— Можно и так сказать. Меня интересует возможность если не стать рокфеллером, то хотя бы вернуть привычные по прошлой жизни привилегии в виде автомобиля, квартиры в Москве, любимой работы.

— Неплохо замахнулся, — хмыкнул Берия, — всё это я не могу организовать. Уровень пока ещё не тот, но чем смогу — помогу.

— Как вы понимаете, некоторая информация из моего источника позволяет вполне успешно её продать. Например — музыка, стихи, тексты и прочая и прочая, что не несёт смысловой нагрузки и отпечатка времени. Так же некоторые возможности нашей техники позволяют создать продукт высокого качества — к примеру, звукозапись. Довольно эффективная, к слову, звукозапись. Думаю, можно без проблем переехать в Москву, заделавшись юным вундеркиндом-поэтом-песенником.

Берия отчётливо хмыкнул в трубку:

— Ну да, да, неплохо придумано. И проверить то никак нельзя...

— А там — пользу я принести смогу, уж поверьте. И вам, и всем, главное наладить взаимовыгодное сотрудничество.

— И что вас остановило от этого пути?

— Пока что — необходимость поговорить с вами и учиться в школе. Увы и ах, экстерном я её смогу сдать только в конце учебного года. А там мы и познакомимся.

— Хорошо. Но юному поэту не пройти в союз писателей без покровительства кого-то из ЦК или интеллигенции.

— Намекаете на себя? Да, согласен. Я даже не против поработать с вами, товарищ Берия, я имею в виду — у меня в загашниках найдётся пара патриотичных песен про службу вашего ведомства.

— Это было бы отлично, — согласился Берия, — какую функцию ещё можете выполнять?

— Я больше по технической части. Например, организовать вычислительный центр на имеющихся у нас ЭВМ для нужд советской науки и техники. А уже инженеры и конструктора будут пользоваться.

— Идея неплохая. Что ж, думаю, с информацией и вами у нас всё получится. Вы можете "написать" какую-нибудь патриотичную песню к декабрю?

— Могу. А что?

— В декабре будет приём, по случаю пятидесятипятилетия товарища Сталина. Я буду в Москве, если вы ещё представите свою музыку, это будет хорошим поводом встретиться и обговорить некоторые детали... К этому приёму так же нужно разобраться с парой дел здесь.

— Да, я понимаю. Информацию я нашёл, кое-какую, возможно, она поможет вам добиться результатов. Правда, учтите, что чем больше вы делаете, тем больше история отклоняется от нормали. И пока это замкнуто на вашу зону ответственности — ничего страшного в этом нет. Придётся для достижения результата опираться уже не на готовую информацию, а на техническое превосходство.

— Вот по этому поводу мы с вами особенно въедливо поговорим, — согласился со мной Берия, — если у вас нет вопросов — конец связи.

— Конец связи, — я выключил вызов и стянул наушники, шумно выдохнув. Вот и поговорили!

Разговорчик выдался не из лёгких. Лаврентий Павлович оказался правильной ставкой. Что ж, могло быть и хуже.

Сняв наушники, я огляделся по сторонам — сидел в сарайчике, тут народу точно нет — отец с ружбайкой, заряженной солью, сторожит, чтобы кто не залез.

Я убрал ноут и наушники в сумку и перебежкой отправился в дом, отец следом за мной. Ружьё поставил к стенке и спросил:

— С кем ты там разговаривал?

— С одним очень важным человеком, — улыбнулся я отцу, — который будет очень важным.

— Да? И что ему от тебя нужно?

— Скорее нам друг от друга. И нужно довольно много, запросы у нас обоих будь здоров, — улыбнулся я.

И правда. Запросы немаленькие, теперь мне нужно презентовать за своим авторством какую-нибудь песенку. А лучше несколько песенок, чтобы одновременно перебраться в москву и было на чём выжить. Лаврентий Павлович обещал помочь, но его возможности не бесконечны. Пока что — очень ограничены, придётся хорошенько постараться, чтобы "излишне ретивого" Ежов не припёр к стенке. Самого ежова бы припереть к стенке, но пока рано, тогда наркомом может стать кто угодно.

