| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Оглавление:
Введение
Глава 1.
Смоленские походы Василия III
Глава 2.
Детские годы Ивана IV. Война Елены Глинской. Боярское правление
Глава 3.
Юность государя. Падение Глинских. Появление Избранной Рады
Глава 4.
Реформы Ивана IV. Покорение Казани и Астрахани
Глава 5.
Начало Ливонской войны. Падение правительства Избранной рады
Глава 6.
Появление опричнины. Образование Речи Посполитой
Глава 7.
Южный натиск на Россию 1569-1572 гг. Смерть Сигизмунда II и выборы нового короля Речи Посполитой
Глава 8.
Частная война Ивана Грозного. Стефан Баторий собирает силы и идёт на Русь
Глава 9.
Героическая оборона Пскова. Ям-Запольский договор 1582 года
Глава 10.
Московский диспут папского легата. Окончание Ливонской войны. Смерть Ивана Грозного
Глава 11.
Борьба за власть после смерти Ивана IV. Сигизмунд III — новый король Речи Посполитой. Успехи Годунова во внутренней и внешней политике
Глава 12.
Религиозная война в Речи Посполитой. Смерть Фёдора Иоановича и её последствия
Глава 13.
Коронация царя Бориса. Сигизмунд III предлагает России дружбу. Зёрна Смуты — внешние и внутренние
Глава 14.
Польские скитания самозванца. Начало Смутного времени. Юг России переходит на сторону Лжедмитрия I
Глава 15.
Смерть царя Бориса. Крушение династии Годуновых
Глава 16.
Самозванец на русском троне. Свадьба и смерть Лжедмитрия I
Глава 17.
Коронация Василия Шуйского. Армия Болотникова идёт на столицу. Появление Лжедмитрия II
Глава 18.
Войска Лжедмитрия II осаждают Москву. Дождавшись максимального ослабления России, в войну вступает Сигизмунд III
Глава 19.
Распад Тушинского лагеря. Смерть Скопина-Шуйского. Поражение под Клушином
Глава 20.
Свержение Василия Шуйского. Переход власти к семибоярщине. Гибель Лжедмитрия II
Глава 21.
Первое земское ополчение. Сожжение Москвы. Появление Лжедмитрия III
Глава 22.
Успехи политики Минина и Пожарского. Свержение последнего самозванца. Освобождение Москвы
Глава 23.
Царские выборы 1613 года. Причины победы Михаила Романова
Глава 24.
Коронация царя Михаила. Война с Польшей, Швецией и отпавшими окраинами. Деулинское перемирие 1618 года
Глава 25.
Реформы патриарха Филарета. Подготовка к новому походу на Смоленск
Глава 26.
Военная кампания 1632-1634 годов. Капитуляция армии Шеина. Условия Поляновского мира
Заключение
Отрывок из книги: части 21 и 22 глав
Начало освободительному движению положило письмо Прокопия Ляпунова. Узнав о штурме Смоленска, вождь рязанских дворян обратился с посланием к семибоярщине, где обвинил короля в нарушении договора и призвал всех патриотов к войне против иноземных захватчиков. Боярское правительство отреагировало оперативно. Из Москвы в Рязанскую землю отправилась рать во главе с воеводой Григорием Самбуловым. Вскоре верные Владиславу войска осадили в Пронске отряд Ляпунова. Деревянная крепость была достаточно прочной и надёжной, в погребах хранилось много всевозможных припасов, но сил для обороны не хватало. Земских ратников было всего 200 человек. Однако Самбулову не удалось воспользоваться благоприятной возможностью. На выручку Ляпунову поспешил воевода Дмитрий Пожарский. Кроме гарнизона Зарайской крепости он привёл с собой отряды из Коломны и Рязани. Самбулов отступил без боя. Вместо того чтобы сражаться с земской армией, он решил захватить оставшийся без гарнизона Зарайск. Однако Пожарский успел вернуться вовремя. На улицах посада перед крепостью завязалась жестокая битва. Войско Самбулова было разгромлено и бежало из города. Вскоре к Ляпунову присоединились Казань, Муром, Нижний Новгород и другие города. Постепенно создавались условия для похода земских ополченцев на Москву.
