Четвёртая часть "Книга-2 Проходимцы"

— Га-га-га-га-га,— дружно "загусили" присутствовавшие на данном "диспуте" однополчане.

Впрочем, словесное противостояние между мехводом Абдрахмановым и наводчиком Ивашкиным было делом обыденным. Поначалу командир танка сержант Елизар Елизаров хотел от одного из них избавиться, но посмотрев, как слаженно и "понимающе" они работают в бою, передумал.

Без оперативной паузы наступление продолжили.

Середина дня. Небольшое польское местечко, в котором оказывается имеется немецкий гарнизон. Определили это по патрулю из унтера и четырёх солдат пытавшихся взмахом руки остановить танки с десантом. О том, что это русский авангард они поняли потом, когда их вмиг окружили и без единого выстрела разоружили.

Среди пополнения отыскался и боец, умеющий свободно говорить по-немецки. Неправильно, но очень свободно. Руками задорно махали, всевозможные конфигурации пальцами крутили. Как они с немцем понимали один другого, фиг его знает. Ну как бы там ни было, из блиц допроса выяснилось, что здесь находятся 16-ти недельная учебка для новобранцев, конкретно в этом местечке — батальон, причем в данном случаи новобранцы только неделю как прибыли. За это время они хорошо выучили отрывистые "Так точно", "Смирно", "Есть". Усилиями унтеров были выдрессированы, задёрганы, запуганы, замучены. О замучивании. Именно в этот день, за провинность батальон новобранцев три часа в противогазах маршировал на плацу, при этом умудряясь петь песню "Как прекрасно быть солдатом".

После обеда личный состав был собран на плацу для получения вначале долгого внушения, потом карающего взыскания и целенаправленного указания. Другими словами, русских, оседлавших танки, никто не ждал от слова совершенно, а когда появились еще и грузовики с солдатами... В общем, основная масса сдалась без боя, но некоторые несознательные элементы офицерской и унтеровской наружности по какой-то причине не присутствовавшие на послеобеденном построении, забаррикадировались в штабе и казармах — открыли стрельбу.

Ребята младлея Гриши Воронина были калачами тёртыми. Еще до команды ротного собрались в штурмовые группы 2-3 подрывника, пару огнемётчиков, танк и десяток пехоты в броне. Все это прикрывали пулемётчики. Под защитой танка — к зданию. Огнеметчики поливают огнём, не давая возможности противнику вести прицельную стрельбу, автоматчики — "крабы" в броне — стреляют по окнам атакуемого и соседних зданий, саперы устанавливают взрывчатку. После ба-бах, "крабы" (жаргонное название бронированной пехоты) быстренько уничтожили очаги сопротивления в казармах, а вот штаб... В казармах всего-то наряд да случайно оказавшихся — пять-шесть немцев было. Здесь же — штабники, да связисты-радисты общим числом человек тридцать. Само помещение казармы, в которой располагался небольшой штаб учебного батальона, было поделено на две части, с разными входами. В одной был собственно сам штаб, во второй — обычная казарма. Половину, в которой была казарма взяли легко. Что там брать-то? Три человека наряда из новобранцев, остальные на плацу уже сдались. Так вот, штабники начали интенсивно стрелять и дабы избежать неоправданных потерь, решили брать их через крышу.

Вначале взрывчатку хотели бросить через дымоходы, но там оказалась решётка. Залили по пару-тройке канистр бензина в каждый и бросили гранату. После такого объёмного бу-бух, шансов выжить у обороняющихся не было никаких.

В это же наступление произошёл и еще один случай.

Немцы оказались в широком котле, что в прочем и было изначально задумано. Предполагалось, что они немножко посидят, закончатся продукты, пройдёт заносчивость, спесь и они дружно пойдут сдаваться. Но не тут-то было. Среди окружённых, а было их много, оказался умный, смелый и решительный командир, а может глупый да безрассудный дурак? Это уж как посмотреть. В общем, собрал он всю технику, людей и прочие остатки поварских и хозяйственных да охранно-тыловых команд, укрепил им веру в победу сзади идущими ССовцами и ударил, где не ждали, в сторону советских глубоких тылов с задумкой пройти вдоль линии фронта и прорваться к своим на другом участке. Легко прорвав внешнее кольцо окружения — начали осуществлять задуманное.

