Клык и Коготь

— Когда вы разжигали костёр... вначале я думала, что это была просто зажигалка, но теперь. Как без магии, вытянув руку в сторону веток, можно разжечь костёр?

— Почему же без магии? — Старый шаман улыбнулся и полез себе за пазуху. Когда его рука вынырнула наружу, в ней сидел небольшой чёрно-рыжий зверёк, больше всего похожий на белку — треугольная головка, длинные нос и уши с кисточками на концах — и величиной со всего зверька пушистый мягкий хвостик, которым она обернулась, внимательно рассматривая пришельцев чёрными бусинами глаз.

— У народа Хлоев мало друзей в животном мире. Но один точно есть это — криги, не столь разумные, как мы, но зато наделённые магией. Они издревне селятся рядом с людьми — и их детёныши, наблюдая за нами, находят того, кого готовы боготворить, привязывается к нему и вполне в состоянии угадывать желания, по мере своих небольших сил выполняя их. Многое они не могут — но разжечь огонь, просушить одежду, найти нужную вещь... Каждый хозяин просит крига о своём — и тот старается выполнить его желания. Если конечно, хозяин любит его и заботиться о нём — фальшь криги чувствуют и избегают хлоев с чёрствым сердцем. Таким приходиться несладко.

— Можно? — Настя протянула руки и местный образчик белки с удовольствием прыгнул в протянутые ладони, принявшись тереться о чужие пальцы, словно кошка — о человеческие ноги.

Ирк`х с некоторым удивлением следил за собственным кригом, словно не узнавая своего друга. Тот явно делал что-то необычное. Небольшая белка взглянула на своего хозяина, смешно взмахнув лапкой и тот неуверенно улыбнулся.

— Похоже, Настя, вы ему понравились. Подержите его на руках, это успокаивает разум и проясняет мысли. Криги могут и лечить, но обычно они готовы на подобное только в отношении своих хозяев.

— А разве вас нужно лечить? — Вадим пристально глядел на Макса, рассеянно глядевшего на огонь — несмотря на усталость после драки, на коже парня не было ни царапины!

Шаман улыбнулся.

— У оборотней в минуты опасности резко ускоряется метаболизм, что способствует почти мгновенному заживлению ран, но поверьте, у оборотней хватает своих, специфических болезней, которые не вылечишь ускоренным заживлением ран. Например, иргиева опухоль, по-вашему, рак — она есть почти у всех оборотней, это оборотная сторона ускоренной регенерации. А эти малютки неплохо с нею справляются, да и не только с нею. Они неплохие помощники почти в любой профессии, им нужно только суметь объяснить, что от них требуется. Портным они помогают шить, поварам готовить, шаманам — учить воинов идти по пути битв и свершений. Именно мой криг сумел объединить наши сознания и помог вывести вашего друга с тропы зверя. На этот раз.

Макс, до этого безучастно следивший за разговором, вздрогнул.

— А что будут ещё и другие?

Ирк`х утвердительно кивнул.

— Ты не житель земли хлоев, однако твои способности менять шкуру, разница между человеческим и звериным обликом — всё выдаёт в тебе высшего оборотня. Такие всегда должны бороться со своим внутренним зверем — и либо победить... либо ещё одним безмозглым зверем на нашей земле станет больше.

— Тогда мне тоже нужно обзавестись подобным зверьком! — Глаза сибиряка и странной белки встретились — и оба увидели любопытство, вспыхнувшее в чужом взоре.

— Если кто-то из молодых кригов заинтересуется тобой, то подойдёт сам. Но любой, даже самый лучший из маленьких помошников, не может заменить тебя в поединке с самим собой. Эта битва — только твоя, и ничья больше. Сумеешь устоять — и мой народ будет гордиться знакомством с тобой. Нет... что ж ещё одной страшной сказкой на нашей земле станет больше. Но хватит на сегодня — давайте отдыхать, и ничего не бойтесь. Всё зверьё в округе бояться подходить к месту смерти касадга. Правда, память у него короткая, так что через пару дней здесь вновь станет опасно. Так что завтра нужно трогаться в путь.

Одна из девушек помоложе робко спросила:

— Двигаться... А куда?

