Космические твари

Экипаж использует подручные средства, ломик и перфоратор. Но титановые люки и переборки... Что?!

Он повернулся от экрана.

— Хорошо, иду...

Новая запись. Полковник уже в майке. Видимо от нехватки кислорода он начал потеть.

— Мы постоянно посылаем аварийный сигнал по закрытому каналу, но ответа нет. Пятый и шестой отсек не выходят на связь... Думаю, и локационники, и группа операторов бортовых орудий погибли от недостатка кислорода.

С ними погибли и два представителя заказчика, которые наблюдали за пуском изделия по мониторам пятого отсека. Седьмой отсек держится. Но, думаю, это ненадолго.

Начальник медицинской службы капитан Сенкевич приказал раздать скафандры, пять штук, тем, у кого есть семья и дети. Они позволят продержаться ещё четыре часа. Из двенадцати семейных, пятерых выбрали, вытягивая спички. Ребята, которым не повезло, уже поняли, что спасения не дождутся и пишут прощальные письма.

Адмирал Дьяконов, сволочь, тянет время, на связь не выходит. Не понимаю, чего он добивается.

Я, шесть часов назад послал, просьбу о спасении по открытому каналу, хоть это и запрещено. Думал — может быть хоть кому-то удастся выжить.

Первыми ответили американцы. Чуть позже — японцы. Но адмирал отказался от помощи и запретил спасателям входить в зону учений. Объяснил, что РКС сами успешно проводят спасательную операцию...

Не могу понять — что происходит... Я понимаю, что нас убивают, но зачем?...

И в конце:

— Я прошу тех, кто найдёт эту запись, передать её моей семье.

Ира... Ирочка. Я тебя люблю, солнышко. Я всю жизнь любил только тебя. Прости, если я чем-то когда-то тебя обидел. Деньги знаешь где. Те, что на карте — сними все, код тот же. Береги дочку. Целую тебя, счастье моё.

Катенька, ты моя радость, слушайся маму, помогай ей во всём, будь умницей, учись хорошо. Помни меня. Помни, папка тебя любит. Ты у меня самая лучшая девочка в мире.

На этом запись обрывалась.

Ира закрыла лицо руками. Нет, она не плакала. Её трясло.

Ромка приобнял женщину. Та ткнулась ему в грудь, судорожно дыша.

— Ира, давай я тебе валерианочки накапаю. Чтобы ты успокоилась.

Ира выпила лекарство. Бледная, до белых губ, она тяжело навалилась на Елисеева. Он посидел с ней в обнимку немного, потом поднял женщину на руки и положил её на софу. Снял кроссовки, укрыл пледом.

Через полчаса Ирина успокоилась. Села и начала обуваться. Ромка озабоченно спросил:

— Может тебе ещё полежать надо?

— Нет, спасибо Рома, ещё много работы. Давай смотреть дальше. Надо в боевой раздел как-то войти... Дина, как мне узнать, почему команду Брянска не спасали?

— Всё записано в боевом разделе.

— Пароль не подскажешь?

— Нет. В этом вопросе я вам не помощник.

Ира посидела, подумала, потом поинтересовалась:

— Дина, пароль входа в "боёвку" сложный или простой.

— Достаточно сложный, — размыто ответил искин.

— Тогда, — пояснила Ирина Роману, — он должен быть где-то записан. В каком-то текстовом файле.

Через десяток минут она нашла: GINI802613PRETORIEN.

Набрала на клавиатуре эту строку и искин сразу откликнулся:

— Доступ разрешён.

— Дина, — спросил Ромка, — теперь ты можешь рассказать — что произошло?

— Да, конечно.

И она рассказала...

;;;;;;;;;;

— Команде поступило задание — произвести демонстрационный выстрел специфическим снарядом. Демонстрацию должны наблюдать два представителя от покупателя. Этот неизвестный покупатель собирался приобрести пять таких снарядов. Но, для демонстрации поставили бракованное изделие.

