Крысолов

— Оборона обороной, но только благодаря новому оружию, которое должно поступить моим верным солдатам, Германия одолеет любого врага. — Гитлер на время замолчал, резко схватил стакан, заранее любезно наполненный для него адъютантом, одним махом влил в себя содержимое, откинул челку сальных волос и продолжил, глядя на Шпеера. — Альберт убедил меня не лезть в такую авантюру как создание сверхтяжелого танка "Крыса", одобренного мною в прошлом году. Я с большим сожалением закрываю данный проект, хотя в глубине души и продолжаю настаивать на его дееспособности. Кажется, среди вас присутствует разработчик этого грандиозного проекта?!

Гротте ощутил ком в горле таких размеров, что уже начал задыхаться. Не от обращения к нему самого фюрера. Нет! От его ужасных слов, иглами впившихся прямо в сердце инженера. "Убедил меня не лезть в такую авантюру!". Он медленно поднялся, не обращая внимания на толчок Штоффе и недоуменные взгляды партийных боссов. Ватные ноги сопротивлялись поднимать не менее ватное тело. Мозг вмиг атрофировался, руки ослабли и уже даже не дрожали. Гротте встал, держась за спинку переднего кресла, и все не мог проглотить несуществующую слюну. Помог ему все тот же фюрер, который только что и "убил".

— Понимаю волнение этого смелого и сильного человека, не побоявшегося придумать и решиться создать грандиозный феерический проект в такое непростое время. Вынашивать свое детище год, корпеть днями и ночами над ним, как над люлькой с младенцем и, в итоге, услышать страшный вердикт... Это дорогого стоит! Альберт, — Гитлер бросил взгляд на Шпеера, — надеюсь, ты по достоинству оценишь труды нашего трудяги и своего подчиненного?!

Рейхсминистр вооружения кивнул как заправский аристократ:

— Конечно, мой фюрер! Профессор Гротте проделал большую работу, удивил всех нас своей непоколебимостью и трудолюбием, а также талантом. Родина не забудет своих героев!

— Отлично! — Гитлер жестом подозвал инженера, и пока Гротте плелся к центру зала, борясь с диким волнением и болью в суставах, продолжил. — Да, мой дорогой конструктор, нам пришлось закрыть проект "Крыса" и свернуть все заводские заказы по нему. Нужно понимать, что в сухопутной войне техника таких размеров и с несовершенной ходовой частью станет уязвима для бомбардировки с воздуха и гаубичного обстрела врагом. Логистическое обеспечение подобной сверхтяжелой машины представляет чрезвычайно сложную проблему. Учитывая все это, ее создание не способно оказать существенного влияния на ход войны. Крепитесь, мой друг! — Гитлер пожал обеими руками вялую холодную кисть подошедшего профессора. — Время масштабной техники и глобальных военных конструкций еще только начинается. Как только победим Советы, повернем всю свою мощь на запад. А чтобы поставить "раком" Острова (прим.автора — речь идет о Великобритании и США), нужно будет создать комплекс сверхдальнего и сверхтяжелого вооружения. Нам нужны будут невидимые субмарины, реактивная авиация и ракеты класса "земля-земля", способные крошить противника через проливы и океаны. Кстати, Гротте, вы же, кажется, работаете и по направлению морского флота? Так?

— Д-да, мой фюрер, — промямлил инженер, боясь посмотреть в глаза Гитлера, поэтому буравил печальным взглядом его узкие лакированные туфли, — субмаринами занимаюсь... занимался тоже. Но я инженер бронетанко...

— ... Вот и хорошо! — прервал его Гитлер, отпустив ледяные руки профессора, достав платок и вытирая свои ладони. — Займетесь в своем ведомстве сооружением новых подводных лодок-танков.

— Как? — Гротте обратил взор на белое лицо фюрера, его "одежную щетку" под носом и тонкие губы.

— Вы не ослышались. Я давно вынашиваю мысль о создании подводного танка, формой напоминающего субмарину. Но это все потом. Сейчас много других важных дел. Альберт, — Гитлер снова посмотрел на Шпеера, сделав неуловимый жест своему адъютанту, — разрешаю посвятить Гротте в наши новые планы по использованию его наработок по супертанку, которые предложил наш дорогой Генрих (прим.автора — Гиммлер). Пусть хотя бы окупит вчерашние затраты на благо СС и всей Германии. Хайль!

