Джонас

— Нет! — взвизгнула она, отвернувшись от его поцелуев и со всей силой безнадёжности толкнув его в грудь. Джонас словно не услышал её, продолжая целовать в шею, расстёгивая пуговички на груди.

— Нет, слышишь, нет!! Хватит! Прекрати! — старый страх настиг Кейт, она боролась изо всех сил, не замечая, что Джонас уже остановился и зовёт её по имени. — Пусти меня! — слёзы застилали ей глаза, она продолжала колотить его.

— Всё, Кейт, всё... — выговорил Джонас, вставая с неё. Похотливый козёл! — ругнулся он на себя. Он слишком поспешил и в результате всё испортил.

Едва почувствовав, что её больше никто не держит, Кейт вскочила и побежала к двери. Она дёргала ключ, но не могла открыть. Тогда она отбежала к окну, лихорадочно ища, чем бы защитить себя. И только тогда заметила, что Джонас лежит на кровати, прикрыв глаза рукой, и не делает ни малейшей попытки приблизиться к ней. Кейт потихоньку стала успокаиваться.

Джонас слышал, как она возилась с замком на двери. Её рыдания болью отдавались в его душе. Теперь Кейт будет бояться мужчин ещё больше. Как же всё исправить?

Услышав, что всё стихло, он тяжело вздохнул и открыл глаза.

— Кейт? — он увидел её у окна. Она тяжело дышала, но судя по всему, уже немного пришла в себя. — Прости меня.

Он не делал попытки подойти. Не хватало испугать её ещё больше.

— Хочешь уйти? — он протянул ей плащ. Она с опаской смотрела на него, но подойти не решалась. Он вдруг понял, что загораживает путь к двери. Джонас подошёл к двери, открыл замок и отошёл подальше, стараясь не смотреть на неё. Ему было горько. Ещё одна ошибка в его короткой жизни. Он услышал шуршание платья. Потом звук поворота ключа в замке. Джонас в удивлении обернулся и понял, что Кейт осталась.

— Я испугалась, — тихо сказала она, глядя прямо ему в глаза. — Спасибо, что отпустил меня.

Джонас облегчённо выдохнул и мрачновато улыбнулся.

— Что теперь? — спросил он.

— Может быть, продолжим? — нерешительно предложила Кейт. Она удивлённо думала, что Мэй оказалась права: целуется Джонас Хоупли так, что можно забыть обо всём на свете. И помнить о том, как целуется Джонас Хоупли определённо гораздо приятнее, чем помнить прикосновения той лягушки. Но она хотела полностью вытравить те воспоминания из памяти и заменить их новыми.

Джонас благодарно улыбнулся ей и закрыл глаза.

— Не думаю, что это такая уж хорошая идея.

— Почему? — огорчилась Кейт. Неужели она совсем оттолкнула его? Но Мэй же как-то сумела уговорить его вернуться в постель в подобной ситуации.

— Я не владею собой, как ты уже могла убедиться.

Она поняла, что он насмехается над собой.

— Может быть, отложим до завтра? — спросил Джонас. Уж до завтра он непременно найдёт уступчивую женщину и сбросит избыток накопившейся за много месяцев воздержания похоти. Почему он не сделал этого за предыдущие три дня? Потому что пытался доказать себе, что способен сдерживаться в течение долгого времени, потому что наказывал себя за месяцы и годы безбрачия, на которые обрёк Теодора, женив его на холодной женщине. Внезапно Джонас понял, что ему не нравится мысль переспать с какой-либо другой женщиной, кроме Кейт.

— Я не смогу прийти завтра, — Кейт опустила глаза. Она потому и не ушла сегодня, что знала — другого шанса не будет, больше она не осмелится прийти сюда.

Джонас тяжело вздохнул и сел в кресло, пытаясь понять, как быть дальше.

— Джонас, — Кейт подошла к нему. — Пожалуйста.

Джонас улыбнулся ей.

— У меня много месяцев не было женщины, Кейт. Поэтому я не могу быть сдержанным — в первый раз. Но если ты немного потерпишь, то потом я доставлю тебе удовольствие, обещаю.

