Доверявший другу Кавелли последовал его примеру. В это мгновение к ним на встречу из-за угла выскочили двое. Обернувшись, Бенедикт увидел, что двое других убийц появились с другой стороны улочки, пресекая им путь к отступлению.

Рис. Е. Ширенина

Кавелли первым поразил одного из нападавших, нанеся удар в сердце "с точностью медика" — как говорили в те времена. Бенедикт отразил удары нападавших с другой стороны, увернувшись от кинжала его подельника. Сделав неожиданный выпад, он воткнул свой клинок в горло злодея. Второй убийца на мгновение растерялся от неожиданной атаки, что дало возможность Вербинио выбить у него из рук оружие. Обезоруженный противник бежал.

Обернувшись, Бенедикт увидел, как Франческо приставил кинжал к горлу четвертого поверженного убийцы.

Вербинио осмотрелся по сторонам.

— Да, нетрудно понять, что на нас напали не уличные грабители, — произнес он, вытерев кинжал платком, — рискованное нападение...

— Кто вас подослал? — спросил Франческо разбойника.

Злодей попытался что-то сказать, но язык не повиновался ему, убийца вдруг начал задыхаться, и через мгновение испустил дух.

— Что за чертовщина! — воскликнул Кавелли, пнув труп противника. — Я его даже не поцарапал? Он подох от разрыва сердца? Я лично проверю его потроха...

В это мгновение из-за угла показались трое в форме стражников. Впереди важным шагом шествовал офицер, двое солдат следовали за ними.

— О! Городская стража, которая всегда появляется последней, — усмехнулся Франческо, вытирая кинжал об одежду противника.

— Вы убийцы! — воскликнул офицер. — Взять их! — приказал он солдатам.

— Неужели по нашему внешнему облику нельзя понять, что мы честные горожане, едва не ставшие жертвой, — спокойно произнес Вербинио, указав на поверженных злодеев, чьи лица скрывали черные маски. — На нас напали из-за угла, и мы оборонялись...

Офицер замер, глядя на тела убитых, и велел солдатам унести их.

— Этого путь доставят мне, — Франческо назвал адрес, указав на внезапно скончавшегося разбойника.

— По какому праву? — возмутился офицер.

— По праву разрешения папы Сикста IV, — произнес Франческо, не вдаваясь в подробности.

Офицер нехотя согласился.

Стражники ушли.

— Да, — опомнился Вербинио, — этот офицер и есть твой соперник — Феб де Шатопер.

Кавелли презрительно поморщился.

— С такой стражей не удивительны разбойники средь бела дня, — произнес он. — Он похож на натурщиков, которых художники Милана наряжают в женские одежды и пишут утонченных нимф.

* * *

Настал долгожданный вечер танцев в доме Изабеллы д'Орни.

Франческо послал слугу к Бенедикту передать, чтоб он прибыл в дом кузины пораньше. Вербинио послушал просьбу друга.

Ожидая прихода гостей Изабелла провела в беседе с кузеном и Вербинио.

— Франческо рассказал мне о вчерашнем нападении, — взволнованно произнесла молодая дама, — мне страшно представить, что вы попали в беду...

— С нами непросто справиться, — успокоил кузен. — Кстати, один из них струсил и сбежал, а другой неожиданно умер. Он задыхался будто его задушили...

— Задушили? — задумчиво переспросила Изабелла. — Тот человек, который вчера умер, упав нам под ноги, казалось, будто он задыхался...

Бенедикт Вербинио. Рис. Раффаэлино дель Гарбо

Вербинио задумчиво промолчал. Кавелли переменил беседу на более приятную тему.

— Моя милая кузина, надеюсь, ты окажешь мне услугу и приютишь у нас моего доброго друга Бенедикта, — сказал Франческо.

Не ожидая подобного предложения, Вебинио вздрогнул.

— Не вижу причины отказать, — очаровательно улыбнулась Изабелла, — синьор Вербинио, вы можете погостить у меня, сколько вам будет угодно.

