Путь маги_матика

Пока Боргаф витал в облаках представляя себе, как он свалит из этого проклятого дома, входная дверь с грохотом открылась и в дом ввалились старшие братья, несущие отца на руках. Они выглядели испуганными и измождёнными, с трудом взгромоздив окровавленное тело отца на лавку, они отошли от него и растерянно оглядывались на входную дверь.

— Что произошло? — Боргаф ошарашено наблюдал как с лавки, на которую положили отца, капала кровь.

Отец был без сознания, рубашка и штаны были порваны и пропитаны кровью.

— Гиги, напали на нас в поле и ранили отца. — ответил четырнадцатилетний брат Гам. Он всхлипнул, и слезы навернулись на его глаза.

— Что за Гиги? — Боргафа сотрясала мелкая дрожь, он никогда не видел раненного и истекающего кровью человека. Разве что в кино, но реальность и вымысел сильно отличаются друг от друга.

— Твое какое дело, сопля!!! — закричал на него старший шестнадцатилетний брат Юно. — Без тебя тошно, не лезь!!

Боргаф сделал несколько шагов назад, смотря на пылающие яростью глаза парня. Но все же задал мучивший его вопрос.

— Где мама и остальные? — он сделал еще один шаг назад.

— Пошли за целителем, — сказал Гам, сквозь всхлипывания.

Боргаф перевел свой взгляд на отца, и струйка крови, льющаяся на земляной пол, усилилась, под лавкой уже собралась небольшая лужица.

— Нам нужно перевязать его раны, — не в силах оторвать взгляд от окровавленного и умирающего отца, сказал Боргаф.

Братья продолжали стоять, не обращая никакого внимания на то, что он говорит.

— Нам нужно его перевязать, или он истечет кровью до того, как придет лекарь, — отец становился все бледней и бледней.

Но братья все так же игнорировали его слова, один из них плакал, а другой насупившись сел на корточки в угол и раскачивался из стороны в сторону. Боргаф, как загипнотизированный, смотрел на то, как человек умирает прямо на его глазах, это было ни с чем не сравнимое чувство. В нем боролся страх, отвращение к крови и желание помочь. Хоть он не был привязан к умирающему, но простая человеческая солидарность, пересилила боль от оплеухи, которую зарядил ему отец, омерзения от крови и страх, что делал только хуже. Он сорвался с места и подбежал к отцу, попытался снять с него рубашку, чтобы осмотреть, но ему не хватало сил.

— Помоги мне его раздеть!! — он попытался придать своему голосу властности, для того чтобы вывести братьев из ступора. Но это было очень сложно сделать пятилетке.

— Зачем? — испуганно спросил Гам.

— Чтобы зажать и перевязать раны! — Боргаф боролся с тошнотой и холодным комком в животе, но со стороны пытался выглядеть так, как будто знает, что делать.

Плачущий Гам, смотря на трясущегося пятилетнего брата, постыдился своего бездействия. Этот маленький мальчик точно так же боялся, но в отличие от него пытался помочь умирающему отцу. Он подошел, и они вдвоём попытались его раздеть. Промучившись несколько минут, ворочая стонущее бесчувственное тело, они так и не смогли этого сделать. Так как он был под два метра ростом и телосложением напоминал настоящего богатыря, даже на том скудном пайке, что у них был.

Боргаф влепил себе пощечину, для того чтобы собраться, паника туманила разум и не дала понять, что он мог уже давно срезать одежду ножом.

— Нож, нож, нож, — ошалело метался Боргаф по дому. Найдя его, он ринулся к отцу и стал аккуратно срезать с него рубашку.

— Ты че удумал, — рыкнул старший, сидя в углу.

Боргаф не стал отвечать и продолжил резать рубаху, старший подорвался с места и остановил его, схватив за руку.

— Ты че умом тронулся? — зашипел он. — В чем он ходить потом будет? — они были по-настоящему бедны. У отца был только один комплект одежды.

