Охранитель 6. Мятеж в империи

— Марта, я тебя слишком хорошо знаю и просчитать могу на раз, — вполголоса сказал я и взял бокал с шампанским с подноса у проходящего мимо официанта. — Если по существу — Анжела, как понимаю, свободна. Каковы у нее планы на замужество? Она ищет любовника или мужа?

— Черт возьми, Иван Макарович, ты задаешь неудобные вопросы, — проговорила моя давняя подруга.

— Твои же планы — нас свести, — сделал я еще один глоток из бокала. — Сознавайся.

— Сам решай, — рассмеялась та. — Познакомить, если захочешь, смогу, а дальше... — она не закончила фразу.

Договорить мы не успели, ко мне подошли промышленники города, и завязалась беседа. Каждый выставляет себя в лучшем свете, хвалится, какие нововведения и улучшения для жизни рабочих предпринял. Один из последних моих указов касался борьбы с неграмотностью. Как ни крути, а число тех, кто читает плохо, или не умеет вовсе, у нас достаточно велико. Нужно отдать должное императрице, Ольга с этим успешно вроде бы борется, но многие сами не желают получать знания. Почему? На этот вопрос мне дал ответ один из моих собственных рабочих, который не смог по моему настоянию прочесть плакат над станком о технике безопасности:

— Ваше высокопревосходительство, — не смутился рабочий, лет под тридцать, — у меня двое ребятишек, жинка грамоте обучена, а мне без надобности. С работой справляюсь, счет знаю, подпись в ведомости поставлю, а грамотности от меня не требуется.

— Скажи, а если у тебя повысится довольствие на десять рублей в месяц, — потер я висок, — тогда захочешь учиться?

— Да вам-то это для чего? — недоуменно спросил тот.

— А то, что ты, дурья башка, меньше заготовок испортишь, травмы, — ткнул пальцем в сторону "грозного" предупреждения, — изучая плакаты, не в таком количестве получишь. Глядишь, и сможешь какие-нибудь новшества предложить.

— Ежели червонец добавите, то, пожалуй, грамоте обучусь, — почесал затылок мужик, а потом спросил: — Извиняюсь, а что на плакате написано?

Ну, ему-то прочел, а мастера цеха потом пропесочил, что у него работают, наплевав на технику безопасности. Теперь вот промышленники удивляются, что производительность труда возросла, а брака меньше стало. Есть в этом и негативная сторона, работяги стали интересоваться газетами и листовками. Как говорится, спрос рождает предложение. Слава богу, революционеров у нас почти нет, но воду мутить пытаются. Служба безопасности это на корню пресекает, однако случается время от времени появление запрещенной литературы. А вот газетчики и журналисты стали более лояльно к действующей власти относиться. Если тот или иной материал затрагивает интересы высокопоставленных чинов, то он в обязательном порядке согласуется. Теперь уже можно не опасаться, что выйдет газета с новостями, а там меня сравнивают с бывшим царем Тартарии или сватают за императрицу...

На завтра наметил посмотреть, как там у моего главного конструктора с самолетами дело движется. Бронетранспортеры в данный момент собираются, хотя следует их выпуск прекратить, очень много усовершенствований идет, и нет единого образца. Это плохо тем, что детали не взаимозаменяемые, и если самоходная машина получит повреждения, то запчастей не найти.

— Господа, я у вас Ивана Макаровича украду, — вмешалась в мою беседу с промышленниками Марта. — О делах говорить на моем приеме — моветон.

— Слово хозяйки — закон, — обозначил поклон один из фабрикантов.

— Кто мы такие, чтобы перечить такой восхитительной даме? — широко улыбнулся второй.

— Ой, не смущайте вы меня, — жеманно отмахнулась Марта и потянула меня за локоть в сторону окна, где за столиком сидит понравившаяся мне певица. — Так и быть, представлю вас друг другу, — проговорила она, искоса наблюдая за моей реакцией.

Певица при нашем приближении встала и с улыбкой протянула мне руку, затянутую в белоснежную перчатку. Украшений на молодой женщине немного, они гармонично подобраны и не бросаются в глаза, позволяя рассмотреть точеную шейку, завитые в локоны волосы и зеленые глаза.