Я не зря говорил про звукозапись. Хотя то же самое можно сказать ещё и о видеозаписи — цифровые технологии позволяют без труда записывать, редактировать и сводить в единый трек многоканальный звук, а аналоговые для этого приспособлены просто. Поэтому, думаю, начать мне следует не с карьеры песенника, а с звукозаписи и видеозаписи.

Оборудование для переноса информации на плёнку у меня было — при необходимости можно было легко смонтировать практически что угодно. Сам себе киностудия, сам себе студия звукозаписи. И главное — конечный продукт — вполне себе обычный, а средство производства — нет. Так же, особую важность, по-моему, имеют станки с ЧПУ, поскольку мало кто в этом времени понимает, что значит поймать точность в сотку, то есть десять микрометров. И это при станке наименее точного класса — Н, нормального, а уж про особо точный, на котором я иногда работал, и говорить не приходится. Там допуски вообще восхитительные, экстаз перфекциониста.

Вот я и думал, что неплохо было бы как-нибудь вытащить в это время пару десятков таких станочков и здесь их развернуть для изготовления определённых деталей.

Но это дела будущих дней — теперь же проблема была в том, чтобы сделать песенку к дню рождения вождя народов. Я почесал репу — что можно такое выпустить? Можно взять какую-нибудь вокальную фигню. Например, "как молоды мы были", очень жизнеутверждающая песня, Сталину должна понравиться. Правда, ох, спалюсь, потому что не мой возрастной уровень по таким вещам ностальгировать. Впрочем... почему бы и нет?

Напридумывать я могу многое, но первое, что пришло в голову — предложить свой гимн. Ну правда, интернационал — это уже прошлый век. Похоже на "божецаряхрани" и прочее нытьё. Скучное, без задора. И мне не нравились строки, в которых поётся про то, что сначала мир до основания будут разрушать, а потом на обломках думать, что и как строить дальше. Так дела не делаются.

Можно конечно без вазелина в эту щель пролезть. Правда, композитор из меня никакой, но играть я умею, только разве что на гитаре. Электрогитаре. Пришла пора немного подумать — до декабря времени осталось немного. А мне нужно как-то организовать свою музыку. Лучше всего — презентовать её в виде записи.

Мне потребовалось полчаса, чтобы найти эту музыку в хорошем качестве, но всё равно, Берия не может просто прийти с mp3 плеером и включить музыку в подарок сталину. Да и с песней "как молоды мы были" определённые проблемы. Короче, тут нужно постараться и желательно — задействовать админресурс в лице Берии, чтобы он помог мне с союзом композиторов, устроиться туда и главное — получить свою студию звукозаписи и записать гимн в хорошем качестве и в исполнении местного хора. А то как-то было бы неприлично, если музыка есть, а кто пел — непонятно, кто автор — неизвестно.

Со второй песней было ещё хлеще — если в хоровом пении хрен разберёшь, кто поёт, то тут нужно найти подходящий голос и хорошенько записать. Я только за голову схватился, когда во всё это пытался вникнуть. Но в итоге всё-таки решил действовать по порядку — мне нужно организовать. По легенде музыку я написал давно — ноты и текст есть, осталось сыграть как надо. А это отнюдь не то же самое, что в программе — задал программу, она выполняется.

Тут нужно лично проконтролировать, чтобы сыграли и спели как надо. И одну, и другую песню, а может быть ещё и третью зарядить какую-нибудь.

Вообще, песен много, особенно послевоенных. Это из того репертуара, который пели сталину — типа, Сталин, ты наш вождь, любим-уважаем, ты такой молодец.

