Высадились мы, на мой непредвзятый взгляд, в местности, совершенно для этих целей неподходящей. Не то чтобы я всерьёз мнила себя человеком, разбирающимся в путешествиях, но тот факт, что мы оказались на пустынном скалистом берегу, с поклажей и без лошадей, любого навел бы на гнетущие мысли. Опять же, климат в Шэрдонии был, мягко говоря, плохо приспособлен для свободного путешествия муэти по открытой местности.

Нет, не буду врать, что склон был совсем уж крут и непроходим, однако не уверена в том, что смогла бы больше часа полноценно передвигаться по подобному рельефу. Потом, как это ни прискорбно, нашим спутникам пришлось бы меня нести — а это могло стать той ещё проблемой, учитывая общее количество имеющейся поклажи. Одни только свертки с церемониальными платьями, как ни стыдно в этом признаваться, пришлось бы нести двоим Серым Крысам — которые, к слову, богатырским сложением не обладали. Однако, озвучивать претензии до поры до времени я посчитала излишним: абсолютными идиотами мои спутники не были, наличие подобных сложностей должны были понимать, равно как и то, что на горных коз мы с Ишири были мало похожи. Потому я в лучших традициях истинной женщины решила просто подождать, пока умные мужчины-организаторы что-то сделают.

— Сонак, со мной, — скомандовал Дамил, служа наглядной иллюстрацией моим мыслям. Объяснять свои действия мне, по давно сложившейся традиции, капитан не стал. Меня это не слишком угнетало... чего, к сожалению, нельзя сказать о моей компаньонке.

— Эй, а как же мы? — Ишири резко подалась вперёд и вцепилась в рукав капитана Серых Крыс, — Госпожа не должна долго стоять на солнце! Вы не можете нас просто так тут оставить!

Дамил зло сверкнул черными глазами и резко дернул рукой, высвобождая рукав:

— Я прекрасно знаю, что и зачем делаю. А также мне известны мои обязанности и мое место. Чего, в общем-то, и тебе советую. Не забывайся, девчонка!

Я едва удержалась от того, дабы банальнейшим образом не выругаться. Это приобретало все более и более неприличные формы....

— Девчонка? — в глазах Ишири заплескалось бешенство, — Не знаю, кто обучал Вас манерам, Капитан, но этот некто явно был бездарным учителем! Я — Госслужащая, Старшая компаньонка, и у Вас нет права говорить так со мной!

— Запомни, девочка: я отвечаю за операцию, и...

— Довольно, — вмешалась я резко, — Дамил, Вы забываетесь!

Капитан поморщился, но спорить не решился: в конечном итоге, нарываться на открытый конфликт со мной он не смел.

— Нам нужно подняться наверх, в монастырь, за лошадьми и помощью, — пояснил капитан сухо, — Причин заставлять Вас прыгать по склонам не вижу, потому — извольте подождать.

— Спасибо, — вежливо склонила я голову.

— Да, — бросила Ишири, нехорошо сверкнув глазами, — Что бы мы без вас делали!

Дамил, оставив последнюю реплику без ответа, стремительно развернулся и пошел прочь. Сонак, бросив на меня уничижительный взгляд, последовал за своим командиром.

Я с трудом подавила тяжелый вздох. Ишири и Дамил, как ни печально, стали весьма серьёзной внутренней проблемой нашего отряда. Это была далеко не первая их стычка, и, будучи откровенной, мотивы обоих сторон были мне понятны. Конечно, этот статный властный мужчина, черноволосый и жилистый, в силу занимаемой им должности привык полностью контролировать ситуацию и не отчитываться ни перед кем, кроме Императора. Впрочем, то же самое можно было бы сказать и про Ишири: занимая значимый пост и будучи, фактически, правой рукой Верховной Свахи, девушка не привыкла действовать по приказу и не получать отчетов.

Вообще, я уже успела несколькими нецензурными словами помянуть Эйтана с его манерой подбора команды: да, конечно, они — лучшие в своем роде. Но, во имя богов, их характеры... ладно, что уж там — наши характеры мало подходили для адекватной командной работы.

