Марготта

— А если всё-таки попробовать. Хоть в живых останемся!

— Да говорю же тебе, я не могу её активировать, просто не хватит сил.

— А при чём тут твоя сила? Используй энергию самой пентаграммы, её там должно быть более чем достаточно, особенно если её столько лет не запускали. А заклинание ты помнишь, сама сказала...

— Помню... В принципе, реально... Но в любом случае нужна какая-то энергетическая связь между мной и порталом... Ой!

— Что?

— Ничего, просто по мне Глюк ползёт. И ещё на нас все смотрят.

Все действительно смотрели на нас. Э-э-э... а что мы такого сделали? Опять прервали проповедь? Так ведь мы не нарочно, а по простоте душевной. Увлеклись чуть-чуть...

— Приготовьтесь, дети мои, к величайшему моменту вашей жизни, — хрипло возвестил 'колобок', — Сейчас вы узрите, как погибают в муках порождения Дьявола. И наполнится душа ваша светом, и пойдёте вы дорогой истины!

Парни уставились на него в тупом обалдении. Откровенными идиотами они вроде бы не были (хотя жечь двух симпатичных девушек только за то, что они ведьмы — это ли не идиотизм?), но из всего сказанного явно поняли от силы слова три, да и то предлоги. Обкурившиеся они, что ли?

— Поджигайте!!! — рявкнул 'колобок', так и не дождавшись какой бы то ни было реакции. И тогда они бросились нас поджигать.

Если бы я смотрела на это действо со стороны, то наверное валялась бы по земле от хохота — уморительно всё выглядело! Парни так старались угодить своему предводителю, что, бросившись за хворостом, чуть не столкнулись лбами. Потом они тащили этот хворост к нашему столбу, но ветки сцепились между собой и совсем не хотели тащиться. Балахонистые суетились, как муравьишки вокруг гигантского древесного листа, задевали друг за друга, кому-то чуть не выкололи глаз сучком, а кто-то пропорол ногу куском колючей проволоки, затесавшимся между ветками.

Потом они поняли: если просто обложить нас хворостом и поджечь, мы не сгорим, потому что останемся в самой середине, куда хворост запихать нельзя, поскольку там мы и столб. Тогда они начали подсовывать хворост под нас и пропихивать между нами, но мы пинались и брыкались (никогда бы не подумала, что можно брыкаться со связанными ногами). Парням скоро надоела эта затея, и они решили, что если даже мы не сгорим, то от дыма всё равно задохнёмся.

Тут выяснилось, что ни у кого нет спичек, а единственный курящий среди 'охотников' потерял в общей суматохе зажигалку, и теперь им остаётся только одно — добывать огонь трением. Но 'колобок' снизошёл до 'детей своих' и величественно снабдил их спичечным коробком. Ребята восприняли это снисхождение с должным воодушевлением. От радости и предвкушения нашей скорой гибели руки у них задрожали, и коробок выпал на землю. Искали его минут десять, благо луна как раз скрылась за случайной тучкой, а фонарика ни у кого, естественно, не было.

Коробок нашли, но уже наполовину опустошённым — часть спичек высыпалась и канула в небытие. А большая часть оставшихся была сломана — растоптали, пока искали коробок. И, в довершение всего, бывалыми туристами 'охотники' явно не были, то есть зажигать костёр с первого раза не умели.

Короче, всё это было бы безумно смешно, если бы я не наблюдала происходящее из середины намечающегося костра.

И тогда мне стало страшно. Безумно страшно от мысли, что когда-нибудь этот образцово-показательный трагифарс закончится, и нас всё-таки подожгут.

А тут ещё Ксанка была морально готова удариться в истерику, приходилось успокаивать её и одновременно думать, как поступить. Благо всем было не до нас.

— Маргоша, эти идиоты нас реально поджигают.

— Я в курсе. Ты не отвлекайся, ты думай.

— О чём? — в голосе сестры всё отчётливее слышались визгливые нотки.

— О том, как тебе черпать силу из портала. Как можно наладить связь? Ну?

— Можно попробовать через кровь... Только...

Через кровь? Замечательно, сейчас устроим. Благо руки я уже давно высвободила.