Совершенно случайно на пути их движения оказалось несколько артиллерийских и миномётных частей, а сзади госпиталь, армейские склады снабжения...

Ребята-артиллеристы все прекрасно понимали и осознавали, потому работали с особым рвением и остервенением стараясь отправить навстречу врагу максимальное количество снарядов и мин, сделать побольше залпов, до того, как их втопчут, растопчут и размажут. Бой был ужасный, когда враг уже вплотную подобрался к неотступающим артиллеристам, а те в своём упорстве понимали, что смерть близка, сзади послышался рёв множества моторов, на помощь мчались т-72 с "крабовым" десантом на броне. Танкисты с ходу пошли в атаку, даже успели сделать по паре-тройке выстрелов и немцы, до этого отчаянно и неотступно рвавшиеся вперёд, на смерть, начали массово сдаваться...

Откуда взялось данное подразделение и куда пропало, никто не знал и в штабах прифронтовых не ведали.

Слухи разные о них ходили. Будто и в других местах, в положении тяжелом появлялись такие солдаты — все в броне, на подбор один к одному. Спасали смертельно безнадёжную ситуацию и уходили в тыл. Говорили, будто это училище офицерское, специальное — осназовское, в стране первое, экспериментальное. Другие рассказывали, что офицеры это, за плохое поведение, да проступки недостойные разжалованные да из плена которые освобожденные, верность Родине, да доброе имя своё и звание восстанавливающие. Но всё это было на уровне слухов, сказаний и баек. А кто они на самом деле были — Бог его знает.

Успехи Советской Армии начали серьёзно, до боли в седалищном отверстии беспокоить заносчивых союзничков. Они уже поняли и чётко осознали, что, если дела у русских будут идти так же, тогда вопрос открытия второго фронта отпадёт окончательно за ненадобностью. Тогда, уж точно будет очень сложно говорить со Сталиным даже о какой-либо вспомогательной роли США и Англии в борьбе с Гитлеровским фашизмом. Но намного больше беспокоило их то, что советские войска закончат свой победоносный марш не в Берлине, а в Брюсселе-Париже, а может и в Мадриде, в то время как англо-американские войска уже нынче крепко увязли в Италии. Так же им не давало покоя всевозрастающая популярность Советской России среди населения Европы, да и весь мир уже смотрел на СССР как на освободителя от фашизма.

* * *

172

Чудово 1855 год.

Лечебно-оздоровительные угодья графа Говорова "Охотничий домик", иногда это же место отчего-то называли "Чудовский Ям". С первоначальных пять-шесть пар лечаще-отдыхающих нынче уютно могло пребывать около 50-ти. Много больше и комфортнее стал медицинский отсек, больших и малых прогулочных кругов стало по три в разные стороны, соорудили плавательный бассейн, атлетический зал, русскую баню, финскую сауну, японскую же офуро (фурако) называли на русский манер — купель с подогревом. Расширили стрельбище, появилось развлечение — рыбалка, катание на лодках. Огородили небольшой участок леса, где обитали почти ручные наглые косули и прочие лани, олени. Эти козлы и козы, едва заметив мирно гуляющих посетителей тут направляют свои копыта в их сторону и следуя за ними пытливыми глазами, безмолвно требуют подачки. Преуспели в этом "бизнесе" и прочие белки, а также, специально выпущенные здесь жизнерадостные еноты-полоскуны. В общем, дабы нормально прогуляться в "заповеднике", перед входом установили ларёк, торгующий пищей для животных. Иначе ну никак...

