Планета обезьян

С некоторым трудом закончив меню (заклинание перевода все еще укладывало знания в ее голове; неожиданно много слов и понятий, не имеющих аналогов в эквестрийском), Сансет заказала салат и булочку с чаем и вернулась к насущному.

Эта волшебная область... в описании работы портала все было иначе. Архивы утверждали, что он работает иначе — создает личный канал с каждым пересекшим его, обеспечивая волшебством. Вместо этого артефакт, безумно расточительно и бесполезно заливал магией с десяток квадратных километров.

Могла ли Селестия соврать в архивах? Могла. Но зачем?.. Могла ли написать правду? Могла, и это намного вероятнее. Селестия не любила врать — недоговаривать, путать, но не врать.

А если она написала правду, значит, что-то изменилось и портал просто стал работать иначе? Почему? Мог ли он сломаться? Мог — это была древняя магия, и даже сама Селестия не понимала, как он работал, когда и кем создан. Вздрогнув, Сансет сначала отбросила страшную мысль, а потом неохотно вернулась к ней, с почти физическим напряжением заставив себя поставить вопрос прямо.

Могла ли она оказаться запертой здесь навсегда?

Это нужно было проверить.

Именно поэтому, доев и бросив на тарелку пару бумажек, Сансет отправилась обратно, поднимаясь вверх по магической реке к ее истоку, и именно поэтому сейчас стояла, разглядывая неаккуратную темно-синюю кляксу, невидимую ни для кого другого. Клякса странно пульсировала и исторгала из себя волшебство, намного превосходящие возможности Сансет: где-то в четверть Селестии в секунду.

Зачем, для чего нужна эта безумная расточительность? Селестия в своих заметках писала, что двадцать лет, пока портал неактивен, он запасает волшебство, а после — четыре года — снабжает резервами путешественника, с лихвой перекрывая все потребности. Теперь же... все это просто испарится в мире без магии, растечется пленкой по миру, а потом растает без всякой пользы для кого угодно.

Каждый способ связаться с порталом и выяснить, что происходит, потерпел неудачу. Артефакт давал одновременно положительные и отрицательные ответы на все запросы, мерцая и ускользая из фокуса, существуя и нет.

Эта штука действительно сломалась?! О, каштаны Селестии, почему именно сейчас?!

Внезапная мысль заставила ее похолодеть. Это Селестия что-то сделала с той стороны? Она ведь изгнала ее, постановив к вечеру покинуть столицу, а за неделю — страну. Может, она просто решила сделать изгнание окончательным и намного более жестоким, чем прежде?

— Я ведь просто хотела встать рядом с тобой... Это такой большой грех?

И в какой-то момент отчаяние отвергнутой сменилось яростью преданной. Сансет изо всех сил сжала кулаки и прошипела, впившись взглядом в портал:

— Ну уж нет. Ты не избавишься от меня так просто. Я заставлю тебя признать меня, старая ты лошадь!

— Не думаю, что Толстый Дурачок может кого-то признать.

Сансет вздрогнула, запоздало сообразив, что, с точки зрения окружающих, говорит сама с собой. Повернувшись на голос, она увидела высокую, на голову выше себя, женщину в белом пальто и ярко-голубой шляпке. Дружелюбно улыбаясь, она кивком указала... на портал?

— Толстый Дурачок.

Посмотрев куда сказано, Сансет, наконец, сообразила, о чем речь: прямо за порталом, буквально в двух шагах, высилась статуя. Лошади, кто бы мог подумать. Действительно, кстати, немного слишком пухлой.

— Третий мэр нашего городка так любил своего коня, что после его смерти поставил здесь его статую за собственные деньги. Если спросить меня, так если он был ему так дорог, стоило выбрать имя получше.

Беглянка просто молча кивнула, не зная, как еще отреагировать. Наверное, говорить со статуей лошади лучше, чем объяснять правду.

— Ты не отсюда, не так ли? Здесь все знают Толстого Дурачка.

Бывшая пони пожала плечами.

— А еще сбежала из дома.

Сансет вздрогнула. Как, во имя крупа Селестии, она...