— Это Анжела, талантливая певица, — сказала Марта. — Иван Макарович, наместник Урала и руководитель Сибири.

— Очень приятно, — произнесла Анжела.

— И мне, — чуть улыбнулся я, и уже склоняясь к ее ладошке, чтобы поцеловать, краем глаза заметил несуразицу.

У входа в зал вспыхнула какая-то потасовка. Поручик, стоящий у дверей, кому-то попытался заступить дорогу, но его отшвырнули в сторону. Человек семь, в солдатской форме и с красными бантами на груди, держа в руках винтовки, вбежали внутрь. Раздались крики, кто-то выстрелил в потолок, а один из незваных гостей вытянул в мою сторону руку с револьвером. Интуиция или рефлексы у меня мгновенно сработали. Сам не понял как, но схватил за талию Марту, прыгнул на Анжелу и еще успел стол перевернуть. Звон разбитой посуды слился с выстрелами, пули из револьвера пробили столешницу в нескольких местах. Мне в щеку впилась заноза, певица всхлипнула, а владелица заведения вытащила откуда-то из-под платья дамский пистолет.

— Живыми брать! — перекрывая шум и гвалт, закричал Анзор и вырвал у одного из нападавших из рук винтовку.

Сам же я уже выцелил продолжающего посылать в нашу сторону пулю за пулей нападавшего и выстрелил. Не промахнулся, моя пуля попала меж глаз стрелка, тот рухнул как подкошенный. Официанты скрутили нападавших, действовали так, словно этого нападения ждали.

— Жив?! — подскочил ко мне Анзор.

— Да, — коротко ответил я, склонившись над тяжело дышащей Анжелой.

Певица без сознания, держится за бок, а ее перчатка промокла от крови.

— Черт! — выругался мой советник.

— Профессора сюда! — крикнул я, осторожно перекладывая молодую женщину с бока на спину.

— Вань, что это было? — нервно спросила Марта, и сразу же задала другой вопрос: — Анжелу серьезно ранили? Она не умрет? Ты же ее спасешь?!

— Успокой гостей, организуй их отправку по домам! — приказал владелице ресторана, а сам приложил к ране певицы свой платок, останавливая кровь.

— Иван, что у тебя? — подошел к нам Портейг.

— Подстрелили, — коротко ответил я.

Вокруг нас уже собралась толпа, Марту никто не слушает, а Анзор разбирается с пленными. Пока не понимаю, что это за показуха такая была. Легче всего бросить бомбу и скрыться. Для чего они вырядились в солдатскую форму? По выправке-то явные офицеры, правда, молодые... Не о том думаю! Сейчас нужно Анжелу спасать, а толком ни хрена не видно, свет любопытные загораживают. Хорошо, что никто не истерит, хотя разговоры громкие и возгласы недовольные слышу.

— Дамы и господа! — подняв голову, гаркнул я. — Немедленно покиньте помещение! Вполне возможно, что в зале бомба!

Смешно, но люди при последних словах ломанулись к выходу. Сам-то я уверен, что никакого взрывного механизма тут нет, иначе бы никто стрелять не стал.

— Анзор! Ты где путаешься?! — позвал к себе советника. — Обеспечь нас теплой водой, бинтами и узнай, что в городе творится! Это мятеж или простое покушение?

— Марта! Насчет перевязки слышала? — обратился мой советник к вернувшейся к нам владелице ресторана.

— Да, сейчас все принесут, уже приказы отдала, — ответила та.

— Я к телефону; как что-либо узнаю — сообщу! — проговорил Анзор и убежал.

Вместо него к нам подошел Гастев и доложил:

— Иван Макарович, в частях все спокойно! Никаких боестолкновений нет, недружественные войска нашу границу не атаковали.

— Раненые и убитые еще есть? — уточнил я.

— Не могу знать! — четко ответил тот.

— Иван, нужны инструменты, — вынес заключение профессор. — Пулю необходимо достать и желательно срочно, не нравится мне, в какое место она попала, могла задеть важные внутренние органы.

