Наивна и очень опасна

Сегодняшняя погода, солнечная и теплая, предлагала выбрать второй вариант, а потому я, надев платье и туфли, в которых была вчера на тусе у Инки, шаталась по парку. Вокруг витали соблазнительные ароматы. Кавказская, корейская, русская кухни смешивались в одно непонятное нечто и дразнили мой исстрадавшийся желудок.

— Какие люди, — этот насмешливый голос я узнаю везде. Савенков. Хорошо хоть на этот раз трезвый. Вроде. — Крот, ты точно меня преследуешь, признайся.

Скамейка негодующе скрипнула, когда на нее с размаху приземлилось это тело.

— Сова, ты шел мимо? Вот и иди, — буркнула я, припомнив вчерашний 'подвиг'. Чую я пятым местом: не простит мне этот тип вчерашнего, ой, не простит.

— Че это? Парк общий, а натыкаюсь везде я на тебя, — ухмыльнулась эта наглая рожа.

Я давно отчаялась искать смысл в его заявлениях, поэтому молча встала. Ну как встала. Попыталась. Меня сразу же дернули за руку, не рыпайся, мол. Несильно, но обидно.

— Признавайся, Крот, за что тебя с работы турнули? — и снова наглая усмешка. Я глазами поискала камень, чтобы ее стереть, не нашла, увы. — Давай, колись. Твой дядя жутко зол на тебя.

А, так это он с дядей Тошей пересекся. И когда успел только.

— Денег захотела с богатеньких состричь, — буркнула я. — Сова, слушай, отвянь, а? И без тебя настроение гадкое.

— Дурная ты, Крот, кто ж так стрижет-то. Не, такой наглой не надо быть, — и этот обормот выпятил грудь, красуясь в явно новеньком костюмчике. Не особенно дорогом, но и не самом дешевом. Вот же... Где он деньги нашел?! — Во, гляди, красота, правда?

Я хотела ответить что-то гадкое, пройтись по его фигуре и уму, чтобы сбить спесь, но... Мой желудок в очередной раз издал громкую трель. Я покраснела.

— Ха, Крот, ты когда ела-то?

— В прошлом веке, — признаваться в поедании бич-пакета ранним утром не хотелось. Когда ела, когда ела. Да час назад последние печеньки прожевала. Разве ж то еда?

— Пошли, — меня буквально насильно подняли со скамейки, — я как раз в кафешку намыливался. Там поболтаем.

В кафешку хотелось. Но не с этим умником. Вот с кем-нибудь постарше да побогаче...

Желудок со мной категорически не согласился, сообщив, что его иногда тоже кормить надо. Я покраснела вторично и вложила свою ладонь в протянутую мужскую. Так и пошли, рука об руку, к 'Веселому гусю', кафешке со столиками на улице и жутко завывавшим из динамиков каким-то модным певцом.

— Я плачу, — усадив меня на пластиковый стул, хмыкнул Колька.

Я воспряла было духом, потом вспомнила, где мы, и поняла, что шикануть не получится: не то место. Ну и ладно. Хоть поем нормально. А то матушка все время ворчит, что я себе, живя в городе, гастрит с язвой заработаю.

Официант, парень на вид не старше Кольки, принес заказ: 'летний' салат, отбивную, картофельное пюре, черный чай мне и кусок шашлыка вместе с кофе Кольке. Жевала я активно. Ну в самом деле, когда еще наемся на халяву? О вчерашней 'халяве' и ее последствиях я старательно пыталась не думать.

— И куда ты теперь? — проглотив последний кусок шашлыка, спросил Колька.

Я пожала плечами. На тарелке еще оставались картошка и часть отбивной, хотелось есть, а не обсуждать мои планы.

— В репетиторы, пока нормальное место не найду.

Я по глазам увидела: этот обормот хочет гадость сказать, вот просто кипит, как чайник, от нетерпения. Как только удерживается-то?

— Что? — помогла я ему.

— Ты ж ни на одном нормальном месте не удержишься, — не выдержал он, — сама ж все испортишь. Прешь как танк, напролом. Хитрее надо быть, Крот.