— Что за изделие? — спросила Крачкина.

— Новое, засекреченное оружие — снаряд "Шторм-два". Отечественная разработка. Ученые всего мира пытаются повторить, но ничего не выходит.

— А что в нём секретного? — влез Роман.

— Принцип-то общеизвестен... — терпеливо поясняла Дина, — но вот техническое воплощение строго засекречено.

Сам снаряд состоит из импульсного гравитационного движителя, трехтонного заряда и системы прокола пространства.

Максимальное расстояние прокола — двенадцать с половиной километров. Это на опытных установках. А те, которые выпускаются для "Шторма" колют вакуум на пятьсот — пятьсот пятьдесят метров. Но частота прокола триста шестьдесят мегагерц. В результате снаряд, проходя через точки прокола, движется в реальном пространстве со скоростью сто восемьдесят тысяч километров в секунду. Хоть импульсный гравитационный движитель тянет массу с силой, всего лишь вдвое большей земного притяжения. Он там фактически только для поддержания линейного движения.

— Офигеть, — прошептал Елисеев, — ничё себе блямба!

А искин продолжал:

— Сбить такую "блямбу" невозможно. Потому, что на всём протяжении баллистической траектории её фактически нет. Отследить по выхлопу, как обычную ракету, этот снаряд невозможно, потому, что, сам понимаешь, реактивной струи нет. А скорость перемещения к цели — три пятых скорости света.

— А если промахнётся? — не унимался Роман.

— Промах невозможен. Каждый раз, когда эта штука "всплывает", курсовой процессор оценивает обстановку и корректирует траекторию. При тактовой частоте процессора сорок тысяч мегагерц, ему это несложно.

— Пипец. Так это мы скоро и того, — к звёздам... — предположил Ромка, — Искать другие цивилизации...

— Нет. Все живое, во время движения в проколе, погибает. Если только робототехника...

— А Брянск? — подтолкнула Ира.

— Ракета, или как там её назвать, банально застряла. Её перекосило и заклинило. Гравитационное зеркало, защищающее судно закрылось, а снаряд остался в шахте. Через четыре секунды включились и двигатель, и система прокола.

Гравитационный удар в замкнутом и бронированном пространстве привел к взрыву боеголовки. Выбило один люк загрузочного шлюза. Движок, оставшийся от "шторма", продолжал работать, потому, что ломаться в нём просто нечему.

Поначалу-то ничего страшного. Все так думали... Пострадала только стартовая платформа. Через двадцать четыре секунды энергия двигателя закончится, и он станет кучей неопасного железа. Но, после каждого гравитационного импульса, искорёженная шахта сдвигалась по корпусу. Шестой гравиимпульс пришёлся на боезапас. Там было шестнадцать обычных ракет с химическим двигателем, класса "Василиск". И они сдетонировали... Первые три отсека были полностью уничтожены. Четвёртый разгерметизировался... Все в отсеках погибли.

— А почему не стали спасать экипаж? — задала вопрос Ирина.

Ромка слушал, и у него складывалось полное впечатление, что рассказ ведёт человек, а не бездушная машина. А Дина продолжала:

— Все манипуляции адмирала Дьяконова, это, во-первых, желание скрыть преступление... Как я выяснила, продажа пяти ракет "шторм два" не была согласована ни с министерством обороны, ни с президентом. За несанкционированную торговлю секретным оружием адмирала бы по головке не погладили. Да даже, собственно, не за факт торговли, а за то, что группа... Скажу прямо — группа преступников... Хотела сделать всё тайно и ни с кем не поделиться выручкой. А самый страшный грех там, в верхах, это — не поделиться. Все, кто несёт уголовное наказание за расхищение госимущества и бюджета, это те, кто не поделились с тем, с кем надо. А те, кто поступил по "понятиям", как "правильные пацаны", те и дальше живут прекрасно. Вот.

