Во все тяжкие. Новый уровень

— Нина Степановна, возьмите чек, в понедельник придёт машина, привезёт вам два телевизора и видеомагнитофоны к ним.

— Спасибо, Алексей! Наташенька кассеты с фильмами уже привезла. — Наташа кивнула. — Детки предупреждены и сейчас будут собираться.

В этот момент в кабинет заглянул Димон, Гришин кореш.

— Мы готовы.

И начался конвейер!

На входе дежурили "центовые", обеспечивая порядок. В кабинете находился я с Валерой. В приготовленные стаканы мы с ним наливали воду из канистр, кидали по половинке таблетки, размешивали и звали пятерых детдомовцев, которые выпивали "препарат" под нашим присмотром. Потом всё повторялось. Кроме того, войдя в состояние "лайт", я на первой же пятёрке начал "добавлять" деткам позитивных эмоций, а то они заходили к нам в кабинет настороженно, ожидая любого подвоха, и производили впечатление маленьких волчат, а когда выходили — плечи расправлялись, движения были уже не такими резкими, а на лицах появлялись улыбки, которые становились ещё шире, когда каждый из них получал по батончику "Bounty". Не знаю кто придумал, но детей перемешали так, что один взрослый ребёнок приводил одного или двух поменьше, порой малыши так умилительно прятались за своих взрослых товарищей, увидев двух незнакомых дядей, что мы с Валерой переглядывались и улыбались.

Весь "сеанс" продлился больше четырёх часов и препарат получили более двухсот детей. Последней была Нина Степановна. После того, как она выпила воду, я на автомате протянул ей батончик.

— Спасибо, Алексей, я лучше детям отдам! — они с Валерой улыбались.

— Ой, простите, Нина Степановна, уже навык выработался. — я засмеялся. — Здесь ещё шоколад есть, мы его оставим.

— Хорошо, Алексей, и спасибо вам огромное от лица всех наших воспитанников, мне Наташенька рассказала, кто выступил инициатором помощи.

— Был рад помочь, Нина Степановна! Запишите мой телефон, правда он у меня временно отключен в силу определенных обстоятельств, но скоро вновь заработает. Если что понадобиться — звоните, не стесняйтесь!

Когда мы выходили из здания, нас молча провожало очень много маленьких детей, лица у некоторых были измазаны в шоколаде. Я не удержался и остановился на выходе.

— До свидания! — громко попрощался я с ними и "добавил" позитива.

— До свидания, дяденьки! — ответил нестройный хор детских голосов, от которого у меня слёзы на глаза навернулись.

Я украдкой глянул по сторонам — Валера с Гришей стояли с каменными лицами, но глаза подозрительно блестели, Наташа же слёз не скрывала и беззвучно плакала, вытирая лицо платком.

На улице нас провожали детдомовцы постарше.

Когда мы с Валерой отъезжали со стоянки, попрощавшись с "центровыми", я спросил у него:

— Валер, вроде хорошее дело сделали, детям помогли, а почему так водки выпить хочется?

— А потому, Алексей, что справедливости в мире нет, вот душа и болит, и ищет эту справедливость на дне бутылки, а она и там отсутствует... — со вздохом ответил он.

— Может вечером всё-таки поищем?

— Давай, может что и найдём...

Когда мы приехали в дом, мама сразу обратила внимание на наше состояние, хоть мы и пытались улыбаться, но спрашивать ничего не стала. Она молча разогрела нам еду и ушла в гостиную. Когда же я сообщил ей, что ночевать буду на съёмной квартире, мама только кивнула и сказала:

— Много не пейте, тебе завтра в Академию.

А вечер у нас с Валерой откровенно не задался... Разговаривать было не о чём, да и не хотелось, каждый думал о своём, тем более он принёс кассету с песнями Владимира Высоцкого, которые были лучше всех и всяческих тостов. Промучившись таким образом пару часов и выпив 0,7 водки, Валера предложил вечер на этом закончить, обосновывая тем, что всё-таки настроение не то, и истину в вине мы сегодня точно не найдём, с чем я полностью согласился.