Фюрер небрежно вскинул руку и кивнул профессору, намекая на конец разговора, отчего челка его черными граблями закрыла пол-лица. Подскочивший тенью Хосбах легонько подхватил Гротте под локоть и увлек его в сторону, сопровождая профессора. Инженер-конструктор, еле передвигая ноги в полной прострации, подумал, что отсидится на своем кресле рядом со Штоффе, но адъютант увел его из зала, поручил своему ординарцу проследовать в комнату отдыха и расслабиться там за чашечкой кофе и бокалом коньяка.

— Не переживайте так, профессор! — сказал Хосбах на прощание, весело подмигнув. — У фюрера только каждый пятый проект воплощается в жизнь. Остальные терпят фиаско. А ваш, как я понял, пойдет другим путем. Гиммлер что-то там придумал, как пустить вашу "Крысу" на благо Великой Империи.

— Спасибо вам... э-э... Фридрих. Спасибо большое! — чуть не теряя сознание от переживаний пролепетал Гротте и кисло натянуто улыбнулся.

— Хайль!..

* * *

Из выступления Г. Гиммлера перед офицерами танкового корпуса СС в Харькове, апрель 1943 г.:

"Здесь, на Востоке, решается судьба... Здесь русские должны быть истреблены как люди и как военная сила и захлебнуться в своей собственной крови".

Из стенограммы совещания Главнокомандования вермахта по экономическим вопросам от 4 мая 1943 г.:

"... Поскольку военные действия предстоящего лета решающим образом зависят от превосходящего количества танков, фюрер надеется, что будет сделано все не только для сохранения, но и резкого увеличения этого количества... Несмотря на значительный рост производства бронетанковой техники, вермахт испытывает в ней недостаток. Войска понесли громадные потери на восточном фронте, восполнять которые удается с большим трудом. Дальнейшее наращивание выпуска танков и штурмовых орудий сдерживается из-за ограниченных поставок промышленностью материалов и полуфабрикатов... Все надежды на то, чтобы по крайней мере на восточном фронте сохранять равновесие в количестве танков, уже потеряно...".

Шифровка агента "Мороз" берлинского отдела ГРУ в 8-ой отдел 1-го Управления ГРУ НКО СССР, 4 мая 1943 г.:

"Особо важно! Первого числа "грызун" покинул нору. Направление восток. Чертежи и планы взять не удалось. Специальная маскировка, усиленная охрана СС, передвижение ночами. Габариты неизвестны, визуально оценить сложно: изделие на трех спецплатформах, состав из 8 сцепок. Предполагаемый маршрут Шнейдемюль — Данциг. В связи с выходом из сектора моего доступа прошу подключить агента "Горн" и привлечь специалиста ж.д. транспорта. Дополнительные сведения уточняю".

Шифровка 1-го отдела 1-го Управления ГРУ НКО СССР агенту "Горн" познанского отдела ГРУ, 5 мая 1943 г.:

"Срочно выясните маршрут продвижения "грызуна", даты и время прохождения ключевых станций. Завербуйте и используйте специалиста-железнодорожника. Нужны точные данные по габаритам и вооружению изделия. Дело чрезвычайной важности и особой секретности".

Из докладной записки начальника ГРУ НКО СССР И. И. Ильичева наркому НКГБ СССР В. Н. Меркулову, 11 мая 1943 г.:

"... Маршрут продвижения литерного потерян в районе Шнейдемюля 9 мая. По сведениям агента "Горн", завербованного им специалиста-железнодорожника и в результате нашего анализа данных предполагаемое направление движения литерного — Быдгощ. Для выяснения маршрута задействовано польское подполье "Ханна". По оценке специалиста литерный подвижной спецсостав следующей комплектации: паровоз BR 41 в количестве четырех единиц по две спарки с каждого конца, 3 нестандартные 8-ми осные спецплатформы в размерности Д 14000 х Ш 10000 с изделием под брезентом, 2 стандартные 4-х осные платформы с зенитными гнездами, 1 платформа-дрезина с орудийно-пулеметным гнездом, 1 вагон-теплушка, 1 угольный вагон. Для отправки и работы РДГ (прим.автора — разведывательно-диверсионной группы) нужны точные координаты литерного...".