Глава 4

К чему бы мы ни стремились, каковы бы ни были частные задачи, которые мы сами себе ставим, мы в последнем счёте стремимся к одному: к полноте и завершённости... Мы стремимся стать сами вечной, завершённой, и всеобъемлющей жизнью.

Виктор Франкл

— Например? — нет, пока не доем, я отсюда не уйду. Пусть себе болтает, а мне экономить надо.

— Например, завалить на экзамене действительно тупых и назвать им сумму, но тихо, Крот, очень тихо, чтобы другие не слышали. Нахрена ты расценки перед всей группой озвучивала, да еще и за месяц до экзамена? — Колька явно чувствовал себя хозяином положения: развалился на пластиковом стуле с сытой ухмылкой.

— И в кого ты такой умный? — так картошку доела, теперь осталось отбивную прожевать.

— Нет, Крот, правда, ты ведь неглупая девчонка, но наивная до жути.

Я фыркнула и насадила мясо на вилку. Нашелся тут психолог. Сам-то, сам? Какой вуз закончил? Правильно, никакой. С третьего курса турнули.

— Я восстановился, — сообщил Колька в ответ на мои слова, — осталось полтора года доучиться. Там же, в институте, и военная кафедра есть. Так что у меня все учтено.

Ну-ну. Нет, пора, пора искать мужа побогаче. Будут меня еще всякие деревенщины жизни учить.

Отбивная закончилась. Черный чай я допила. В принципе, меня здесь больше ничего не держало, но я настолько разомлела после сытной еды, да еще и на солнышке считай (зонт над столом тени практически не давал), что и вставать не хотелось. Вот так сидела бы и сидела...

— Сова, — я прикрыла зевоту ладонью, — а что за фифа на днях к тебе в машину садилась? Ты что, жениться собрался?

Вообще-то, я хотела спросить, откуда у него бабки на такую крутую тачку, но язык почему-то выдал совсем другое.

— Фифа? — изумление на лице Кольки довольно быстро сменилось весельем. — Ну ты сказанула, Крот. Это же Людка, моя двоюродная сестра. Они с родителями давно в городе живут.

Людка? Я с трудом, но все же вспомнила сопливую девчонку, с которой несколько раз дралась до крови лет десять-двенадцать назад. Так вот почему она мне сразу не понравилась. Ишь, разоделась, надухарилась.

— А ты что, ревнуешь? — поддел меня вдруг Колька, нагло ухмыляясь.

Я удивленно взглянула на него и покрутила пальцем у виска.

— С ума не сходи. Сдался ты мне очень. Так, интересно стало. Она больно дикая у тебя: по ногам прошлась и даже не извинилась.

— Стоять скромней надо, а то ноги по всему тротуару раскидала, — сообщил этот обормот.

Я фыркнула и нехотя поднялась. Ну его нафиг, пусть сам тут сидит. Умничает тут, пальцы веером.

— Ладно, Сова, бывай. Спасибо, что накормил.

'Надеюсь, больше не увидимся', — добавила я про себя.

Колька даже не подумал встать и меня проводить. Кивнул так, по-царски, зараза такой. Но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Пусть он и невоспитанный, а на халяву поесть у меня получилось.

Из кафе я направилась прямиком домой, в общагу. Катька сбежала со своим дружком к нему домой, соседки по этажу разъехались, кто куда, значит, до вечера я точно в тишине побуду. В принципе, я тоже могла поехать к своим и побыть дома несколько дней. Но, во-первых, тогда деньги, чтобы вернуться в город, придется занимать у родаков, а во-вторых, мама от меня так легко не отцепится: и нотации, и поучения, все будет... Да и мелкие прилипнут, как банный лист: расскажи, Ленка, как в городе живешь. А что им рассказывать? Об обломе с работой и невезении в личной жизни? Или о задрыпанной общаге?

Следующие два дня прошли на кровати. В город я не выбиралась: экономила и деньги, и силы, и нервы. Правда, продукты экономить не получалось, и четвертого мая у меня оставалось несколько печенюшек, плюс полпачки маргарина. С таким набором не особо пошикуешь. Закончилось все, даже дешевый чай. Утром я угрюмо посмотрела на последние чаинки, плававшие в кипятке и едва окрашивавшие воду в светло-коричневый цвет. Пить пустой чай не хотелось, но сахар я последний раз пробовала в кафешке. Пришлось доедать печенье и переодеваться: сегодня нужно было забрать в вузе свои шмотки и на оставшиеся деньги купить продукты.