* * *

В понедельник, после семинарского занятия, ко мне подошёл наш староста Вадик Малыгин.

— Лёха, тебя декан наш вызывает. Она откуда-то узнала, что ты только на семинары ходишь... — с сочувствием глядя на меня сказал он. — А потом тебе надо на кафедру "Экономической теории" зайти и договорится с Семёном Аркадьевичем об отработке пропущенного в позапрошлую среду семинара.

— Вызывают — значит пойдём. Надо отработать — будем отрабатывать. — спокойно ответил я и направился в деканат.

А что мне переживать, с ректором вопрос посещаемости согласован, да и наш декан — Ирина Львовна — добрейшей души человек, это я ещё по "прошлой" учёбе помню.

Прежде чем зайти в деканат, я постучался. Дождавшись "Войдите!", я открыл дверь и зашел в кабинет.

— Здравствуйте, Ирина Львовна, я Балашов. Вызывали? — обратился я к нашему декану.

Это была женщина ближе к пятидесяти годам, интеллигентного вида, помимо работы в деканате преподававшая ещё "Трудовое право".

— А-а, Балашов соизволил явиться, ладно хоть к декану вызовы не пропускает! — начала она воспитательную беседу. — И чем же ты таким занят, Балашов, что уже на первом курсе себе позволяешь лекции пропускать, да и на прошлой неделе вообще тебя два дня без уважительной причины на учёбе не было?

— Обстоятельства так сложились, Ирина Львовна, но поверьте, на моей успеваемости это никак не отразится! — я принял виноватый вид.

— Только из-за того, что ты зимнюю сессию сдал на одни пятёрки, выношу тебе устное замечание и последнее китайское предупреждение. Свободен.

— Спасибо, Ирина Львовна! До свидания! — я быстро покинул кабинет, не забыв аккуратно закрыть дверь.

Видимо ректор не посчитал нужным предупреждать декана о наших с ним договорённостях, иначе не было бы этого вызова. В принципе, это неплохо — я не буду сильно выделяться на общем фоне, решая учебные проблемы своими силами, а услугами ректора воспользуюсь только тогда, когда другого выхода не будет.

Поднявшись с первого этажа на второй, я зашел на кафедру "Экономической теории".

— Семён Аркадьевич, добрый день! — обратился я к Столярову, нашему преподавателю экономики, по совместительству являющемуся заведующим кафедры "Экономической теории". — Я в позапрошлую среду ваш семинар пропустил, староста сказал подойти к вам и договориться об отработке.

— Группа какая? — спросил он, оторвавшись от бумаг на столе.

— Четырнадцатая. Моя фамилия Балашов.

Столяров открыл свой журнал преподавателя, полистал, нашёл искомую группу и мою фамилию.

— Евгения Васильевна, можно вас на минуточку? — крикнул он в сторону смежной комнаты.

Оттуда послышался звук отодвигаемого стула и цоканье каблуков по паркету. И вот, на пороге появилась очень красивая девушка лет двадцати двух — двадцати трёх, высокая, стройная, с темными волосами, собранными в "хвост" и голубыми глазами. Строгий темный костюм, состоящий из пиджака и юбки по колено, подчеркивал длинные ноги, тонкую талию и грудь, не меньше "тройки". Во мне резко проснулось желание... учиться, особенно вдумчиво захотелось изучить экономическую теорию!

— Евгения Васильевна, голубушка, студент Балашов пришел на отработку пропущенного семинарского занятия. — Столяров по-отчески смотрел на девушку. — Вы знаете, что надо делать.

— Конечно, Семён Аркадьевич! — она перевела на меня строгий взгляд. — Пройдёмте. — и, повернувшись, зашла обратно в смежную комнату.

"Вид сзади" меня не разочаровал.

Расположившись за одним из столов, девушка жестом руки предложила мне присесть на стул.

— Какую тему вы пропустили? — спросила она, продолжая так же строго на меня смотреть.

"Аспирантка, наверное, — подумал я, восторженно её разглядывая, — Нет ещё той естественной властности, которая вырабатывается у преподавателей только опытом".

— Учение кейнсианства, Евгения Васильевна.

