горизонты магии - 2

— Эфиром? — спросил и ответом был кивок. — Значит, пить, как ты говоришь, его силу нельзя?

Она улыбнулась и отрицательно качнула головой.

— А, ты, сам разрешишь пользоваться своей силой, кому другому? Думаю, только если на благо тебе. — Предположила она. — Верно?

— Не только, — улыбнулся я, — всегда есть близкие, ради кого не жалко и жизни.

— Потому мы и можем, использовать эту силу. И заметь, что без всякого вреда, для себя. Ты тот, кому доверили помочь близким: телу его, творениям. Но ты обладаешь силой, и рано или поздно захочешь использовать ее в своих целях. Честно будет, согласись, не красть ее, а взять там, где это можно. И вот тогда, от действия этих сил на тебе останется след, печать. Мы провожаем ученика до конца, вплоть, до получения печати сил, и истинного имени. Для мага это почти так же важно, как и искра. Истинное имя и печать позволят легче достигнуть глубоких слоев, и послужат защитой от буйства сил.

— То есть, магом я смогу считать себя лишь когда получу истинное имя? — я вопросительно приподнял брови, но тут же улыбнулся, вспомнил, как старая ржала надо мной.

— Ну, почти, — невесело оскалилась бабка, — считать-то ты себя будешь, да только недолго. Инквизиторы встретят и все, ты уже и не маг.

— Что? — Огорошила она. — Еще и силы лишить могут?

Бабка покивала, ехидно поглядывая.

— Могут, могут, — наконец сказала, — вместе с головушкой твоей буйной.

— Но почему?

— А они, сон его берегут, — и ткнула пальцем вверх, — один он у них, даже в мыслях себя нельзя возвысить. А вдруг тоже творцом стать захочешь? Грех, то какой, — взмахнула руками старая насмешница. — Да ты радоваться должен, что так все вышло. Если бы ты в астрал полез, поглубже — инквизиторы тебя давно прищучили.

Посидели, помолчали. Да и, что скажешь? О многом пришлось задуматься, после ее слов. Но забрезжила мыслишка сомнения, о чем я и высказался.

— Что-то не так, — покачал я головой, — прежде, никто, никогда мне о таком не говорил. Ты вот целый ворох выложила, а ни учитель, ни Ингус, ни Эдуард...

Бабку мои слова не смутили. Мне даже показалось, что последних слов она совсем не слышала: очень серьезно размышляла.

— Н-да, — минут, через пять, выдала. — Не говорили?

Я кивнул, и неуверенно пожал плечами.

— Никто, — подтвердил.

— Зачем им? — вздохнула, старуха. — Ну, учитель твой, он ведь знал, что ты с этими силами не сможешь работать. А Ингус? Он был уверен, что имя у тебя есть. Инквизитор? Ты же сам сказал, что учитель умер, имя не дал. А ему зачем, плодить магов?

Стало очень грустно. Не узнай я обо всем, жил бы и не думал ни о чем, но не сложилось. Видимо она заметила мое состояние.

— Зачем, ты вообще пришел? — Спросила она, уже без привычного сарказма.

Я не знал. Честно. Хотел выяснить, зачем помогла Славику, но это наверно не главное. Может, думал она научит чему? Задумавшись, я отвел взгляд, а когда снова на нее посмотрел: внимательный прищур и не следа не осталось, от близорукости. Нет, моложе не стала, но теперь я отчетливо видел, что списывать ее со счета было бы опрометчиво. Она обратила внимание на мое удивление, да я и не скрывал этого.

— Знаешь, Саша, — и голос ее изменился, сильнее, что ли стал, — а давай-ка я тебя поучу, уму разуму. — И засмеялась, преображаясь. — Сюрприз сделаю инквизиторам, все одно придут за мной, не сдержат слова.

Ну, к окончанию разговора, я и сам созрел. И не предложи она, напросился бы в ученики. Но так, несомненно, оказалось проще. О чем я ей с радостью переполнившей меня и сообщил.