Я полезла в карман в тупой надежде, что там валяется лезвие от бритвы. Наткнулась на свернувшегося клубочком Глюка и поняла, что это не тот карман. А во втором лезвие действительно нашлось. Я обрадовалась ему, как килограмму сливочных ирисок. Ну, была не была. И я, зажмурившись, резанула Ксанку по предплечью.

— Ты что делаешь, — взвизгнула сестра.

— Обеспечиваю тебе приток силы. Кровь идёт. Что дальше делать?

— А развязать меня слабо?

— Некогда. Говори, что делать.

— Смажь моей кровью один из камней пентаграммы. Только быстро, пока она не остыла, — Я собрала в ладонь несколько капель ксанкиной крови, нагнулась и мазанула по камням. Они оказались неожиданно тёплыми. Даже горячими. А потом... сперва я подумала, что мне привиделось, но нет — булыжники действительно впитали в себя добровольное подношение. Сестра удовлетворённо кивнула, закрыла глаза, чтоб ничто не отвлекало, и выкрикнула несколько коротких слов. — А теперь цепляйся за меня и жди.

— Жду. Ничего не происходит.

— Дольше жди.

— Дольше жду.

И мы всё-таки дождались! Откуда-то из-под земли раздалось тихое монотонное гудение. Оно всё нарастало, становилось громче и отчётливее. Потом красные камни, образующие узор пентаграммы, начали светиться. Свет шёл изнутри, и он тоже усиливался.

'Охотники' сообразили, что происходит что-то непредвиденное, и прекратили возню со спичками. 'Колобок' рванул себя за остатки волос и гаркнул:

— Уходят! Мать вашу, ведь уходят же девки!!!

Но помешать они нам уже не могли.

Воздух вокруг стал гуще, небо и земля снова поменялись местами, а я что было сил ухватилась за Ксанку в надежде, что она сможет защитить меня от всего плохого. А ещё...

— Кса-а-ан!

— Чего тебе?

— А зелье всё равно не сработало бы.

— Это ещё почему?

— Потому что траву должен был рвать ребёнок с чистыми помыслами. А ты сама её сорвала.

— Вот чёрт! А Витёк — козёл!!!

— Ага, мне тоже так показалось.

И тут мир окрасился алой вспышкой и исчез.

* * *

Великий Инквизитор отрешённо смотрел на не успевшую ещё остыть пентаграмму. Вспомнилось, как ребята радовались, найдя неизвестно кем и когда изготовленную звезду. Говорили, что это знак свыше и что лучшего места для жертвоприношения представить себе невозможно. Да, замечательное оказалось место. Исключительное. Для ведьм. Девчонки улизнули неизвестно куда, и найти их теперь будет затруднительно.

Инквизитор достал из кармана балахона помявшийся в свалке лист бумаги, тщательно разгладил и перечитал содержание. В лунном свете буквы прыгали как живые и отчаянно не желали складываться в слова. Впрочем у Инквизитора была великолепная память, и он знал всё содержание письма наизусть. И это содержание не обещало ничего хорошего. Чёртово послание! Чёртова ведьма!!!

Он откинул листок в сторону и обернулся, изучая своих ребят. Начинающие охотники на нечисть медленно выходили из общего ступора. Они выглядели непонимающими, растерянными, подавленными. Но не сломленными. И Инквизитор улыбнулся.

— Что приуныли? Думаете, охота закончена? Надеетесь, что я позволю убежать двум малолеткам? Или боитесь? Не бойтесь, наша Вера защитит нас и укроет от происков Дьявола. Кто со мной?

Молодёжь дружно шагнула вперёд. Инквизитор позволил себе ещё одну улыбку. Он любил фанатиков за то, что ими легко управлять. Он знал, что они пойдут за ним в огонь, в воду, под землю... и в неведомые дали, куда переносит пентаграмма, тоже пойдут. А если бы не пошли... Что ж, тогда он отправился бы один. Не в погоню за ведьмами, конечно, а просто подальше от этого мира. Подальше от неё.

Когда все собрались в центре пентаграммы, Инквизитор произнёс необходимые слова. Он слышал, как выкрикивала их старшая девчонка, и этого было вполне достаточно. У него была великолепная память. И неплохой магический потенциал.