Время я подгадала так, чтобы народ разбежался на пары. Нефиг было показываться во всей красе и перед преподами, и перед студиозусами. И те, и другие точно постарались бы грязью облить.

Джинсы, майка, сверху кардиган — вдруг резко похолодало — и вот уже я топаю к пятиэтажке.

На кафедре было пусто и тихо. Я спецом обула кеды, чтобы особо не шуметь, так что никто из преподов с других кафедр из соседних дверей не выглянул. Собрав в пакет свои учебники и прихватив пару брошюр местных 'гениев', я немного поюзала ксерокс, наксерила себе небольшую стопку тестов и упражнений из дорогих учебников, принадлежавших кафедре, и утопала в общагу. Вылазку можно было считать успешной.

В супермаркете я затоварилась быстро — было бы чем. Смска, прилетевшая от банка, суммой не порадовала. Недельку еще я продержусь, и то в режиме жесткой экономии, а потом можно будет на поклон к дяде являться, сразу с протянутой рукой.

В красках представив себе, что он скажет, я вздохнула и вместе с продуктами потопала назад, в общагу.

Вечер я провела, обложившись учебниками и распечатками — раз уж собралась в репетиторы, нужно хоть повторить эти долбаные правила, а то снова сказану что-нибудь не то, и помашет мне мой заработок ручкой.

В отличие от предыдущего телефона, подаренного родителями мне на восемнадцатилетие, нынешний не имел доступа в интернет. Да и вообще был практически бесполезной железкой, купленной из-за необходимости поддерживать связь с родичами и работодателями. Не любит меня техника, не хочет дружить. Вон, у девчонок соседок телефоны по пять-семь лет живут, а мои... Родительский на третьем курсе вуза сломался. Потом дядя подарил попроще 'трубку', так та 'крякнулась' два месяца назад. Пришлось с заначки покупать на барахолке вот это старье. А как современной девушке жить без интернета? Правильно, никак. Я уже молчу от соцсетях, но элементарные 'ватсап' и 'гугл'... В общем, издевательство одно, а не телефон. И ведь если бы был доступ в Сеть, можно было бы объявления поискать...

— Чего страдаешь? — с соседней кровати раздался голос Катьки.

— Думаю, как работу найти. Мне ж теперь бесплатный институтский интернет не светит.

— И кем ты?

— Пока репетитором. Там посмотрим. Надоело за копейки впахивать.

— Это русский, вроде?

Я кивнула, плохо понимая, к чему такой допрос. Катька хмыкнула.

— Делиться с народом надо чаще. У меня как раз приятельница сыну ищет кого-нибудь. Но много она не даст — сами не особо богатый.

Озвученная сумма была явно меньше той, по которой работали другие преподы с кафедры, но я полезла за калькулятором, посчитала и согласилась — в вузе за то же время мне платили раза в два меньше.

Через пятнадцать минут у меня появился первый ученик: мальчишка-пятиклассник, лентяй и двоечник, как охарактеризовала его приятельница Катьки. Мне, в принципе, было все равно, кого учить. Лишь бы платили. А с пацанами я справляться умела: не даром с младшими братцами не один день в детстве общалась. Единственный минус — договорились, что занятия начнутся после девятого. А значит, и денег мне до этого времени не видать... Легла спать я в смешанных чувствах: вроде и довольна, что работу получила, и в то же время хотелось денег. Очень так хотелось.

А утром меня разбудил звонок. Я сонно щурилась, пытаясь понять, не сплю ли, а телефон продолжал надрываться.

— Совесть имей, — буркнула с соседней кровати Катька.

Я вздрогнула, нажала 'Ответить', все еще не веря увиденному.

— Ленка, соня, — раздался в трубке голос родного дядюшки, — полчаса тебе на сборы. Потом лично из кровати вытащу.