— А как же обращаться к тебе, бабусь? — Спросил я такую, ласковую старушку.

— Да так и зови, как звал: ведьмой, каргой старой, старухой. Я ведь впрямь долго землю топтала.

Надо ли говорить, что я покраснел...

— Ты чего, это бабуль? — Решил я, что меня на понт берут.

— А ни че! Ученичек, — хихикнула она. — Лучше, свое береги, а то, как книга открытая. То зыркнешь, то поморщишься. Неужто милый я не видела, таких: молодых да горячих...

В таком вот ракурсе и продолжили мы знакомство. Имя мне бабка свое назвала, но не сразу. Имя истинное, знать которое могут лишь творец, ученик да она сама. И знание это — власть давала не малую, что, в конечном счете, и служило основной причиной, тому, что учитель выбирает себе ученика сам. Я удивился, и спросил её, как же тогда те, кто продавал свою искру? Но видно это и в нашем мире практиковалось, так как бабка ответ быстро нашла. "Нет здесь ничего странного, ну продал ты искру, учитель то все одно не ты будешь, найдет каждый для себя и учителя и ученика, когда время придет".

— Чему же учить меня будешь, бабусь?

— Магии, внучек, — подколола она, — настоящей, истинной магии.

— А с чего щедрость такую проявила, чем тебе глянулся.

— Время нынче такое, — грустно вздохнула, — век мой прошел. Видишь? Инквизиторов жду, уже который год. Не ты так искатель, какой, все одно свое я отжила. Так хоть по своей воле, умереть.

Глава 4.

С первых же дней Агия стала поить меня различными отварами, посадила на строгую диету и читала нравоучения. Ни грибы, ни яйца; лук, чеснок нельзя, от соли откажись, это силу твою забирает. На диете чую здорово худанул, хотя ни зеркал, ни весов у нее не было, и проверить я не мог.

— А чего мне скрывать? — откровенничала бабка. — Ты же видишь, как я живу.

— А давно? — спросил и уточнил. — В глуши живешь.

Оказалось что больше пятидесяти лет. История ее появления в этих краях выглядела, прямо скажу, далеко не романтично. Всюду жадность первых людей государства, всем хочется вечной молодости.

Агия тогда жила в небольшой деревушке, все знали друг друга. Понятно, что и она на виду. Как ты не скрывайся, а если живешь рядом, видишь боль и страдания как не помочь. Милосердие не может себе позволить слабый, а она была сильной. Но разве не вызывала сила хоть раз зависть у обделенных? Вот и с ней так же: мимо ее дома проходили, все чаще перебежками. Что там дети — озорники! Взрослые завидев издали шушукались: ведьма, ведьма... А случись что — к ней. "Помоги Агия, с буренкой беда", — руки трясутся, слезы из глаз. Как же, ведь кормилица одна, а ртов с десяток. Не смогла отказать, помогла; пошептала на ухо, коровка доиться стала, а люди смекнули, что к чему. И повалили, кому скотину, кому здоровье; ну а где благодарность, там и она — зависть лютая, да под руку с ней молва людская.

— Там где надо, справки быстро навели, да прижали, — вспоминала она, опустив плечи, — а знаешь, как мне и самой порой хотелось...

— Чего хотелось, — поторопил я надолго замолчавшую старуху.

— Молодость вернуть, силу. — Вскинулась Агия.

Да столько злобы в словах, горя неприкрытого. Но любопытство мое, одержало верх над жалостью. Не мог я понять, в чем проблема ее.

— А что не так, ты я так понял, могла и себя и их омолодить?

— Могла, да не захотела. Своих не молодила, а жидов этих, — грустно усмехнулась она, — конечно, такие нашлись, что дали им молодость, а где один раз там и кандалы.

— Ну а сама, — замялся я на полуслове, но продолжил, — внешность сменить, сделаться моложе, ведь способы говоришь есть?