Дамил, как я уже упоминала, был неплохим командиром — если не учитывать одно маленькое, однако существенное "но". В его восприятии, впрочем, не таком уж странном для мужчин-военных нашей эпохи, женщины были чем-то вроде декоративных домашних питомцев, пригодных только для того, чтобы беспрекословно, не задавая никаких вопросов, выполнять мужскую волю.

Ишири, в свою очередь, характером обладала на редкость властным. Она была свято убеждена, что именно она отвечает за безопасность своей Госпожи — и, соответственно, обязана самолично контролировать все, происходящее вокруг.

Сонак, коренастый неприметный мужчина лет тридцати, имевший прямоугольное лицо, тонкие губы и глубоко посаженные глаза, был предан Дамилу до мозга костей. Этот человек, чьи предки явно не были ишшарцами, понимал явно больше, чем хотел показать. Собственно, с ним проблема была только в одном: у Капитана не хватило честности и доверия к подчиненным для того, чтобы сказать им правду, и это создало некоторые проблемы. Сонак видел во мне причину всех бед Дамила; та же сложность была с Латином. Вообще, Латин, высокий крепкий детина с курчавыми волосами и выступающим подбородком, был самым прямолинейным из нашей команды. Он наглядно иллюстрировал старую истину об идеальном солдате, который на вопрос, что он умеет делать, отвечает: "Убивать могу". А когда у него интересуются, что ещё он может, говорит: "Ну, могу не убивать. Как скажут".

Ну, а если вернуться к последнему члену нашей группы, то бишь мне... что же, будем откровенны, тут все было совсем плохо. Я всегда была эгоцентричной индивидуалисткой, отшельницей, живущей вдали от людей. Моё уродство сделало меня изгоем — и характер мой полностью соответствовал этой роли. Я не умела постоянно и полноценно работать в команде, не умела решать чужие проблемы, доказывать свой статус и вникать в мелкие дрязги. Да, я была красноречива, вежлива и мила — когда это было нужно. Впрочем, это не меняло основного: по сути я была убежденной одиночкой, и смелости, дабы признать это, мне доставало. Осознание этого пробуждало в душе чувство вины: по правде сказать, именно мне стоило найти способ помирить ребят и вселить им в души командный дух. Проблема в том, что авторитета и опыта для таких игр мне в тот момент явно недоставало...

Воздух был горячим, а солнце — палящим: климат, как ни крути, действительно мне не подходил. Благо что Ишири, надо отдать ей должное, быстро поняла мою проблему, потому исхитрилась соорудить замечательное укрытие, состоящее из зонтика и выступа скалы, увенчанного побитой судьбой и жизнью сосной. Также компаньонка отыскала где-то бутыль с терпким ягодным винцом, слабеньким, но очень вкусным. На предложение "выпить со мной" мои спутники ответили категорическим отказом, потому в уютной тени своего укрытия устроилась в гордом одиночестве.

Никаких разговоров снаружи не доносилось: Ишири и Латин молчали, очевидно, не имея общих тем для обсуждения. Я пила вино, прислушиваясь к шороху волн, и просто ждала.

Дамил с Сонаком вернулись спустя два часа, и не одни. Сопровождали их двое юношей, облаченных в странные бесформенные одежды. Увидев меня, местные жители изумленно расширили глаза и быстро заговорили между собой на шэрдонском. Используя свои смутные книжные познания, я сумела разобрать только слова "луна" и "невозможно".

Такая реакция настораживала, потому, используя общепринятые дружественные знаки, я подняла ладони в приветственном жесте и чуть склонила голову. Вопреки опасениям, молодые люди в бесформенных одеждах тут же ответили на мою вежливость неожиданно подобострастными поклонами.

