| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Это тебе не зелье варить, — вдруг сказала она. — Подобное искусство под силу...
Она снова замолчала, пристально уставившись на меня.
-Посмотри на свою ладонь. Видишь? Рана затянулась... Кто же ты такой?
-Не знаю, — сухо ответил я.
-Человеку не осилить кровь единорога. Её "чистота" сожжёт его изнутри, поскольку все люди грешны. Чтобы такого не было...
Заскрипела входная дверь. Сквозь полог я увидел, как в избу ворвались клубы горячего пара.
-У-ух! — раздался мужской голос. — Слава Святому Тенсесу! Бажена? Ты здесь?
Знахарка встала и вышла в светлицу.
-Здесь, здесь, — ответила она, а потом, осенив себя знамением, сказала: — Святому богу слава!
-Что там наш парень?
-Пришёл в себя.
-Вот и отлично, — я услышал, как зазвенели металлические доспехи.
Занавес отдернулся, и ко мне подошла высокая тёмная фигура.
Этот человек несколько секунд смотрел на меня, а потом резко присел у изголовья.
-Меня зовут Владом, — уверенным спокойным голосом сказал человек. — Владом Стержневым.
В полутёмной комнатке, освещённой только лампадкой, стоящей у образа Святого Тенсеса, трудно было разглядеть его лицо. Единственное, что сразу бросалось в глаза, так это его начищенная кольчуга.
Голова болела, говорить было трудно. Язык словно присох к нёбу.
-Я здесь, в Молотовке, командую отрядом Защитников Лиги, — продолжал человек. — А как зовут тебя?
Что ответить? Меня же наверняка разыскивают.
Я молчал, хмуро глядя на Влада. Тот испытывающе глядел в ответ.
-У меня здесь два письма, — Стержнев вытянул из походной сумки, скрученные в маленькие трубочки, свитки. — Одно — от Избора Иверского.
Снова Влад замолчал, ожидая моей реакции. Я в ответ тоже молчал, тупо уставившись в красный угол.
-Тут написано, что сейчас ведётся розыск некого Бора, по прозвищу Головорез. Северянина, невысокого роста... темноволосого... Тут же его обвиняют в пособничестве бунтарям, возможной причастности к "тёмным имперским делишкам"... При себе может иметь "некие бумаги"... При поимке быть осторожными. Брать или живым, или мёртвым. А всё имущество, кое будет при нём, запечатать и не трогать до прибытия представителя из столицы... Интересное письмецо, верно?
Я молчал. Попал, так попал.
Стержнев откуда-то вытянул большой свёрток, развернул его и я увидел своё оружие и ажурную кольчужку.
-Ни денег. Ни бумаг... Так как тебя зовут, говоришь?
-Сверр, — хрипло ответил я.
Командир Защитников хмыкнул в усы и завернул оружие назад.
-У меня есть и второе послание. Оно из Сыскного Приказа от Жуги Исаева. Знаешь такого?
-Слышал... когда-то...
-Исаев предписывает... тайно... вот как! Тайно, — Влад снова хмыкнул в усы. — В общем, предписывает всячески помогать этому самому Бору, называемым в письме поручителем для особых дел. Также следует дать ему прибежище и срочным порядком известить Жугу о местопребывании этого человека... Интересно-то как! Человек один, а указаний о нём гораздо больше.
Стержнев продолжал говорить и одновременно вытянул из своей сумки потемневшую "руку помощи", а следом золотой знак в виде раскинувшего крылья орла.
-Кто же ты такой, Сверр?
Я не знал, что сейчас ответить.
Бажена отдёрнула шторку и заглянула к нам.
-Как он? — она сухо спросила у Стержнева.
Тот не ответил и лишь жестом попросил знахарку выйти.
-Я много разного в жизни повидал, — говорил Влад мне. — Посему сделал для следующий вывод: никогда не следует спешить, если до конца в чём-то не уверен. Так вот и с тобой... Сверр... Кстати, ты знаешь, кого называют "сверрами"?
-Знаю. Меня.
Стержнев сощурился.
-Я — единственный Сверр. Другие, лишь подобия.