Всё это, а также диетическое питание, всевозможные кислородные ванны, массаж, осмотр у высокопрофессиональных русских врачей — окулиста, зубника, уролога, гинеколога и прочие процедуры по профилю, а главное эффективность лечения манили господ из высшего света, невзирая на весьма приличные цены.

И еще, в самом Чудово была сооружена церковь Казанской иконы Божьей Матери, а от железнодорожного вокзала к "Охотничьему домику" была проложена мощеная дорога и курсировала "рессорная маршрутная карета на резиновом ходу".

Александр Николаевич Говоров был приглашён в коттеджный домик, в котором, на время лечения проживал Александр Иванович Чернышев, Военный министр Российской Империи, по официальной версии — "на чаепитие с угрызением" (сахар вприкуску).

Стол, покрытый белоснежной льняной скатертью, стаканы в витиеватых подстаканниках, чайная пара (два чайника — один на другом. В нижнем — кипяток, в верхнем — заварка), розетки с разными вареньями, мёдом, небольшая "носатая" крынка с молоком или сливками, а также колотый кусковой сахар. Чаепитие — старинный русский обычай и особый уклад жизни. От всего процесса так и веяло ностальгией, душевным теплом и домашним уютом.

В комнате же пребывали двое — Министр иностранных дел князь Александр Михайлович Горчаков и Военный министр Чернышев Александр Иванович.

— Мы пригласили Вас,— начал Александр Иванович Чернышев,— на дружескую встречу, дабы совместно испить стакан вкусного, ароматного чаю в приятной компании. — С хитрой улыбкой мельком взглянул на Горчакова, потом на Говорова старшего. — Неспешно, по старинке обсудить важные новости и поговорить о делах.

Вначале действительно пили чай с лимоном, сливками, вареньем. Пили с удовольствием, вспоминая старинные традиции. Во время данного процесса Александр Николаевич обратил внимание, что Светлейший князь Чернышев чай употреблял крепкий, настоистый, при этом он должен был быть непременно горячий, чтобы губы жег...

— Зимой в дороге водку и прочие хмельные напитки не употребляю. — Неспешно рассказывал Светлейший князь. — Окромя того, что не рекомендуют врачи. Потому как при больших морозах опьянение непременно приводит к трагедии, а вот чай согревает, бодрит, и поднимает настроение.

Было заметно, что данный напиток ему нравиться.

Напившись же, опрокинул стакан вверх дном, положил на него сверху остаток сахара. Это означало, что с чаепитием покончено и пора переходить к действительно важным и деловым разговорам.

— Как Вам, наверное, известно, в Париже графом Орловым Алексеем Фёдоровичем заключён мирный договор. — Посмотрел на Говорова старшего.

— Об этом я извещён, но ознакомлен в самых общих чертах и многое мне не известно.

— Да там никакого секрета и нет. Российской Империи отходят спорные территории. — Вступил в разговор Горчаков, при этом неспешно на стол положил бумагу, проверил она ли и для ознакомления пододвинул Говорову.

В документе же было написано, что согласно Парижского мирного договора, к России отходят Дунайские княжества, Царьград (Константинополь) с территорией включая полосу на Азиатской стороне вдоль пролива. Так же и по всему бывшему турецкому побережью Черного моря. Так же Франция признает государства Чехословакию, Венгрию, Австрию, Югославию, новые границы Греции и Италию. Кроме этого, все перечисленные державы переходит в "зону особых интересов" Российской Империи.

— Хороший договор.

— Хорош то он хорош, да вот турецкая сторона не спешит его выполнять. — Произнёс Горчаков.

— Третий, четвертый и пятый пехотные корпуса князя Михаила Дмитриевича Горчакова уже переправились через Дунай и нынче движутся через Силистрию и Добружду, передовые казачьи разъезды достигли Варны, но основные войска движутся пешим ходом. — Пауза, военный министр как бы даже сокрушительно помотал головой. — Есть опасение, что выполнение сего мирного договора, еще не подписанного Англией, весьма затянется. — Пояснительно-поучительно произнёс военный министр.