— А во-вторых, это неумелые, глупые и дилетантские попытки не уронить рейтинг и цену товара. Сами понимаете — взрывающееся в момент пуска оружие никто не будет покупать. Отсюда и секретность. И то, что отрезали пусковую платформу от корпуса. И куча вброшенных в СМИ выдуманных, высосанных из пальца причин аварии, от атаки инопланетян до небрежности экипажа.

Правду от президента и от министра обороны скрыть не удалось. Всех крысятничающих адмиралов отправили в отставку. Дьяконов действовал не один, там работала целая команда.

Это потом уже создали специальный военный комитет под патронажем президента, по контролю за секретным вооружением.

— Почему президент покрыл эти махинации? — направила разговор Крачкина.

— А как он мог объяснить мировой общественности тот факт, что Россия торгует супероружием, которое может нести ядерный заряд, и от которого нет защиты. Американская ПРО здесь не поможет. Потому, что с момента пуска, до момента поражения цели, временной интервал менее секунды. Это при расстоянии до ста восьмидесяти тысяч километров. Ни одна противоракетная оборона просто не успеет среагировать.

А в нашем случае, покупатель смертельной игрушки — неизвестное, но явно не передовое государство, с сомнительной репутацией и с непредсказуемым правительством. Вот и подумайте — кто и как, после этого, будет строить отношения с такой страной, и с таким безответственным президентом, у которого на высшие должности в вооруженных силах поставлены банальные воры... Так что, главное — строгое соблюдение секретности и разумная дезинформация.

— А прокурорское расследование?

— У прокуратуры было два вывода, — просвещала Дина, — один для прессы, для народа и для всего мира, другой для министерства обороны и президента.

— А откуда тебе все это известно?

— Переговоры. Я отслеживаю все частоты. А делать это из космоса намного проще, чем на земле. И сразу скажу — такого задания мне никто не давал. Мне просто необходимо было понять — что произошло. Точнее сказать — почему это произошло.

— И ты поняла?

— Да... Все участвовали в этой сделке, вся цепочка командования, вплоть до адмирала Петухова.

— А с чего ты взяла про Петухова?

— Хм... — совсем уж по-человечески отозвался искин. — Он постоянно интересовался результатом пуска изделия "Ше-два". Обратите внимание — не результатом учений, не боеспособностью экипажа, а именно "результатом стрельб изделием". Он точно знал о незаконной торговой сделке. Нервничал очень. И всё торопил, торопил, торопил...

— Переговоры адмиралов у тебя записаны.

— Да. Я записывала всё, что касается Бердска. В том числе и по зашифрованным каналам.

Роман как-то близко к сердцу принял историю Крачкиных.

А Ира копала дальше.

— Дина, а кто покупатель?

— Я не знаю. Нет никакой информации о стране. Но, судя по переговорам, какие-то ортодоксы.

— А ты можешь показать этих самых "представителей"?

— Конечно.

Снова включился "кинопоказ".

Два бородатых мужика, с лицами, неотмеченными признаками технической гениальности, в маленькой каюте, лежали, пристёгнутые ремнями к стеновым ложементам. Видимо готовились спать. И разговаривали на непонятном языке.

— Дина, ты можешь перевести?

Снизу картинки побежали субтитры.

— Почему они так нервничают? — спрашивал один. — Это подозрительно. Мне это не нравится.

— А почему ты решил, что они нервничают? — поинтересовался тот, что постарше.

— Они торопятся. Суетятся.

— Я не видел, чтобы на этой шайтан-лодке кто-то суетился. Все заняты своими делами.

— Я говорю не про команду... Вот этот адмирал Дьяволов... Кстати странная фамилия, ты не находишь?

— Не Дьяволов, а Дьяконов.

— Да мне никакой разницы. Вот чего он такой нервный. Всех торопит. Он же только отвлекает. Он чего-то боится?

— Когда продают краденое, всегда спешат и боятся.

— Но ведь скупать краденое грех. Согласись.