Контуры звезды вспыхнули и погасли. Перемещение состоялось. На кладбище вернулись прежние покой и тишина. Тёплый июльский ветерок подхватил лежащее на земле письмо и понёс в одному ему известном направлении. Читать он, конечно же, не умел.

Почерк мелкий, с сильным наклоном и множеством завитушек.

А.Л.'

Глава 2. Ночь

Кажется, я умудрилась получить второе сотрясение мозга за одну ночь. Ощущения, мягко говоря, ниже среднего. Голова трещит по всем швам, перед глазами плавают красные круги, остальные части тела просто ничего не чувствуют. И, что хуже всего, абсолютно никаких догадок по поводу того, куда меня занесло. Темно, жёстко и страшно — вот пока и всё.

Способность соображать возвращалась медленно. Сначала я поняла, что лежу. На животе. Лицом в каменистую мостовую. Кругом дома. Немногочисленные крошечные окна закрыты ставнями, сквозь которые пробивается слабый свет. И никаких признаков цивилизации, типа линий электропередачи и канализационных люков. То есть, однозначно, не родная Астрахань. А что тогда? Ну, скорее всего, город. Возможно большой — вон улица как далеко тянется, даже конца ей не видно. Правда, в такой темноте я и себя-то с трудом вижу, но всё-таки...

Было бы гораздо хуже, если бы я приземлилась в лесной глуши, предварительно сломав ноги-руки об ветки-корни. Или в какой-нибудь деревне, где людей, падающих из ниоткуда, положено не разобравшись тащить на костёр. Спасибо, мы с одного-то еле сбежали. Мы... Так, а где Ксанка? Я ещё раз огляделась, на всякий случай даже посмотрела на небо в непонятной надежде, что сейчас оттуда свалится моя сестра. Но её нигде не было.

— Ксана... Кса-а-ан... — тихо позвала я, чувствуя, что голос начинает предательски дрожать, — Ксаночка! Ксюша!!! Ну хоть кто-нибудь! Глю-ю-юк!

Ответа не дождалась. Значит, их зашвырнуло куда-то в другое место. Искренне надеюсь, что не в другой мир. Хотя... бывает, что сложнее всего найти то, что находится рядом с тобой. Рядом со мной находилась огромная серая крыса. Я не помнила, откуда она взялась, наверное, прибежала, привлечённая моими криками. Грызунов я никогда не боялась, а сейчас вообще обрадовалась ей, как родному существу. Всё ж таки хоть кто-то живой и дружелюбно настроенный. Крыса подбежала поближе и ткнулась влажным носом в руку. Я рассеянно погладила её по спине и отодвинула в сторону. Погоди, родная, не до тебя сейчас. Сперва надо сориентироваться и идти хоть куда-нибудь. Куда угодно, лишь бы не сидеть на мостовой, тупо размазывая по щекам бесконечные слёзы. А в том, что слёзы будут, я ни сколько не сомневалась. В критических ситуациях моего здравомыслия обычно хватало на полчаса, а потом начиналась тихая истерика. Подозреваю, что ещё через полчаса она должна была перерасти в громкую, но до этого дело ещё ни разу не доходило.

Я осторожно встала и сделала пару шагов в направлении ближайшего дома. Перед глазами всё плыло, и двигалась я как Вася-алкоголик из соседнего подъезда, то есть по правильной синусоиде. С горем пополам добралась до стенки и пошла, придерживаясь за неё рукой. Стало гораздо ровнее. Крыса семенила следом. Ну и ладно, надеюсь, она не чумная.

Зря, наверное, я об этом подумала. Тут же красочно представился вымерший от болезни город со всеми необходимыми атрибутами: разлагающиеся трупы, запах гнили, бешеные собаки, мародёры, дотлевающие здания. И на фоне всей этой гадости бреду я, а за мной верная крыса. Бррр... Впрочем, город вовсе не походил на вымерший, скорее на спокойно спящий. И правильно — ночь на дворе, да ещё, кажется, дождь собирается.