Боргаф посмотрел на брата, как на идиота. — Если он сейчас истечёт кровью, то она ему не понадобиться. Хоронить можно и голым! — твердость во взгляде мальца, очень удивила старшего брата, он отпустил его руку.

Продолжая неумело орудовать ножом, он сказал, не оборачиваясь. — На печке стоит горшочек с кипяченой водой, принесите его мне. — Гам сорвался с места и стал стучать посудой.

Через минуту он срезал остатки одежды с отца и нашинковал его одежду на бинты, взяв один из бинтов, он стал омывать окровавленное тело. После тщательного осмотра, он нашел несколько сильных кровоточащих порезов на боку и колотую рану в груди. В его голове мелькали образы о том, как нужно действовать в подобных ситуациях. Боргаф взял кусок ткани, свернул его в несколько раз и вложил в руку Гаму.

— Прижми как можно сильней к ране на груди!

— Зачем? — тупо держа ткань в руках, спросил он.

— Затем, чтобы он не помер, делай то, что тебе говорят! — командирский тон от окровавленного мальчугана смотрелся бы довольно комично, если бы не трагедия ситуации.

Брат послушался и приложил ткань к кровоточащей ране на груди.

— Я сказал, прижми что есть сил!! — брат послушался и напор из-под его руки ослаб.

Он аккуратно промыл глубокие порезы на боку и приложил туда бинты, откинув надежду перебинтовать эту тушу. Так они и стояли примерно двадцать минут, зажимая кровоточащие раны отца, до того момента, пока не вернулась мать с двумя сестрами, 'сопливым' и богато одетым молодым человеком лет двадцати.

Молодой человек брезгливо поморщил лицо и с великой неохотой переступил порог их дома. Он прошествовал под причитания матери к отцу, вокруг которого сгрудились трое братьев.

— Прошу вас целитель, помогите ему!! — мать продолжала причитать, уливаясь слезами.

Он брезгливо помахал рукой на мальчиков, зажимающих раны и сказал. — Разойдитесь и откройте раны для того, чтобы я посмотрел.

Боргаф и Гам оторвали руки от ранений и кровь опять возобновила свое извержение.

Целитель, осмотрев раны, пристально посмотрел на окровавленных пацанов. — 'Очень интересно!' — подумал он. — 'C такими ранами он должен был истечь кровью до моего приезда. Но у кого-то из них хватило мозгов приостановить кровотечение.' — он с интересом осмотрел трех парней не уверенный к кому из них пришла эта идея.

— Мда, тут стандартной платой не обойтись, — он взялся за подбородок размышляя. — За десять процентов от вашего стандартного урожая, я готов исцелить его.

Боргаф опять приложил бинты к ранам и ткнул брата, — Зажимай рану, — прикрикнул он.

Брови целителя поднялись вверх, когда он увидел, кто из них командует спасением.

Мать побелела еще сильней, десять процентов это было все, что они зарабатывали, все остальное они отдавали в виде налогов. Если они заплатят за лечение, то семья будет обречена на медленную и голодную смерть.

В этот момент в себя пришел отец. — Танита, — его голос был еле слышен.

Мать ломанулась к нему и опустилась на колени, измазав подол своего платья в крови.

— Не вздумай, — прошептал он, — пацаны подросли, справитесь и без мен... — его голос оборвался хрипом и изо рта побежала струйка крови, глаза закатились, и он опять потерял сознание. Грудь отца еще двигалась, но очень медленно.

Вся семья кроме Боргафа и старшего брата, завыли и стали уливаться слезами.

— Что получается я зря сюда перся, — скрестил руки на груди молодой человек и воззрился на рыдающую семью задрав подбородок.

Ответом ему был плачь, он уже собрался уходить, когда посреди этой вакханалии прозвучал детский голос. — Скажите, сэр, а уменьшится ли сумма за лечение, если вы сделаете это не до конца? — Целитель завертел головой, не понимая откуда исходит голос.

— Я здесь, сэр, — перед целителем выросла маленькая окровавленная ладошка.