— Это у единоверцев брать краденое нельзя. А у неправедных можно. Они же не у праведных украли, а у таких же нечистых, как и они сами. Пусть воруют и продают. А мы будем покупать. Потому, что нам нужно оружие, чтобы защищать наши ценности, наши духовные завоевания, наши семьи и нашу веру... Да и не нам решать такие вопросы. Наше дело посмотреть на работу этой ракеты и дать ей оценку. Покупать или нет — не нам решать.

— Ты правильно говоришь. Ты всегда правильно говоришь, Хайрулла.

Дина прокомментировала:

— Вот примерно так...

Ира помолчала, переваривая информацию, потом спросила:

— Есть ещё что-то?

— Ещё куча всего, — ответила Дина и запустила следующий клип.

На экране, разделённом надвое, беседовали по SТ-связи двое военных. Один полковник Крачкин, а второй...

Ирина пояснила:

— Алексей Вячеславович.

И уточнила:

— Адмирал Дьяконов.

Дьяконов горячился:

— Крачкин, что ещё за рапорт? Что за писанину ты развёл?

— В рапорте я все объяснил. Стрелять такой ракетой рискованно. Велика вероятность возникновения аварийной ситуации, с тяжёлыми последствиями.

— Никакого "ситуации" не будет. Всё пройдёт в штатном режиме. Что за паника, что за упаднические настроения? Возьми себя в руки, полковник.

— Алексей Вячеславович, а что — нельзя нормальную ракету продемонстрировать?

— А платить за неё ты будешь? Нормальная боевая подпространственная ракета стоит два с половиной миллиона. И, заметь себе, не рублей... А этот горбыль все равно на рекламацию отправлять, так пусть хоть делу послужит.

— Ясно...

— Что тебе ясно? Что?! Я тебе премию обещал? Обещал. Два оклада? Значит два оклада. Так что не истери, полковник, а спокойно выполняй поставленную задачу.

Клип закончился.

Ира горестно сжала губы. А Роман отреагировал:

— Вот сука. Он же угробил кучу нормальных мужиков!

Крачкина задумчиво сказала:

— Собственно, только эта история и укладывается в последовательность отслеженных событий.

— В смысле?

— Смотри: Два взрыва. Первый взрыв это ракета "шторм". И никакая она не учебная. Второй взрыв, это боезапас.

— А ведь все поверили, что "учебная", — возмущался Елисеев.

— Взрыв учебной ракеты, — хмурилась Ира, — Большего дебилизма придумать уже нельзя. А ещё комиссия говорила про пожар на борту. Не было никакого пожара, чему там гореть, одно железо... Потом отрезали пусковую платформу. Она, якобы, мешала выйти из пояса астероидов. Нет, главное — войти не мешала, а выйти мешает.

Ирина рассуждала спокойно. Может это подействовало лекарство, а может быть сама успокоилась, перегорела. Продолжила:

— Два гражданских на борту, это покупатели. Нам говорили, что это были специалисты по энергоустановкам. Ага. Специалисты... Инженеры, с такими бородатыми рожами. Очень смешно...

Теперь понятно и отсутствие спасательной операции, и увольнение адмиралов, и странное поведение сослуживцев. Всё сходится, всё выстраивается в цепочку.

Она горько усмехнулась.

— И они мне рассказывают о какой-то особенной чести офицеров РКС! Да если бы она у них была... Весь высший офицерский состав Космофлота должен был дружно застрелиться. Но у них слово "честь" очень смахивает на болезненное самолюбие, и как-то не соотносится с понятием "порядочность".

Ира встрепенулась.

— Это надо обнародовать. Люди должны это знать.

Ромка возразил:

— Я думаю, это ничего не даст... Но попробовать можно. У тебя за бугром знакомые есть?

— Да, у меня сестра в Бельгии. Замуж туда вышла.

— А ты можешь к ней уехать?

— Я вроде как невыездная. Но, думаю, папка мне поможет. Уматывать так и так придётся. Отсюда надо и дочку увозить.

— Правильно. И уже из Бельгии опубликуешь материал. А пока давай скомпонуем фильм.