1. Философский Камень и Искушение

Анабель протянула правую руку к бабушке и та быстро намотала на неё светлую ниточку с золотым отливом, которая почти сразу срослась, так что стало непонятно, где начало, где конец.

— А что это? — девочка с любопытством разглядывала этакий шерстяной браслет.

— Это твой ключ к моей памяти, точнее к некоторым особенным знаниям и умениям нашей семьи. В Хогватсе такому никто не научит, и пообещай мне, что об этом никто никогда не узнает. — Берта посмотрела на внучку и когда та кивнула, принимая условие, прикоснулась кончиком волшебной палочки к виску и вытянула серебристую воздушную полосочку, которую также намотала на руку девочки поверх золотистой нити, и стала объяснять: — Эта нить сплетена из моих волос и волос единорога, а серебряная полоска это воспоминания, они позволят тебе обучаться и использовать наше семейное волшебство.

Девочка почувствовала прохладное прикосновение к коже, опоясывающая запястье нить переливалась и посверкивала серебром и золотом. Анабель поднесла к лицу руку, чтобы получше рассмотреть.

— Красиво, — прошептала она. — Спасибо, бабушка!

— Не за что, — улыбнулась Берта. — Никогда не снимай этот ключ-оберег. А теперь я покажу тебе несколько чудес, которые можно делать без волшебной палочки. Начнём, пожалуй, с копирования.

— А почему? — спросила девочка.

— Потому что это просто. Есть так называемое "заклятие умножения", которое придумали две волшебницы Хеликса и Сайна Хислоп, они были близнецами, но их заклинание имеет кучу недостатков. Я покажу тебе наше, семейное заклинание, привезённое твоим дедушкой из Южной Америки. Заклинание невербальное, основанное на силе воли и..., ладно, сама всё поймёшь. Так, возьми меня за руку, — девочка схватила бабушкину ладонь, но та, улыбнувшись, покачала головой. — Выше, пожалуйста, чтобы мои ладони оставались свободными, и следи внимательно.

Берта взяла правой рукой стакан с недопитым джином, и через мгновенье в её левой руке оказался точно такой же.

— Видела? — спросила старая волшебница.

— Да, — кивнула девочка.

— Поняла?

— Вроде, — пожала она плечами.

— Смотри ещё раз, — и стакан исчез из левой руки Берты, а через несколько мгновений появился снова и опять исчез.

Волшебница показала копирование ещё на солонке и перечнице, которые стояли на столе, потом на салфетке и под конец на зубочистке.

— Хорошо поняла? — спросила она внучку, усердно пялившуюся на появляющиеся и исчезающие предметы.

— Да, — снова кивнула малявка с самым серьёзным видом.

— Тогда попробуй скопировать ложечку для горчицы, а я буду помогать.

— Хорошо, попробую, — девочка подняла со стола маленькую медную, всю покрытую чёрно-зелёным налётом ложечку и уставилась на неё.

— Не напрягайся, — посоветовала бабушка, — представь, что у тебя их две, по одной в каждой руке. Я тебе помогу, — и Берта обняла внучку за плечи.

Секунд десять ничего не происходило, и вдруг в левой руке у Анабель возникла точно такая же ложечка.

— Отлично! — похвалила её бабушка, несказанно радостная, она всё же очень сомневалась, получится ли у внучки. — А теперь удали копию.

И второй ложечки не стало.

— Здорово! У меня получилось! — воскликнула девочка и спросила: — А почему раньше ты мне ничего не показывала?

— До четырёх лет вообще нельзя обучать колдовству, а наше семейное только с пяти лет подвластно. Есть несколько таких законов природы и волшебства, — не вдаваясь в подробности, объяснила Берта. — А теперь слушай и запоминай ограничения копирования.

— Ага, — поёрзала на стуле девочка, — слушаю.

— Копировать можно почти что угодно, но только для себя. Ни в коем случае нельзя копировать на продажу...

— А деньги можно? — задала логичный вопрос Анабель.

— Нет, нельзя, это называется фальшивомонетничество, оно противозаконно.