Кейт не совсем поняла смысл его слов, но ей очень хотелось запомнить ощущение его тела на себе — этого молодого, полного сил мужчины с янтарными глазами, которого она выбрала сама, а не той жирной свиньи.

— Да, — сказала она.

— Спасибо, ты не пожалеешь, — он осторожно взял её за руку и поцеловал все пальчики по очереди. Встал, потянулся к пуговкам на её платье.

— Можно?

Кейт кивнула.

Джонас принялся осторожно раздевать её, не забывая целовать. Кейт на самом деле ожидала, что едва получив разрешение, Джонас Хоупли полностью забудет про самоконтроль, но он оставался сдержанным — пока что. Кейт с радостью отвечала на его короткие поцелуи — она вошла во вкус. Последняя пуговичка — последний поцелуй, и Кейт поняла, что Джонаса уже снова захватила страсть, но это почти не беспокоило её. Она сама с трудом понимала, что происходит. Хоть Джонас и расстегнул платье, но снимать его не стал. Он попросту забыл, что делал и зачем, он горел, он желал, он вожделел эту сладкую женщину. С безумной страстью он целовал её, прижимал к себе крепче и крепче, его руки были везде, но добраться до желанной плоти не могли. Кейт извивалась в его объятиях, совсем позабыв про свой страх, позабыв про всё, кроме ощущения горячих губ на её губах, сильных и нежных рук на её теле. Джонас на мгновение отстранился от неё, пытаясь избавиться от платья, превратившегося в помеху. Кейт было так жарко, что она с радостью помогла ему раздеть себя. Она немного пришла в себя, пока он не целовал её, и рассмеялась: Джонас был прав, платье в конце концов стало помехой. Кейт осталась в одной сорочке. Джонас посмотрел на неё настороженно, но не встретив в её взгляде ни тени страха, акуратно уложил на кровать. Кейт обняла его дрожащими руками, чувствуя отголоски давних кошмаров и одновременно упиваясь новыми волшебными ощущениями. Каково ей будет сейчас? Она надеялась на лучшее, но не слишком верила. Джонас сбросил брюки, но не стал снимать рубашку со своей любовницы, лишь позволил себе приподнять её до талии. Время словно остановилось. Кейт тяжело дышала, глядя на него со страхом и ожиданием. Джонас стиснул зубы в последней попытке собрать остатки самобладания. Он не может сейчас быть грубым, не может причинить ей боль.

Он оперся на локоть одной руки, другой приподнял её ноги, чтобы побольше открыть для себя, сделал несколько пробных неглубоких толчков и убедился, что попадает куда надо без труда. Кейт оказалась влажной — он испытал неимоверное облегчение, когда обнаружил это. Тогда он расслабился и позволил себе взять её одним медленным глубоким всепоглощающим движением. Кейт задохнулась и выгнулась под ним.

— Прости, — пробормотал он. Потом, потом он доставит ей такое же удовольствие, какое испытывает сам. Потом... Закрыв глаза, он начал двигаться, не замечая ничего на свете, не замечая, что у Кейт нет сил отвечать ему, что она горит вместе с ним и вместе с ним превращается в пепел. Он слышал её всхлипы, но не мог даже задуматься о том, что они значат. До конца, только вперёд, вот так... Он коротко вскрикнул, изливаясь в неё, и лишь краешком угасавшего сознания поймал ответный длинный вздох.

Кейт открыла глаза. В комнате было тихо, но звуки проснувшейся гостиницы нарушали эту тишину. Как странно — звуки были какими-то другими, не такими как обычно. Все предметы в комнате казались очерченными чётче. Цвета стали как будто ярче. И мужское тело на ней... Горячее, тяжёлое — совсем не страшное. Ей нравилось ощущать его. Она постаралась как можно лучше запомнить это ощущение. Неизвестно, будет ли в её жизни ещё случай насладиться ласками желанного мужчины. Она осторожно погладила Джонаса по спине. Джонас поднял голову и, настороженно улыбаясь, посмотрел женщине в глаза.

— Ты в порядке?

