Король и его игрушка

А когда мальчик был уже совсем обнажен, Берг вдруг тихо сказал:

— Подожди! — и встал с постели.

Не понимая, что он хочет, тот резко поднялся, схватил его за руку, впился встревоженным взглядом в его лицо. Но Берг, казалось, не замечал этого. Мягко освободившись от его руки, он прошел к резному комоду, стоящему в дальнем углу комнаты, что-то поискал там и только потом вернулся обратно.

— Не бойся! — сказал он, движением руки укладывая мальчика назад на постель.

Тот послушался и покорно лег обратно, но в глазах его еще плескалась тревога. Берг наклонился к нему и поцеловал его ресницы, заставляя его закрыть глаза. Его рука скользнула вниз. Дыхание мальчика замерло. Берг начал медленно и аккуратно ласкать его, продвигая руку все ниже и ниже, пока не коснулся самого пика его возбужденной плоти. Тот выгнулся, резко вздохнув, но не издал ни звука. Берг остановился, а потом снова продолжил свое неторопливое, бархатное движение. И так еще, и еще, пока тот впервые не застонал.

Все это время Берг, не отрываясь, смотрел на его ошеломленное лицо, на то, как все отчетливее проявляются на нем любовь, желание, страсть. Ведь он не хотел пугать его, он лишь хотел быть с ним ласковым и нежным, поэтому и начал аккуратно готовить его лишь тогда, когда уже не видел на его лице страха — лишь радость и свет...

Мальчик был почти на пороге высшего наслаждения, когда Берг вдруг сел на постели, неожиданным резким движением поднял его и, заставив широко раздвинуть ноги, посадил к себе на колени. Расслабленный и разнеженный ласками Берга тот поддался, но почти сразу же застыл, испугавшись. Его глаза расширились от страха, руки уперлись в сильные плечи короля, он попытался подняться, освободиться от объятий Берга, не давая ему приблизиться.

— Neno ... Сиэрри ... Neno! — зашептал он сбивчиво, пытаясь оттолкнуть Берга от себя.

Но король лишь ласково обнял его, привлек к себе и, спрятав лицо у него на груди, замер. Несколько минут он не двигался, давая мальчику привыкнуть к такой, новой для него близости между ними, а потом поднял голову, наклонил его к себе и мягко поцеловал в губы. Тот вздрогнул, но не отстранился. Руки его постепенно расслабились, скользнув сначала на обнаженную спину Берга, потом — выше, на его затылок, обняли его, невольно притягивая еще ближе к себе.

Берг ласкал горячую кожу мальчика, гладил его по спине, по плечам, снова возбуждая, помогая ему забыть о страхах и полностью отдаться тем сладостным минутам, которые они сейчас переживали вместе. И этот поцелуй, казалось, длился целую вечность... Вечность...

А потом Берг взял мальчика за талию и, не прерывая поцелуя, не выпуская его губ, приподнял верх и стал медленно опускать на себя. Слишком увлекшийся лаской, тот сначала ничего не понимал, но, когда плоть Берга коснулась его тела, а потом стала медленно, но неумолимо внедряться внутрь, он дернулся и протестующе замычал. Но Берг крепко держал его, сжимая в сильных руках, не давая ему отстраниться и избежать этого проникновения. Мальчик сопротивлялся, упирался ему в плечи, сжимался, не давая войти в себя, но Берг хорошо подготовил его и продолжал неумолимо овладевать им, терпеливо ожидая, пока вслед за болью к его юному любовнику не придет наслаждение. И хотя по щекам того уже текли слезы, Берг не разрывал поцелуя и не позволял ему опомниться и остыть. И мальчик постепенно покорялся его властному рту, его могуществу, его ласке, не в силах противостоять им, пока, в конце концов, не выдержал и не сдался. Оторвавшись от губ Берга, он выгнул спину, запрокинул голову и вскрикнул вдруг так сладостно и так громко, что Берг задохнулся. Сколько страсти было в этом юном существе! Разум короля затуманился, он прижал мальчика к себе, приподнялся, проникая еще дальше, еще глубже... Выпил еще один его вскрик... А потом начал двигаться сам — быстрее, жарче, яростнее... Пока тот не зашептал, не застонал в сладостной агонии:

— Neno... Сиэрри... Viviene... Koi... Viviene matti...

Его юное лицо пылало, его голос сбивался и замирал, но его дыхание уже прерывалось невольными стонами удовольствия, он уже двигался сам, все глубже отдаваясь своей чувственности и своей страсти. И Берг сходил с ума от этих стонов, от этого сбивчивого шепота, он нежности тонких рук, обвивающих его шею, от загадочной красоты незнакомого ему языка... И только в тот момент, когда их обоих, почти обезумевших от страсти, подхватила ошеломительная, яркая, как небесный океан, волна, он вдруг простонал:

— Ти-и-з, любимый!!!