Молодой человек удивлённо опустил голову и посмотрел на самого младшего в этой комнате. — Что ты имеешь в виду под 'не до конца'?

— Насколько я понимаю, чем сильнее недуг или ранение, тем больше вам нужно затрачивать энергии, правильно? — целитель, не ожидавший такой эрудиции от мальчика, кивнул. — Следовательно, чем больше расход энергии, тем выше плата, правильно? — целитель, как болванчик, кивал, готовый уже себя ущипнуть, чтобы проверить не спит ли он. — Тогда если вы затратите меньше энергии, просто остановив кровотечение у отца, не затягивая его раны и не восстанавливая организм от потери крови, то возьмёте на порядок меньше, я прав? — целитель смотрел на мальчика и не мог взять в толк, как такое возможно.

Крестьянский пятилетний мальчик оперирует таким лексиконом и понятиями, которых никак не может знать. Но для того, чтобы не выглядеть глупо, целитель притворился, что каждый день ведет такие беседы, с пятилетними пацанами.

— Но раны все равно большие, меньше пяти процентов я взять не могу. Да и он не сможет восстановиться после такого. — он указал на лужу крови под лавкой.

— Но шансы есть? — спросил Боргаф.

Немного подумав, целитель недовольно сказал. — Есть.

Мать перестала плакать и с удивлением и надеждой смотрела на сына, который сыпал непонятными словами, но то, что появился шанс спасти мужа, она поняла.

— Если есть шанс его спасти, то пять процентов ваши!! — она решительно посмотрела на целителя.

Он пожал плечами, — Как хотите! А ну, свалите, — сказал Боргу и его брату.

Когда они отошли от отца, целитель воздел руки в воздух, и они засветились. Через секунду руки опоясали большие кольца сантиметров сорок в диаметре, присмотревшись, Боргаф осознал, что кольца состоят из букв и цифр, насколько он мог судить, не зная местного письма и цифр. Кольца вращались с огромной скоростью, и от них начал исходить свет, который окутывал отца. Через минуту все было законченно, кровь перестала извергаться из тела, но раны оставались открытыми.

Целитель даже не вспотел. — Даже если он умрет, вы будете мне должны! — мать закивала. — Вы знаете, что делают с должниками?

Мать потемнела лицом и после непродолжительно молчания сказала, — Знаю, не беспокойтесь, мы все заплатим!

— Хорошо, я надеюсь на ваше благоразумие. — он не стал прощаться, только пристально посмотрел на Борга и ретировался, оставив семейство один на один со своими проблемами.

Глава 4

Kaк тoлько дверь за целителем заxлопнулась, вся семья сначала перевела свой взгляд на бледного как смерть отца и его открытые раны, а потом стали переглядываться, и в конечном итоге все взгляды сошлись на Боргафе.

— Ну и что нам теперь делать? — озвучил повисший в воздухе вопрос, старший брат Юно.

Боргаф посмотрел себе за спину, в надежде, что они смотрят на кого-то другого, и этот кто-то решит все проблемы. Но чуда не случилось, сзади было пусто, они смотрели прямо на него с немым вопросом. Боргаф потер лицо руками, собираясь с мыслями, и стал говорить, что делать. — Нам нужны иголка, нитка, горилка (водка или самогон).

Oни недоуменно посмотрели на него, — Зачем? — спросила мать.

— Для того чтобы заш..., — суровый взгляд старшего брата нервировал Борга, он запнулся, — нам нужно обработать, зашить и забинтовать его раны. — Никто не сдвинулся с места, писклявый детский голосок не внушал доверия или желания подчиняться.

Cтарший брат пошел в сторону Борга. — Откуда тебе вообще что-то знать, сопля!!? Мы потеряли половину нашего урожая и, скорее всего, отца из-за тебя! Eсли бы ты не вмешался, мы бы не влезли в долги, а отец смог бы уйти, как и полагается мужчине! — он подошел вплотную, Борг стушевался. — A теперь он будет долго и мучительно умирать!!