— Ага, понятно. Нельзя копии продавать и нельзя копировать деньги, — сделала вывод девочка.

— Правильно...

— А дарить копии можно? — тут же поинтересовалась малявка, хитро улыбаясь и щуря глазки.

— По-разному, сама потом почувствуешь...

— А как? — задала резонный вопрос девочка.

— Появится слабость и головокружение, может ещё как, у меня это по-разному происходило, вплоть до обморока, — Берта резко замолчала, в это время им принесли заказанный обед.

Они молчали, пока официантка, страшного вида, но вполне добродушная ведьма не удалилась.

— Тацитус, — обновила Берта заклинание неслышности, отгораживая себя с внучкой от внешнего мира. — Перекусим?

— Ага, — хватая вилку и создавая ей копию в левой руке, двумя руками начала есть жареный картофель, насмешив бабушку.

Какое-то время ели молча, но дети так устроены, что тишину не выносят, даже когда чем-то заняты, например едой.

— Фто ты мне щё покафыф? — с набитым ртом спросила Анабель.

— Немного, но сначала поешь.

Надолго девочку не хватило.

— Я поела, — распределив по тарелке остатки картофеля, сообщила Анабель, выжидательно глядя на бабушку, — и тоник у меня кончился.

Берта около минуты испытывала терпение ёрзающей на стуле внучки, продолжая медленно пережёвывать бифштекс.

— Ну, хорошо, — произнесла она, наконец, промакивая губы салфеткой. — Продолжим. Создавать копии дело иногда нужное. Но важнее спасать жизни и здоровье людей...

— А как? — нетерпеливо вклинилась девочка.

Словно не заметив её реплики, бабушка продолжила:

— Часто даже незначительные раны могут нанести серьёзный вред, поэтому следующее тактильное заклинание это...

— А что такое тактильное? — опять влезла Анабель с вопросом.

— Это значит с помощью прикосновения, — не повышая голоса, объяснила Берта и продолжила: — Прикасаясь к ране человека или животного, ты сможешь её обеззаразить, то есть удалить яды и другие вредные вещества, а после зарастить, и всё с помощью Внутренней Силы. Это африканская магия, мало известная у нас.

— А почему?

— Это не важно, — отмахнулась от вопроса внучки Берта. — У тебя есть свежие ранки?

— А как же, — с гордостью заявила девочка, — вчера в ограждение врезалась, всю коленку расцарапала.

И Анабель выставила напоказ заклеенную пластырем ногу.

— Так, отлично. Я сейчас удалю пластырь и буду лечить царапины, а ты положишь правую руку на мою и следи внимательно. Готова?

— Готова, — выдохнула девочка, облизнув губы.

— Тогда начинаем.

Берта содрала с коленки внучки пластырь, отчего та зашипела, и открылся вид на полдюжины царапин.

— Ого, это ты хорошо врезалась, — восхитилась бабушка и положила руку девочки на свою. — Вот так держись.

— Ага, — всё ещё морщась от боли, кивнула она.

— Начинаем, — предупредила бабушка и указательным пальцем провела по самой большой царапине. — Следи и запоминай.

Под действием чар царапины одна за другой зарастали и бледнели, покуда не исчезли совсем.

— Поняла? — спросила Берта внучку. — Запомнила?

— Угу, — радостно улыбаясь, кивнула Анабель.

— Хорошо, на папе и маме потренируешься, дома, и чтоб никто не видел!

— Ага, — снова кивнула Анабель, но уже менее уверенно.

— Не волнуйся, всё у тебя получится, — успокоила её бабушка. — А теперь последнее, что я хотела тебе передать.

Берта переставила свой стул поближе к девочке и показала ей левую пустую ладонь.

— Ничего нет, — подтвердила Анабель, правильно истолковав вопросительный взгляд бабушки.

— А теперь? — Берта сжала кулак, а когда снова распрямила кисть на ладони лежал маленький серый квадратик.

— Ой, а что это? — подпрыгнула девочка.