А в русской столице к этому времени неизвестные патриоты составили и распространили обширное воззвание, озаглавленное как "Новая повесть о славном Российском царстве, о страданиях святейшего Гермогена и новых изменниках". В ней авторы обещали патриаршее благословение всем, кто поднимется на защиту родины. Однако, призывая народ к оружию, они предупреждали единомышленников, что не следует ожидать от находящегося в Москве первосвященника открытой поддержки восстания. "Что стали, что оплошали? — звучал со страниц повести их гневный вопрос. — Али того ждёте, чтобы Вам сам великий тот столп (Гермоген — Р.С.) своими устами повелел дерзнуть на врагов? Сами ведаете, его ли то дело повелевать на кровь дерзнути".
Повесть эта широко разошлась по стране. А следом за ней хлынули во все концы страстные письма и грамоты, в которых от имени патриарха патриоты призывали народ к восстанию против оккупантов и их пособников. Многие понимали, что Гермоген не мог лично составить все эти воззвания, ведь к тому времени семибоярщина лишила его собственной канцелярии. Но ни у кого не возникало сомнений, что московский первосвященник всецело разделяет идеи авторов. Таким образом, октябрьское решение суда о роспуске служителей патриаршего подворья играло теперь против самих оккупантов. У них не было ни единой улики против признанного лидера патриотов. Чтобы исправить ситуацию Гонсевский и Мстиславский окружили Гермогена целой толпой соглядатаев. Они понимали, что хотя бы одну из грамот патриарх должен будет написать сам. И тогда он окажется, наконец, в их власти...
Вскоре ловушка сработала. Послание к нижегородцам Гермоген составлял в глубокой тайне. В нём он твёрдо и безоговорочно объявил всем русским людям, что освобождает их от присяги католику-Владиславу. "Латинский царь, — написал в этой грамоте Гермоген, — навязан нам силой, он несёт гибель стране, надо избрать себе царя свободно от рода русского!". Патриарх заклинает жителей Нижнего Новгорода не жалеть ничего и даже самой жизни для изгнания врагов и защиты веры. Своевременно получив донос, поляки устроили засады на дорогах и перехватили гонца с письмом Гермогена. Гонсевский потребовал от Думы самых суровых мер против "бунтовщиков", включая и их идейного вдохновителя — патриарха. В качестве доказательства были предъявлены листы с призывами к мятежу против Владислава.
Очевидно, полковник всю жизнь имел дело с ловкими интриганами. Принципиальных людей, готовых умереть за свои убеждения, ему в противниках иметь не доводилось. Гонсевский ждал, что Гермоген станет юлить, угодничать и отпираться, спасая жизнь. Но патриарх избрал совершенно иную тактику. Он и не подумал отрицать подлинности предъявленных грамот. Вместо этого Гермоген твёрдо заявил, что не поддерживает связей с инициаторами восстания против бояр и Владислава. Опровергнуть это утверждение Гонсевский не смог. Ни одной патриаршей грамоты в Рязань к Ляпунову или в Калугу к Заруцкому польские агенты не перехватили. Попытка же объявить изменой освобождение от присяги Владиславу, который и сам грубо нарушил условия Смоленского договора, немедленно натолкнулась на сопротивление думского большинства. Мстиславский и его подельники хорошо понимали, что расправа над патриархом при наличии столь слабых улик окончательно скомпрометирует их в глазах народа. В результате план Гонсевского с треском провалился: бояре приняли решение удовлетвориться объяснениями Гермогена и сохранить за ним пост главы церкви.
