...Исходя из услышанного на лекциях, каждого новоиспеченного Хранителя либо провожали до места работы (если место отдаленное), либо указывали направление. Эммануила же, как всегда ожидал новый (наверняка еще ни ком не испробованный!) способ транспортировки. Не сказав растерянному ангелу на прощание ни слова, его попросту впихнули в темный пугающий портал, который спустя несколько бесконечно-долгих, заставивших Хранителя покрыться испариной, мгновений, вдруг рассеялся, переходя в обжигающе-яркую, затопившую все вокруг вспышку света, настойчиво увлекающую Эммануила за собой, вниз, в другое измерение...
Ослепленный и испуганный Хранитель не сразу понял, что вышвырнуло его в воздухе, достаточно далеко от поверхности, а посему о крыльях своих он вспомнил только спустя несколько минут свободного полета, оглашенного дикими воплями самого ангела. Расправив перья, Эммануил широко взмахнул крыльями, взмывая ввысь и... едва успел увернуться от своего же вещмешка, беззаботно летящего следом. Кое-как поймав пожитки, ангел приземлился, наконец, на землю и опасливо огляделся.
Он стоял на пригорке, вокруг было темно и тихо. Внизу, словно в чаше, поблескивал редкими огоньками город шабашей и посвящений... И где-то там сейчас находится его подопечная. Бррр!!! Хранитель передернулся и тоскливо вздохнул...
Начинал накрапывать дождь. Непривычная прохлада пронзала тело насквозь. И Эммануил вдруг обнаружил, что стоит совершенно голым — его бывшая одежда испарилась при получении земного тела.
Пришлось срочно потрошить мешок, выискивая замену. Выбор оказался небольшим: штаны с ремнем и потрепанная обувь. Даже рубахи не положили, сэкономили! Нацепив одежку, Эммануил вывернул мешок наизнанку и обнаружил какой-то амулет и свой нимб, аккуратно завернутый в пергамент. Амулет ангел надел на шею, а вот с нимбом оказалось сложнее. В Раю тот парил над головой без приложения каких-либо усилий, но на Земле...
Эммануил и подбрасывал несчастный нимб вверх (набив себе три здоровенные шишки), и надевал на голову (успешно миновав которую, нимб оказывался на шее), и даже пробовал удержать его силой мысли (естественно, не вышло). Отчаявшись, ангел просто взял его в руку и взмыл над городом, повинуясь внезапному порыву лететь куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого места. Амулет на груди засветился ровным золотистым светом и нагрелся, обжигая кожу.
"Куда это мы намылились? — вкрадчиво поинтересовался изнутри печально знакомый голос Высшего Хранителя. — А ну марш на работу!"
Дальше был столб искр и провал в памяти. Очнулся Эммануил уже на полу в комнате от крика своей подопечной.
***
— Я попытался разбудить тебя, а ты огрела меня по голове...
— Дальше я знаю, — предупреждающе подняла руки я, пока обидчивый ангел не припомнил книгу. — Только вот почему ты во второй раз упал? Я тебя не трогала...
— Я...это... — вдруг смутился Эммануил. — От избытка чувств...
— В обморок, что ли? Тоже мне Хранитель Души! Да тебя самого охранять надо! — досадливо фыркнула я. — Кстати, когда ты говоришь заканчивается твоя работа?
— Через несколько дней после твоей смерти, — окончательно расстроился ангел.
— В общем, наказание мне пожизненное! И почему все самое плохое случается именно со мной?! — усталость и избыток впечатлений сыграли свое черное дело, и теперь я выплескивала эмоции уже не в силах остановиться. — Мало того, что меня притащили в эту дурацкую страну, так теперь я по твоей великой милости должна три дня кантоваться в лесу. И, если меня не сожрет за это время какой-нибудь зверь, неизвестно как проходить Посвящение! А потом всю(!) жизнь слушать твое нытье! Зачем ты вообще здесь нужен?.. Если бы Совет Магистров Чароны прежде чем вызывать кого-то из ваших спросил ради интереса мое мнение, я бы однозначно отказалась! Раньше как-то сама справлялась и ничего, а как только ты появился — все наперекосяк пошло!
