— Я умру, — согласился Череполом, — но не потому, что вас двенадцать против меня одного. А потому, что я солгал своему побратиму по несбывшейся смерти, обманул Асгвайра из Крома. Вот почему верные слова не идут мне из сердца в голову. А то, что вас дюжина — бить проще. Выбирать не придется.

Череполом подошел к стонущему человеку, растирающему икры ног:

— Южанин искал тут вовсе не Великую Мать. Видеть под землей среди них умеет один старик, а это, сами видите, щенок.

— И зачем же тогда он здесь?

Череполом оскалился:

— Ты не поверишь...

* * *

— Да я не верю, что мы живы!

— Для южанина ты хорошо понимаешь уорг, — Череполом дышал с присвистом, а стоять мог, только прислонившись к скале. Вадим обошел площадку и нашел обрывки срезанной с него куртки. В подкладке были аптечки... Одна треснула. А промедол в одноразовом шприце не раздавлен. И вообще, вот же инструкция...

Вадим подошел к уоргу — тот был выше почти на локоть — и бесцеремонно вбил ему иглу в бедренную мышцу. Полкубика. Череполому полегчало на глазах.

— Почти как серебристая пыль, — уорг подошел к телу шамана, вытряхнул его из безрукавки, бросил жилет человеку:

— Ты слишком долго был на холоде. Твое колдовство еще живо?

Вадим ощупал клочья собственной одежды. Пояс бросили в пропасть — и запасные обоймы с ним. И хороший, пристрелянный “чезет”. Остались пукалки-ПСС, в толстых голенищах берцев, одно достоинство, что бесшумные. Возьми его люди, содрали бы и обувь — да на орочью лапу даже сорок шестой не налезет, вот никто и не позарился... Череполом вертелся на площадке, как Брюс Ли в кино не вертелся! И все же, пока у Вадима отошли туго связанные руки, на уорге успели нарисовать карту Светлояра. И совсем чуть-чуть не успели вырубить эту карту в рельефе.

— Я потратил все колдовство.

— Ничего, — Череполом оскалился, — и так неплохо вышло. Твоих тут шесть... Или, может, восемь. Неважно.

— А сколько ждет снаружи?

Череполом закончил перекладывать находки в собственную сумку — та раздулась некрасивым горбом.

— Да, надо же всем сказать... — и спокойно двинулся к подъему на площадку.

Вадим, ничего не поняв, остался сидеть, кутаясь в засаленную шерсть. Пневмония-пневмония, уходи... Надо еще себе вколоть полкубика тоже... Проснулся Вадим от дружеского пинка в голень.

— Пошли в Кром, южанин. Твои соплеменники, наверное, уже пьют за тебя прощальную.

— А твое племя нас пропустит?

— Я сказал им: вот гнев Матери. Шаман погиб, и вождь погиб, и внутренний круг погиб, а сам я выжил чудом, и потому должен покинуть племя. Живите, как хотите!

Вадим некоторое время осознавал произошедшее.

— Так ты со мной теперь?

— В Кром. Потом на юг, если у меня найдется, чем заплатить за дорогу.

— Ты был не последний в племени. Твоя семья, дети?

— Ты и вправду с очень далекого юга... — уорг притащил большую котомку, обзавелся парой копий — с перекладиной и без, но с одинаковыми тяжеленными наконечниками, каждый длиной в пол-руки. А еще у него появился что-то напоминающий сверток.

— Наш обычай простой. Мы ложимся со всеми женщинами поочередно, по кругу. И родившиеся дети не знают своих отцов. Мы — Дети Великой Матери. У меня сто матерей и отцов тоже сто, и без числа братьев и сестер. Убьют одного, двух, десятерых — племя не погибнет. Наш обычай мудр.

Вадим помолчал, подумал. Решительно поднялся:

— Нахер такой коммунизм. Слушай... Уорг.

Череполом срезал свой последний клок волос — даже с кусочком кожи — и пришлепнул кусочком скальпа на столб. Повернулся:

— Человек?

— Ты спас мне жизнь. Почему?