На какое-то время всё вернулось на круги своя. Из Москвы снова потоком шли "патриаршие" воззвания. Часть их перехватывалась поляками, но привязать эти письма к Гермогену, чья подпись на листах отсутствовала, Гонсевский не мог. Между тем территория, которую контролировали сторонники земского движения, продолжала расширяться. На огромном пространстве от Северщины на юге до Вологды на севере и Казани на востоке русские города заявляли о желании участвовать в освободительном походе. Ляпунов координировал их действия и готовил силы для наступления на Москву. В начале февраля 1611 года калужские и рязанские воеводы согласовали планы общего похода на столицу. Вскоре их войска заняли Коломну и Серпухов.
К концу месяца отряды земского ополчения вышли на ближние подступы к Москве. Однако силы эти были очень разнородны. Слишком много времени уходило у них на всевозможные согласования. Действовать быстро и оперативно в таких условиях земские ратники не могли. Замысел Ляпунова был достаточно прост и логичен. После подхода к Москве главных сил он собирался призвать горожан к восстанию, а затем одновременными ударами снаружи и изнутри захватить крепостные укрепления.
Боярское правительство знало о планах земских воевод. Мстиславский издал указ об изъятии у горожан оружия. Солдаты Гонсевского забирали у москвичей не только пищали и сабли, но даже ножи и топоры. На городских заставах стражники тщательно обыскивали обозы. Это не помогало. Посадские жители деятельно готовились к боям с оккупантами. В город тайными путями доставлялись оружие и боеприпасы, мелкими группами просачивались воинские люди. Среди прочих к середине марта в Москву перебрался и князь Дмитрий Пожарский. Р.Г. Скрынников считает, что Ляпунов поручил ему возглавить выступление посадских жителей. "Если бы атака ополчения была поддержана восстанием внутри города, — пишет историк, — судьба боярского правительства была бы решена". К сожалению, это понимали и поляки. Их командиры сделали всё, чтобы спровоцировать жителей на преждевременное выступление...
19 марта солдаты Гонсевского начали втаскивать пушки на стены Кремля и Китай-города. Один из ротмистров, руководивший установкой орудий возле Водяных ворот, распорядился привлечь к работам извозчиков, наблюдавших за поляками со стороны. Русские отказались. Возникшая стихийно стычка быстро переросла в общее побоище. Роты наёмников в боевом порядке атаковали безоружную толпу. Множество горожан было убито на месте. Но горы трупов не остановили оккупантов. Наступая от центра к окраинам, поляки продолжали беспощадно истреблять мирных жителей. Однако вскоре ситуация стала меняться. Колокольный звон поднял москвичей на борьбу с завоевателями...
На Сретенке главным очагом сопротивления стала Стрелецкая слобода. Здесь патриотов возглавил Дмитрий Пожарский. Он быстро организовал доставку с Пушкарского двора к Сретенским воротам артиллерийских орудий. Наступающих наёмников горожане встретили плотным ружейно-пушечным огнём. Ратники Пожарского у Введенской церкви не только остановили наступление врага. Смелой контратакой они отбросили поляков на исходные позиции. Один за другим возникали очаги сопротивления. В районе Ильинских ворот вооружённых горожан возглавил Иван Батурлин. Его отряд встретил наёмников на Кулишках и не пропустил к Яузским воротам. Твёрдо держались баррикады на Тверской улице. Отряд Ивана Колотовского преградил полякам путь в Замоскворечье. После отражения атаки его ратники установили пушки у наплавного моста и принялись обстреливать Кремль.
Таким образом, первая попытка подавить восстание закончилась неудачей. Польские войска вынуждены были оставить Белый город и Замоскворечье. Тогда Гонсевский приказал наёмникам поджечь Москву и продвигаться следом за огнём. Над посадами во многих местах поднялись дымовые столбы. Вскоре пожар охватил целые кварталы. Ветер послушно гнал пламя вглубь Белого города. А следом за огненным валом продвигались вперёд вражеские солдаты. Лишь на Лубянке полякам не удалось осуществить свой замысел. Князь Пожарский быстро разобрался в ситуации. Его ратники, не мешкая, атаковали факельщиков Гонсевского и "втоптали" их обратно в Китай-город. Ещё один отряд стрельцов, примерно около тысячи человек, укрепился под самыми стенами Кремля у Чертольских ворот. Всю ночь в городе гудели колокола. Огонь уничтожал одну улицу за другой. Но были и хорошие новости. Посланные 19 марта гонцы ночью вернулись с подмогой. Ещё до рассвета передовые сотни ополчения вступили в Замоскворечье. Однако сразу же после них к городу из Можайска подошли польские войска. Теперь у Гонсевского появилась возможность одновременными ударами извне и снаружи прорвать кольцо восставших предместий.
