1940hr

— Шеф, ты не думал, какой самолёт мы можем выпускать в таких вот условиях?

— Любой, берс, абсолютно любой...

— Ну... да. Точно. Но нам нужно выпустить что-то, Сталин дал задание. Нужно его оправдать. Лично я проработал различные варианты советского и иностранного авиастроения и уверен, что сейчас нам нужно что-то вроде ИЛ-12 или ИЛ-14 в пассажирских перевозках и АН-12 в транспортном варианте...

— Быть посему. Строим две дюжины. Прежде всего — мне хочется иметь собственный самолёт, поговори по этому поводу со Сталиным.

— А сам? Я то сообщу, но ты тут главный, вот и звони, — пошёл на попятную Берси.

Я взял телефон и набрал номерок. Через минуту мне ответил вождь народов.

— Алло.

— Товарищ Сталин? Это товарищ Иванов. Да, тот самый наглец. Завод построен, мы ставим на поток две машины. Товарищей Илюшина и Антонова, пассажирский и транспортный самолёты. Очень хорошие характеристики, и как нельзя лучше подходят к сегодняшнему дню.

— Отлично, — ответил почти без акцента Сталин, — когда ждать результатов?

— Скоро. Инженеры только собираются, но вся проектная документация у меня есть, в том числе и все подводные камни уже выявлены. Я хотел у вас попросить пару вещей.

— Слюшаю? — когда он расслаблен, за речью не следит и чувствуется сильный акцент.

— Мне для оперативного решения проблем нужно авиасообщение. Собственное, самолёты для этого сделаем, аэродром на заводе есть, осталось только решить ряд организационных вопросов. Снизу это сделать никак не можно — много проблем, поэтому прошу вас выделить нам соответствующее разрешение, позывные, номера бортов...

— Присылайте список своих самалотов, сдэлаем, — улыбнулся он в трубку, судя по голосу, — сколько и чего вам нужно?

— По поводу снабжения завода материалами — это мы решим с наркоматом. По поводу самолётов — десять бортов, два вертолёта, восемь самолётов, шесть пассажирских, два транспортных.

— Куда вам столько? — удивился Сталин.

— Для сотрудников и материальных ценностей. Доставка инструментов, материалов, готовой продукции к месту — затратное дело. По ухабам вести точное оборудование — я не буду. Ни за какие коврижки. Да и я привык иметь личный самолёт и дипломатический паспорт.

— Абайдётесь без паспорта, — протянул Сталин, — а вот самолёт делайте. Заодно и мне покажете, я приеду посмотреть.

— Хорошо. Машины будут готовы через неделю, приезжайте, будем рады показать всё.

* * *

В одном ЖК размещалось около пятисот квартир разного размера — одна, две, три комнаты. И конечно же, все удобства — светло, сухо, чисто, тепло. По умолчанию в каждую квартиру кровать, стол, шкаф, кухонные принадлежности, люстра, жалюзи вместо штор, холодильник. Радио. Милый радиоприёмник с изумрудно-зелёным корпусом и надписью "Авиатор" на решётке динамика. Радио так же было проводное, и громкая связь во всём доме.

Под ванной стоял мощный проточный водонагреватель. Чтобы снабдить весь комплекс жилья водой пришлось повозиться, но выход я нашёл в создании собственной системы водоснабжения. Берси организовал глубинное подземное водохранилище. По сути, тепло, свет, горячая вода, электроплиты и даже электрочайник на кухне, всё это было своим, созданным на заводе. Берси не составило труда создать штампы и отштамповать изделия, собрать их на роботизированной линии и в результате мы имели полностью и неплохо обставленные квартиры. В каждой квартире помимо всего прочего имелись книги, самая разная литература, которую мы собрали по разным букинистическим магазинам. В шкафах, завёрнутые в чехлы из бумаги, висели новенькие комплекты рабочей безразмерной униформы, прямо таки въезжай и живи. Никаких препятствий.