— Это мешочек-хранилище, — объяснила Берта и стала его раскладывать, пока он не занял всю ладонь. — Из кожи дракона, причём заметь, он позволил её срезать добровольно, поорал, конечно, больно же когда по живому режут, Майлзу чуть голову не откусил, — улыбнулась она воспоминаниям.

— А для чего он? — поинтересовалась Анабель, засовывая нос в горловину мешочка, которую Берта расширила.

— Чтобы хранить в нём всякие нужные вещи.

— Такие мешочки только из драконьей кожи делаются?

— Не обязательно, можно из любой кожи, и желательно чтобы её всё же добровольно пожертвовали, кроме ослов, вроде их спрашивать не обязательно, но драконья надёжней.

— Надёжней от чего? — опять спросила Анабель, наблюдая, как бабушка достаёт деньги для оплаты обеда.

— Только хозяин, или другой человек с его позволения, может достать что-нибудь из такого мешочка, и позволение должно быть искренним, а не под принуждением. А теперь смотри.

Берта положила мешочек на ладонь и стала его сворачивать пополам, потом снова пополам, пока он не сложился в совсем маленький кусочек кожи. Она сжала ладонь в кулак, а когда открыла снова, на ладони ничего не было.

— Ух! — воскликнула девочка.

— А теперь ты, — снова сжав и открыв ладонь, Берта переложила серый кусочек кожи на детскую ладошку. — Ну, сожми в кулак и подумай, что там у тебя ничего нет.

Девочка так и сделала, посидела с полминуты со сжатым кулачком, а потом резко открыла ладонь. Мешочек лежал на раскрытой ладони, как ему и положено.

— Не получается, — нахмурилась девочка.

— Торопишься, — покачала бабушка головой. — Ещё разок, ну?

И эта попытка не удалась. У Анабель навернулись слёзы, но она прикусила нижнюю губу и упрямо наморщила лоб. Сжала кулачок так, что кожа побелела.

— Представь, что он растворяется, как сахар в горячем чае, только вместо чая окружающий мир в твоей руке, — Берта погладила девочку. — И не напрягайся, всё происходит естественно и медленно.

Больше минуты девочка разглядывала сжатую в кулачок руку, наклоняя голову то влево, то вправо и резко разжала. На ладони ничего не было! Анабель засмеялась и чмокнула бабушку в щёку.

— Уф, — вытерла та вспотевший лоб изящным платочком, — а я волноваться уже начала.

— У меня получилось, у меня получилось, — соскочила со стула Анабель и закружилась на месте.

— Молодец. Теперь верни мешочек мне обратно.

— Да, пожалуйста, — небрежно произнесла девочка и протянула мешочек, уже развёрнутый, бабушке.

— На сегодня мы закончим обучение, скоро должен прийти один мой старинный друг, я поговорю с ним и мы пойдём гулять по Косому Переулку. Хорошо?

— Ага. А можно мне в туалет?

— Конечно, пойдём, я тебя провожу.

Бабушка взяла девочку за руку и, когда они проходили "завесу молчания", заклятие разрушилось, и Анабель отчётливо увидела, как нечто нематериальное, похожее больше на полоску пыли на свету рассыпалось крошечными блёстками и исчезло.

— О, ты увидела, — порадовалась Берта. — Это очень и очень хорошо.

Она подвела девочку к двери, скромно спрятанной в углу, и сказала:

— Это здесь, заходи. Тебя подождать или вернёшься самостоятельно?

— Сама вернусь, — борясь с тугой пружиной на двери, сказала малявка и проскользнула внутрь.

Когда девочка вернулась, за их уже прибранным столом сидел и потягивал что-то жёлтое из пузатого бокала неизвестный старик с длинной предлинной седой бородой и длинными волосами, на крючковатом носу поблескивали очки-полумесяцы, а ярко-голубые глаза за стёклами неотрывна следили за ней. Девочка внимательно осмотрелась, не перепутала ли она, но нет, это было то самой место, где они обедали.

— Вы кто? — спросила она насторожённо? — И где моя бабушка?

— Я Альбус Дамблдор, а ты Анабель Аазз. Твоя бабушка сейчас подойдёт, — ответил старик и улыбнулся в бороду.