Из приказа наркома НКГБ СССР В. Н. Меркулова начальнику 4-го Управления НКГБ, комиссару госбезопасности 3-го ранга П. А. Судоплатову, 12 мая 1943 г.:

"... Для установления местонахождения литерного состава со сверхтяжелым танком "Крыса", определения его боеспособности и вооружения направить ранее подготовленную вами разведывательно-наблюдательную группу маршагентов в район города Быдгощ. На месте задействовать польское подполье "Ханна". Предполагаемых вариантов движения литерного два: на Тчев и на Липно. Для отправки и работы основной РДГ (Сафонова) нужны точные координаты литерного. Отправку группы разрешаю 15 мая в 23 часа...".

Из радиограммы уполномоченного СД III VI-го Управления СД-Заграница дивизиона "Восток" штурмбаннфюрера СС К.Залиша начальнику лагеря "Гольдбах", гауптшарфюреру СС Г.Штолю с копией для ознакомления бригадефюрера СС А.Штоффе, 21 мая 1943 г.:

"... Для выполнения пункта 12 операции "Улей" определить из состава вашего лагеря трех заключенных, преимущественно бронетанковых войск РККА, организовать их побег и дистанционное сопровождение до границы. Маршрут сбежавших должен проходить вдоль железнодорожного пути с объектом "R" в целях визуального контроля ими самого объекта. Для этого охранным частям и подразделениям СС надлежит создать заданный коридор прохождения сбежавших. Исключить любое вмешательство посторонних сил в ход данного мероприятия! Выбранное время побега согласовать со всеми службами операции "Улей".

Глава 2

Подсадные

Район концентрационного лагеря для военнопленных "Гольдбах", Восточная Пруссия, 23 мая 1943 г.

Худосочные кроны деревьев шумели на ветру, уже позеленевшие в это время года ветки хлыстами лупили по щекам и рукам, желтые одуванчики не радовали глаз, а скользкий чернозем грозил покалечить конечности. Чужой лес в чужой стране. Он не мог радовать и успокаивать, потому что был чужим, как и все, что находилось по эту сторону государственной границы СССР, на территории Восточной Пруссии. Подвернуть ногу являлось равносильным смерти. Только бежать. Бежать! Без оглядки, хоть куда, но подальше от чертова концлагеря "Гольдбах", ставшего роковой точкой в жизни трех беглецов: сержанта-танкиста Синчука, старшины Белея и рядового Кочергина. Если их не догонят и не загрызут собаки, не постреляют преследующие охранники, то непременно казнят в лагере. Бежать! Со всех ног, нестись пулей. Прочь...

Два часа назад им удалось воспользоваться временным пробелом в смене часовых, юркнуть в провал между двумя штреками, а оттуда, проползя по накату транспортировочной дорожки, спрыгнуть на платформы с щебнем, завалить себя камнями и с грузовым составом выехать за пределы лагеря. И как-то все удачно так сложилось: минутное отсутствие охраны, кусачки и кувалда, брошенные вчера кем-то из пленных, беспрепятственный путь через горные выработки, направление движения железнодорожного состава. Размазывая на пыльном, белесом от щебня лице сопли, щурясь от яркого солнца и шепча молитвы, троица успешно проскользнула внешнюю ограду стратегического объекта. Спрыгнули на повороте перегона, вблизи с опушкой леса, и теперь, потеряв силы на долгую беготню, буквально валились с ног. Наиболее ориентирующийся на местности старшина упорно вел обессиленных товарищей гущей массива, сторонясь открытых пространств и грунтовых дорог.

Весна 1943 года в землях Кенигсберга выдалась внезапная, теплая, без дождей и ветра, обещая быть жаркому лету. На небе ни облачка, в густом осиннике, сменяющемся перелесками ольхи и берез, безветрие, даже духота. А на рапсовых полях и позеленевших лугах ощущалась прибалтийская прохлада. Но туда беглецам путь был заказан. Разве что надышаться свежим воздухом перед смертью!

