| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Получил втык от командира майора Катаржина за то, что 'испортила' самолет.
— Мне на нем летать, товарищ майор. У меня 62 боевых вылета.
— Предъявите Ваши переделки в НИИ ВВС, если подпишут модернизацию, то мне все равно, если нет — вернуть все взад. Вы меня поняли, товарищ старший лейтенант?
— Так точно!
Пришлось вновь вылетать с Русаковой, но теперь она в первом кресле, а я сзади. Она открутила полный высший пилотаж, затем мы сели.
— Сашенька, ну ты и умница! Это ж совсем другая машина. Вот только подписывать я ничего не буду! Ей просто необходимо пройти полный цикл испытаний, и ее надо ставить на поток вместо Пе-2Р.
Ну, твою мать! Я так рвался исчезнуть с ее глаз! Она, единственная, могла сделать столько неприятностей, что нам тошно будет.
— А, может быть, провести войсковые испытания? Не хочу я сидеть в ЗАПе, Нина Ивановна.
— Поговори у меня, так еще и в НИИ ВВС перейдешь!
Делать нечего, пришлось отдать 'птичку' в цепкие руки испытателей и слоняться по аэродрому в поисках еще чего-нибудь для нее родимой. Сашка так прикипела к новой машине, что чуть не плачет, что ее отберут, и она останется 'безлошадной'. А я выдумывал выкидной механизм для бомболюка. К сожалению, конструкция люка не позволяла бросать бомбы с пикирования. Для этого использовали только внешнюю подвеску. У немцев на 'штуке', тогда на нашем Восточном фронте ее называли 'лапотником' или 'лаптежником', бомбы выбрасывались с помощью рычагов. Это позволяло не попадать в собственный винт, и бомбить с любого угла пикирования. У нас такой приспособы не было, поэтому на первом заходе бросали с горизонтального полета, а затем выстраивались в 'вертушку' для точечного удара с пикирования. Вывалить полностью боезапас с пикирования было невозможно. Ну, а нахождение над прикрытой зенитками целью целый лишний заход, да еще и с бомбами под крыльями, здоровья пилотам не прибавляет. Взяв за основу 'вражеский механизм', начал городить свой. При этом в люк должна входить пятисоткилограммовка, а высота люка от балки до закрытой крышки люка равнялась диаметру ФАБ 500 плюс 20 мм. То есть, в том виде, как у немцев, рычаг с бомбой в люк не лезет. Изогнул подвеску, и вместо одного рычага, поставил два с полосой металла между ними. В полосе проделаны два отверстия под кольца ФАБ и все это дело крепится срезной шпилькой, которая срезается специальным ножом. Для ФАБ 250 — одна шпилька, для пятисотки — две. Назад вся система рычагов убирается пружиной и набегающим потоком воздуха. Видел такой на более поздних модификациях Ту-2. На этот раз самодеятельность устраивать не стал, подошел к Петрову, и, показал и чертеж, и готовое устройство. Попросил разрешение организовать стенд, и 'побросать' инертные болванки под разными углами. Петрова беспокоил только один вопрос: А что если эта гнутая пластина встанет в потоке не ребром, а под обратным углом? То есть, в виде аэродинамического тормоза.
Несколько дней бросали, подвешивали и снова бросали. Заводили по-разному контровки. Делали к ним маркеры, так как это должно проверяться визуально. Убедились в том, что край люка не повреждается при сбросе, даже если отсутствует демпфер. Наконец, мы взлетели на 'экспериментальной' машине, начали пристреливать прицел для бомбометания из центрального люка. С пятого захода удалось точно положить бомбы, и собрать таблицу поправок. Дооборудовали 'птичку' и подали заявку на модернизацию.