— А, Вы директор Хогвартса! — успокоилась Анабель и уселась напротив него. — Мой двоюродный прадедушка!

— Верно, — кивнул он и предложил: — Хочешь лимонную дольку в сахаре?

— Хочу, — не стесняясь, сообщила Анабель, взяла протянутое ей лакомство и засунула целиком в рот, не разделяя слипшиеся дольки, а все, сколько их оторвалось от остальных.

— Вижу, вы уже познакомились, — произнесла Берта, ставя перед внучкой высокий стакан полный тоника, себе она принесла тоже тоник, но разбавленный джином.

— Оказывается у меня прекрасная правнучка! — поднял вверх указательный палец директор Хогвартса и отхлебнул из бокала.

— О ней мы тоже поговорим, — улыбнулась Берта, — но чуть позже.

— Да, да, дело прежде всего, — помахал рукой Дамблдор. — Что-то выяснили?

— Тацитус, — взмахнула бабушка волшебной палочкой и всё равно шёпотом произнесла: — Он в Албании.

— Это точно? — сразу выпрямился старик и пристально посмотрел на Берту поверх очков-полумесяцев враз потемневшими глазами.

Девочка не заметила, когда её бабушка достала и развернула мешочек.

— Сам всё посмотришь в Омуте Памяти, — она вынула из мешочка маленькую прозрачную бутылочку, в которой поблёскивала серебром уже знакомая девочке субстанция памяти. — Только в одиночестве за закрытыми дверями.

— Разумеется, — убирая бутылочку куда-то вглубь мантии, пробормотал директор. — Разумеется.... У тебя будут комментарии?

— Похоже, Альбус, то о чём мы говорили, правда, он почти бессмертен, — осторожно прошептала Берта. — Но доказательств пока нет.

— Будем работать, — кивнул Дамблдор, — искать. Спасибо, Берта.

— А, — отмахнулась она, — не стоит. Одно дело делаем. Жаль, что в Министерстве этого не понимают.

— Так о чём ты хотела со мной ещё поговорить? — спросил Дамблдор.

— Когда Анабель пойдёт учиться в Хогвартс...

— Так ты маленькая ведьма? — директор Школы пристально посмотрел проницательными ярко-голубыми глазами на Анабель. — А я и не увидел в тебе волшебства.

— Анабель, — попросила Берта, довольная тем, что может удивить старого волшебника, — полетай тут немного, только не шуми и в общий зал не показывайся.

— А можно на стуле!? — обрадовано взлетела в воздух девчушка и, сделав кувырок через голову, приземлилась обратно на стул, оседлав как коня.

— Как пожелаешь, — разрешила бабушка.

— Не может быть, это невозможно, — прошептал Альбус Дамблдор, разглядывая как девочка, держась за высокую спинку стула, кружит по маленькому кабинету, тихо смеясь и изредка отпивая тоник, которого не пролила ни капли, несмотря на все кульбиты. — Она ведь не левитирует стул, летает сама? Невероятно!

— Тогда не верь своим глазам, — усмехнулась Берта. — И когда она БУДЕТ учиться в Хогвартсе, — "будет" она выделила такой непререкаемой интонацией, что только полный глупец осмелился бы противоречить, — сможешь поизучать этот феномен. Я знаю, Альбус, ты такие загадки любишь.

— О да, — кивнул Дамблдор и отпил глоток из бокала. — Непременно. Но как она летает? без волшебной палочки! Конечно, дар обычно проявляется в возрасте шести-семи лет, но бывает и раньше...

— У нас в семидневном. Но вот о чём я хотела тебя попросить, — продолжила Берта, выставляя из мешочка семь пузатых бутылочек, наполненных воспоминаниями. — Это для Анабель, прошу, не отказывай!

— Ммм, — Дамблдор потрогал свой изломанный нос. — Продолжай.

— Здесь мои умения, моя память.... По одной на год обучения, а? — она с мольбой посмотрела на директора школы.

— Это против правил, Берта, — покачал головой он и, мгновенье подумав, медленно произнёс: — Но я сделаю, что ты просишь.