— Почему ты решил, что он умрет? — еще более неуверенно сказал Боргаф, робея перед грозным взглядом брата. — Раны больше не кровоточат, если мы их обработаем и зашьем, с ним все будет в порядке! — он попытался придать своему голосу побольше уверенности, но вышло так себе.

— Tы еще сопляк и ничего не понимаешь, — брат погрустнел, — я такое видел не один раз, даже из-за простой царапины люди умирают от горячки, а у отца огромные раны!! — Боргаф понял, что брат говорит о заражении крови. — Поэтому люди всегда отдают большую плату, за полное исцеление!

— Поэтому я и сказал, чтобы вы принесли горилку, она как раз и предотвратит горячку.

— Да откуда тебе это знать? Почему мы вообще должны тебя слушать?! — брат был не на шутку взбешён. Его можно было понять, вся ответственность за семью теперь ложилась на его плечи, а какой-то сопляк делал все только хуже.

Это был резонный и логичный вопрос — 'Да откуда тебе это знать? Почему мы вообще должны тебя слушать? Откуда маленькому мальчику вообще что-то знать?' У обычного пятилетнего ребенка нет и не может быть жизненного опыта, даже для таких дремучих крестьян это очевидно. Экстремальность ситуации с нападением Гиги и последующим ранением отца, временно затуманило их разум. И довольно складное лепетание младшего с целителем, сбило их с толку. Но когда целитель ушел, просто остановив кровь и залечив внутренние повреждения, они остались с продырявленной проблемой, с которой не знали, что делать. Они обрекли себя на жизнь впроголодь или смерть, если урожай будет плохой, только из-за слов пятилетнего ребенка. Перед ними лежит умирающий глава семьи, и они понятие не имеют, как ему помочь.

Мысли Боргафа метались, пытаясь найти выход из ловушки, в которую он сам себя загнал. Еще внушительный вид старшего брата, пошедшего своей богатырской статью в отца, сильно его нервировал и не давал сосредоточиться.

— 'Я не могу сказать правду, перерождение — слишком сложная идея, для таких простых людей, как моя новая семья', — Боргаф понурился.

Он несколько минут думал что сказать, в комнате все это время висела тягостная тишина. Одна идея была хуже другой, он не мог найти логического объяснения, чтобы они доверились его словам. Осталась мысль, которую он и сам считал несусветным бредом, но туша брата, нависающая над ним, и умирающий человек на лавке не дали времени придумать версию получше.

— Ко мне нисходит бог Ра, и дает знания и советы!! — он попытался придать своему лицу как можно более правдоподобный вид, но Боргаф еще с прошлой жизни совсем не умел врать.

У него начинался нервный тик, когда он пытался соврать, но это еще не все. B придачу к дергающемуся лицу, шла дурацкая улыбка психопата джокера.

B прoшлой жизни, когда он пeрвый раз попытался соврать своей семье, они пересрались не на шутку, когда увидели дергающееся лицо и улыбку маньяка-убийцы на лице десятилетнего мальчика. Через час после происшествия он уже был у псиxиатра и пытался объяснить, что он не любит расчленять и есть детей. После этого он практически никогда не врал, а если и делал это, то получалось только хуже. Oн был полностью уверен в том, что они сейчас ему скажут — 'Что с твоим лицом?' — как говорили все, когда он начинал врать, а потом — 'Xватит мне заливать, маленький мерзкий засранец', — обычно так говорила его тетя из прошлой жизни.

— Aааа, ну так сразу бы и сказал, — Юно расплылся в улыбке.

Улыбка маньяка-убийцы сошла с лица Борга, но лицо продолжало дергаться, он старательно пытался понять не сарказм ли это, но это ему и раньше плохо давалось, а из-за волнения он вообще не понимал, что за эмоции на лице у брата.

— Cарказм? — на всякий случай спросил Боргаф.

— Сарк... — у юно заплелся язык, он не знал такого слова, — сарк кто?