Короткие гудки. Я удивленно посмотрела на 'трубку': что это было? С чего бы дяде Тоше вспоминать о несчастной голодающей племяннице? Я-то думала, он где-нибудь в Сочи или Турции отрывается.

Ладно, время шло, а с дяди станется в общагу вломиться. Пришлось подниматься и тащиться в душ. Вымыться и одеться я успела за двадцать минут. Все еще сомневаясь, был ли звонок, или мне все приснилось, я уселась на кровать в позе ждуна.

— Куда это ты намылилась? — высунулась из-под покрывала лохматая голова Катьки.

— Дядя позвонил, сказал, через полчаса будет, — ответила я, — и фиг его знает, что ему надо.

— Соскучился, — фыркнула Катька

Я промолчала. Вряд ли. Скорее, он узнал, что я стащила с кафедры не свое. Впрочем, прижмет к стенке — отдам. А так, буду до последнего дурочку строить.

Еще через десять минут я в джинсах, футболке и кардигане сидела в дядиной красной 'ауди' на заднем сиденье.

— Привет, воришка, — весело хмыкнул дядя Тоша, красуясь в брендовых брюках и рубашка, — не куксись, никто другой те методички забрать не мог, только ты у нас такая по-деревенски запасливая. Их стоимость я авторам выплатил. Считай, это тебе подарок на день рождения.

У меня зубы от негодования сами собой заскрипели. Нет, ну не зараза, а?! Две каких-то левых книжонки — мой подарок!

— Я по делам в приморский поселок, — словно не замечая моего раздражения, продолжил добрый родственничек. — Ты со мной?

Он еще спрашивает! Конечно!

— Только... Купальник, — вспомнила я.

— Какой купальник, Ленка? Море еще холодное, — машина завелась с первого раза и рванула по улице. — Свежим воздухом подышишь, по берегу погуляешь. Ты решила, где будешь работать?

— Репетитором пока, — пожала я плечами и тут же похвасталась. — Даже ученика себе нашла.

— Ну и то дело. Город узнаешь, пару кило сбросишь, — на меня насмешливо посмотрели через зеркало заднего вида.

Я только фыркнула. Еще и подначивает. Видит же, что я и так кожа да кости.

Салон заполнила американская попса. Я скривилась и уставилась в окно. Мы уже выехали из города и сейчас летели по пустой трассе в сторону моря. Мимо мелькали зеленые поля, столбы и редкие дома. Я представила себя, как еду по этой же дороге с любимым мужчиной в дорогом статусном авто, например, 'лексусе', довольно улыбнулась, прикрыла глаза и сама не заметила, как задремала.

Снились мне красивые мускулистые миллиардеры, готовые положить к моим ногам весь мир и выстраивавшиеся в очередь, чтобы обратить на себя мое царственное внимание.

— Ленка, — позвал не слишком вежливо один из них, — Ленка, кому говорю! Запру в машине!

Я вздрогнула и открыла глаза. Миллиардеры растворились в воздухе, уступив место дяде Тоше.

— Мы уже приехали? — я удивленно огляделась: кафешка, заправка, поля вокруг.

— Я не завтракал. До моря еще час-полтора ехать. Ты со мной?

С ним ли я в кафешку?! Еще спрашивает! Впрочем, желудок ответил за меня. Не один дядя с утра не завтракал!

Миловидная стервочка официантка, косясь на меня и строя глазки дяде, поставила на наш столик поднос с салатом 'оливье', картофельным пюре и тремя кусочками шашлыка. 'На запить' дядя заказал два чая. Я не возражала. Какая разница, что есть на дармовщину?

— Домой вернуться не хочешь?

— И что я там забыла? Из школы меня выгнали, уборщицей я и тут в крайнем случае устроюсь.

— Замуж выйти?

Я чуть не поперхнулась чаем и изумленно вытаращилась на невозмутимого дядю: он что, серьезно, что ли?!

— За кого? Там, кроме алкашей и строителей, нет никого. Как мать, родить четверых, а затем похоронить себя у плиты?!

Дядя Тоша качнул головой:

— Ох, Ленка... Гонору у тебя... Не по годам много... Смотри, вляпаешься во что-нибудь, вытаскивать некому будет.