заметали следы, где они покинули дорогу и поднялись в свое укрытие. Вскоре и ему выдали котелок горячего мясного супа, а потом и кружечку горячего чая.

А вокруг лес жил своей жизнью. Немногочисленные птицы, поначалу встревоженные нашим присутствием, скоро к нам привыкли. По деревьям бегали наглые серые белки, и то и дело виднелись пугливые полосатые бурундуки. Мы даже увидели пару оленей, которые, впрочем, увидев нас, развернулись и ускакали куда-то в чащу.

И вдруг птичий гвалт послышался где-то на севере. Повинуясь Юриному жесту, все замерли. И вот за поворотом показался длинный караван янки. В начале маршировал полк пехоты, за ним шли крытые повозки, перемежаемые то орудиями на лафетах, то немногочисленными конными, то небольшими отрядами. Потом между двумя отрядами шли люди в такой же синей форме, но без оружия, со связанными руками.

"Так. А это что?" — подумал Юра.

Далее шли еще конвоиры, а за ними еще повозки и, наконец, еще один батальон. То есть, похоже, всего в отряде как минимум два пехотных полка, оружие и боеприпасы. Да уж, не факт, что Юрины ребята справятся, ведь у них всего лишь два пулемета, шесть автоматчиков и четыре десятка винтовок...

Когда хвост колонны исчез за поворотом, Юра поднял руку, и отряд, оставив пока кухню на поляне, тихо спустился обратно на дорогу. Пулеметы на санях поставили у горловины ущелья, автоматчики расположились рядом с ними, сани с дополнительными рожками и пулеметными лентами сразу за спиной. А южане с винтовками, как Юра им и приказал, расположились чуть выше и чуть за ними.

И тут они услышали пулеметные очереди откуда-то издалека, потом уханье миномётов. Вскоре из ущелья появились янки, бегущие вперед. Несколько очередей, и те, как по команде, встали и подняли руки. Операция прошла практически бескровно — около двадцати убитых и тридцати раненых у северян, ни единой царапины у Юриного отряда.

Потом, когда, наконец, всех пленных согнали на заранее приготовленное поле в Чарльстоне, оказалось, что в плен попали Пятый Массачусеттский и Третий Пенсильванский полки, а подконвойные янки были Вашингтонской ротой Третьего Пенсильванского, командир которой имел неосторожность усомниться в необходимости войны с Югом, ведь Вашингтон в штате Пенсильвания (не путать со столицей САСШ) был совсем недалеко от вирджинской границы, и тамошнее население считало южан соседями, в отличие от пришельцев из далекого Бостона и даже Филадельфии. Командира и еще двоих расстреляли на виду у отряда, а остальных обещали предать трибуналу в Чарльстоне. И теперь вся рота с радостью приняла присягу Югу.

И если для Юриного отряда все прошло бескровно, то у южной горловины погибло еще около полусотни южан, когда янки, которым некуда было бежать, бросились на отряд на правом фланге. Русских никого не погибло, а вот Андрея ранили штыком, к счастью, неопасно.

Глава 10. Без вины виноватый.

На следующее утро вдруг резко потеплело. На реке Канава начал громко ломаться лед. Но хуже было на Элк Крик — обычно крохотная речушка вдруг превратилась в бурлящий поток, а район Чарльстона у слияния ее с Канавой превратился в небольшое озеро. К счастью, там были лишь фермы — но оттуда же пришлось эвакуировать и лагерь военнопленных. Впрочем, проблем особых не было — бежать никто не хотел, ведь кормили их хорошо и не издевались.

Вашингтонская рота была приведена к присяге Югу — не отказался никто — и вооружена лучшими ружьями из тех, которые нашлись в обозе. Конечно, до русского оружия им было далеко, а того, что осталось от убитых, хватило бы вооружить и новичков. Но полковник Смит решил сначала проверить вашингтонцев в действии.

Пришлось отозвать дозоры с северной дороги, а также ее северо-восточного ответвления, обратно в Чарльстон — с одной стороны, было весьма трудно их снабжать, с другой, прохода караванов или каких-либо отрядов с той стороны не ожидалось — по горам они не полезут, а дороги как таковой не было и не ожидалось. А вот с дорогой с запада, из Лексингтона, все обстояло более или менее нормально, и со дня на день ожидалось прибытие новых частей — пехоты для гарнизона Чарльстона и охраны пленных, конницы для подкрепления отряда полковника Смита. То же было и с дорогой на юг, тем более, что

Юра лично участвовал в выводе дозора с севера — один из новых "сирот" знал тропы по горам в обход ревущего Элк Крика, и операцию получилось завершить за два дня. Вернувшись, он побежал в здание госпиталя, ранее бывшее казармой, а до того складским помещением. Оно находилось у самого моста через Канаву, но, к счастью, вода не дошла каких-нибудь десять метров до здания, да и мост пока держался.

Рядом с госпиталем расположилась Вашингтонская рота. Русские начали обучать их азам тактики, ведь вся рота, кроме капитана Джарретта, одного лейтентанта и двух сержантов состояла из призывников. Стреляли, впрочем, они прилично, ведь почти все жители Вашингтона охотились, благо дичи в их краях весьма немало, как и вообще в этой части Аппаллачских гор.

Юра по меньшей мере два раза в день заходил в госпиталь проведать Андрея. Все врачи были, естественно, русскими, и главврач — очень красивая девушка примерно Юриного возраста — все время посылала ему странные взгляды. Юре показалось, что где-то он ее определенно видел, но где и когда? Ранее, он бы заинтересовался девушкой, но это было бы еще до того, как он заново встретился с Полей.

Андрей быстро шел на поправку, и у него появилась надежда, что он сможет присоединиться к походу на юг — хотя Юра его отговаривал, рассудив, что лучше не рисковать, а боевых действий на их долю еще хватит.