— За хирургом пошлите! — распорядился я и встал.

— У Марты есть инструменты, — произнес профессор и распорядился: — Свет дайте! Пару столиков сдвиньте, оперировать будем здесь!

— Вот, пожалуйста, — к моим ногам официантка поставила саквояж, а вторая держит кастрюлю с горячей водой.

— Бинты, — коротко объявила владелица ресторана и протянула профессору перевязочный материал.

Столы сдвинуты, принесли несколько дополнительных ламп, певице сделали укол снотворного. Из зала всех выгнали, и мы с Портейгом остались вдвоем. Руки протерли водкой, инструменты простерилизованы, можно приступать к операции. Думал, что Семен Иванович меня Анжелу "резать" заставит, но тот неожиданно заявил:

— Иван Макарович, не обижайся, но ты сегодня пил, а я не стал, поэтому сам за скальпель возьмусь. Будешь ассистировать.

— И не подумаю обижаться! — выдохнул я.

Пулю профессор достал быстро, та, как оказалось, неглубоко вошла, вероятно, на излете попала в певицу после того, как пробила столешницу. Это нас обрадовало; конечно, кровопотеря немалая, но внутренние органы не задеты, а это главное.

— Хм, — пробормотал профессор после того, как мы молодую женщину перебинтовали, — из-за чего она столько времени без сознания? Что-то тут не так.

Увы, осмотр никаких подозрений не выявил, да и не могли мы толком обследовать Анжелу. Портейг решил после того, как дама пойдет на поправку, с ней об этом переговорить. К тому времени из больницы уже прибыли санитары с носилками. Посовещавшись, в том числе и с Мартой, приняли решение оставить певицу в ресторане, благо есть комнаты отдыха, а уход за ней обеспечат.

— Иван Макарович, — отвлек меня появившийся Анзор, — на минутку.

— Что узнал? — спросил я его и указал рукой в сторону окна, мол, отойдем.

Певицу, под присмотром профессора и владелицы заведения, унесли, и мы остались с советником вдвоем.

— В Екатеринбурге все спокойно, прозвонил в пару соседних городов — тихо. Ожаровский и Кутайсов со своими штабами связались, в Оренбурге и Иркутске тоже никаких попыток захвата власти. Тем не менее, господа-губернаторы решили немедленно отправиться в расположение своих частей. Убыли на вокзал, но если требуется, то готовы вернуться, — четко доложил Анзор, а потом добавил: — Начальник сыска, Картко Глеб Сидорович, уже приступил к расследованию.

— Сыск? — покачал я головой. — Анзор, черт тебя подери! Это твоя зона ответственности! Необходимо получить информацию об организаторах и исполнителях покушении. Как догадываюсь, арестованные молчат?

— Как воды в рот набрали, — дернул щекой мой советник, а потом тяжело вздохнул: — Боюсь, пытки не помогут.

— Ты о чем? Какие еще пытки?! Мы не в средневековье, и имеем дело с такими же подданными империи! Если окажут сопротивление, то силу применить разрешаю, а целенаправленно пытать — нет. Понял меня?

— Так точно, ваше высокопревосходительство! — встал Анзор по стойке смирно, чувствуя, что я сорваться могу.

— Ладно, пойдем, хочу посмотреть на исполнителей и послушать, как допрос проходит, — устало сказал я. — Арестованные в твоей управе?

— Нет, решили в сыске их разместить, Глебу Сидоровичу сподручнее работать, — ответил мой советник.

Ну, до сыскной конторы не так далеко, а на автомобиле и вовсе пять минут, несмотря на еще лежащие сугробы. Водитель, дремавший в моей машине (спал ведь, чертяка, а как только мы из здания вышли — уже из-за руля выбрался и заднюю дверь передо мной отворил), домчал за пару минут. Судя по его поведению, Пашка, так его зовут, новостей не знает. Ну, думаю, скоро обсудит и даже выводы сделает со своим коллегой, который за нами следовал, чуть ли не касаясь бамперами. Уже не бубню, что начальник безопасности настоял на охране и строго рекомендовал самому машину не водить. Анзор прав, так больше шансов среагировать на угрозу.