Чтобы ускорить прохождение испытаний я активно помогал Пескову и компании в послеполетном осмотре машины. Больше всего интересовали маслопроводы. Дюраль легче протирается при вибрации, в этих местах требуется ставить резиновые хомуты, чем мы и занимались две недели. Плюс заменили правый пулемет на УБ, с заменой обтекателя и куска обшивки. Еще интересной мыслью была установка пушек на машину. Таких мест четыре. Два на крыле в центроплане, как на Ту-2, и двигатели на новых пешках стояли 'М-105ПФ'. Буковка 'П' означает 'пушечный'. Но, на машине стоял бомберный кок винта с храповиком для автостартера. Во многих полках не ставили тяжеленые свинцовые аккумуляторы, серебряно-цинковых еще не было, это изобретение пришло к нам из Америки по ленд-лизу, а раскручивали двигатель специальным стартером, установленным на ГАЗ-АА. Для аварийного запуска использовался воздух из баллонов, установленных на машине. Если ставить пушки на двигатель, то надо устанавливать и компрессор. А он, гад, тяжелый. Выручила битая 'Каталина' на которой нашли аварийный электрический компрессор всего пять кило весом, пришлось ставить еще один генератор уже на левый двигатель. Плюс Песков, который увлекся 'модернизацией', таинственно сообщил:
— Александра Петровна, тут на складе новые двигатели лежат 'М-105ПФК' для Як-1В. Их заказывали для высотных перехватчиков, которые давно перелетели отсюда. Еще в декабре. Они и с пушкой, и с компрессором. Поговорите с Петровым и с Русаковой, все равно после испытаний движки менять придется, они свой ресурс выработают...
Он хитровато улыбнулся, даже не зная, что создает новую машину Пе-2ВИ. Так как замечаний по машине не было, и Петров, и Русакова возражать не стали. Движки поставили, пушки — нет, они пока, так и остались лежать в ЗИПе. Из 20-й ОРАЭ прибыли штурман и стрелок, но, это отдельная история, и 2-го апреля экипаж покинул Чкаловск, получив приказание прибыть на место базирования: аэродром Бутурлиновка. Это ж, практически, домой! После 92 года полк имел постоянное базирование здесь. Район учить не надо! Однако, выяснилось, что радовался я преждевременно. Сама ОРАЭ там не базируется. Там располагался штаб ВВС Юго-Западного фронта, к которому была приписана эскадрилья. Командовал авиацией там генерал-лейтенант Фалалеев.
Начали готовиться к вылету, и перебазированию. Песков подал рапорт, что кроме него, новую модификацию машины никто не знает, поэтому просит командование НИИ ВВС отпустить его вместе с машиной. Ему выделили вагон под его имущество. Он отправится вслед за нами.
Теперь об экипаже: тот экипаж, которым командовала Саша — погиб. Штурман во время вынужденной посадки не была пристегнута, и ее выбросило из кабины, предварительно сломав спину об противокапотажную раму. Стрелок осталась жива, даже госпиталь не понадобился. Хвост оторвался и остановился до леса. Не вернулась с боевого задания вместе с другим экипажем. Девочки прилетели новые. Стрелок — младший сержант Ларионова Зинаида, небольшого росточка, круглолицая, в меховой куртке, меховых штанах и унтах выглядела колобком. Взгляд мне не понравился, расхлябанный какой-то. Нутром чую, что горюшка мы с ней хлебнем. Штурман старшина Анастасия Афанасьева, высокая, в тщательно подобранной форме, со щегольским шелковым белым шарфом. Лицо красивое, даже слишком. Взгляд дерзкий, знающей себе цену девицы. Мужики, наверное, возле нее толпами вьются. А когда я увидел ее на зачете в гимнастерке, то понял, что гнать надо таких Красных Шапочек из нашего леса! К фронту ее близко подпускать нельзя, ибо лучший представитель женского генофонда! Сказать о ней просто красавица, это не сказать ничего. Жуткая смесь просто великолепной фигуры, точеного лица, и гнуснейшего характера абсолютной эгоистки. При этом умна, начитана, отлично знает специальность, несмотря на небольшой опыт. Имеет аккуратный почерк, прокладки выполнены, как в наставлении по штурманской службе, просто образцово. В общем, мы попали! Саша со мной полностью согласна!