Уорг поковырял в зубах острием ножа:

— Ты никто. Ты мясо, которое по благости Матери, само идет. И в теплом животе которого при случае можно согреть негнущиеся от холода пальцы. А еще тебя можно навьючить. Я должен вернуть в Кром kotenok, выполнить обещание побратиму по несбывшейся смерти. Но в горах мне надо иметь свободные руки, а тогда kotenok снова убежит.

Видно, лицо Вадима перекосилось, потому что Череполом заржал:

— Дурень! Ты же спас мне жизнь! Ведь мы с тобой побратимы тоже! И тоже по несбывшейся смерти! Я разрезал твои веревки, ты защитил мою спину! Бери мешок, пошли уже! И вот, неси осторожно!

“Что-то напоминающий” сверток оказался малым шотландским пледом, на котором котенок лежал в переноске всю дорогу с юга. Теперь котенка запеленали в клетчатую ткань — бережно и плотно, чтобы даже кот не вывернулся.

— А почему мокрый?

— Упал в озеро и не мог сам вылезти: стены отвесные, высокие.

— Уорг.

— Человек?

— Меня зовут Вадим.

— Меня зовут Череполом, я... Больше не воин Матери. Я побратим Асгвайра из Крома. Спрашивай, Ва Дим.

— Твоему племени больше четырехсот лет. Обычаи ваши тебе по нраву. Но ты не просто сбежал в теплые края. Ты перебил своих... Из-за котенка?

Череполом помолчал, взвесил в обеих руках копья.

— Вождь не понял. Ты, может быть, поймешь. Все дары Великой Матери — оружие. Мы служили ей верно. Мы ходили на юг по ее слову, и южане пугали нами детей. Некогда она даровала могучее и страшное оружие, под стать вашему колдовству. Потом хуже и слабее. Иногда лекарства или лопаты, иглы, ножи. Но никогда... Никогда! Мать не дарила нам игрушек. Человек! Я согласен пойти на юг. Пусть у меня будет одна женщина, по южному обычаю. Пусть мои дети знают мое лицо! Но зато я смогу подарить им... Что-нибудь бесполезное. Просто для улыбки.

Вадим закинул за спину котомку — обычный сидор с горловиной на завязках, под эти самые завязки напиханный мясом... Лучше не спрашивать, чьим. Разряженные пистолеты вернул в кармашки на ботинках. Принял сверток.

— А далеко?

— Далеко, — Череполом затопал к выходу из скального мешка. — Но мы дойдем. Два побратимства за день просто так не бывает.

Укол еще действовал, и Вадим уверенно зашагал следом.

До заката шли скальным лабиринтом, потом выбрались к лесу. Низкое, мокрое небо стремительно чернело, заросли стрелолиста угрожающе трещали высокими перьями. Вадим вколол себе и уоргу еще по тюбику из аптечки — о последствиях думать не хотелось. Только бы дойти!

Три года вся разведка Светлоярской базы искала логово Великой Матери Темных фиари: легендарная полубогиня спланировала и вдохновила вторжение Северной Орды, залив кровью север от Гефары до самого Илиона. Искала многоопытная, грамотная и жесткая имперская разведка. Высшие фиари работали вежливо, вкрадчиво, ласково: поулыбался девочке с ушками — сам не заметил, как половину Родины продал. По-детски хитрые, и так же безжалостные, лесные фиари напомнили Вадиму родной пионерлагерь. Гномы, простые, как лом, чуть ли не аукцион устраивали за секретную бумагу. Зато не обижались, когда их посланника со скандалом выкидывали: правила игры есть правила игры.

Золота на поиски ушло без числа. Множество погоревших разведчиков замучили Темные — метод кнута и пряника в их исполнении отличался тем, что пряником тоже били. Вадим не раз думал, что даже генерал Ядров, легендарный Конь С Яйцами, не бросает копать в надежде исключительно на чудо.

А сдал пещерный комплекс кондовый варвар, уорг из вымирающего племени. Сдал потому, что увидел котенка — Вадим осторожно развернул уголок скрутки, посмотрел и завернул обратно. Мокрое чудо, явленное посредством шотландского пледа. Сопит. Хорошо хоть, не пытается снова убегать — по такой-то темноте черта его найдешь!