Ленивая мысль о том, что нужно что-то предпринять, мелькнула и сразу погасла. Идей не было никаких. Когда-то давно я слышала, что в случае непредвиденного попадания в другой мир нужно просто обратиться к любому представителю местной магической диаспоры, а уж он тебя накормит, напоит и проводит до ближайшей пентаграммы. Бред! Вот как я сейчас буду искать здесь магов? Постучать в первую попавшуюся дверь и спросить? Совсем бред!

Но как раз в этот момент я добралась до двери. И не придумала ничего лучше, чем постучать. Естественно, мне даже не открыли. Какой идиот станет вставать среди ночи от стука в дверь? Поэтому я решила попытать счастья в тех домах, где горел свет. Спустя три двери мне наконец-то отворили. Только легче от этого, почему-то не стало.

На пороге стояла огромная бабища в засаленном платье, со свечой в руке. Пламя трепыхалось на ветру, освещая то мои уши, то голое плечо, виднеющееся из растянутого ворота футболки, то разбитые коленки, то крысу. На крысе домовладелица потеряла всякое желание разглядывать меня дальше и захлопнула дверь, выкрикнув что-то неразборчивое. Настолько неразборчивое, что я даже испугалась. Судя по интонации и выражению лица, она произнесла: 'Ходят тут всякие!'. Но я почему-то не поняла ни слова. Может быть, я попала в страну, где говорят на другом языке? Ой, мамочка...

Внезапно вспомнилось, что утром домой вернутся родители. И никого там не найдут. Они, конечно, перевернут вверх дном всю Астрахань, соберут данные обо всех перемещениях, отправятся следом... И ничего это не даст. Перемещение через нестабильную пентаграмму отследить практически невозможно. Тем более что мы не давали никаких указаний на место назначения. Нас могло выкинуть куда угодно, и вовсе не обязательно в один из открытых миров. Возможно здесь вообще нет магии. Или неизвестно заклинание телепортации. А я его, конечно же, наизусть не помню. Да и вообще, самой создать портал — это занятие для самоубийцы. При первой же попытке его использовать меня разорвёт на куски, как хомячка от капли никотина.

Я, кажется, говорила, что до состояния тихой истерики дойду где-то через полчаса? Ошиблась. Получилось гораздо быстрее и сразу громко. Я, спотыкаясь, носилась взад и вперёд по улице, стучалась во все подряд двери и окна, что-то кричала, умоляла впустить, пыталась объяснить что-то жестами. От звука захлопывающихся дверей скоро стало шуметь в ушах, а к красным кругам, настырно мелькающим перед глазами, добавились зелёные и синие линии. Никто не слушал, не понимал, даже не пытался понять. Жители неизвестного города отмахивались от меня, как от жирной надоедливой мухи, и возвращались к своим прерванным делам. Преимущественно ко сну. Мне тоже очень хотелось спать, но я заставляла себя идти дальше, в надежде найти хоть что-нибудь... кого-нибудь...

Свернула в какой-то переулок, потом в другой, в ещё один. Ухоженные домики и чистые улицы вскоре закончились, начались тёмные подворотни и помойки, пропитавшиеся запахом гнилых помидор и дохлых кошек. Я упрямо шла вперёд, просто потому, что не помнила обратной дороги. На смену истерике неожиданно быстро пришла тупая безучастность. Мне даже не было страшно, хотя по всем законам жизни именно в этих трущобах следовало больше всего бояться разных криминальных элементов. Но, наверно, криминальные элементы боялись меня — неприкаянной тени — ещё больше. Только псих мог в гордом одиночестве сунуться ночью на их территорию. А от психов никогда не знаешь, чего ожидать. Я и сама всё больше и больше чувствовала, что схожу с ума. Всё происходящее напоминало тяжёлый кошмар, когда знаешь, что спишь, но самостоятельно проснуться не можешь. Появились дурацкие мысли на тему 'вот сяду прямо здесь и умру'. Села. Посмотрела на полную луну, временами проглядывающую сквозь плотный слой туч. Взвыла. Выла долго, пока не поняла, что если сейчас не заткнусь, то охрипну и завтра не смогу сказать ни слова даже на абсолютно бесполезном здесь русском. Замолчала. Обвела мутным взглядом толпу бродячих собак, привлечённых воем. Мяукнула. Потом рыкнула. Собаки поджали тощие хвосты и разбежались с дружным скулежем.