Послушать все их — так мозги в трубочку завернутся от уровня пафоса, не хватает жизненности этой музыке. Можно было выдать "С чего начинается родина" — очень хорошая музыка, опять же, по возрасту мне положена.

Теперь проблема — выехать в Москву для записи всех трёх песен. Что мне для этого понадобится? Определённо — придётся временно оставить школу, потому что совмещать нельзя. Да и не хочется. Нужна студия звукозаписи. Оборудование то я найти могу... попытаться. Нужно записать каждый инструмент в отдельности и обработать, чтобы звучало. Многоканальных студийных дорожек, да и просто лослессов до наших дней не сохранилось.

Надо делать самому.

Я решил плюнуть на это и набрал звонок Берии. Он поднял трубку через несколько томительных секунд.

— Слушаю?

— Лаврентий Павлович. Я нашёл, по-моему, неплохие песни, но необходимо их записать с нуля. Иначе слишком мало вопросов, да и качество, опять же. А для этого нужен админресурс.

— Хорошо, что вам надо? — он был немного удивлён, программу искажения голоса я на этот раз не запускал.

— Студия звукозаписи. Оборудование у меня своё, здание или помещение, крупное помещение в Москве.

— Хм... Можно организовать, — согласился Берия, — если вы гарантируете результат?

— Я не звукорежиссёр, так что сделаю что могу, чтобы было хорошо. Не получится — используем имеющиеся записи. Естественно, мне нужны будут музыканты, и подобрать певца. С этим тоже проблема.

— Проблемы с этим не будет, — уверенно сказал Берия, — с помещением тоже разберёмся, и охрану ему нужно приличную. Сколько вам нужно времени, чтобы начать работу?

— Минимум. Главное помещение, размером с школьный класс, а так же возможность работы без лишних вопросов от всяких ретивых граждан.

— Это сделать могу, но и вы постарайтесь быстро выдвинуться и начать работу немедленно.

— Работаем. Адрес сообщите по этому же телефону.

— Хорошо.

Я положил трубку. Батя грел уши рядом.

— Что ты обсуждал?

— Мы едем в Москву. Собирай вещи, или нет, там купим новые.

Мы с батей собрали манатки — немного, и отправились на железнодорожную станцию, она как раз была в нашем селе. Отправились пешком, так как любой транспорт пришлось бы оставить, а машина... Машину можно заиметь, и даже документы подделать — вот только водителей у нас не было. Не сяду же я за руль? Надо батю учить, а это небыстро. Надо было думать раньше, а то сделал ему мопёд, и всё, на этом закончилось.

* * *

Для провинциалов Москва — это её достопримечательности. Кремль, арбат, мосты, храмы, метро... для москвичей, коим я являлся, причём, потомственным, это метро, работа, метро, снова работа, иногда интересные места, совершенно нетуристические, туристических мест избегают. Я вот, смешно сказать, на красной площади был один раз в жизни — в пятнадцать лет. Зато на арбате чаще бывал — но опять же, проходя мимо, там просто станция метро. Москву я любил, город прекрасный. Я даже подумал, а не опубликовать ли мне нетленку "лучший город земли", но решил пока попридержать коней. Москве ещё очень далеко даже до среднего города земли — стоит свернуть с нахоженных улиц и начиналась Москва. Настоящая. В моём времени — обычный город с пятиэтажками, маршрутками, гадящими везде собаками, и так далее и тому подобное. То есть мало чем отличается от обычных крупных городов России, кроме названия и в целом, неплохого уровня достатка населения.

Для деревенского мальчика Вити, который в моём лице приехал в Москву в этот раз, город был вновинку, но не потому, что мальчик был деревенщиной, а потому что Москва была больше похожа на депрессивный провинциальный город двадцать первого века. Серьёзно, за красивым фасадом скрывался город, который я бы не хотел видеть. Но в других ещё хуже. Что ж, всему своё время. Благодаря Модулю я теперь долгожитель и до своего времени — двадцать первого века, доживу без проблем и старческих болячек. Теперь зато у меня есть целая жизнь, целый мир. И главное — полезный Модуль, который своим наличием компенсировал любые неудобства. К примеру — для модуля не составило труда сделать деньги, двадцать тысяч рублей.