— Сочту за честь, — Бенедикт поклонился.

Кавелли с трудом сдержал смех, видя их волнение.

Наконец гости начали съезжаться.

Кавелли был неприятно удивлен, когда в зале показался человек в рясе.

— О, милая кузина, я полагал, что нас ждут танцы, а не проповеди! — произнес он озадаченно.

— Отец Гийом новый архидьякон собора после гибели Клода Фролло, — пояснила Изабелла. — Будь спокоен, он прибыл не для проповедей, а послушать музыку и пение...

— Могу понять, с ними ссориться не стоит, — кивнул Франческо. — Но готов поспорить, что он пришел не как ценитель музыкальных искусств, а чтобы послушать — достаточно ли благочестивы песни в вашем доме...

Изабелла не успела ответить кузену, гость уже подошел к ним.

Отец Гийом, невысокий седовласый господин с мягкой улыбкой, окинул Франческо покровительственным взором.

— Сын мой, вы заставляете мое сердце беспокоиться о вашей судьбе. Будьте благоразумны, в Париже присутствует зло, которое я чувствую... Коварные колдуны и ведьмы могут скрываться под самой благообразной личиной... Печальная история произошедшая с моим братом-предшественником Клодом Фролло тому подтверждение...

— Я слышал эту историю, — поморщился Кавелли, — ваш предшественник обезумел, а судьба девицы заслуживает сострадания.

— Конечно, сострадания! — Гийом поднял руки к небу. — Несчастная душа. Я скорблю о ней и оплакиваю моего бедного брата Фролло. Как мне больно понимать, что он смалодушничал. Если бы брат был бдителен и с рвением бы окунулся в борьбу с колдовством, то не стал бы жертвой чар... К сожалению, мой брат увлекся делами праздными, потянулся к знаниям, отводящим от пути истинного, что привело к пагубным страстям к порочной девице.

— Простите, что прерываю ваши слова, — вмешался в разговор Бенедикт, — к каким знаниям тянулся ваш брат Фролло?

— Новомодные науки, — печально вздохнул Гийом, — обычно этот пагубный путь приводит к стезе колдовства, и человек становится беззащитен перед чарами ведьм.

— Какой вздор! — воскликнул Франческо. — Науки приводят к колдовству? Любой ученый посмеется над сказками о ведьмах. Вчера, приехав в Париж, я видел, как ваши палачи вели арестованную девушку, совсем еще дитя. Вы готовы применить к несчастной орудия пыток?

Отец Гийом окинул Кавелли кротким печальным взором.

— Мы должны спасти несчастную душу, привести к покаянию...

— Чего ждать от людей, которыми из Рима правят злодеи!

— Ваши слова ранят меня, — вздохнул собеседник, — я буду молиться за вас...

— Не утруждайте себя... Только замечу, мне удалось заполучить разрешение папы...

— Да, сын мой, мне известно. Значит, его святейшество узрело в вас доброго сына веры...

— Его святейшество узрело звонкие монеты, — пробормотал Франческо с отвращением.

— Напрасно вы отказываетесь верить в козни ведьм, — произнес отец Гийом, сделав вид, что не расслышал слова Кавелли. — Юная ведьма бежала вчера ночью... И ей помог слуга Дьявола...

— Не верю своим ушам! — воскликнул Франческо. — В наших городах остались смелые честные люди! Но как удалось обмануть ваших палачей?

— Дьявольские знания помогли ему, он двигался подобно тени! — развел руками инквизитор.

— Тайный герой просто обманул вас, — усмехнулся Кавелли.

— Мне грустно, что вы так и не осознали опасности! Город окутывает тьма! -отец Гийом смахнул слезу. — А ведь ваша юная племянница верит моим словам...

Он с улыбкой взглянул на испуганную Паолину, которая вцепилась в руку дядюшки.

— Не бойтесь, дитя мое, все колдуны и ведьмы будут арестованы и приведены к покаянию, я готов спасти их души... Они не причинят вам зла...