-Ого, какая самоуверенность! Ты воевал? Я видел шрамы.
-Было... когда-то...
-Где?
-Последний раз — в Орешке.
-Да? — Стержнев заёрзал. — На чьей стороне?
-На правильной.
-Да тебе палец в рот не клади! Может, действительно сверр.
Стержнев вдруг рассмеялся, но как-то по-доброму, без ехидства.
Снова заглянула Бажена.
-Как его состояние? — спросил Влад.
-Тяжёлое. Думала, что за эти три дня, что он лежал в беспамятстве...
-Три дня? — удивился я.
Стержнев поднялся и отошёл в сторону. Он некоторое время о чём-то разговаривал со знахаркой. По обрывкам слов я понял, что в поселении заболели солдаты. А потом вдруг чётко различил:
-... не очень нравится, — продолжал Влад.
Это он про меня.
-Я пришлю двух парней к тебе...
-Да он слаб! — возразила Бажена.
Голос её был глух, словно она говорила откуда-то из-под печки.
-Слаб или не слаб, но мне его взгляд... В общем, я попрошу, чтобы парни приглядели за ним, пока мы водяников погоняем. А то совсем распоясались. Люди жалуются, что в сети лазят, рыбу воруют. На днях чуть какого-то рыбака не прибили.
И Стержнев вышел. В приоткрытую им дверь, снова ворвался студёный воздух.
Я остался лежать. Слабость в теле стала опять заполонять сознание, и оно проваливалось в какое-то небытие, рождая в голове сонмы непонятных образов.
Кажется, я с кем-то дрался. Перед глазами мелькали острые клинки мечей... Надо было выбираться из конюшни... Конюшни? Какой конюшни?
...Вот не думал, что удар щитом окажется настолько сильным. Меня отбросило вглубь конюшни, словно какую-то пушинку. Бедро обожгло и чуть позднее я сообразил, что это результат удара мечом. Лезвие рассекло штанину и глубоко прорезала мышцы. Но сразу этого не почувствовал. Вскочил и с холодной трезвой яростью бросился в атаку.
Дружинники попятились, не ожидая от меня такой резвости. Но в их глазах я увидел, что они полны решимости и отступать не собираются.
Удар. Финт. Успел блокировать. Снова ответил.
Шутки в сторону. Жалеть никого не буду. Всё будет по-настоящему.
Поднырнул и, быстрым ударом под колено, свалил одного из солдат на землю. Он злобно завыл, хватаясь рукой за ногу.
Ещё финт. Потом тычок ногой в нижний край щита. Дружинник зашатался, но удержался. Тут его достиг фальшион: он с тихим смертельным свистом опустился на его голову. Шлем выдержал, но от удара чуть сплющился. В стороны полетели снопы искр.
Осталось ещё двое. Они переглянулись друг с другом и одновременно атаковали.
Обычно бой долго не длится. Это только в сказках бьются богатыри три дня и три ночи. На самом деле всё занимает не больше минуты. Потом просто начинаешь "иссякать".
Но это касательно только боя один на один. Когда же против тебя выступает сразу несколько бойцов, то начинаешь готовиться к длительному сражению. При умелом распределении сил, можно, всё-таки, справиться с противником.
Я видел, что ребята передо мной стали "иссякать", но сил у них ещё хватало для пары кругов атак.
Тут мне улыбнулась удача: тот что слева чуть споткнулся и свалился на колено. Буквально в последнюю секунду я сдержался, чтобы не кончить его, и ударил в лицо гардой. В стороны брызнула кровь, и дружинник тяжело завалился на бок.
Правый солдат прыгнул вперёд. Мы схватились и покатились по соломе. Упали как-то неудачно: я зацепился раненой ногой за столб и завыл волком. Было очень больно.
Дружинник вцепился руками в горло. Тяжелый, зараза. Не сбросишь.
Бить лёжа было не удобно. Я схватил рукой солдата за нос, а второй за ухо. Не знаю, как получилось, но, скорее всего, так крепко скрутил, что тот истошно завопил и перестал душить. Воспользовавшись моментом, мне удалось извернуться и даже подняться на колени.