— Для начала — в мой посёлок. Там вы отдохнёте в безопасности и сможете решить, каким путём вернуться в свой собственный мир. Не нужно отчаиваться — путь осилит идущий...

Глава 3

Небольшой холм, оказавшийся началом предгорий, остался далеко позади, и путников обступил лес. Здесь не было ни дорог, ни даже троп — разве что звериные, но ходить по ним Макс своим спутникам запретил категорически, при активной, но молчаливой поддержке старого шамана. Тот с самого начала взял на себя функции охранника. Вручив свою кладь Вадиму, он неторопливо разделся, вызвав гневные и осуждающие взоры его спутниц — очертания его поплыли, и вот уже седой, но поджарый и крупный волк бежит впереди маленького отряда, показывая дорогу, периодически скрываясь в подлёске, отпугивая мелких хищников леса. Пару раз из кустов слыхалась подозрительная возня, однажды волк появился весь в чужой крови, гордо волоча тушку небольшой косули — но в целом день прошёл спокойно. Девушки ныли и плакали, возмущаясь тяжёлой дорогой, поломанными с первых минут каблуками, которые Макс, после некоторого колебания, оторвал совсем... Вадим закусил губу, но молчал, таща тяжеленный мешок с вещами Ирк`ха и остатками шкуры касадга, невесть зачем тщательно собранные и розданные участникам похода старым шаманом. Максу он ничего не дал, пристально посмотрев на него — и тот согласно кивнул, поёжившись. Ему совершенно не хотелось вновь становиться медведем, но если другого пути защитить девушек нет... Он шёл налегке, вызывая гневные взгляды и язвительные замечания уставших спутниц — шёл в одной набедренной повязке из остатков одежды, сняв остальное и неся в руке. От его наряда мало что осталось, но прийти в чужой посёлок совсем голым — это Максу никак не улыбалось. От постоянного напряжения мышцы сводило, во рту пересохло, он жадно пил из всех встречных ручьёв и к концу дня оказался вымотанным не меньше, а то и больше, чем его спутницы.

Его измождённый вид вызвал новый поток язвительных замечаний — мол, один из всех идёт налегке, и выглядит так, будто всех на себе тащил. Мужик, называется.

Макс бездумно смотрел на огонь, разожженный дыханием крига, успокаивая разум и нервы. Он находился в чужом лесу — не так росли деревья, не так лежали листья под ногами, не так ветки кустов топорщили свои сучья, бьющие по ногам. Он впервые чувствовал себя под пологом леса словно горожанин, приехавший на пикник и не знающий, с какой стороны у деревьев растёт мох, да и где его вообще искать...

Тяжёлая рука опустилась ему на плечо. Старый шаман не предлагал сочувствие — он сразу заговорил о том, что его тревожило, оставив сантименты на более безопасное время.

— Мы прошли сегодня очень маленький путь. Я надеялся дойти за этот день до нахоженных троп — там бы я мог защитить вас и один, но... путь в диком лесу слишком тяжёл для жителей вашего мира. Мы достаточно далеки от владений касадга, да и местное зверьё забыло о вспышке магических сил, и подгоняемое пустым желудком, вновь вышло на охоту. Эту ночь огонь и созданный мной круг опеки защитит вас — но завтра... Что бы идти дальше, не боясь потерять спутников — ты должен сменить шкуру.

Макс вздрогнул. Он совершенно не ожидал, что шаман попросит его об этом.

— Но... Это у меня получилось случайно. Нужна ярость схватки, да я вообще не знаю, смогу ли я обернуться ещё один раз. Тогда страх за спутников, страх и ярость вызвали это...

Ирк`х кивнул.

— И твои соотечественники стали смотреть на тебя косо. Даже та, ради которой ты побежал прямо в пасть касадга. Я немного понимаю вас — не забывай, я был в твоём сознании. Можно подождать, как ты ждал сегодня, нападения — тогда сменить шкуру тебе будет легче. Но в прошлый раз ты потерял одного из спутников. Это может повториться, если ты будешь тратить драгоценные мгновения на то, что можешь сделать прямо с утра. Будь ты один, я бы этого не просил — просто привёл в нашу деревню, где бы ты пользовался почётом, и не спеша сам провёл бы тебя по всем кругам расщепления сознаний, даруя тебе холодный разум шамана в теле дикого зверя. Это — честь, которой удостаиваются немногие и среди нашего народа. Если хочешь, давай так и сделаем: уйдём сейчас — к утру мы будем уже далеко.