В отношении первой наши опасения оправдались в первом же вылете! Спустя полчаса после взлета по кабине поплыл дымок с жутким запахом какого-то самосада. Она курила в воздухе, что было категорически запрещено приказом по ВВС на Пе-2. Часть паров бензина могла попадать в фюзеляж, а это адская смерть. Она закурила по привычке, не сообразив, что находится в полностью закрытой кабине. На других машинах — открытый верхний люк, и стрелки покуривали, не без этого. Еще в Бутурлиновке отправилась на пять суток под арест. Там схлопотала за что-то штрафбат, в эскадрилье больше не появилась. Анастасия же быстро поняла, что с командиром шутки плохи, крута! Поэтому мгновенно сменила тактику, и активно старалась стать в доску своей, подружкой. В самой Бутурлиновке пробыли совсем недолго. Самолет дозаправили, подбили воздух, и на поле появился будущий маршал авиации Красовский. Исколол мне щеки и губы своими ворошиловскими усами, довольно долго расспрашивал о здоровье. 41-я РАЭ входила в состав ВВС 56-й армии в 41-м году, и Красовский лично знал Сашу. Его распоряжением она была отправлена в главный госпиталь в Москву, армейские и фронтовые врачи сказали, что спасти невозможно. Спустя шесть месяцев она возвращается в родную эскадрилью. Впрочем, как сказал Степан Акимович, кроме тыловиков, там ни одного человека из старого состава. Кто — где. Большинство из летного состава не вернулись с боевых заданий. Появление уже опытного разведчика было событием. Но, узнав, что на машине стоят высотные двигатели, о разведке все забыли!
— Вот что, Сашенька! Базироваться будешь в Воронеже, на заводском аэродроме. Бомбят Воронеж, каждую ночь бомбят, а ночников у меня кот наплакал! Так что, дай-ка сюда направление! — он взял бумагу, и, положив ее на планшет, написал сверху 'Воронеж-Придача', и расписался. Как у него все быстро! Хорошо быть начальником!
— Товарищ генерал, у нас техсостав имеет предписание прибыть в Бутурлиновку, а поезда сейчас ходят через Саратов и Борисоглебск.
Он записал себе в блокнот, и обещал, что за этим проследят. В Воронеже делали Илы и 'Катюши'. Юго-Западный фронт еще наступал двумя армиями в направлении Орла и Курска, но, левый фланг так и не смог пробиться через позиции дивизии 'Великая Германия', правый фланг вяло шел вперед. Основное внимание командование фронтом, генерал-лейтенант Костенко, уделяло, по требованию Ставки, южному направлению, хотя он, лично, руководил Елецкой наступательной операцией, еще будучи командующим сводной группой войск.
Так, без стрелка, и перелетели северо-западнее. Заходим с северо-востока, нам выложили 'Т', а потом замахали руками и флажками, чтобы выруливал обратно в северную часть аэродрома. Там небольшая рощица, где и организованы стоянки ночников-перехватчиков. На стоянку никто не пришел, кроме стояночной команды, которая помогла затолкать тяжеленную машину под натянутую сеть. Технарей нет. Ни одного Пе-2 на горизонте нет, так что обслужить машину некому. Расспросил, где штаб, и потащился туда. Кругом уже лужи, а я и Настя в унтах. Сдуру часть обмундирования отправили с Песковым. Штаб находился в Хоперском переулке в частном доме. Вошли, доложились. Командует ночниками капитан Байбородько. Он, сразу же, уставился на Настю, и слушал меня в пол уха. У него — 'МиГи', технарей для 'Пешек' нет. Влипли! Вот, что значит быстро! А у 'МиГов' и 'Пешек' разные концевики для большинства систем. Настя слегка ему улыбнулась, и сразу начали вызывать инженера сводной группы. Тот нашел несколько человек, которые были знакомы с 'М-105' и с 'Пешками', но, из-за отсутствия переходников к воздушной системе, пришлось гонять двигатель, чтобы набить воздух для пуска, а потом дозаправлять машину. Расположили нас в таком же частном доме, не очень далеко от стоянки. Днем налетов не было. Небольшой мандраж испытываю: локатора нет, дальномера нет. Одна надежда, что Санька поможет и подскажет. Уснули, нас разбудили за час до заката. На Насте лица нет. Она ночью еще не летала, волнуется страшно. Потыкала вилкой в жареную картошку, и уселась за карту района. Затем пошли на постановку задачи в штаб. Я помог Насте 'поднять' карту и ориентиры, которые дали в штабе. Одно качественно: полнолуние. Будем ловить на 'дорожку'. Дело знакомое. Но, задачу поставили совершенно идиотскую: поиск и патрулирование на максимальной высоте. Оказалось, что ни одного радиолокатора в районе просто нет. Все обнаружение только звукоулавливающей аппаратурой. Определить высоту цели и быстро подняться к ней, никакой возможности нет. 