Удар. Удар. Ещё удар.
"Огонёк" в глазах дружинника погас и он медленно опустился на грязную солому.
Я встал и попытался отдышаться. Надо было уносить отсюда ноги, а то со следующей командой вряд ли справлюсь.
Подобрав свои мечи, вышел наружу. Чуть левее стоял привязанный гнедой жеребец. Весь в сбруе, словно меня поджидал.
Под удивлённые взгляды мальчишек, я вскарабкался на коня.
-Эй! Ты куда! — раздался недовольный мужской голос.
Из-за здания выбегал Иван Овсов в сопровождении двух крепких парней.
-Стой! Вор!
Я пришпорил жеребца и поскакал прочь.
-Держи его! — донеслось вслед...
3
Утро... Да, я был уверен, что это было утро.
Бывает так, когда слишком долго отдыхал, вдруг во всём теле просыпается непреодолимое желание действий.
Я открыл глаза и смотрел сквозь занавесь в сторону предполагаемого окошка. Тело ныло. Ему жуть как не хотелось лежать. И я встал. Вернее, сначала сел.
Шкуры сползли вниз, обнажая сухопарое тело. Бледная кожа, тусклые вкрапления шрамов. Последние постепенно пропадали, словно рассасывались, и теперь с трудом можно было сказать об их "свежести".
В доме было тихо. Слышно было, как в печке гудит огонь. Пахло чем-то горьковатым. И ещё пахло жареным мясом.
Желудок жалобно заурчал, показывая насколько голоден.
Я скинул шкуры дальше, стараясь оглядеть раненую ногу. На бедре виднелась новенькая перевязка. Чуть приподняв край, я обнаружил затянувшийся молодой кожей длинный порез.
Попытка слезть с кровати вырвала из груди непроизвольный стон. Тут заскрипела дверь и в дом вошла Бажена.
Она несла ведро с водой. Увидев, что я сижу, Бажена от неожиданности охнула и отпрянула назад.
-Ты чего? — испугано спросил она.
Мне что-то показалось знакомо в её интонации, и лишь потом я сообразил, что Бажена из зуреньцев. Оставалось непонятным одно, как она тут очутилась.
-Проголодался, — ответил я хозяйке.
Бажена как-то странно посмотрел на меня, а потом растерянно попыталась собрать завтрак.
-Вчера охотники принесли мне мясо молодого яка, — словно в чём-то оправдываясь. Сказала она. — Их тут сейчас много с предгорий спустилось... Все говорят, что на севере нынче сильные морозы. Большой Вертыш за Великанами сковало льдом.
Я сидел, укрыв нижнюю часть своего тела шкурами, а сам оглядывался по сторонам. Сегодня мне всё казалось в диковинку.
Голова была ясной, лишь небольшая слабость в теле выдавала последствия ранения и затянувшегося жара.
-Где мои вещи? — спросил у Бажены.
Она вздрогнула, задумалась, а потом, спустя минуту принесла мои пожитки. Всё, кроме оружия.
Одежда пахла свежестью и имела следы умелой починки. И хоть одеваться было трудно, но я всё же это осилил, и снова попытался встать на ноги. Буквально на секунду-другую голова закружилась, но мне удалось удержаться.
Шаг. Подтянул раненую ногу. Снова шаг.
За минуту удалось доковылять до стола, что стоял у широкого светлого окна.
Сквозь мутное заиндевелое стекло (именно стекло, а не бычий пузырь), удалось разглядеть небольшой дворик. За ним резкий обрыв и шагов через пятьдесят верхушка грубо тесаного частокола. Дальше раскинулась заснеженная тайга.
Круча уходила вниз, к ослепительной ленте какой-то речки, ещё не полностью затянутой льдом. На другом берегу тоже был лес, тянувшийся до высоких серых громадин горной гряды.
-Уречье, — пояснила Бажена. — Здесь оно начинается и тянется до Солёного озера.
Знахарка замолчала, всё также строго глядя на меня. А потом неожиданно зачем-то сообщила:
-В долине нынче много рысей... Что-то расплодилось их в этом году... С тех пор, как чёрный мор унёс в чистилище Искры местных жителей, зверья в Сиверии развелось тьма-тьмущая.