— Все в порядке, — спокойно улыбнулась женщина и Сансет впервые пригляделась к незнакомке повнимательней.

Та выделялась в серо-черной толпе ярким пятном: и одеждой, и ростом, и этой смутно знакомой аурой достоинства и элегантности, и нежно-лавандовым цветом глаз, и, наверное, красотой. Сансет пока смутно понимала, что эти обезьяны признают физически красивым, но тот краткий момент в воспоминаниях стражника Джеймса дал общее представление: пропорции, количество жира, размер молочных желез, симметричность черт лица. Всего это у незнакомки было в достатке.

— Я тоже из Системы, — видя озадаченное выражение Сансет, женщина пояснила: — Системы опеки. Приемные семьи... там может быть тяжело.

Ну... в основном незнакомка угадала. И как только...

— О, мне знаком этот взгляд, — ответила та на незаданный вслух вопрос. — А еще мне знаком стандартный набор одежды, который есть у полиции, пожарных и социальных служб. Я сама его согласовывала.

— Кто ты?

Женщина моргнула, а потом рассмеялась.

— Прости, — отсмеявшись, улыбнулась она. — В моем положении легко привыкаешь к тому, что тебя все знают. Я вроде как главная в этом городе. Селестия Кинг мэр.

Она протянула ладонь в белых, в тон пальто, перчатках для рукопожатия. Та осталась висеть непринятой.

— Что?.. — удивленно моргнула... Селестия(?)

Проклятье, только услышав имя, Сансет мгновенно поняла, почему женщина казалась такой знакомой. Да, именно так и выглядела бы ее наставница, стань она человеком. Для полного сходства не хватало только крыльев и рога в центре лба.

Но как?! Зачем?!

Сансет была уверена, что принцесса не последует за ней, не с шансом опоздать вернуться, оставив Эквестрию без своего божества. Она специально все рассчитала, оставив до закрытия всего полчаса.

Бывшая пони напряглась, готовясь... нет, не к бою, только безумец или бог выбрал бы прямое столкновение с принцессой Дня — к побегу. Заклинание телепортации расцвело в сознании, задрожали, откликаясь, маячки, расставленные тут и там в неприметных местах.

И как она смогла спрятать свое волшебство?.. Сансет прекрасно знала, как осязается Селестия волшебными органами чувств — непреодолимая сила и неподвижный объект, вся мощь Солнцав в одних копытах. Вместо этого... просто обезьяна, такая же, как и все остальные — магия текла сквозь нее, не замечая и никак не искажаясь.

Впрочем... не совсем. Приглядевшись получше, Сансет заметила разницу. В отличие от всех остальных, кого она видела раньше, волшебство с ней все же взаимодействовало. Крохотные частички задерживались, цеплялись за что-то и растворялись, впитываясь в тело.

Но этого все равно было слишком мало, и все равно отличалось от того, что должно было быть.

— Ты смотришь на меня так, словно я — призрак серийного убийцы или что-то вроде, — нахмурилась... кто-то. — Но я вполне уверена, что вижу тебя первый раз в жизни.

И почему она делает вид, словно они незнакомы?

Во всем этом просто не было смысла, ни единого грамма логики и взаимосвязи причины и следствия. Артефакт, работающий не так, как надо, Селестия, которая выглядит и ведет себя не как Селестия... даже памятник лошади напротив портала в мир пони. Толстый Дурачок, чтоб его...

— Это я добавила полфунта соли в твой торт на День Солнца шесть лет назад, — сказала на эквестрийском Сансет.

— Прости, что? Это немецкий?

Иии... это точно не Селестия. Добрая богиня Эквестрии могла простить почти все... кроме желания стать ближе к ней и испорченного тортика.

— Просто ты напомнила мне кое-кого, — перешла на английский Сансет. — Даже имя.

— Имя? — Лжеселестия фыркнула. — Я думала, мои родители, кто бы они ни были, просто выдумали его, прежде чем отдать меня.

— Это значит "Солнце"*.

— О.