— Знаешь, как его добыть то? — Поморщилась Агия, — молодильное яблочко. Не простое это занятие. Жизнь новая, она ведь из чего берется, — учила старуха, — из жизни. Только годик кому добавь, он еще захочет, а это чья-то жизнь, чья-то судьба. Вот и гноили людей; десятки жизней на одного ушлого уходило. А в меня прожившую не одну сотню годков, какая прорва нужна будет. Сам думай. Нет, мой век прошел, — вздохнула Агия.

Разговоры разговорами, но и искусство рука об руку. Долго она еще смеялась над моими неумелыми попытками одолеть ее. Мне, конечно, сразу стало ясно, что она не простая ведьмочка, сила в ней издалека чувствовалась. Но, узнав ее ближе, осознал, что и знания мои и умения, на одну ладонь положить да другой прихлопнуть. Такая между нами пропасть была.

Первую неуклюжую попытку ее одолеть, она пресекла в первый же день. И потом пару дней кряду готовила нечто особое. Чертила на улице, выкладывала камни — загодя припасенные. Меня не пускала. На третий день, подняла часа в четыре — самое время сна. Но я не возмущался, вышел на улицу и не пожалел: светло, но свет не природный, мерцает все красным, всю поляну залило. На краю круга Агия стоит, кривая как всегда, на клюку опирается.

— Иди, — махнула клюкой, и вошла в круг.

Я за ней.

— Что это?

— Потом расскажу, — показала на две табуретки, выбирай мол, — садись.

Послушно сел, жду, бабка театрально держит паузу.

— Выучил несколько слов, и пользуешь их везде. Бестолково, — веско добавила Агия. — Покажу я тебе, как правильно надо.

Я почувствовал, как тело сковало, а сознание выкинуло из него. Стремительно, неожиданно; даже всплеска силы не чувствуется. Только это меня и оправдывало, не ожидал я такой подставы. Бабка видно просекла, что меня тревожит.

— Очередной тебе урок, — почувствовал я ее мысли, — пожелай я, и ты покойник. Теперь осмотрись. Не вертись, а силу ищи, — требовала она.

Я успокоился, прислушался. Что-то мне подсказывало, что я вижу поверхностные слои астрала. Привычные манипуляции сознания, не дали никакого результата — силы просто нет.

— Так и продолжай смотреть, — уловив очередную волну паники, успокоила Агия.

Что-то медленно изменялось вокруг Агии. Появились потоки силы: жгуты сплелись в узы. Затем, так же медленно все исчезало.

— Красиво?

Я согласился.

— Красиво, но страшно, — сказал я осторожно, пытаясь понять, что увидел.

Верней понять то я понял. Истинное слово, произнесенное бабкой, закрутило поток силы. Запасливая Агия держала ее в себе, может, еще и накопитель использовала. Для чего? Вот над чем я ломал голову. Она вновь использовала силу, теперь, потоки выстроились в сеть. И опять, старуха мягко их свернула. Мизер сил, тот, что старушка упускала, рассеиваться не спешил. Кружась рядом, но не принимая каких либо форм.

— Для чего эта демонстрация? — Обратил я внимание, увлеченной старушки, на себя любимого.

— Этим и будем заниматься... — и я услышал, слово прерывания, — смотри и запоминай.

Снова движение сил. Потоки, опять сплетаясь в узоры: сложные до умопомрачения. Но теперь передо мной стояла вполне понятная задача. Она долго играла в эту странную игру: смотри, запоминай. Сколько времени прошло, непонятно, но уже свет защитного круга стал розовым. Агия остановилась, когда он стал бледнеть слишком стремительно. Оцепенение отпустило, я почувствовал потоки. Приятные чувства сопричастности силе и новый страх, ее лишиться.

— Это было ужасно, — передернул я плечами. На более крепкое выражение у меня просто духу не хватило.