Пленник проснулся через пару часов. Первый опыт, видимо, стоил ему немалых сил, потому что, как только Берг освободил его и опустил на постель, он сразу же уснул. Король укрыл его, тихо лег рядом, но сам спать не смог.

Его мир разорвался пополам — лопнул, словно мех для вина. Имя любимого, невольно вырвавшееся у него на пике наслаждения, снова расставило все по местам, напомнив ему, зачем он собирался сделать то, что сделал. И теперь, глядя на мальчика, который доверчиво прильнув к нему, сейчас безмятежно спал рядом, он чувствовал лишь, как с удвоенной силой возвращается тоска, так долго глодавшая его.

А потом он — его пленник, его жертва, его новая боль — вздохнул и совсем по-детски захлопал ресницами, еще не понимая, где находится. Берг, молча, смотрел на него. И тот, вспомнил, потянулся к нему, обвил руками, прижался всем телом, зашептал что-то. Его лицо светилось, глаза горели счастьем, он смотрел на Берга таким ясным, полным доверия и любви взглядом, что тот, не в силах вынести этой муки, вдруг глухо прорычал:

— Уходи.

— Сиэрри... — мальчишка замер, видимо, не поверив в то, что услышал.

— Я сказал, уходи! — повторил король уже громче — резко и зло. — К себе. Туда. Убирайся!!! И забери свои вещи.

Мальчика словно окатило внезапным холодом. Он застыл, но Берг освободился от его рук, и он отодвинулся. Плечи его поникли, темные локоны хлынули вниз, закрывая его лицо. Потом он отвернулся и как-то неловко, дрожащими руками начал собирать разбросанную по постели одежду. Тихо спустившись с кровати, остановился на мгновенье, прижимая к груди ворох скомканных вещей, а потом поднял на короля какие-то опустевшие глаза и прошептал:

— Viviene...

— Этого больше не повторится! — гневно выдавил король. — И я больше ничего не хочу слышать! Не смей больше ничего мне сейчас говорить!!!

Мальчик прикрыл глаза. Из-под его ресниц потоками потекли слезы, но он больше не проронил ни звука, лишь, молча, развернулся и медленно пошел в свой угол.

Это была самая длинная ночь, которую помнил Берг. Праздник давно закончился, и теперь в замке было очень тихо. За окном шел мягкий густой снег, укрывая землю пушистым ковром, а он — король Земли Снегов — лежал, смотрел, как кружатся в пустоте снежинки, и слушал, как плачет в холодной, темной комнате раненый его жестокостью мальчик. Тот плакал почти беззвучно — не всхлипывал, не рыдал, не прятался в меха — просто как-то неровно, словно прерывисто дышал, и слезы текли по его лицу. И хотя Берг не видел этого, он это знал. Но за всю ночь так ни разу и не встал, чтобы подойти и успокоить его...

Потом, много дней подряд, он спал внизу и вообще не появлялся в своих покоях. Он не хотел видеть мальчика, не хотел больше слушать, как тот едва дышит, боясь выдать себя и показать, насколько ему больно... Потом все же вернулся, приходя, порой, уже за полночь. Не спал часами, злился, но совсем выгнать или отослать мальчишку никак не мог.

А много позже, однажды ночью он проснулся от смутного ощущения, что ему что-то мешает. Откинув одеяло, поднялся и замер. В углу кровати, свернувшись в клубок, обняв его ноги и положив на них голову, спал его мальчик. Длинные волосы разметались по светлому меху, тонкие руки светились в темноте... Берг ничего не сделал, не сказал, лишь медленно опустился обратно на подушки... И больше в ту ночь не спал...

На следующий день он объявил князьям, что сегодня же собирается отправиться на охоту. Те были удивлены и озадачены: ведь в это время года на хорошую охоту надеяться не стоило — зима, но возражать не стали. Собрались быстро, правда, без обычного для такого выезда веселья и куража. Король был сосредоточен и серьезен, словно ехал не развлекаться, а решать важные государственные дела, и князья, видя это, не осмеливались дурачиться над его странной затеей. Собираясь, он не стал заходить в свои покои, велев слугам принести оттуда все, что ему требовалось, а, выезжая за ворота замка, даже не взглянул наверх — на окно своей комнаты. Он больше ничего не хотел знать и больше ни о чем не хотел думать.

И лишь пожилой служитель в желтом плаще увидел, как горбится спина стоящего у окна мальчика, как вздрагивают его плечи в беззвучных рыданиях, как вцепляются в каменный подоконник его тонкие пальцы...

Увидел, чтобы потом рассказать об этом своему королю. Потому что, когда через несколько дней тот вернулся в замок, слуги сказали ему, что мальчишка пропал.

