— Ну, я ж ни в кого ещё не стреляла...
— Типа — не убила, додик!?
— Ма...
— Да ну вас! Уйду я от вас! Подам на развод и...
— Она нас не любит, додик!
— Ты как дочь называешь? А ещё смеешь при мне, дорогуша!
— Обалдеть... — приставила дочь кулаки под щёки, уставив локти на стол. — Аж заслушалась!
— Всё — хватит с меня! Всем спать!
— Так время ещё детское и "Спокойной ночи, малыши!" не показывали, ма...
— Выросла ты уже из мультиков! Сколько там ей стукнуло у нас, дорогуша?
— Погоди, дай вспомнить, милая...
— Вот так всегда у нас — ничего толком друг о друге и не знаем, а когда узнаём — просто мурашки по коже!
— Только не останавливайтесь, ма и па, — улыбнулась дочка. — Продолжайте...
Лучше сказки для неё на ночь и не надо.
— Нет, ты понял, дорогуша: она ещё и издевается над нами!
— Ага, вертит как эта хвостом...
— Ты про что это ща и кого вообще?
— Хи-хи, расслабься, милая! Подвернулось к слову!
— То-то я смотрю, дорогуша: наш додик вся в тя!
— Скорее в мать твою! Или твою мать? Как правильно сказать, милая?
— Скорее в твоих родителей пошла!
— Вашу мать... То есть... вы про моих бабушек и дедушек спорите, да?
— Додик!!! — гаркнули родители разом на Дарью.
— А чё я — и сказала? Когда молчу!
Она провела рукой по губам, делая вид: закрыла на замок. А вот отец семейства не стал молчать.
— Кстати, милая, что у нас сегодня на ужин будет? Он вообще-то будет сегодня у нас или как?
— Да вы и на завтрак на завтра не заработали! И вообще, чтоб я вас кормила!
— Опять в холодильник лезть или буфет?
— Ну уж нет! Жрите...
Мила метнула на стол сковородку. Крышка слетела, и оттуда потянуло ароматом.
— Ух ты! А чё это за размазня, ма?
— Типа битые яйца, милая?
— Типа омлет! И будет на вас, если что не так, а ещё скажите!
— Здорово! А на завтрак, додя, мы с тобой закажем маме...
— Яйца...
— Жареные или...
— Нет, вареные, па!
— А всмятку? — пригрозила жена.
— Ты же знаешь, милая: я только жареные люблю! Но больше тебя, чем твою стряпню!
Дочь захрустела омлетом.
— Надо же, кальций нашла, — наткнулась она на скорлупу.
— Угу, — согласился отец: он полезен для зубов и костей, кои грозилась им пересчитать мама, если они что-нибудь ещё отпустят в её адрес и стряпни.
— Нас абсолютно всё устраивает в тебе, милая! Даже больше скажу, — шепнул далее отец, — ты меня — как женщина...
— Ну и как мать моя... — залепила Даша.
— Кошмар! — всплеснула руками Мила. Это она сказала про собственную стряпню. — Как можно есть то, что я готовлю?
— Так не отвары варишь нам типа отравы... — отпустил очередную реплику муж.
— Что ты сказал, дорогуша? А ну повтори!
Переводчиком выступила дочь.
— Па, хотел те сказать, ма: яд в малых дозах тоже лекарство! Ну, или как бальзам на душу...
— Тьфу... — плюнула мама в тарелку, и вытерла, собираясь вымыть по старинке.
— Спасибо за ужин, ма... — соскочила дочь, пока появилась такая возможность.
— И мне пора, милая, готовиться ко сну...
Отец ещё подмигнул.
— И не надейся!
— Неужели высплюсь в кои-то веки! — появилась язвительная ухмылка на лице Даниила.
— Вот же где поросята...
— Свинку купила, ма? Морскую?
— Ага, ща! Как бы не так, додик! Чтобы ты утопила её! Не дождёшься!
— Подарка от тя, ма? — напомнила дочь: у неё намечается очередной день рождения. А вот какой по счёту, не уточнила.
— И ведь верно, милая! Что же это мы?
— Не я, дорогуша! Сам... сам...