Дамил что-то сказал шэрдонцам, и они, ещё раз поклонившись мне, принялись деловито навьючивать поклажей странных лошадок, длинноухих и коротконогих. Зверьки казались нелепыми, но, как выяснилось впоследствии, отлично переносили путешествия по горной местности. Мулы, как их называли местные, также обладали вполне спокойным, флегматичным нравом, потому именно их использовали в качестве ездовых животных хрупкие леди.

Пользуясь тем, что наши спутники отвлеклись, я повернулась к Дамилу, ожидая объяснений.

— Это послушники монастыря Сильтоне, — пояснил капитан, — Там мы переночуем сегодня, пока нам соберут все самое необходимое.

Я нахмурила брови, силясь понять услышанное.

— Эти люди — Жрецы?

— Можно сказать и так, — бросил капитан, явно утомленный нашей затянувшейся, по его меркам, беседой.

Кивнув, я покосилась на спутников с куда большим уважением — служители любого бога во все времена были людьми почитаемыми. Также стало понятно, почему они облачены в серые бесформенные балахоны, подпоясанные бечёвкой: я читала, что Адад, местное верховное божество, проповедует аскетизм.

После небольшой заминки, вызванной моим неумением ездить верхом, Дамил все же водрузил меня на мула, подхватив поводья. Ишири же, как оказалось, в седле держалась весьма сносно и без посторонней помощи. Этот факт, кажется, слегка разозлил капитана — по крайней мере, взгляд его, брошенный на компаньонку, выражал непонятное отвращение.

Впрочем, была я не в том состоянии, чтобы обращать на это внимания. Да, признаюсь: было страшно. Да, ладно, я была просто в ужасе!

В бытность мою деревенским ребёнком меня, уродца-муэти, к коням не подпускали и близко. Другие дети катались на лошадях — но, конечно же, только не я. И тут вдруг — ехать верхом... судорожно вцепившись в луку обеими руками, я распрямила спину, чувствуя, как дышит и шевелится животное. Боги, пожалуйста, пусть у них в этом Храме найдется хоть какая-нибудь завалящая повозка!

В общем, как-то так текли мои мысли, пока мышастой масти конек медленно, но уверенно трусил вверх по извилистой горной тропке, следуя за Дамилом, ведущим его твердой рукой.

И надо сказать, что постепенно, миг за мигом, страх мой отступал. Да и, право слово, много раз заглянув в глаза смерти, пристало ли мне бояться длинноухой лошадки? Ответ на этот вопрос был очевиден, потому, глубоко вдохнув, я загнала панику поглубже и постаралась оглядеться. Было это нелегко, ибо капюшон сильно закрывал обзор, а солнце нещадно слепило глаза. Однако, оно того стоило: картина, открывшаяся моему испуганному взору, впечатляла.

Храм, к воротам которого вела нас неприметная тропка, возвышался на неприступной скале. Овеваемый ветрами, омываемый морем, он отчего-то мало ассоциировался у меня с аскетизмом и служением, что считались неизменными атрибутами культа Адада. Напротив, как по мне, это каменное строение буквально кричало о вызове. Эти амбразуры одним своим видом говорили — воде и ветру, врагам и богам — что были всегда и будут. Вопреки всему.

— Потрясающая архитектура, — прокомментировала я негромко, — Внушительная и сильная. Я ожидала иного.

— Это пограничный гарнизон, — отозвался Дамил, — Если Ишшарра когда-нибудь нападёт на Шэрдонию, это одна из крепостей, которая первой примет удар.

— То есть, местные Жрецы — воины? — нахмурилась я; все то, что я знала о боге Ададе, мирном и довольно апатичном, противоречило такому предположению.

— Монахи, — поправил меня Сонак, — Младшие Жрецы Адада зовутся монахами. И, в данном случае, они действительно воины.

— Почему Вас это удивляет, Госпожа? — поинтересовалась Ишири, выныривая из своих мрачных дум, — Ведь в нашей стране тоже бывают Жрецы-воины.