Именно это всё я выучил, когда лично поехал искать работников, которых можно было бы обучить на второй ранг завода. Да, помимо непосредственно железок и механизмов мы должны были производить много что, в том числе и отделочные материалы для салона, и аэродромное оборудование... и даже обучать собственных пилотов. Берси без труда возьмёт на себя учебный центр, который занимал большое и красивое здание между заводом и жилым районом.

Решил я поискать таланты, с утра пораньше взял кортеж из всё тех же щегольских ЗИСов. Берси заранее договорился о распределении к нам отличников из ВУЗа и местных путяг. Сразу восемьсот юных дарований должны были получить билет в будущее в лице моего авиастроительного завода.

Поэтому сейчас мой кортеж ехал к основному донору технических кадров для моего завода. Да, мне нужно совершить чудо — почти за год воспитать из них настоящих профи, и заняться вплотную лётной подготовкой личного состава. За неимением гербовой пишут на туалетной.

Выпускной был не таким, как в России. Да, без торжеств и пьянок, но речи тут двигать любили — мой кортеж въехал как раз к концу длинной речи местных партийных деятелей, когда студенты уже устали слушать и с вымученными лицами хлопать в ладошки. Что ж, Хьярти начинает жечь!

Директор, сам устав от долгого размусоливания, без лишних предисловий передал слово "директору крупного авиазавода". Я взобрался на трибуну как Ленин — на броневик. Вид при этом имел лихой — пиджак расстёгнут, без галстука, физиономия успешного миллиардера, знающего себе цену.

— Ну что, зелень, думаете, что вы всё выучили и всё знаете? — резко начал я, — нихрена подобного. Вам всем ещё учиться и учиться, чтобы стать настоящими профессионалами. Я сразу скажу так — мне на завод нужны люди, люди талантливые, люди трудолюбивые. Мы не работаем по три смены подряд, да и по две тоже. Мы не жмём из людей все соки, у нас строжайше запрещена любая штурмовщина. Хорошее дело не может быть сделано сверх плана или быстрее, чем то запланировано, хорошо дело сделано только тогда, когда сделано точно так, как и запланировано, так, как запланировано и так, как надо. С точностью часового механизма! — огорошил явсех.

Трибуна была самопальной, за спиной моей висел какой-то лозунг, рядом вымученно улыбались и вращали глазами люди в пиджаках, некоторые с лычками-наградами... Я продолжил:

— Мы создаём самолёты. Лучшие самолёты. И вот что я вам скажу — если вы хотите делать дело — добро пожаловать на мой завод. Но если у вас амбиции в попе свербят, хочется выполнить дело быстрее, чем положено, выпендриться перед товарищем Сталиным и наобещать ему с три короба, сделать три самолёта вместо двух, то вам точно не ко мне. Я знаю, о чём говорю! Всё лето я помогал соседним заводам с ремонтом. Знаете, почему? Потому что они все были построены с опережением сроков! Рабочие сэкономили время, делая своё дело халатно. Экономили на материалах, вместо положенных ста заклёпок ставили восемьдесят, везде, где я побывал — картина схожая. Из этого следует только один вывод — дело можно сделать хорошо, сделав его медленней, чем запланировано. Или сделать плохо, с опережением графика. Вы инженеры и должны понимать, что каждый механизм работает так, как запланировано. А если у вас двигатель крутится на нерасчётных оборотах, значит он хреновый. И плевать, что он даёт больше мощности — значит изнашивает детали, значит, жрёт топлива больше, чем запланировано.