— Не надо ля-ля, милая! Я ей секцию подарил — абонемент в стрелковый клуб купил!
Зря он это напомнил жене. Та загремела посудой на кухне, и благо не ей на нём, а дочь уже было понадеялась поучаствовать в качестве невольного свидетеля в очередной "кровавом" зрелище.
— Странная она у нас какая-то, дорогуша, — заявила жена мужу после того, как успокоилась.
— Это ты мне говоришь, милая, когда и мы сами хороши, что дальше некуда!
— Не вздумай взболтнуть лишнего!
— А я чего — и давно забыл, где мы её того...
— Это чего? А сделали? — выдала дочь.
Подслушивала. Всегда. А и подглядывала. Да застукать себя не позволяла. Но прокололась — впервые.
— Тебе ещё рано знать!
— Ну да — бывает! Но и вы знайте: когда я подрасту — вы мне за всё ответите!..
— Нет, ты слышал, дорогуша!?
— Додик... — согласился отец семейства. — А ведь сама первой её так назвала, как обозвала! А сказать почему?
— Только попробуй, а ещё раз напомнить и я не знаю, что с тобой сделаю!
Отец шепнул, намекая на постель.
— Дурак! Додик!
— На первое согласен, а на второе...
— Ты про чё — дочь?
— Не, я если на то пошло — десерт, ма, — откликнулась Дарья.
— Брысь!..
— Сами — марш... в спальню мириться!
— Обалдеть, дорогуша! Что она такое несёт?
— Не курица — факт! Яйца не может, которые ты так любишь готовить!
— Вот и договорились — ты у меня — завтра завтрак с тебя!
— А обед, ма?
— И ужин!!!
— Вот это праздник! Всю жизнь мечтала увидеть па в роли тя, а тя, ма, в его роли!
Родителям пришлось выбросить белый флаг. И уже в спальне посовещаться, что подарить в итоге дочери на день "варенья". Животное — нельзя — чревато. Жалко будет. Дарья хоть и подарок, но тот ещё — ей палец в рот не клади. Крокодила утопит, не то что морскую свинку. Да и змею в узел завяжет или ядом отравит.
Призадумались, а заодно над тем, как им дальше быть — жить. Дочь росла, и не по дням, а часам. Они уже не справлялись с ней, постоянно уступая во всём. Иначе и быть не могло — всё-таки ребёнок... их, а не приёмный. Всё уже в далёком прошлом. И когда это было. А кто про то знает, и сами вспоминать не торопились — забыли. Да напомнили им — сама.
— Я боюсь, дорогуша...
— Если честно, милая, я сам немного побаиваюсь...
— И чего же?
— Того же чего сама...
— Тогда давай спать...
— Можно попробовать, а получиться ли?
Подействовало снотворное, которое им невероятным образом удружила дочь, резко переменившись не только внешне. Щёлкнул замок на входной двери, и... она покинула пределы квартиры с мило посапывающими приёмными родителями.
— 2 -
Да я одним глазком!
(изречение Циклопа)
На даче Циклопа в сегодняшний вечер было неспокойно. Неслыханное дело чтобы вот так запросто к одному из авторитетов осевших в Подмосковье заявились "маски-шоу" и для хозяина всё закончилось благополучно — вывод напрашивался сам собой: среди них завёлся крот, а вернее крыса. И кто она в данном случае — не надо иметь семи пядей во лбу, достаточно морщин на нём вместо извилин мозга. Так что сходка была неизбежна.
Первым Циклопа побеспокоил Араб. Вот уж где неугомонный джигит, как иной раз называли дитя гор за спиной конкуренты по "бизнесу". С ним надо держать ухо востро иначе сей орган окажется у него в качестве трофея. Любил он работать по старинке. И терять лишнюю часть тела вслед за глазом Циклопу не улыбалось.
Араб забил ему "стрелку". Циклоп поспешно попытался разрулить ситуацию, пригласив соперника к себе на дачу в качестве почётного гостя, обещая полную неприкосновенность.
— Давно хотел с тобой перетереть и не тёрки. Маза есть! За базар отвечаю! А сам сижу на измене...