— Жди здесь, — коротко сказал подпоручику, который лихо перед сыском затормозил.

— Иван Макарович, что-то случилось? — не сдержал тот своего любопытства.

— Павел Арсеньевич, рассказывать долго, вы обменяйтесь слухами и сплетнями с водителем охраны, тот уже наверняка в курсе событий, не спал за рулем дожидаясь начальства! — ехидно ответил моему водителю Анзор.

В сыскную управу нас сначала пускать не хотели, чем вывели моего советника из себя. На посту стоят люди Картко, которых он недавно в штат зачислил, и нас в лицо не знают, что странно. Затребовали документы или пропуск, объясняя, что по ночам в управе посторонним делать нечего. Конечно, будь мы в форме или при охране, то молодые опера (так их про себя называю) и не подумали бы так себя вести. Анзор уже хотел позвать пару человек из охраны с автоматами, которых мы оставили у входа, но ситуацию спас сторож.

— Ироды! Что ж вы его высокопревосходительство не пускаете?! Глебу Сидоровичу обязательно на вас пожалуюсь! Господи, отлучился по малой нужде, а они уже дров наломали! — запричитал дед, у которого за спиной двустволка.

— Прохор Григорьевич, где начальник сыска? — отодвигая опешивших оперов, которые сделали виноватые рожи, спросил я.

— У себя они, допрос ведут, — указал сторож в сторону коридора. — Пойдемте, Иван Макарович, покажу.

— Сам найду, — отмахнулся я и направился к кабинету Картко.

В приемной кивком поздоровался со вскочившим с места секретарем (все время забываю, как парня зовут) и прошел в кабинет. Сделал знак не прерываться Глебу Сидоровичу, который как раз что-то спрашивал у арестованного. Анзор со мной не пошел, стал о чем-то беседовать с секретарем. Я же обошел одного из нападавших в ресторане: у парня, лет двадцати на вид, руки за спиной и в наручниках. Сам он весь вспотел, даже на спине гимнастерка и то промокла. Волосы взлохмачены, тонкие усики кусает и глазами бегает. Чувствуется, что нервничает.

— Молчит? — обратился я к начальнику сыска после того, как мы обменялись с ним рукопожатиями.

— Ни слова не сказал, думаю вызвать доктора и проверить, на месте ли язык, — хмыкнул начальник сыска. — Кстати, если буквы никак не выговариваются, то данный орган можно и подрезать, глядишь и на вопросы ответы найдутся.

Пленник презрительно хмыкнул и гордо голову задрал.

— Глеб Сидорович, а что вы предварительно можете сказать? Документы, естественно, у этого господина... — я внимательно на парня посмотрел, взяв паузу, а потом продолжил: или точнее — товарища, отсутствуют, верно?

— Да, вы правы, Иван Макарович, документов нет, а вот кое-что сказать могу, — Картко усмехнулся. — Товарищ ли революционер это — сомневаюсь, как и принадлежность его к рядовому составу. Солдатская форма новая, не ношенная, пальцы на руках тонкие и без мозолей, стрижка модная. Что еще? А! Маникюр на ногтях, так что чин у этого господина, — он сделал ударение на последнем слове, — не менее поручика.

— Все же к служивым его относите? — поджал я губы и головой покачал. — Н-да, жаль, что придется к стенке ставить, совсем же молод.

— Выправка-с, дает о себе знать, — развел руками начальник сыска.

— А революционный бант? — спросил я. — Для отвода глаз?

— На этот вопрос пока не могу ответить, — вздохнул Картко.

— Ваше высокопревосходительство, разрешите к начальнику сыска обратиться?! — заглянул в кабинет господин с лупой в одной руке и какой-то деталью — в другой.

— Конечно, вы же эксперт, без вас нечасто преступления раскрываются, — махнул я рукой, лихорадочно вспоминая, как зовут этого человека. — Кузьма Петрович, если не ошибаюсь, не поведаете нам все, что вы раскопали?