Поэтому сейчас прошу желающих записаться на мой завод. Никаких преференций от партии вы не получите, никаких трудовых подвигов мы не совершаем, выпендриться не получится. Мы просто делаем самолёты. Делаем хорошо, и хорошие самолёты. Мои секретари готовы принять заявления в устной и письменной форме, — махнул я рукой, — поэтому милости прошу на Московский Завод Гражданской Авиации. Если есть вопросы — мы находимся за пределами Москвы в ближнем Подмосковье, к заводу идёт шоссе которое сейчас асфальтируют, работникам полагается жильё, трёхразовое питание. При МЗГА работает учебный центр, который занимается повышением квалификации. Настоящим, а не групповой сдачей экзаменов. Мы заинтересованы в настоящих профессионалах, готовых посвятить всю свою жизнь, отсюда и до доски гробовой, созданию самолётов, — я решил подсластить пилюлю, — зарплата рабочего на заводе — минимальная четыреста рублей, обучающиеся получают стипендию, расходы на канцтовары и прочее компенсируются. Но сразу предупреждаю, я не собираюсь терпеть лодырей, бездельников и особенно — деятельных рационализаторов, которые только и думают, как меньше работать и побольше зарабатывать. Обратной стороной такой милой и социально-положительной картинки является строжайшие требования к работникам. Я не собираюсь держать у себя никого, и нарушителям дисциплины грозит увольнение. Вернее, "перевод на менее ответственную должность", то есть уборщиком, с лишением рабочего общежития и всех привилегий. Вопросы есть? Зададите их моим секретарям.

Моя речь произвела эффект взорванной бомбы... зажигательной — шуму было полно — студенты гомонили, а директор местного вуза поглядывал на меня так, словно я смертник. Ещё бы, такое сказать, да в сороковом то году, когда все рабочие буквально в состоянии войны за урожай и миллионы тонн угля и стали. Однозначно, расстрел.

Я только улыбнулся ему и наблюдал за тем, как студенты толпой ринулись к моим машинам, у которых их ждал Берси в лице четырёх секретарей. Каждому студенту выдавали бланк, в котором ему нужно только выделить галочками пункты, пунктов много. Бланки были отпечатаны на хорошей, плотной бумаге, золотом был вытиснен логотип завода — крылья и треугольник Абстерго между ними. Уже этот отпечатанный явно на толстой белоснежной бумаге лист с золотым тиснением — подкупал.

* * *

На завод прибыли МП Берси. Полторы тысячи первоклассных рабочих со всего СССР. В цеху началось изготовление собственного авиапарка. Первые самолёты завода делались одновременно с вселением в ЖК жильцов и стартом учебного центра. УЦ был сделан в лучших традициях моего времени — мы не пожалели деньги на проекторы, аудитории, наглядные модели, учебные классы с оборудованием. УЦ наполнился голосами студентов, которые только-только кончили вуз и вместо работы получили новую парту, только теперь их учили настоящим образом. Берси пояснял каждому теорию, их учили работать на станках. И, как выразился Берси, учил до тех пор, пока они не смогут без подсказок сверху по чертежам собрать самолёт мирового уровня.

Постепенно начал формироваться партактив, но я его задавил в зародыше — у нас тут не трибуна и мне не нужны партийные органы на заводе. Поэтому две девочки-комсомолки были уволены, а я напомнил всем студентам, что мы здесь делаем самолёты. А кто хочет заниматься политикой — мы абсолютно свободных взглядов и не против. В нерабочее время могут хоть ходить по улицам и прославлять царя, мне плевать, главное — чтобы на работе делали самолёты, а не политику!

Жаркое выступление было встречено глухим непониманием, но уволенные комсомолки никакой жалости у меня всё равно не вызвали. Я строг. Сразу говорил же...

Выкат первого самолёта из сборочного цеха произошёл совсем не торжественно — двери сборочного цеха открылись и из него выехал уже готовый самолёт, который тянул низенький гусеничный тягач.

Как я и говорил, нам нужно четыре самолёта транспортных, четыре пассажирских. Для перемещения других самолётов в том числе — первым самолётом завода стал пассажирский ИЛ-18. Но и тут Берси подсуетился — вместо ТВД установили электромоторы с реактором в хвостовой части, остов самолёта выполнили полностью из титанового сплава, дефицитного нынче алюминия не пожалели на обшивку. Поэтому самолёт выглядел намного привлекательнее американского дедушки — Дугласа. Дуглас... этот самолёт сыграет свою роль, в том числе и на моём заводе, но сейчас я был всецело поглощён этим самолётом. Знаю, что Берси тут накрутил — внутри роскошный салон, как на президентском лайнере, уютные рабочие места, мощная радиостанция, РЛС, и самое главное — восемь выдвижных точек обороны, одна с 23-мм спаркой в хвосте, два скорострельных минигана по бортам, ещё шесть точек по всему самолёту. В случае чего он и ракетами ближнего радиуса огрызнуться сможет. Безопасность — превыше всего.