— Гадаешь зачем, это? — Старушка шипела. — Ты ведь как слепой, Все в первые видишь. Как только жив, остался до сих пор понять не могу? Иди уже. Потом все, потом...

... ...

Насыщенными были и следующие тренировки. Всегда индикатором времени служил, окрашенный красным защитный контур; задача запомнить энергетические отображения истинных слов изматывала полностью. Времени ни что иное не оставалось. Но Агия! Старушка хоть и уставала, но держалась молодцом. Так я и не поинтересовался, сколько ей лет. Хотя теперь постоянно задавал себе этот вопрос, грызло меня любопытство. А сколько я сам протяну? Знаю что потенциально, не один век, а все же...

Приблизившись к порогу, когда энергоформы стали мне близки в каждой мелочи, я стал уставать значительно меньше. Но радовался совсем не долго. Несколько дней отдыха, затем Агия опять начала мутить с тренировочной площадкой: перекладывала камни, рисовала руны, создавала и вкладывала в круг новые энергоформы. Пока он однажды, снова не "порадовал" меня своим сиянием.

Я услышал легкое дуновение силы, астрал колыхнулся и затих. Минут через двадцать, я услышал ментальный призыв от Агии. Вышел. Она, как и в прошлый раз ждала около круга...

— Что почувствовал? — С интересом, она посмотрела на меня.

Я прекрасно понял, о чем идет речь.

— Словно рядом штормит или молния шандарахнула, — проявил я эрудицию.

— Так и должно быть. Убрать все следы не получиться, — довольно улыбнулась бабка, — нам и того, что есть, хватит.

Я смело шагнул в уже ставший привычным круг и был сражен концентрацией сил. Она вынудила накинуть несколько ментальных щитов, сразу. В душе зашевелились черви сомнений, я закрутился на месте, всеми силами пытаясь найти угрозу. Затем замер, пытаясь проскользнуть в астрал, и не встретил никаких препятствий. Но вместо поверхностных слоев, почувствовал, что провалился очень глубоко — если можно так сказать. А вокруг, так же мерцает круг. Агия появилась рядом спустя несколько секунд.

— Уже понял, где мы? — услышал я ее, мысли. Но как?

— Как ты смогла? — Взвыл я от того, с какой легкостью она пробила мои щиты. — Я ведь укрыт со всех сторон...

— Я вижу потуги стать взрослым, — даже здесь она издевалась, проклятье... — ты забыл, где мы. Я просто глубже тебя влезла в астрал. Ты пока на самом пороге. Для меня твои щиты полны дыр. Следи за мной!

Я бросил взгляд: игра сил и слов. Потоки выстраиваются в знакомое плетение. Это таран, о боже! Она что сдурела? Еще миг и он ударит в меня, осталось одно — самый быстрый щит и море энергии, ее много. Должно хватить.

Агия хоть и не целила в меня, но удар прошел рядом, лишь чуть-чуть зацепило. Отхватил, по самые не балуй.

— Не зевай. Защищайся!

И вот уже новый удар, и еще; если я успевал узнать плетение, то с горем пополам отводил его или разрушал, если нет, Агия сама отводила удар и била краем заклятья. Теперь становилось понятно, для чего запоминал энергоформы, но осознание этой простой истины, оптимизма мне не прибавило. Если бы знал старушку немного хуже, думал бы, что она желает мне лютой смерти, такой садистской была ее методика преподавания. Боль — это ни то слово.

Когда-то все должно было закончиться, и щит стал гаснуть — на этот раз, мы ушли гораздо раньше.

— Жив, соколик? — Услышал я ее "скрип".

— Не дождешься старая! — Так же скрипуче выплюнул я в ее сторону.

— Ну-ну, ты зря то не расслабляйся. Что еще будет, то?

Я кое-как добрался до домишки, а Агия рядом ковыляла, не намного и отстала старая. Сровнялись здоровьем; не думал что так быстро...