Кейт вдруг обнаружила, что у неё нет сил отвечать. Она просто кивнула и улыбнулась, стараясь показать ему, что с ней всё хорошо — и даже лучше. Ободрённый, Джонас поцеловал её. Кейт с наслаждением приняла его неспешный, ленивый поцелуй. Джонас умудрился лечь рядом с Кейт на узкую кровать, обвив милую неопытную свою любовницу руками. Он чувствовал себя как никогда бодрым и довольным. "Воздержание имеет свои плюсы," — подумал он. Вероятно, благодаря этому занятия любовью с Кейт закончились таким ослепительным, всепоглощающим взрывом наслаждения. Он и не рассчитывал, что Кейт последует за ним, но был достаточно опытным любовником, чтобы понять — Кейт тоже удалось испытать высший момент удовольствия. Он мог по праву гордиться собой. Вот только он знал, что этого женщинам обычно недостаточно. Они любят долгие ласки, обожают прикосновения ко всему своему телу. Ему просто повезло, что Кейт доверилась ему и смогла расслабиться.

Она заснула. Джонас с нежностью любовался ею некоторое время, потом положил голову на подушку, говоря себе, что Кейт нужно дать немного времени отдохнуть.

Очнулся он от необычного ощущения пустоты. "Не успел", — в панике подумал он, полагая, что Кейт ушла, пока он спал. Так много ей обещал... Он резко открыл глаза и встретился с испуганным взглядом Кейт, протянувшей руку за своим платьем.

— Ты здесь, — облегчённо улыбнулся он.

— Мне надо идти, — неуверенно выговорила она.

— Ещё рано, Кейт, — он протянул ей руку. — Я обещал доставить тебе удовольствие.

— Но ты и доставил.

Джонас насмешливо улыбнулся.

— Если бы ты знала, каким бывает удовольствие, ты бы так не говорила. Десять минут быстрой любви имеют свои плюсы, но в основном для мужчин.

— Я получила удовольствие, Джонас, — постаралась она успокоить его.

— Кейт, — Джонас немного помрачнел, видя её решимость уйти, лихорадочно отыскивая слова, чтобы остановить её. — Я хочу, чтобы ты осталась. Может быть, тебе и хватит, а мне хочется ещё раз — только уже медленно, чтобы как следует всё прочувстовать. Неужели тебе не интересно...

— Ты эгоист, Джонас Хоупли, — сухо перебила она, через голову натягивая платье.

Джонас, обнажённый и прекрасный, необычно серьёзный, встал рядом с нею.

— Останься, Кейт, пожалуйста. Ты не пожалеешь.

Он видел сомнение в её глазах, и не знал, откуда вдруг появилось в нём такое жгучее желание остановить её. Объяснить всё только проснувшейся похотью он не мог — тогда бы ему было всё равно, что она уходит, ведь к его услугам множество других женщин, не менее прекрасных и гораздо более опытных. Но он чувствовал желание именно к этой женщине.

— Нет, — наконец нетвёрдо выговорила она и покачала головой. — Нет. Я должна идти. Спасибо вам за всё, мистер Хоупли, я, правда, очень благодарна, но...

Джонас горько улыбнулся. Он знал, что мог бы поцеловать её, и она бы сдалась, непременно сдалась, но одна мысль принудить Кейт к чему бы то ни было — пусть даже к наслаждению — подняла в нём бурю протеста. Он заставил себя легко улыбнуться и накинул халат.

— Тогда до свиданья, мисс Донован. Я пробуду здесь ещё три дня. Заходите. Буду всегда вам рад.

Кейт улыбнулась. Какое восхитительное легкомыслие! Она отрицательно покачала головой, глядя ему в глаза, зная, что будет долго помнить его. Он же забудет её очень скоро. Но лучше помнить этого легкомысленного распутника, лучше мечтать о повторении чудесного утра, чем помнить тот ночной кошмар.

Он с грустью смотрел, как она подошла к двери. И вдруг вспомнил о своём долге.

— Если возникнут какие-нибудь проблемы, напиши мне.

Кейт обернулась к нему, удивлённая.

— Какие проблемы?

— Ребёнок, — коротко ответил он. Страх и ужас в её глазах больно резанули ему по сердцу, сделав его голос отрывистым и жёстким. — Если ты забеременеешь, я позабочусь о тебе.