— Не всё ли равно, когда русская армия дойдёт к Царьграду (Константинополю)?

— Видите ль любезный Александр Николаевич,— начал Горчаков,— имеется и иная причина. Наши Балканские союзники, Югославия и Греция, при разделе Османского наследства несколько по-разному видят границы своих государств. Нам же данные склоки между союзными и православными державами совершенно не нужны. Посему принято решение данные территории вначале взять под контроль российскими войсками. А уж по факту переговоров — маневрировать и принимать найболее выгодное Российской Империи территориальные решение.

— И какую роль в данном случаи Вы отводите мне?

— Мы,— при этом Горчаков улыбнувшись, глянул на Чернышева,— желаем воспользоваться Вашими летательными аппаратами для доставки Крымской армии максимально близко к Царьграду.

— Для успеха операции важнейшим обстоятельством для нас было бы обладание портом и городом Бургас. — Стал неспешно пояснять Чернышев. — Данный порт имеет значение огромной важности для дальнейшего, Босфорского продвижения. Дело ещё и в том, что Бургас — это единственный порт вблизи Босфора, где есть возможность высадить десантные войска.

— Кто будет назначен командовать?

— 20 тысячный отряд под командованием генерал-адъютанта Иосифа Романовича Анрепа.

— Насколько я понимаю, все из Крымской армии с артиллерией и кавалерией? — Уточняюще поинтересовался Александр Николаевич.

— Это наиболее дееспособные части, к тому же хорошо обучены новым правилам ведения боя, вооружены самыми передовыми образцами вооружения и имеют опыт ведения боевых действий.

— Я хотел сказать о другом. Имеющиеся в наличии летательные аппараты не в состоянии перевезти такое огромное войско, да еще и с лошадьми и пушками. О снабжении даже не говорю. Проще переправить на судах по морю.

— На Черном море господствует османский флот, созданный из остатков турецких, английских и французских судов. Наша же эскадра малочисленна, к тому же состоит из устаревших, по большей части парусных кораблей.

— Транспортные суда и к ним достойный эскорт, а также воздушную поддержку летательными аппаратами — организуем,— при этом согласительно кивнул головой.

— Значить ли, что данный вопрос решён положительно и его следует закрывать? — Глядя на военного министра поинтересовался Горчаков. Чернышев же, слегка склонив голову и прищурив глаза, молча посмотрел на Говорова, желая вначале услышать его мнение.

В это время Александр Николаевич повторно ознакамливался с документом "Парижского мирного договора". Уловив на себе вопросительный взгляд:

— Господа, у меня к Вам так же имеется просьба.

— Всё, что в наших силах.

— Прошу Вашего содействия в получении некоторых земельных участков в Дунайских княжествах.

— Что конкретно Вас интересует?

— Район Плоешти с прилегающими территориями.

Горчаков и Чернышев удивлённо-непонимающе переглянулись:

— Александр Николаевич,— с лёгкой иронией произнёс Горчаков,— со столь мелочной просьбой Вы и сами можете обратиться к Его Императорскому Величеству. Поверьте, нам,— кивок в сторону военного министра,— Вам точно не откажут.

— Здесь дело в другом. Не желаю быть предметом чьего бы то ни было излишнего любопытства.

* * *

173

Эрхан эфенди, окресности Бургаса.

Бургас — город и порт с пальмами, оливковыми и лавровыми деревьями. Климат средиземноморский — субтропический с частыми осадками круглый год, длинным, теплым летом и мягкой зимой. Население — греки, турки, болгары, армяне и евреи. Немусульман, к которым относились все вышеперечисленные народы, турки называли одним словом — "райа" (стадо) и как граждане Османской империи они были сильно ущемлены. Они не могли занимать начальственные должности, запрещалось перечить мусульманину и всегда уступать ему дорогу. Налоги, пошлины и прочие многочисленные взымания у них были в два раза больше. В общем, они были совершенно беззащитны перед произволом турецких властей и те этим пользовались не стесняясь.