— Хорошо, Балашов, вам надо подготовить реферат на эту тему и принести его мне на проверку.

— Евгения Васильевна, а какое учение более близко вам? — мне очень не хотелось покидать её общество, и я решил спровоцировать девушку на разговор.

— Вас правда это интересует? — слегка насторожилась она.

— Так время такое... Страна перестраивается на новые экономические рельсы, и только недалёкие люди игнорируют опыт предыдущих поколений! — с пафосом заявил я.

— Я очень рада, что вы понимаете необходимость изучения экономики, хоть и учитесь на юриста. — она в первый раз позволила себе легкий намёк на улыбку. — Мне более близко ...

Я продолжал восторженно на неё смотреть, смысл сказанного от меня ускользал. Девушка так увлеклась рассуждениями, что забыла о своей роли "строгой училки" и даже начала иногда улыбаться на каких-то примерах, демонстрируя белые, ровные зубки. Я окончательно запутался в названиях, датах и специализированных терминах. Хотелось одного — чтобы эта лекция не заканчивалась.

— Почему вы на меня так смотрите? — внезапно спросила она и мило покраснела.

— Евгения Васильевна, вы сама прекрасно знаете ответ на ваш вопрос! — я улыбнулся ещё шире и нырнул для проверки на пару секунд в своё состояние "лайт".

Девушка чувствовала ко мне явную симпатию, "харизма" работала, и я продолжил:

— Да, вы мне очень нравитесь, и я хотел бы вас куда-нибудь пригласить, например в ресторан, на ваш выбор!

Она засмущалась ещё больше.

— Но вы же мой студент! Так нельзя! А профессиональная этика? — шёпотом спросила она у меня.

— Я не ваш студент, Евгения Васильевна, и никому ничего не расскажу! — так же шёпотом заверил я девушку.

— Вы обещаете? — решилась она.

— Торжественно клянусь!

— Как хоть вас зовут, студент Балашов? — с улыбкой спросила она.

— Алексей.

— Зовите меня Евгенией, Алексей. А на счёт ресторана, пригласите меня в "Пекин"! Надеюсь, это не сильно ударит по вашей стипендии? — с нотками кокетства спросила она.

— Не переживайте, Евгения, у меня повышенная стипендия. — ответил я. — Позвольте пригласить вас в "Пекин"! — А про себя подумал: "Вот же стерва экономическая, этот ресторан — самое пафосное место Ебурга в эти годы, там я оставлю минимум пять-шесть своих стипендий, даже повышенных! Она что, таким образом пытается проверить мою платёжеспособность?"

— Алексей, вы на полном серьёзе приглашаете меня в "Пекин"? — она с удивлением смотрела на меня. — Я же пошутила! Там никаких денег не хватит! Выбирайте любое место на ваше усмотрение. — она улыбалась.

— Знаю я одну пивнуху на автовокзале... — протянул я мечтательно.

— Один-один. — рассмеялась Евгения.

Пообщавшись ещё немного, я взял у девушки телефон, и пообещал позвонить завтра, на чем мы, довольные друг другом, расстались.

— Ты чего такой довольный? — спросил меня Валера, когда я сел в его "зубило".

— С девушкой красивой познакомился... — мечтательно ответил я.

— А я и забыл, что весна на дворе! — ухмыльнулся он.

Глава 2

Какое, к хренам, спасение мира? Какие фабрики и заводы, которые надо построить? Зачем мне этот профилакторий, банк, аккумуляторный завод, лаборатория и куча бабла, рассованного по дому? Как выразился в своё время Лёня Патрушев — вертел я всё это на болте, или болту, не важно! Гормональный фон семнадцатилетнего молодого человека долбанул по мозгам эндорфинами от всей души. Все мои проблемы и планы вдруг стали такими мелкими и несущественными, то, чем я занимался больше полугода, тщательно планируя каждый шаг, показалось обычной работой, рутиной, не более того... А что за всё это время я сделал для себя? Много чего, скажите вы. И я даже с вами, пожалуй, соглашусь... Дом купил, ещё три квартиры покупаю, машину отцу подарил, мама та так вообще "общаг" держит... Доля в профилактории, аккумуляторном заводе, Айболит деньги зарабатывает... Да, моральное удовлетворение присутствует, не без этого, да и перспективы радуют. С личной жизнью, казалось бы, тоже всё в порядке — Света всегда под рукой. Но с ней, как и с Леной, — чистая физиология, без особого наплыва чувств, как работа, доставляющая удовольствие. А Евгения — это влюблённость, это романтика, это драйв, это новые ощущения, чувства, эмоции, ожидание чего-то нового и неизведанного!