Я замолчала, переводя дыхание и пытаясь хоть как-то успокоиться. Перед глазами, завораживая, танцевал костер, тихонько накрапывал дождик, где-то вдалеке подвывали волки, а вблизи тихо обижался ангел.
— Эммануил? — я недоуменно глянула на него и осеклась. Ангел весь как-то разом сник и отстраненно смотрел куда-то вверх, в небо.
Боже... Ну вот как всегда! Что мне стоило промолчать или хотя бы просто выбирать выражения, а? Он-то в моих бедах совсем не виноват. Так... Мелкое звено в цепи случайностей, начало которой положила данная мною Клятва...
Запоздало подковылявшая совесть пару раз царапнула меня когтистой лапкой и я, смирившись, попыталась исправить ситуацию:
— Ну, извини меня, пожалуйста... — я осторожно тронула Хранителя за плечо, тот вздрогнул как от удара, но не отстранился. — Я погорячилась. Просто растерялась — вот и наговорила чего ни попадя...
Эммануил медленно повернулся и посмотрел мне в глаза:
— А если не извиню?
— Значит, не помиримся, — развела я руками. — Я не умею много раз просить прощения. Честно. Мне и один-то сложно дался...
Ангел возмущенно глянул на меня, но, видимо уловив искренность в моих словах, а может просто не желая связываться, примирительно махнул рукой и сказал:
— На первый раз прощаю. Но ты мне расскажешь, откуда сама взялась. Должен же я как-то перед начальством отчитываться...
Теперь настал мой черед возмущаться. Хотя чего я, в общем-то, злюсь. Старый закон "ты — мне, я — тебе" действует, по всей видимости, не только на Земле. Так что за мной долг...
Я несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, и, решившись, начала рассказывать:
— Если ты надеялся получить к себе в подопечные порядочную гражданку Чароны или России — то я тебя разочарую... На данный момент я "зависла в воздухе" и буду пребывать в таком состоянии до самого Посвящения. А может и дольше. И все из-за того, что имела неосторожность дать одну Клятву...
Глава 2
Вялое декабрьское солнце неуклонно ползло к горизонту, медленно растворяясь в грязной дымке, навеянной городом. Очередная оттепель так толком и не начавшейся зимы подтапливала и без того небольшой слой снега, вместе с рьяными снегоуборочными машинами превращая его в темно-серую кашу, неприглядными кучами сваленную по краям проезжей части.
Тротуары чести быть очищенными не удостаивались, а посему образовавшийся на них каток был попросту бесполезно присыпан песком. Незадачливые прохожие, опасно балансируя между подозрительно свисающими с козырьков сосульками и "заботливо" наваленными дорожной службой грязными заледеневшими сугробами, постоянно поскальзываясь, падая и сшибая друг друга, хмуро продвигались по заветной тропе к намеченной цели.
Мне, к счастью, стать очередной пациенткой травмпункта пока не грозило. Я наблюдала за всем происходящим на улице из окошка старенького, потрепанного жизнью и дорогами троллейбуса, который пусть и медленно, скрипя всеми своими запчастями и пощелкивая на каждом повороте, но все-таки упрямо ехал вперед, невзирая на свое плачевное состояние.
"Может и доедет, если не рассыплется... — отстраненно подумала я, вслушиваясь в особенно горестный стон железа. В следующую секунду взвизгнули тормоза, и я едва успела выставить вперед руку, чтобы не удариться лбом о впереди стоящее сидение. — Или если водитель нас не добьет..."