Лжеселестия замолчала. Странное дело: женщина казалась внезапно тронутой этим простым откровением, даже несколько раз моргнула заблестевшими глазами.

— С какого языка? — тихо спросила она.

— Древнеэквестрийский. Это... мертвый язык, вряд ли вы найдете кого-то, кто на нем говорит.

— Кроме тебя, — тряхнув головой, словно сбрасывая наваждение, мэр снова улыбнулась. — У меня обеденный перерыв. Составишь мне компанию? Я угощаю.

Мгновение Сансет разрывалась между противоречивыми желаниями, а потом кивнула. Если это Селестия, то единственный способ спастись — телепортироваться подальше, а потом — уходить куда-то в безмагическую зону, надеясь, что принцесса за ней не пойдет. Если это не она... тогда Сансет должна разобраться, как такое вообще могло произойти.

Если это какой-то причудливый двойник из зазеркалья... то почему сейчас? Селестии тысячи лет, почему эта женщина живет сейчас, а не два, три, десять или двадцать поколений назад или вперед? Она тоже бессмертна? Как?

— Конечно... — "ваше высочество" умерло на губах, не успев родиться. — Госпожа мэр.

— Можно просто по имени. Давай за мной, здесь есть замечательная кофейня совсем рядом.

В крохотном ресторанчике Лжеселестию определенно знали. Заулыбались, приветствовали по имени, помогли снять пальто и сами повесили на вешалку, проводили к столику в углу и даже не спросили, что она будет заказывать, оставив меню только Сансет. Сама беглянка внимательно наблюдала за происходящим, ища и находя общие манерности между этой Селестии и той, которую знала.

Разумеется, мэр знала всех по именам и именам мужей и детей. Разумеется, она улыбалась с добротой и участием, слушала каждого так, словно не было ничего важнее, и находила что сказать каждому, от официантки до клерка, мимо столика которого они прошли. Если сейчас она скажет что-то в духе "мои маленькие человеки", Сансет даже не удивится.

Когда Лжеселестии принесли салат, Сансет вздохнула с облегчением: наблюдать как отражение (?) ее наставницы грызет мясо было бы явным перебором. Когда рядом поставили здоровенный кусок торта — хмыкнула, уже не удивившись. Ну разумеется, даже в другом мире Селестия жрет сладости телегами!

— Хорошо, есть один вопрос, который я просто обязана задать, — вздохнула Селестия. — Ты совершеннолетняя?

— Да.

Мгновение Сансет, не дрогнув, держала взгляд лавандовых глаз, внезапно ставший острее обнаженного клинка. И вовсе она не врала, в Эквестрии семнадцать — это совершеннолетие. Здесь, судя по значению термина, переданному заклинанием перевода, оно наступало в восемнадцать, но кого волнует, что думают обезьяны?

— Хорошо, — наконец, решила Лжеселестия и, как ни в чем ни бывало, захрустела салатиком.— Тофда фсе пуфем!

А еще этот двойник явно владел навыком оригинала вести себя как пятилетняя так, что это умиляло, а не раздражало.

— А вам сколько лет?

Лжеселестия поперхнулась листиком салата.

— Я еще молодая! — прокашлявшись выпалила она.

— Молодая — это сколько? — ухмыльнулась Сансет. Как оказалось, нажимать на кнопки поддельной Селестии ничуть не менее весело, чем настоящей. И намного безопаснее. — Две тысячи, три?..

— Мне тридцать шесть! — сунув вилку прямо под нос Сансет, выпалила покрасневшая мэр.

Сансет осторожно отодвинула вилку в сторону.

— Как скажешь.

Селестия, пронзив ее негодующим взглядом напоследок, вернулась в салате, бурча себе под нос что-то про нахальных детей, молодость и "это нормально, когда у тебя нет парня".

— В любом случае, я хотела поговорить не об этом, — наконец, вздохнула она. — Я не буду спрашивать, откуда ты сбежала и почему — все равно ведь не скажешь. Ответь мне лучше вот на что... тебе есть куда пойти?

— Я не пропаду, — пожала плечами Сансет.