Я поморщилась:

— Да, но это логично, что воинами становятся Жрецы богов войны, смерти, мести, оружия, наконец. Но как могут воевать служители бога, который запрещает убийства? Это как-то противоречиво. Или культ Адада раздроблен, и имеет разное трактование?

— Вам не понять этого, Госпожа, — отозвался Сонак, пожалуй, излишне резко вмешавшись в разговор.

Я раздраженно поглядела на Крыса, но обострять ситуацию не стала. Не понять так не понять, что уж тут... тем более что выглядел воин, мягко говоря, странно: на лбу появилась испарина, движения стали резкими, а взгляд — нервным. Понадеявшись, что парень просто боится высоты, а не подхватил какую-нибудь местную смертельную заразу, я перенесла внимание на окружающий мир, для себя решив, что за Крысом стоит приглядеть.

Мул медленно, но упорно продвигался вперёд, приближаясь к высоким белокаменным стенам. Затаив дыхание, щурясь от солнца, я наблюдала, как расступаются перед извилистой тропкой поросшие странным зелёным ковром скалы, открывая все более выгодный вид на чужеземный храм.

Правда, окинув панораму внимательным взглядом, я в очередной раз судорожно вцепилась в седло, ощутив прилив ужаса.

Дело в том, что к нашему предполагаемому крову вел хлипкий, шаткий деревянный мостик, переброшенный через угрожающего вида ущелье. Эта, с позволения сказать, конструкция настолько нелепо выглядела на фоне величественного здания, что я даже нервно фыркнула, заподозрив иноземцев в вопиющем отсутствии вкуса, да и здравого смысла тоже.

— Необычный мост, — остается надеяться, что голос мой в тот момент звучал достаточно небрежно, — Но, мне кажется, он не совсем сочетается с самим храмом. Или, тут так принято?

— Да, — кивнул Дамил, — Местная достопримечательность, призванная воспитать в монахах бесстрашие и показать, как легко может оборваться их жизнь. Опять же, если монастырь вдруг окажется в осаде, достаточно поднести к древесине спичку: она пропитана специальным раствором, потому тут же вспыхнет.

Брови мои поползли вверх:

— Подождите. А что будет, если кто-то случайно уронит факел?

Капитан скупо улыбнулся:

— Я бы на их месте не экспериментировал.

Сказать, что я была ошеломлена — значит, не сказать ничего. Все, что я ранее слышала о боге Ададе, мало вязалось с увиденным. И этому могло быть два объяснения: либо исследователи, составлявшие книги об учении Агнца, предоставили заведомо ложную информацию, либо Адад был на редкость флегматичным богом, не слишком интересующимся жизнью своих служителей. Первое показалось мне маловероятным, поскольку в нашей славной Империи внесение в библиотечные хроники непроверенных фактов приравнивалось к государственной измене, что, как несложно догадаться, жестоко каралось. Опять же, я лично прочла одну из редакций пресловутой Святой Книги, являвшейся, по сути, жизнеописанием Агнца, и могла с уверенностью утверждать: наши соотечественники не могли так уж сильно ошибаться, повествуя о мировоззрении главного божества материка.

Как бы там ни было, пока я предавалась размышлениям о несоответствиях меж ожиданиями и реальностью, мы подъехали к хлипкому мостику. Честно сказать, первым порывом моим было, как минимум, сойти с мула. Однако, сделать это — значило выказать безмолвное недоверие капитану Серых Крыс, ведущего животных под уздцы. Император убеждал, что Дамилу можно доверять — и мне не хотелось выказывать неуверенности. Было вполне очевидно, что нам доведется проехать вместе не одну милю, пройти сквозь смертельную опасность и не раз доверить свою судьбу друг другу. Так или иначе, без покровительства Крыса мне было не выжить, и мне подумалось, что этот мост мог бы стать неплохой репетицией.

Все наши спутники слезли со своих мулов. Я осталась в седле. До боли сжав пальцы на луках и стараясь не позволить эмоциям отражаться на лице, я, вопросительно вздёрнула бровь, покосившись на Дамила.