-И давно я здесь обитаю?
-Да, почитай, седьмой день. Тебя нашли полуживого прямо за Гремящими порогами.
Она поставила передо мной глубокую глиняную миску, от которой исходил просто одуряющий запах. Взяв в руки деревянную ложку, я сделал ей несколько махов, закидывая бульон в рот.
Дверь отворилась и в дом, громко притопывая ногами с мороза, вошли два человека. Чёрные шубы делали их владельцев необычайно толстыми, словно бочонки на ножках.
-Хозяйка! Дрова уже накололи... Ох, ты! — мужчины сняли шапки и удивлёно смотрели на меня. — Встал уже!
Они спокойно сели напротив и жестом показали, что им бы то же неплохо было сейчас подкрепиться. Это явно были мои сторожа, оставленные Стержневым.
Мы встретились взглядами. Будь они клинками, то сторонний наблюдатель увидел бы, как те с холодным неприятным лязгом скрестились.
Бажена накрыла на стол и сама отошла к печи, демонстрируя своё безразличие к происходящему.
Дружинники скинули шубы на лавку и принялись хлебать бульон, при этом выхватывая пальцами мясо и жадно забрасывая его в рот.
-Хорош! Ох, как хорош! — покряхтывали они с какой-то ухмылкой в глазах.
Дверь снова отворилась и внутрь вошла ещё одна заснеженная фигура.
-Эх! — голос мне показался знакомым. — Замело нынче... Слава Святому Тенсесу!
В ответ нестройно понеслось: "Святому богу слава!"
Человек перестал отряхиваться и сурово уставился на меня. Это был Стержнев.
-Так-с! — Влад подошёл ближе.
Я продолжал есть, стараясь ни на кого прямо не смотреть. В душе что-то закипело, заскреблось. Чувствовалось приближение тех странных "шор", топивших сознание во "тьме".
Отчего вдруг они появились, трудно было сказать. Опасности как таковой я не почувствовал. Да и если бы меня раскрыли, то уже давно отдали бы ребятам Избора.
Вдруг подумалось о Зае: только бы её не коснулась эта ситуация со мной. Теплилась слабая надежда, что Жуга об этом позаботится.
А с другой стороны, они-то знают, что бумаги у меня, и не станут трогать тех людей, кого считают близкими мне. Конечно, до поры до времени, но всё же пока меня не поймают.
Стержнев присел рядом и я почти почувствовал, как он заглядывает мне в лицо. Я перестал есть и поднял взгляд на него.
-Да уж, действительно "сверр".
На его замечание дружинники, во всю уплетающие бульон, вдруг громко расхохотались.
-Дайте ему поесть, — вступилась Бажена. — И Влад, я ведь тебя предупреждала! У меня в доме не будет...
Стержнев резко повернулся к знахарке.
-Молчи, и не забывай, чем мне обязана.
Бажена сердито хмыкнула.
-У меня есть на то причины, — продолжил Влад, уже поворачиваясь ко мне. — Сразу видно, что такой человек опасен.
-Да где там опасен! — подал голос один из солдат.
-Тебя, Резун, спросить забыли... А быстро ты, Бажена, его на ноги поставила. Говорила, что долго выхаживать, а тут...
-Крепкий он, — буркнула знахарка, поглядывая на меня.
-У тебя что-то ко мне есть? — спросил я у Стержнева.
Тот криво ухмыльнулся:
-Коли б было...
Он не закончил, задумчиво глядя в никуда.
-Я в своей жизни сталкивался с разным... верил тем, кто обманывал, и не верил тем, кто говорил правду... В отношениях с людьми не стоит спешить и делать скоропалительные выводы.
Тут Стержнев снова посмотрел на меня, а потом вдруг, повернувшись к своим дружинникам, сердито проговорил:
-Поели? Если так, то пойдите-ка к Хрипунову. Я его сейчас встретил, так он просил подсобить с... В общем, скажите, что я вас прислал в помощь. Ясно?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