— А как же мои спутники?

Ирк`х промолчал.

— Пойми, в нашем мире они — ущербные. Калеки, не способные даже передвигаться самостоятельно по лесу. Ты хочешь всю оставшуюся жизнь быть при них нянькой, получая в ответ лишь страх и непонимание? Наши девушки будут на руках носить высшего оборотня — поверь мне, они очень быстро заставят тебя забыть о твоих подругах. Я оставил круг опеки: они доживут до утра. Это тот подарок, который ты сделаешь им. А потом — всё будет зависеть только от них самих, как и должно быть. Это единственный непоколебимый принцип всех кланов и народов нашего мира: " — Каждый должен зависеть от себя, над ним не должно быть никого, кроме чистого неба".

— А вы... Если родятся калеки, вы бросаете новорожденных малышей в лесу?

— Нет. Негоже заставлять кого-то мучиться. Мать сама освобождает малышей от мук безрадостной, ущербной жизни. Это её право — и её долг. Несмотря не на что — даже если она потом пойдёт, не оборачиваясь, в пасть касадгу. Ты готов поступить так же?

Макс помолчал.

— В нашем мире всё не так. Я не буду решать этот вопрос — по крайней мере, до тех пор, пока у нас есть шанс вернуться обратно. Насколько я помню из слияния наших сознаний — он есть?

Старый шаман пошевелил палкой угли костра, заставив искры взметнуться вверх снопом пламени.

— Я ожидал этого. Странные создания живут в вашем мире — вы готовы сохранять жизнь кому угодно, оберегая и ухаживая даже за откровенно недееспособными индивидами. Вам жаль их, и ради этой жалости вы закрываете глаза на чистоту собственной крови, не обращая внимания на скорое угасание вашего рода от всё прогрессирующих болезней. Пройдёт около тысячи лет — и от вас останется лишь кучка калек, влачащих жалкое существование. Ваша жалость губительна, она спасает обречённых особей, но уничтожает расу в целом. И сейчас ты идёшь по самоубийственному пути, ведомый довольно призрачной надеждой Среди нас нет магов, способных открыть порталы в иные миры — а природные... на них надежды мало.

— Но она есть. Надежда — вот что движет людьми моего мира. Надежда — и любовь. Ни к кому-то конкретному — к жизни вообще. Какой бы она не была.

Ирк`х задумчиво кивнул, вслушиваясь в неясные воспоминания, рождённые словами этого странного оборотня.

— Пусть будет так. Ты выбрал трудную и неблагодарную тропу — так пусть же на ней ты не познаешь горечь разочарования! А сейчас ложись спать — утром я помогу тебе сменить шкуру — и ты пойдёшь среди своих соотечественников в ином обличье — для их защиты. Думаю, ни один зверь не рискнет тогда напасть на вас — но что скажут твои спутники?

Солнце медленно вставало над горизонтом, пробиваясь сквозь кроны деревьев и заливая небольшую поляну непривычным, фиолетово-жёлтым светом. Взгляд встретился во взглядом, что то прощебетал непривычно сосредоточенный криг, и перед Максом распахнулся совершенно новый мир. Сознание съежилось и нырнуло куда-то вглубь души, туда, где за строгими запорами, выращенными иной средой, иными нравами, за оковами воли и страха перед запретным сладко спал Зверь. Впрочем, он ещё не уснул окончательно — возбуждённый недавней схваткой, он дремал, надеясь непонятно на что... Ему снилась добыча, бои с самцами и сладкий запах самки... Почувствовав присутствие человека, он потянулся, разминая мышцы. "— Ну что? Идём?" Макс сжал зубы, ощущая, как в нём просыпается что-то природное, изначальное, что, думалось, уснуло навсегда, а оказалось — на время. Он нырнул глубже, в тёмные воды сознания своего второго "Я", воспринимая мир таким, каким видел его он — и всё вокруг поплыло, вселеая закачалась, меняясь, съеживаясь в точку и разворачиваясь вновь — но становясь совсем другой.