Паолина закивала, не сумев ответить.

— Колдуны? — испуганно воскликнул подошедший юноша. — Они могут меня заколдовать, мне страшно.

— Конечно, страшно, — усмехнулся Франческо, — они превратят вас в жабу.

Казалось, что юноша сейчас потеряет сознание.

— Доминик де Гарде, — представила юношу Изабелла, — сын недавно почившего синьора Пьера де Гарде.

Паолина окинула испуганного гостя удивленным взором.

— Он Доминик де Гарде? — прошептала она озадаченно. — Не может быть...

Наконец к гостям присоединилась Флер де Лис, к которой подошел Франческо. Молодая дама смутилась, невольно отступив. В этот момент к ним подошел Феб де Шатопер.

— О! Городская стража, которая всегда прибегает последней! — хохотнул Кавелли.

— Я прознал о вас, синьор наглец, — произнес Феб натянуто. — Требую, чтобы вы больше не смели говорить с моей невестой...

— А если я нарушу ваши требования? — рука Кавелли легла на рукоять итальянского кинжала.

Феб де Шатопер. Рис. Доминико Манчини

Он пристально смотрел в глаза соперника.

— Не время для ссоры, синьоры, — жестко произнес подошедший Бенедикт, поймав испуганный взгляд Изабеллы.

— Значит, завтра, синьор Шатопер? — спросил хладнокровно Франческо.

— Указания начальства не позволяют мне опуститься до драки, — высокомерно произнес Феб, — слыхал, что в ваших краях приятно решать споры ударом кинжала, но вы в Париже, синьор!

— Да, вчера мы имели честь познакомиться с парижскими манерами, — усмехнулся Кавелли, — Значит, вы не возражаете против моих бесед с синьориной.

Он поклонился Флер де Лис.

— Все гости собрались, начинаем танцы! — прервала их спор Изабелла, — Грингуар, пусть ваши друзья-музыканты начнут играть вашу песню, мою любимую...

— Слушаюсь, моя прекрасная госпожа, — поклонился поэт-музыкант. — Я начну играть, мои товарищи подхватят.

— Кузина, позволь мне начать веселье? — произнес Кавелли, забирая гитару у трубадура. — Моя баллада, надеюсь, не наскучит.

Никто не успел возразить, и Франческо запел, глядя в глаза синьорине.

— Я оскорблен, — произнес Шатопер, удаляясь.

Невеста хотела остановить его, но голос Изабеллы заставил ее замереть.

— Помните о вашей гордости!

— Да, — прошептала синьорина, слушая слова песни, в которых звучало признание.

Гости с интересом наблюдали разыгравшуюся сцену. Даже отец Гийом скрывал хитрую улыбку.

Вскоре баллада сменилась веселой песенкой Грингуара, и начались танцы...

* * *

Сновидения Паодины были светлыми и беззаботными, в них синьорина чувствовала спокойствие и защиту, которой так недоставало днем. Невольно став хранительницей семейной тайны, юная Кавелли жила в постоянном страхе. Только во сне все тревоги отступали. Иногда не хотелось просыпаться, но добрые сны будто давали надежду, что в новый день все переменится, и долгожданная защита придет — главное, сохранить тайну. Приходилось все время думать, что друг может оказаться врагом, от чего становилось невыносимо — видеть в любом прохожем злодея и сторониться каждого.

Сновидения Паолины. Рис. Curzon Paul Alfred

Беспокойство прибавлялось с каждым днем, Паолина не знала, как поступить. Родные многое не успели сказать ей перед смертью. Даже все знания, которые постепенно открывали отец и мать, оказались бесполезны — когда не ясно, как действовать...

Паолина согласилась побеседовать с Вербинио, к которому всегда испытывала детскую симпатию. Но даже доброму другу семьи она боялась довериться и стыдилась своего недоверия.