Первым порывом Берга было броситься на поиски — не столько для того, чтобы найти и спасти, сколько для того, чтобы связать, заковать в цепи, жестоко наказать, изнасиловать, заставить кричать и молить о пощаде!!! Потом гнев прошел, сменившись страхом и холодящей душу тревогой. Была середина зимы — самое суровое в этих краях время. Ледяные, неистовой силы ветра дули с ледника, не прекращаясь ни днем, ни ночью, сметая мелкий, словно пыль, снег с земли, камней и деревьев. От него не было спасения, и нигде нельзя было укрыться от этого обжигающего кожу дыхания севера — ни в лесу, ни в горах. И мальчишка, который даже не знал, где находится, который ничего не умел, у которого не было никакого опыта и никаких навыков выживания, кроме упорства, не приспособленный ни к холоду, ни к зиме, мог погибнуть, не отойдя от замка даже на милю. Вард! Если бы только Берг знал, к чему их приведет его собственное упрямство, его желание отгородиться от ответственности за зародившиеся между ними чувства! Ведь он же все понимал!!! Все это время понимал!!! Но ему и в голову не приходило, что маленький гордец так глупо поставит на карту свою жизнь, ради того, чтобы избавить великого короля от своей, как он думал, никчемной любви! Он наивно полагал, что мальчик всегда будет с ним — как его пленник, как его игрушка... Наказанная за рожденную в нем любовь игрушка... ЕГО игрушка!

Берг представлял себе, как среди пустого, бескрайнего, продуваемого всеми ветрами поля, идет худенький мальчик... Идет, сам не зная куда, желая лишь одного — покинуть человека, которому была не нужна его неожиданная любовь... Как, сжимаясь от холода, ступает он в своих мягких, не предназначенных для прогулок, сапогах по голой, промерзшей земле... Как безжалостный ветер раздувает его длинные темные волосы... Как он падает без сил, и слезы замерзают у него на щеках...

В бессильной ярости король Лиара метался по замку, впервые за три года, по-настоящему испугав своих подданных такой бешеной злостью. И никто, даже самые верные его друзья, не могли успокоить его. Никто, кроме пожилого служителя в желтом плаще. Он увел его в башню, и, хотя говорили они там совсем недолго, разговор с ним подействовал на Берга лучше всяких уговоров.

— Вы знаете язык южан, Ледо? — спросил король.

— Совсем немного, Сиэрри! — ответил тот, склоняясь.

— Viviene — это "пожалуйста"?

— Да, мой король!

— А что означает "kiamo no bianta"?

— Если я не ошибаюсь, "не оставляй меня".

— А "heita etro nereti"?

— М-м-м... похоже, какая-то просьба... что-то земное... "все земное"... Дословно перевести очень сложно, Сиэрри!

— Переведи, как сможешь.

— Сиэрри, я не уверен...

— Ну же!

— Примерно, "отдам все земное"...

Через час Берг собрал своих князей и отправился на поиски.

Мальчика нашли в горах только на следующий вечер. Он был в одной из пещер — лежал в самом углу, на оставшемся с лета сухом мху, сжавшись в комок. Когда Берг увидел его, он подумал, что тот умер, — таким холодным и застывшим казалось его худенькое тельце. На нем была все та же одежда, которую дали ему слуги, да еще разорванная в двух местах (чтобы можно было просунуть руки) шкура — видимо, так он надеялся спастись от лютого холода. Глупый, маленький, ничего не знающий о жизни звереныш!

Берг подхватил его на руки, прижал к себе, согревая. Князья хотели забрать у него его ношу, чтобы он мог сесть на коня, но он прорычал им в ответ что-то бессвязное и всю дорогу до замка так ни разу и не выпустил мальчишку из рук. Тот был без сознания и не видел искаженного болью лица своего короля.

Он очнулся только гораздо позже — в его покоях, на его постели.

— Сиэрри... — прошептал он.

Берг тут же подошел к нему и, взяв в руки его тонкие пальцы, прижал их к своим глазам. Мальчик нежно стер соленую влагу с его ресниц и слабо улыбнулся.

— Как ты смел думать, что я...?!! — простонал король и, склонив голову, положил ее на грудь своего пленника.

Тот запустил пальцы в его жесткие волосы, прижимая ближе к себе, и проговорил:

— Viviene, Сиэрри! Lerren to noche! Nii noche... Viviene!

Берг приподнялся.

— Нет, малыш! Я не могу подарить тебе только эту ночь! Не могу...

— Pretto... Pretto viviene! — из глаз мальчика потекли слезы. — Eno... amori deo, Сиэрри!

— Я прощаю тебя, мой мальчик! И ты прости... Потому что я больше никуда тебя не отпущу! Потому что я тоже люблю тебя! Люблю, малыш! Eno amori deo...

_________

Все слова и фразы, произносимые героями, заимствованы из языка Королевства Архипелага.

Любые совпадения с другими языками — случайны.

Ashe Foret