Теплый косматый бок качался совсем рядом, и Настя, поколебавшись, опёрлась на него, пристраивая поудобней свою долю поклажи. Медведь покосился, обнажив клыки, но не сбился со столь спокойного, уверенного шага Его крепкая спина чуть напряглась, но тут же вновь расслабилась. Утром большой зверь был необычайно беспокойным, метался по подлеску, впитывая необычные запахи, переворачивая камни и ломая ветви. Старый шаман, идущий на этот раз в человеческом облике, насмешливо косился на пируэты взрослого медведя, ведущего себя подобно непоседливому медвежонку, впервые выведенному родителем в лес, но, уловив вопросительный взгляд необычно умных и внимательных глаз, расслабился и махнул рукой вернувшемуся к отряду Максу.

— Всё нормально. Осваивайся.

Макс никогда никому не рассказывал, но это был переломный момент его жизни. Дикий разум захватил его и понёс, подобно бурному потоку. Одинокий охотник в чужом, новом мире, который предстояло освоить — и покорить. Первая победа одержана, но врагов вокруг много, а он — один. Незнакомые следы и метки, чужие твари, незнакомые на взгляд, запах и вкус. Они пытались нападать, пользуясь какими-то кусачими методами, но, стоило ему ощутить боль, как в душе поднималась ярость, тягучей волной смывая угрозу. Вкус у его врагов был необычный, но вполне нормальный — словно чуть протухшее мясо полили настоем из незнакомых трав. Незнакомо и непривычно, но есть можно.

Но настоящая опасность крылась внутри — зверь оказался не то что бы силён и агрессивен... Мощен. Его желания, интересы и поступки подхватывали душу человека, швыряя её от страсти к страсти как соломинку в бурлящем потоке. Чтобы просто не раствориться в нём, приходилось прилагать немалые усилия, а управлять... Вы пробовали руками перекрыть реку? Макс съежился внутри зверя, сейчас доброго и благодушного, мечтая только о том, что бы зверь не замечал его спутников и не рассматривал их как добычу. Тот по-немногу осваивался в незнакомом мире, впитывая его всей шкурой, знакомясь с ароматами, ставя свои метки...

И тут Макс ощутил чьё-то робкое ментальное прикосновение. Кто-то, совершено ему незнакомый, наблюдал за ним из листвы, скрываясь где-то высоко в кроне. Незнакомый — но доброжелательный, мечтающий подружиться... и помочь. Маленькое юркое сознание восторгалось громадой зверя, его мощью и силой — и склонялось перед душой человека, восхищаясь ей не меньше. Его юнная душа робко касалось человеческого разума, восторгаясь упорядоченностью интеллекта, его сложностью... и умением видеть прекрасное. Макс, растроганный нежностью комочка, впустил его в свою душу и дал возможность взглянуть вокруг глазами именно человека: увидеть лес, играющий незнакомыми, прекрасными красками, ощутить силу перекатывающихся под шкурой мышц — и пряность растекающихся над травой ароматов. Мир вокруг был юн и прекрасен. Он поражал человека всё новыми и новыми красками, поворачиваясь разными гранями, словно кристалл бриллианта под солнечным лучом.

Небольшое сознание слилось с ним в порыве восхищения, приняло его полностью, позволив ему руководить собой — и Макс ощутил себя в теле какого-то маленького, юркого зверька, накрытого пушистым хвостом. Его тело прыгало с ветки на ветку, наблюдая за идущим и отрядом и тем единственным, которого избрало само...Он моргнул, и вновь ощутил себя медведем — но теперь он не пытался перегородить ладонями реку. Разумы разных созданий обьеденились в едином потоке, но сибиряк при этом смог остаться главным — и ощутить себя цельным, единым, состоящим из человека, зверя — и кого-то ещё, прыгающего над его головой по деревьям. Огромные косматые ноги стали послушными, он прыгнул вбок, смешно перекатившись на мягкой травке, встал на задние лапы, отдал честь, подмигнув ошарашенным землянам и внешне невозмутимому шаману — и теперь легко бежал посреди отряда, не замечая тяжести навьюченных на него шмоток — но ощущая нежность мягкой ладони, лежащей на его спине. Жизнь налаживались.