Бенедикт сел в кресло напротив Паолины. Синьорина держала на коленях фамильную шкатулку.

— Знаю, вы хотите найти убийц. Благодарю вас за благородство, — произнесла она, грустно улыбнувшись. — Хочу вам помочь, но не могу...

В ее голосе прозвучала боль безнадежности.

— Почему? Что вас пугает? — Бенедикт не знал, как начать разговор.

— Мне не ведомо, какое из моих слов может навлечь опасность на меня, на вас и особенно на дядюшку Франческо — его пылкий нрав заставляет опасаться за его судьбу.

— Могу вас понять... Вы не желаете довериться дядюшке, потому что боитесь за его жизнь?

— Да, очень... Даже если я открою ему свою тайну, дядюшка не поверит моим словам. Решит, что мой рассудок помутился от горя...

Она вздохнула:

— Отец хотел поговорить с ним, но все откладывал беседу. Ждал, когда его младший брат не будет категоричен в суждениях...

— Простите, ваш отец говорил, о каких именно суждениях идет речь?

— Речь шла о взглядах дяди Франческо, думаю, вы хорошо знаете своего друга... По мнению дядюшки все явления можно объяснить наукой... Увы, не могу вам сказать больше...

Синьорина опустила взор.

— Меня очень и очень разочаровал Доминик де Гарде, — произнесла она поморщившись, — мой отец знал его отца Пьера де Гарде, они были добрыми друзьями. Признаться, я представляла Доминика иначе... Неужто его сына сразил недуг слабоумия?

Вербинио задумчиво промолчал.

— Когда почил синьор Пьер де Гарде? — спросил он.

Паолина задумалась.

— Три месяца назад... Неужто сын его тронулся разумом от горя?

— Ваш отец часто виделся с синьором де Гарде?

— Отец часто обменивался с ним письмами, отправленными с верным гонцом, но в Париже бывал редко...

Возможно, так выглядела шкатулка Паолины.

Мое фото экспоната музея Палаццо Мадама города Турина (Италия)

Бенедикт снова погрузился в размышления.

— Вы думаете, что синьора де Гарде убили? — испугано спросила Паолина, прижимая к себе шкатулку.

— Простите, синьорина, пока ничего не могу вам сказать, — ответил Вербинио, — все слишком запутано, могу и ошибиться.

— Я очень на вас надеюсь, — по-детски пылко воскликнула Паолина.

— Конечно, я сделаю все возможное, дитя мое, — по-отечески ласково ответил Бенедикт.

Вербинио поднялся с кресла и, поклонившись юной даме, вышел из комнаты.

Париж 184* год

Из журнала Александры Каховской

От чтения меня отвлек знакомый голос.

— Вижу, вы уже читаете ту самую книгу, милая Аликс, — услышала я.

Радом со мной на скамейке сидел граф Н*. Увлекшись чтением, даже не заметила его присутствия.

— Да, граф, эту книгу подарил мне незнакомец-музыкант, — произнесла я натянуто. — Вы давно в Париже?

— Почти неделю в ожидании вашего приезда, Аликс, — он улыбнулся.

— Вы так говорите, будто знаете, что меня ждет! — воскликнула я обиженно.

— Вскоре вы сами все узнаете, — спешно заверил меня граф, взяв за руку, — не беспокойтесь, я буду рядом.

Он протянул мне свою визитную карточку, по парижскому адресу которой я поняла, что граф остановился неподалеку от нас — в соседнем доме на острове Сите с видом на Нотр-Дам.

Мимо меня прошла печальная фигура в рясе, лицо прохожего скрывал капюшон. Подойдя к стенам Нотр-Дама, прохожий обернулся. На мгновение я увидела бледное напряженное лицо человека неопределенного возраста. Казалось, его пристальный призрачный взгляд проникает в мою душу. Видение исчезло внезапно.

— Клод Фролло, — прошептала я, — но что он хотел сказать? Эти тени Нотр-Дама, и книга незнакомца... Что они значат?