С ответом Араб повременил, но можно было не сомневаться — навестит. Обязательно. Вопрос — чем всё это закончится для вора в законе? А был коронован, как и Араб, но каждый своими людьми, и если один славянами, то иной выходцами с Кавказа. Вот и делили они меж собой столичный регион на двоих. И нынче мир был на гране разрыва. Попахивало войной. А только-только удалось наладить худой мир, и не сказать: на выгодных условиях для обеих противоборствующих сторон, да под угрозой спецслужб пошли на поводу друг у друга. Азиат — мир его праху — нашёл точки соприкосновения, однако отправился в мир иной. И это его грохнули только что. С места убийства к Циклопу и явился Мех.
О том и желал переговорить тет-а-тет Циклоп с Арабом. Поэтому обвинять в ликвидации Азиата могли оба один другого. Но толку — всё без толку. Их словно нарочно стравливали. А им это надо — когда...
Стрелка и выявит наличие силы у конкурентов — кто прав, а кто виноват.
— Ништяк... — набрал Циклоп по мобильнику "шестёрку". — Подь сюды, доходяжный. Шустрее! Слышь...
Бывший сотрудник МВД, изгнанный с позором из "органов" нынче суетился у криминалитета, поскольку выбор был невелик — деваться некуда, а деньги очень любил, как и все, кто, так или иначе, занимался тёмными делишками или махинациями. Соответственно у него остались кое-какие связи с подвязками в структуре МВД. Лучше помощника и найти сложно, а проверяли — не крот и не крыса. Подставы с его стороны можно было не опасаться. На него компромата выше крыши — разок заставили поучаствовать в разборке с пальбой и даже казнить одного из конкурентов. Так что соскочить он вряд ли теперь сможет — повязан с Циклопом по гроб жизни, а обязан ей и безбедным существованием ему — и только. Случись что с "кормильцем", его первого отправят вслед за ним.
Ждать долго "шестёрку" не пришлось. Он явился тотчас — как только, так сразу. Однако Циклоп не упустил возможности сорвать на нём накопившуюся злость. А больше и не на ком было толком. Всё-таки в прошлом мент. Вот и напоминал ему об этом частей дыхания.
— Ну чё, мусорок, а?
— Не понял, босс, — изумился Ништяк. — Всё тип-топ, а не тяп-ляп...
— Есть чё базлать — базлай, а не устраивай мне тут базар!
Ништяк уже был в курсе "стрелки" с Арабом, и его самого не прельщала перспектива трястись на ней за собственную шкуру. Поэтому и проявил шкурный интерес с рвением по "службе".
— Говно делюга — там зацепок ноль...
— А ежели фаза в мазу? — пригрозил Циклоп поговорить с "шестёркой" в ином месте с применением электричества.
— Да хоть порви на ремни — всё одно хрен да ни хрена! Я задействовал все свои связи "там" — и глухо как в танке!
— Будешь это Арабу гнать, когда я подсуну тебя ему в качестве крысы!
— Падлой буду, Циклоп, но дело нечисто! Это чистой воды — глухарь!
— Сам он — тетерев, али дятел!
— Не я стукач!
— А придётся, Ништяк — ништяк?
— Босс... — опустился "шестёрка" на колени. — Шеф...
Циклоп размышлял, как ему далее поступить с помощником, от которого толку в последнее время было не больше чем с козла молока — одно дерьмо и только. Так ещё и убирать приходилось за ним. Положил ему руку на волосы и рванул, поднимая лицо на себя.
— Смотреть мне в глаза!
Ещё бы лампу настольную включил, чтобы месть получилась 100%-ной.
— Циклоп...
— Буде напоминать мне про то, что я лишился глаза! Хошь шоб я твой туда же натянул вперёд Араба?
— Я всё что хошь, Циклоп... для тебя и ради тебя...
— Ништяк... — язвительно ухмыльнулся Циклоп, выставив платиновые зубы в оскале напоказ.
На душе у "шестёрки" отлегло. Он расслабился. И едва рука пахана скользнула с его чуба, он кинулся к бутылке — приложился раз, затем ещё и...
— Ты мне нужен трезвым!
— Ништяк... — подавился спиртным "шестёрка".