В конце концов, у нее всегда есть магия и ничто, ни в одной из Вселенных, не может быть лучше этого.

— В моей администрации есть вакансия курьера.

— И с чего такая щедрость?

Нет, она догадывалась. Если эта Селестия хоть отчасти похожа на свой оригинал...

— Серьезно? Почему я хочу присмотреть за девочкой, которая сбежала из дома, и вряд ли сделала это из-за того, что ее там любили?

Сансет попыталась не вздрогнуть, но, кажется, не совсем справилась с лицом.

Выражение лица Лжеселестии мгновенно стало сочувствующим.

— Они...

— Нет, — отрубила Сансет, зная уже из головы стражника Джеймса, о чем та подумала. — Нет... ничего такого. На самом деле, я даже не сбежала. Меня изгнали.

— Изгнали? — нахмурилась было Селестия, но тут же понимающе кивнула. — Община какая-нибудь? Амиши?

Сансет сверилась с переводчиком. Закрытая община отрицателей прогресса?

Идеально.

— Да. И с документами у меня...

— Я слышала, самые радикальные даже паспорта отрицают... — вздохнула мэр.

— Вот именно мой случай.

И-де-аль-но.

Лжеселестия смерила ее скептическим взглядом, остановившись на волосах. Сансет уже поняла, что ее красно-желтая грива здесь в новинку и судя по скепсису, амиши этим тоже не выделялись.

— Я уже довольно давно... "гуляю", — пожала плечами Сансет. — И убежала далеко.

"Так далеко, что ты не сможешь проверить. Придумаю, откуда, как только доберусь до карты".

— Без документов?

Сансет опять пожала плечами. Пусть ищет объяснения сама, у нее это очень хорошо получается.

Пару секунд Лжеселестия размышляла, а потом улыбнулась и протянула ей руку во второй раз.

— Мое предложение все еще в силе. С документами я что-нибудь придумаю. Не в моих правилах бросать одинокую девочку одну на улицах. Курьер, а там посмотрим.

Сансет колебалась не долго — больше для вида. Она должна разобраться, что здесь происходит и удобнее всего это будет сделать работая бок о бок с аномалией в здании на той самой площади, где сломался тупой портал, созданный каким-то древним, у которого копыта росли прямо из задницы.

— Согласна, — кивнула она, крепко сжимая протянутая ладонь. — Меня, кстати, зовут Сансет. Сансет Шиммер.

__________________________________

*— написал, а потом догадался загуглить. Оказывается, Celestia c латыни переводится как "Небесная". Но давайте дружно сделаем вид, что это не так, ммм?

Глава 3

— В-ваш капучино, — краснея и отводя взгляд в сторону, сказал паренек, протягивая ей пластиковый стаканчик. — Два сахара, корица.

— Спасибо, сладкий, — Сансет облокотилась на стойку, прекрасно зная, какой эффект оказывает вырез, обнажающий часть молочных желез. — У тебя всегда получается сделать все именно так, как мне нравится.

Подмигнув покрасневшему еще сильнее так и оставшемуся для нее безымянным пареньку, приняла стакан и, развернувшись, пошла к выходу, прекрасно зная, к какой части тела прикован его взгляд. Закрыв за собой дверь, она фыркнула и, отхлебнув кофе, покачала головой. Честно, прямо сейчас уже просто было интересно, сколько еще ей будет сходить с рук бесплатный кофе.

К сожалению для обезьяньего интеллекта, самый вероятный ответ был — до самого конца. Слишком часто мужская половина человечества думала совсем не той головой. И не то, чтобы женская была сильно лучше.

Обезьяны, одним словом.

На обратном пути ее никто не беспокоил. В здании и так было мало людей в обеденный перерыв — все предпочитали проводить его на открытом воздухе, благо лето выдалось солнечным — но даже те, кто остались, скользили по Сансет взглядом, старательно не замечая, не здороваясь и не приставая с глупости вроде праздной болтовни. Все знали, что ничего хорошего из этого не выйдет — сарказм и неприкрытое равнодушие отталкивали обезьян со стопроцентной гарантией.