Солнце село, и теперь шли по горной тропе. Слева обрыв — непроглядная тьма. Справа склон — хоть глаз выколи. Сверху ни звездочки! Уорги, оказывается, имели на такой случай особые поводки в снаряжении; пристегивая Вадима, Череполом проворчал:

— Будешь падать, не ори. Тебе уже все равно, а мне до утра от набежавших на визг волков отмахиваться.

Шутил?

В глухой темноте можно только думать — и Вадим думал. Иной мир. Мотивы те же: деньги, честолюбие, месть, власть, угроза... И вот, на тебе: “кроме золота и оружия, есть что-то еще”...

Тропинка пошла книзу, левее. Уорг продвигался буквально по шажку — и вдруг рывком поводка приказал бежать. Пробежав сколько-то, хорошо хоть, по ровному и без виражей, Вадим затормозил прямо в порезанную спину Череполома; тот неразборчиво ругнулся стиснутыми зубами.

Теперь было можно нарушать маскировку. Они стояли почти в той же точке, где Вадим первый раз держал речь: на лугу перед стеной Крома. Из распахнутых ворот ярко светили фары “Урала”, выше метался по лугу белый палец прожектора, Командир бежал к ним с облегченной руганью, а Егор страховал его с автоматом — довольно грамотно, механически отметил Вадим.

— Ва Дим?

— Череполом, спрашивай.

— Раз вы дарили его вождю, то kotenok у вас редкость. Как ты думаешь, я когда-нибудь смогу заработать на собственного?

Вадим сдвинул грязный чуб ледяной ладонью:

— А что ты хочешь делать?

— Вы будете воевать с Великой — я знаю здесь каждый камень.

— Тогда сними ожерелье из человеческих зубов.

Амфетамин перегорел, и уорга тоже начало потряхивать. Ответ он выплюнул:

— Заискивать не буду. Судите или вызывайте на поединок, ваш обычай. Я — это я.

Тут подбежали Командир и Егор; Череполом развел пустые руки. Егор гаркнул:

— Чего не предупредил, скакун хренов? Нам же без тебя не уехать, а снеговеев уже видели. Значит, и метели дня через три!

— Мы котенка нашли.

Радист осекся. Командир внимательно посмотрел на громадного уорга, на пристегнутого к его поясу Вадима:

— Мы?

— Мы, — кивнул Вадим. — Сам пойми, в армию его брать не резон. Взрослый — но сильно чужой. Ему бы, как Ансельму, покататься сперва с вами.

— С вами? Не с нами?

— Я из безопасности, мы эту Великую Мать уже три года роем.

— Нарыли хоть?

— Нарыли. Сверлите дырки под ордена.

— Лучше бы деньгами, — вздохнул Командир, а Егор зафыркал:

— Точно место пулеметчика у нас в машине проклято. Как погибельное кресло за столом короля Артура. Давай, Командир, на премию модуль попросим, как там его... “Бахча”, вот! Поставим башенку с управлением из кабины.

Командир отмахнулся:

— Егор, ты хоть и радист, а подумай: кто нам автопушку разрешит?

Вадим криво улыбнулся:

— Да никаких проблем. Теперь-то. Пусть попробуют что вам не дать.

— А как ты с орком связался?

— Мы с ним побратимы по неслучившейся смерти, он сам сказал.

Егор даже подпрыгнул:

— Че, правда?

Вадим отстегнул поводок и встал слева от уорга:

— Череполом, ты про побратимство не шутил?

— У нас таким не шутят.

Безопасник еще раз отвернул уголок пледа: котенок потягивался, щурился в свете фар, и не проявлял ни малейшего желания вылезать на сырой ветер. Вадим вздохнул:

— Тогда ты должен знать, что я тоже тебе соврал. Я ведь искал не котенка.

— А я знаю, — просто сказал уорг. — Но я выбрал.

(с) КоТ

Гомель 1-3.12.2018

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