— Думай, как будем выпутываться. Шибко к нам заявится Араб со сворой джигитов. Догнал?
— Халява... — заорал Ништяк.
Он был ответственный за охрану дачи и лично Циклопа. Мог и не орать. Тот уже готовился по полной программе к встрече "дорогого" гостя, что всем на территории Циклопа был как в горле кость, которую кинули голодной озлобленной шавке.
До триумвирата донеслось блеяние барашка, что было неудивительно, но сразило их наповал. Они разом уселись на диван перед монитором на журнальном столике.
— Араб... — не сомневался Циклоп, спав с лица.
Поникла и его свита. Это был сюрприз, причём обычный в таких случаях — визита Араба со свитой на стрелку.
Баран продолжал блеять, глядя на чужие ворота, как недорезанный, вгоняя в краску охрану. По периметру дачи забегали люди с оружием в руках, шурша кустами, падали на землю, не обращая внимания на то, что все в дорогих костюмах с иголочки. Уж лучше извозиться в дерьме, чем захлебнуться в крови.
— Где же эти чурки?! — не выдержал Циклоп. — Какого они себе позволяют на моей территории!?
Помощникам нечем было крыть. Вот их он и покрыл, заставив заняться делом. "Шестёрок" словно ветром сдуло — ураганным. Благо не ударной волной при взрыве.
Баран — бараном, а намёк на то, что последует далее.
— Гляньте чё там, — приказал Ништяк, обращаясь к Халяве.
А тот в свою очередь к тем, кто дежурил у ворот, услышали от него нечто в этом роде, но в нецензурном выражении и на жаргоне. Он посылал их куда подальше.
Никто не торопился становиться бараном и уж тем более идти на заклание. Все знали наверняка, чем это чревато. Поэтому за ворота силой вытолкнули самого слабого.
Калитка распахнулась, и оттуда вывалился первый "жмурик". Зажмурился... поначалу в страхе, не помышляя вставать с земли, а затем и с четверенек отвалился, когда из глаз посыпались искры. Баран принял его за соперника, двинул с прыжка рогами. И снова заблеял, заставляя людей Циклопа испытать ни с чем несравнимое чувство шока.
У Циклопа сердце оборвалось — или что-то там ещё — и провалилось в штаны. Усидеть за монитором дольше не мог — это было выше его сил — кинулся в отдельный кабинет, закрываясь на защёлку изнутри, принявшись рвать в клочья рулон бумаги. Грыз пальцы, зажимая себе рот силой, чтобы не орать. Пытался переждать бурю... страстей.
— Ты чего-нибудь понимаешь, Халява, а? — озадачил его своим вопросом Ништяк.
— А? Чё?
— Догоняешь?
— А сам?!
— Баран — это наезд Араба, если я не ошибаюсь...
— Ты сам — он! — не сдержался Халява.
Его люди держали животное на прицеле в ожидании соответствующего приказа, готовясь покончить.
Кто-то не выдержал и выстрелил, заставив барана заблеять и кинуться на ворота. Животное скрылось из виду. Теперь из огнестрельного оружия не подстрелить. А гранату применять чревато, сами откроют доступ технике внутрь охраняемой территории.
— Прекратить! Отставить! — опередил Ништяк Халяву.
— Какого на... ты раскомандовался?
— А какого твои бараны устроили охоту на...
Издалека донеслось новое блеяние по нарастающей амплитуде и топот копыт. Могло показаться: к даче Циклопа приближается стадо.
— О...тара... — округлились глаза у Ништяка. — Сделай чё ни то, Халява!
— Типа — халява! Шашлык... — разошёлся тот не на шутку.
Вооружившись РПК, он сам двинул на разборки к воротам с баранами.
— С дороги... — прикрикнул Халява на охрану, наказав открыть ему их, а не калитку.
Возражения не принимались. Спорить с начальником охраны себе дороже. Его не остановить. Если уж он что-то себе вбил в свой пень — не прошибить. Да и мозги — труха. Не робкого десятка.
— А-а-а... — заорал одновременно с нажимом на гашетку Халява, поливая пространство, открывшееся за воротами. Баран метнулся к нему и... угодил туда, куда дотянулся рогами. Удар пришёлся в район паха.