Перед приездом в город — а ехали мы на пригородном поезде аля — паровая электричка. Перед приездом, приоделись как следует, я, несмотря на весьма скромный возраст, одел строгий чёрный костюм, без галстуков и бабочек, просто чёрный с расстёгнутой верхней пуговицей, да и фэйс немного подправил. Опять модуль помог, причёску сделал приличную. Бате было проще — костюм на него Модуль притащил из моего времени, чуть-чуть подправил и готово. На мне ещё до кучи хорошие часы этого времени — патек филип — хорошая марка. У меня были похожие, но более современные, а тут — приходилось следовать местной моде. В общем, выглядел я прилично, можно даже сказать — весьма и весьма стильно. Возраст только подчёркивал, что хороший вкус или есть, или его нет, это не навык, это внутреннее ощущение прекрасного.

Оно у меня было непозволительно высоким.

Сошли с поезда мы уже в новом амплуа — больше были похожи на интуристов. Вру, это я был больше похож на интуриста, потому что фейс был сделан более моим, нежели местного мальца.

Хороший внешний вид — это ключ к любой двери, именно так рассудили мы с отцом.

Забрались в таксо — таксовали в Москве за приличные деньги, на машинах преимущественно каретах прошлого, или газ-а.

Я с большим и почти детским любопытством залез в машину и осмотрел тут всё, батя сел спереди и попросил отвезти нас к гостинице.

— Какую?

— Савой, — вмешался я, — вези к Савой.

Многим гостиницы Москвы наверное известны как Метрополь, Интурист, Советская, Москва, но я был аборигеном. Поэтому знал чуть больше, чем простой обыватель — например про Савой. Это одна из старейших гостиниц, работавшая в тридцатых в том числе. Предоставляла услуги высшего класса, хотя и не имела звонкого имени. Сначала она называлась "Берлин", но с началом первой мировой была переименована. И только в пятидесятых снова стала Берлином. Да и находилась в хорошем месте — в центре Москвы, до лубянки рукой подать.

Водитель понимающе хмыкнул, я протянул ему синюю портянку и вопрос был решён.

Синяя портянка — большая банкнота достоинством в пять рублей. Немного, но на водку хватит.

Хм...

В гостинице я взял уже роль переговорщика на себя, потому что батя человек хоть и взрослый, а деревенский, как ляпнет что-нибудь... Зато у меня удалось договориться с администраторшей довольно быстро, причём сделать это мне помог мой многолетний опыт — я зашёл в гостиницу без спешки, положил батин паспорт, ему кивнул подойти:

— Два номера, если можно. Люкс, обслуживание в номер, я буду занят, на неделю, — и посмотрел на администраторшу, уже было открывшую рот, взглядом, красноречиво приговаривающим "быстрее, гарсон".

Она кивнула и сгробастав пачпорт бати тут же начала заполнять формуляр. Мне подпись ставить было не по возрасту, поэтому подписался батя, после чего нам выдали ключи и даже выделили провожатого до номера на втором этаже. Батя только удивлялся, когда мы зашли в нумера.

— И где ты этого нахватался?

— Приходилось много общаться с гостиничными работниками, — пожал плечами, — любил попутешествовать.

— Вот как? — Батя осматривался с явным восхищением. Обстановка тут была далека от спартанской, можно сказать — здесь можно было жить. Номера хорошо обставлены, ковры на полу, красивая кровать, явно дореволюционных времён, хрустальная люстра на потолке и светильник-торшер у стенки, широкие окна. Всего в люксе обнаружились две комнаты — гостиная и спальня — спаленка поменьше, гостиная симпатичная. Даже рабочий стол был, причём массивный и дубовый.