Кейт недоверчиво обвела обстановку комнаты взглядом, недоумевая, как может мужчина, обитающий в столь непритязательной обстановке, как-то позаботиться о ребёнке.

— У меня пока нет своего жилья в Лондоне, поэтому пиши по адресу О.-стрит, 12. Это дом жены моего брата. — Увидев недоумевающий взгляд женщины, Джонас поправился. — То есть, теперь это и его дом. Мой брат — Теодор Хоупли, барон Эшли. Если со мной что-то случится, то тебе поможет он.

Кейт сдержанно кивнула и вышла за дверь, предварительно накинув на голову капюшон.

Джонас тяжело вздохнул и лёг обратно в кровать, всё ещё хранившую тепло их любви. Да уж, барон Эшли не из тех, кто бросает незаконнорождённых детей своего брата на произвол судьбы. Надо наконец сообщить ему о своём возвращении.

Джонас прилежно оставался в этих комнатах ещё три дня, но Кейт больше не пришла. Глупо было надеяться. Джонас сказал себе, что в мире много других женщин, и уехал в Лондон.

Глава 3

Первым делом Джонас снял комнаты в отеле. Он знал, что достаточно богат, чтобы снять лучшие апартаменты в лучшем отеле, но решил не потворствовать тем своим прихотям, которые так или иначе могли привести его к разорению. Расточительство — одна из них. К тому же он не хотел, чтобы раньше времени стало известно о том, что теперь он достаточно состоятелен и годится в мужья. Он понимал, что такое не скроешь долго, но и специально распространяться об этом не хотел. К тому же занимался он унизительной для аристократа торговлей. Пусть у него самого нет титула, но брат его всё-таки барон.

В общем, это были две вполне обычные комнаты для холостяка, в которых Джонас намеревался провести месяц-другой, пока не найдёт подходящий дом.

Устроившись в отеле, Джонас отправился в ресторан — самое время для обеда. Или для завтрака — в зависимости от образа жизни. Войдя в знакомое помещение, Джонас огляделся и заметил старого приятеля, перед которым стояла пустая бутылка. Он направился к нему.

— Доброе утро, Филипп, — со сдержанной улыбкой поздоровался Джонас. Филипп Браунинг медленно поднял голову, готовый растерзать обладателя столь звонкого голоса. Джонас мгновенно понял, что у приятеля похмелье.

— Хоупли? — недоверчиво пробормотал Филипп. — Возвращайся в свою идиотскую Индию и дай людям отдохнуть.

Голова Филиппа упала обратно на руки.

Джонас лишь весело хмыкнул, ничуть не обескураженный таким приёмом. Подошёл официант, Джонас заказал себе и Филиппу обед, догадываясь, что у того, как обычно, нет никаких сил оторвать голову от стола и подозвать официанта.

— Что нового в Лондоне? — спросил Хоупли.

Браунинг нехотя поднял голову.

— Понятия не имею. Отвяжись, а?

Джонас налил в стакан приятеля вина и протянул ему со словами:

— Пей. За мой счёт.

Филипп повертел стакан в руке.

— Никак разбогател, а?

— На бутылку вина хватит.

Филипп залпом осушил стакан и поднялся, зевая.

— Пойду я, Хоупли. Спать хочу, а?

— А позавтракать? — иронично спросил Джонас, кивая в сторону официанта с подносом. Филипп оценивающе посмотрел на блюда, которые официант ставил на стол.

— Ладно.

Браунинг сел, словно делая одолжение. Сытный завтрак привёл его в более-менее хорошее настроение. Насколько Джонас помнил, у Филиппа самым хорошим настроением было мрачное равнодушие. У них было много общего: возраст, происхождение, привычки. Только отец Филиппа имел достаточно денег, чтобы оплачивать дорогостоящие привычки своего третьего сына.

— Где сейчас Лесли, Бредби и Карстон? — спросил Джонас о других своих друзьях — таких же, как он с Филиппом, младших сыновьях без перспектив и будущего.

— Лесли убит.

— Дуэль?

Филипп равнодушно пожал плечом, не желая распространяться на эту тему.