Головой я прекрасно понимал, что это всё пройдёт, "как с белых яблонь дым", и иллюзий не строил, но собирался наслаждаться этими чувствами как можно дольше.

Всю дорогу до дома мысли нет-нет, да и возвращались к Евгении, заставляя мне глупо улыбаться.

— Слушай, Алексей, ты влюбился что ли? Всю дорогу зубы сушишь. — ухмыльнулся Валера.

— Есть немного... — не стал скрывать я.

— Видимо достойная девушка, а то ты у нас в излишнем романтизме не замечен, серьёзен не по годам! — продолжил он. — Ты не подумай, я ничего такого не имею ввиду, но похоже у меня работы прибавится? Свидания до утра, походы по дискотекам, цветы, подарки...

Мы как раз стояли на светофоре и он, улыбаясь, смотрел на меня.

— Ага. — кивнул, соглашаясь, я. — Очень на это надеюсь!

— Понятно. Ты мне лучше скажи, что со Светой делать будешь, со слов Нины у той чуйства к тебе.

— Не знаю, Валера, ещё не думал... Пока оставим всё как есть.

— Ты меня тоже пойми, я лицо заинтересованное, Нину имею ввиду, выходило очень удобно — и работаешь, и вроде как отдыхаешь...

— Ага, вот что ты имеешь ввиду! — теперь уже ухмылялся я. — И рыбку съесть, и... в кресло сесть!

— Есть такое дело! — согласился он.

— Разберёмся!

Мама тоже заметила моё приподнятое настроение:

— Ну и кто она?

— Валера растрепал? — поинтересовался я.

— Нет, он ничего не говорил. Просто успехи, как ты это называешь, "в бизнесе" таких эмоций у тебя уже давно не вызывают, про учёбу я вообще молчу, значит остаётся девушка. Не шаболда хоть какая-нибудь?

— Хочется верить! — с улыбкой ответил я, отдав должное дедуктивным способностям моей мамы.

А мы-то думаем, я такой один, единственный, неповторимый, непредсказуемый, самый умный и хитрый, а на деле все наши поведенческие реакции давно просчитаны и укладываются в определённые схемы. Немножко наблюдательности, даже на бытовом уровне, — и тебя раскусили!

— Если что, жениться я тебе пока не разрешаю! — строго сказала мама.

— А я как раз над этим подумывал... — продолжал я улыбаться.

— Да ну тебя, женилка ещё не выросла! — махнула на меня рукой мама в притворном гневе и рассмеялась.

На следующий день я проснулся в отличном настроении. Жизнь была прекрасна! Не испортил её даже Валера, и не подумавший отменить запланированную тренировку.

— Готовая сублимация, всё по дедушке Фрейду! — прокомментировал он. — Может хоть меньше улыбаться будешь!

И действительно, эта тренировка была перенесена мной уже гораздо легче предыдущих, то ли втягиваться начал, то ли старик Фрейд был прав...

Звонить Евгении я решил вечером, законно предположив, что днём она будет занята, и не ошибся — мы случайно столкнулись на лестнице, когда я спускался в гардероб после семинара, а она, судя по всему, поднималась на кафедру. Встретившись глазами, мы сделали вид, что не знакомы, однако, когда она уже удалилась на достаточное расстояние, не удержался и обернулся. К моему удивлению, я наткнулся на ответный взгляд, брошенный украдкой девушкой сверху, тем более что лестница делала поворот и Евгении было удобно на меня смотреть. Я быстро поднял руку к уху в жесте, обозначающем "Позвоню", и дождался ответного кивка.