'МиГи' ни разу не смогли перехватить немецких ночников по старту с земли. Топлива у меня на три с половиной часа полета, но, на высоте 8000 метров. Расход на 10 500 мне не известен. Дополнительных топливных баков — нет. Они еще не приехали. И стрелка нет. Стрелка нам дали, но не стрелка-радиста, а просто стрелка, с ТБ-3. Пришлось час ему объяснять, как пользоваться СПУ и СКУ. Еще раз проработали со штурманом группы историю налетов на город, определили примерный район поиска. Все, команда 'На старт, готовьтесь!' Меня уже трясет от местных порядков, но стиснул зубы, и молчу. Это не ПВО, а детский сад. В двадцать тридцать пошли на взлет. Очень беспокоюсь за стрелка, в первый раз на самолете и сразу в ночной высотный полет. Зовут его Юра. На шести км дал команду подключиться к СКУ. У нас кабина герметизирована, мы только маски прицепили пока, а у него наддува нет. Время от времени Настя его запрашивает по СПУ, он отвечает. Но, кислород такое дело, что его отсутствие никто не замечает. Однако, парень не тушуется, даже анекдоты стал рассказывать, когда освоился и успокоился. На 9000 и мы включились в кислород. Напоминаем Юре, чтобы подвигался и погрелся. Вокруг пусто! То ли немцы решили не летать сегодня, то ли не хотят под луной этого делать. С земли передали, что обнаружили пролет одиночного бомбардировщика у Долгого. Доворачиваем туда. Лишь бы Настя с местом не намудрила, как первый русский штурман Иван Сусанин. Снизу достаточно плотная пелена облачков, определяться сложно, а НО-249 — это тоже американское изобретение. Есть! Через двадцать минут полета замечаем тень на облаках, и классифицируем его как 'Хейнкель-111'. Идет ниже нас, где-то на 9000. Предупреждаю Юру о маневре, и с переворотом ухожу в левый нисходящий вираж. Атаковать решил сверху. На фоне облаков он виден неплохо. Дальномер бы, лазерный! Через две сорок вижу его в коллиматорном прицеле. Пересчитал в уме расстояние, довольно быстро сближаемся. Саша, она все видит, и помогает, дала команду, 'Огонь'. Две жиденькие струи потянулись к немецкой машине. У меня впереди 'ШКАС' и 'УБ'. Внес поправку, и попал! Не сильно, но попал. Немец пытается открыть огонь, но, у меня высокая скорость. Проскакиваем мимо него и перегрузка! 'Оппп' — послышалось в СПУ. Кажется, Настя отключилась. У нее она в другую сторону направлена, я отдал ручку и уменьшил угол.
— Настя, ты как?
— Кровь носом.
— Заткни, как учили!
Через некоторое время послышалось: 'Фу', это она окровавленную маску к лицу прижала. Что значит, что я никогда не летал со штурманом. Надо кресло ей переделывать, чтобы вперед смотрела. Висеть на ремнях при маневре не сильно приятное дело. 'Хейнкель' пошел вниз, бомбы сбросил. Внизу видимые разрывы. Доложил, что штурман имеет сложности с дыханием, и попросился на посадку. Получил 'Добро'. Аэродром мы нашли, сели с юго-запада от реки. Нас ждала санитарная машина, но все что требовалось к тому времени, это умыться и сменить кислородную маску. Первый боевой. Летать можно, но требуется более аккуратно маневрировать. Привык к крючкам, и не учел, что сзади человек сидит.
Еще одна проблема нарисовалась на земле: нам, само собой, после высотного полета, баньку соорудили, и тут я понял, что без меня меня женили. Сашка краснеет даже при мысли о сексе, и видит, куда я вперил свой взгляд, с соответствующей реакцией, в виде красной морды. Когда мне Настя показала следы от привязных ремней, то я увидел не их, а ее грудь, а задница у нее... Туда лучше не смотреть. Она участливо спросила: 'Что случилось?'
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