Высотность у него была чудесная — до двадцати-тридцати поднимался легко, дальше воздух слишком разреженный. Хотя скорость вращения винтов на магнитном подвесе огромна, ограничена только нагрузками на наноматериал, из которого изготовлены лопасти винтов. Скорость самолёта так же прекрасна — он достигал восьмисот километров на высоте восьми кэме.

Одет самолёт уже был в ливрею МЗГА — белоснежно-белый с синими полосами и узорами, на хвосте красовался красный флаг, на борту надпись "Московский Завод Гражданской Авиации" и логотип.

Красота, да и только. Именно для таких эмоций я здесь — кто бы подумал, но меня реально радует это. Я в расстроеных чувствах решил посетить салон и уже через пару минут взобрался по спущенному трапу, который самолёт возил с собой. Внутри отделка как в моём лимузине — роскошно, но не слишком пафосно. Уютно. Ближе к кабине пилота располагался главный отсек, тут было всё, к чему я привык на своём "борте номер два", с поправкой на время. Бар, кухня, диваны, кресла, столы, спальные места, кресла — производства УЗГА, только чуть-чуть доработанные. Большие, мягкие, глубокие, с вибромассажём, подголовником и уютными подлокотниками. Относительно большие иллюминаторы и множество мониторов, складывающихся наверх, к потолку салона.

Душ, туалет, кухня...

Осмотрев свою новую персоналку, я остался доволен и решил пока что не использовать её. Тем более, что завтра приедет Сталин, значит, нужно сделать все самолёты остальных серий уже сегодня. Они в производства. Когда я закончил осмотр и доработку своего, из сборочного цеха выехали пять остальных самолётов. С транспортом мы не выпендривались и их роль взяли на себя обычные АН-12, четыре АНа и один ИЛ-12 выехали из сборочных цехов. Они тоже были одеты в ливрею нашего завода. Красивая ливрея.

И, наконец, вертолёты. Вертолётов было ровно два — персонально-пассажирский МИ-2 и гигант "Левиафан". Левиафан своим видом мог бы шокировать кого угодно — размером с современный нам широкофюзеляжный боинг, даже больше, скорее напоминает АН-225, поставленный на четыре винта, этот гигант был взят из подпространства без сборки. Цельным куском, только лопасти подсоединили и всё.

Я знал, что Сталин поначалу очень недоверчиво отнёсся к вертолётам и только постфактум после их широкого распространения начал торопить разработчиков, но и тогда дело стояло на мёртвой точке, изменилась ситуация только после войны во вьетнаме, когда американцы наглядно продемонстрировали преимущество вертолётов над авиацией в деле тактического десанта.

Поэтому Левиафан, как козырную карту, я держал у себя — на местных технологиях даже простой вертолёт вроде МИ-1 сделать сложно. Но можно. Путь в небо у этих машин долгий...

Мишку я взял неспроста — мне он приглянулся. Слегка переработал редуктор и получился уже готовый к работе вертолёт, у меня их в загашниках три сотни найдётся, мне же нужен единственный на электрическом ходу, реакторный. Машина эта надёжная, безопасная, и главное — с хорошими подъёмными характеристиками. Вполне подойдёт, чтобы перемещаться минуя грязь и снег. Теперь у меня, можно сказать, карт-бланш на использование авиации в личных целях. И я собираюсь его использовать весьма и весьма активно. Пассажирские ИЛ-12 моего завода будут возить не только и не столько меня, сколько высокопоставленных сотрудников — наличие персонального самолёта и лимузина в грузовом отсеке существенно изменит отношение ко мне среди различной партийной шушеры.