Заслышав звук мотоциклетов, путники свернули в противоположную сторону, но вскоре и там наткнулись на усиленный патруль немцев. Пересидев в кустах и молясь, чтобы ни один "петух прусский" не решился сходить в "зеленку" по нужде, все трое замерли и даже сдерживали дыхание. Пропустив мимо себя колонну мотопехоты и подобрав брошенный тлеющий окурок, решились перемахнуть дорогу и пуститься в бег на восток, прямо по рапсовому полю. Еще и курнуть по разу успели на бегу, задыхаясь и кашляя. Остаток драгоценной сигареты заполонил разум давно позабытым дымком и запахом табака, даже придал некоторых сил.

Узкое поле закончилось, снова троицу поглотила лесополоса, ограничивающая сельхозугодия ровными прямоугольниками по пять гектаров. И вновь спасительная чаща.

— Старшина, долго еще чесать? — выпалил сержант, не привыкший бегать на столь длинные расстояния. Ему и в танке хорошо было, его родная "тридцатьчетверка" гоняла так и там, где не нужно было чапать на своих двоих. Жаль, что в том последнем бою она приказала долго жить — сначала подрыв на противотанковой мине, а потом мишень для "Тигра-I". Хорошо, хоть, экипаж успел выбраться за исключением механика-водителя, которому мина оторвала ноги. Бедняга умер сразу от болевого шока.

— Чем дольше... тем живее! — пробурчал Белей, грязным локтем утирая пот с чумазого лица. — Пока не сдохнем... Бежать... Бежать, паря, что есть мочи!

— Уже сдохли... Не могу-у... — запричитал Кочергин, спотыкаясь и припадая на одно колено.

— А ну... сопля, чеши-и, твою мать! Иначе всех... под монастырь...

Где-то недалеко раздался паровозный гудок, затем еще и еще. Слева заурчал бронетранспортер, бибикнул клаксон мотоцикла. Старшина свернул вправо, ускоряясь, сбежал в овраг, заросший вербами. Солдаты попадали прямо в грязь болотины, а из небольшой лужицы, спрятанной от солнца в тени кустарника, стали жадно хлебать воду. Пили и умывались, пока не взбаламутили спасительный водоемчик. Прислушались.

— Вот же, блин... у них че тут, полигон или фронтовая полоса? — промычал сержант, закатив глаза. — Кругом транспорт, говор. Собак еще нам не хватало для полного счастья.

— Похоже, очередной укрепрайон, — старшина Белей тяжело дышал, отвалившись на спину, — нужно ночи дождаться, в темноте одно, что свалим незаметно.

— А ну как собак пустили по следу? До темноты еще несколько часов, заловят здесь нас, как пить дать, — проворчал сержант-танкист, — поезд нужно оседлать. Поймать грузовой... на восток идущий.

— Ага, и к жинке под титьку прямо, до самой хаты ее чтоб пер. Да?

— А хоть бы и так. Мне еще лучше, — Синчук сплюнул лесной мусор, попавший с водой из лужи, — обратно в танк лезть не хочу уже. Хватит! Навоевался досыта, нахрен.

— Ага, особисты тебе устроят потом и жинку, и "навоевался", и сытно накормят, едрить твою засветло!..

Сержант зло посмотрел на старшину, заскрежетал зубами, поймал взгляд рядового Кочергина. Тот наморщил лоб и недоуменно пялился на товарища, еще недавно в бараке рассказывающего всякие небылицы из жизни танкистов, о героизме и подвигах советского воина. Синчук опять сплюнул, на этот раз нервно, пошевелил убитой в хлам обувкой, посмотрел на старшину:

— Ильич, поезд седлать нужно. Дело говорю. Пехом отсюда и ночью не выбраться. А так и следы собьем от псятины и быстрее до линии фронта доберемся. Особый отдел я, конечно, боюсь, но ведь мы втроем бежим, докажем честность и непоколебимость друг друга, ведь так, старшина?