Утром 20 марта из Китай-города к засевшему на баррикадах народу выехали члены семибоярщины. Приблизившись к завалам, Фёдор Мстиславский и Иван Романов принялись упрашивать москвичей сложить оружие и покориться Владиславу. Народ отверг эти призывы. Впрочем, Гонсевский ни на что другое и не рассчитывал. Бояре, по его замыслу, должны были лишь отвлечь внимание москвичей. За то время, пока они вели переговоры, отряды наёмников по льду Москвы-реки зашли в тыл стрельцам, укрепившимся в Чертолье, и подожгли кварталы, примыкавшие к баррикадам. Теснимые стеной огня, стрельцы отступили...
Ликвидировав угрозу у стен Кремля, Гонсевский получил возможность сконцентрировать усилия на Замоскворечье. Здесь наступавший извне полк Струся был остановлен у стен Деревянного города. И вновь поляки призвали на помощь пожар. День выдался ветреным, и это облегчило работу факельщиков. Отступая перед огненным валом, отряды ополченцев вместе с населением покинули Замоскворечье. Теперь, когда силы поляков соединились, а угроза с юга исчезла, Гонсевский смог сосредоточить войска против Белого города. Здесь его полки имели подавляющий перевес в людях. Но противостоящий им отряд Пожарского успел выстроить на Сретенке укреплённый острожек. Целый день отбивались стрельцы от превосходящих сил противника. Наконец наёмники прорвали русскую оборону. Большинство защитников погибло в сражении. Тяжелораненого Пожарского москвичи вынесли с поля боя и переправили в Троице-Сергиев монастырь.
Пожар в Москве бушевал ещё несколько дней. Гонсевский стремился окружить Китай-город и Кремль выжженой пустыней, чтобы подходящему с юго-востока земскому ополчению негде было закрепиться. Русские не могли ему помешать. Рязанские отряды Ляпунова прибыли к Москве лишь 23 марта. Заруцкий и Трубецкой с казаками подошли ещё позже. 27 марта Гонсевский вывел свои войска из Яузских ворот и попытался навязать русским полевое сражение в районе Симонова монастыря. Польское наступление не имело успеха. Более того, вскоре ополченцы заняли всю территорию Белого города и приступили к осаде Москвы.
В военных действиях наступила длительная пауза. Ляпунов и его сподвижники не имели многочисленного войска, чтобы блокировать город со всех сторон. Не было у них и тяжёлой артиллерии, способной разрушить его стены. Весь замысел наступления изначально строился с расчётом на восстание московских жителей. Сожжение столицы разрушило эти планы. Поляки и их прихвостни удержали Москву в своих руках. Однако оккупанты потеряли при этом больше, чем приобрели. После "огненного наступления" наёмников на восставшие кварталы народ окончательно отвернулся от "латинского царя" Владислава и верной ему семибоярщины.
Отбив натиск земских войск, Гонсевский решил, что пришло время покончить с остатками оппозиции внутри города. Его люди жестоко расправились с Андреем Голицыным. Боярин физически не мог участвовать в восстании, всё это время он находился под домашним арестом, но такая мелочь не остановила поляков. Патриарха оккупанты арестовали и бросили в темницу. Его не лишили сана, поскольку по закону сделать это мог лишь соборный суд. А как умеет защищаться "хитроречивый" московский первосвященник, всем было хорошо известно. Поэтому Гонсевский поневоле ограничился заключением Гермогена под стражу. Управление же делами церкви перешло в руки верного семибоярщине архиепископа Арсения.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