Троллейбус, немного отдышавшись после такого потрясения, снова начал вдумчивое планомерное восхождение на небольшой пригорок. Однако взобраться на него, по всей видимости, рогатому несчастью было не суждено. Троллейбус вдруг нервно дернулся, обреченно забился в конвульсиях и, отчаявшись продвинуться вперед хотя бы на метр, заглох. Спустя несколько секунд завелся снова, и, кое-как подкатив к обочине, зловеще взвыл и печально гудя потихоньку затих. На этот раз окончательно.
"Нет, — бесстрастно констатировала я. — Все-таки не доедет".
Удивленное перешептывание пассажиров перекрыл мрачный бас водителя:
— Приехали, граждане! Обесточка!
Дав людям на осознание сего факта с минуту, троллейбус с тягучим скрипом открыл переднюю дверь, впуская прохладный сырой воздух. Водитель приглашающе махнул рукой:
— Можете выходить. Да осторожнее же! По одному!! — поспешно рявкнул он, наблюдая как народ, возмущенно галдя, единым потоком ломанул в несчастную дверь, по пути зажимая женщину, распространяющую билеты. — Кондуктора не трогайте! Все равно деньги за проезд вам никто отдавать не станет! Не по нашей вине встали!
Толпа зашумела еще сильнее, и водитель, неодобрительно покачав головой, открыл остальные двери, окончательно выстужая и без того холодную машину.
— Ну что за люди... — пробормотал он, глядя как народ тремя нестройными ручейками разбредается по тротуару. — По одному вроде ничего, а как вместе соберутся...
Водитель со вздохом обернулся и оглядел салон, где осталось сидеть всего трое: я, да совсем уж преклонного возраста бабка с дедом, которые в силу своих лет и здоровья попросту были не способны одолеть пеший переход до своего дома.
Мне же, в общем-то, было абсолютно все равно — идти или оставаться. До моего района было еще одиннадцать остановок, которые пешком, да по такой погоде грозились затянуться часа на четыре. А посему я решила смириться с судьбой и подождать хотя бы полчаса. Ну, или час... Или два... Должны же эту проклятую линию когда-нибудь сделать?!
— Ну, сидите... — расценив наши мрачные взгляды, как готовность держаться до последнего, сказал водитель и закрыл двери.
Я достала зеркало и хмуро уставилась на свое отражение. Существенно ничего с утра не изменилось. Разве только усталые тени под глазами стали ярче. Ну так правильно! Вчера весь вечер до полуночи отношения со своим благоверным выясняла. Потом — пока домой добралась, пока спать легла, а сегодня ни свет ни заря побежала на практику. По иронии судьбы та находилась как раз неподалеку от его дома, целый день заставляя меня бороться с желанием заявиться к нему и все-таки закатить скандал. Потому как хлопать дверью, пусть и оглушительно, теперь казалось мне возмутительно мало...
Я еще раз задумчиво посмотрела на себя в зеркало. Вроде бы ничем особенным я от других людей не отличаюсь. Обычные зеленые глаза с темно-серым ободком радужки, длинные каштановые волосы, небольшой рост, среднее телосложение, невыразительная внешность. В целом — стандартная выпускница университета, которой бы полагалась вовсю подумывать о будущей семье, карьере, иметь кучу друзей и вообще весело проводить беззаботную студенческую пору. Но все это, к сожалению, не мое...
Обладая, в общем-то, далеко не замкнутым характером, к людям я особо не стремилась. Да и толпа по какой-то причине меня за единомышленницу не считала, невольно вытесняя за свои пределы. Не скажу чтобы это меня радовало — все-таки тяжеловато жить, не имея почти никакой поддержки, кроме семьи и пары хороших знакомых, которые худо-бедно, но смогли притерпеться к моим закидонам, — скорее огорчало и ставило в тупик. Хотя, впрочем, я давно привыкла.
Я глянула в окошко, наблюдая, как тоскливая процессия пассажиров неспешно скрывается из виду. Может попробовать вести себя как большинство и тогда люди потянутся?
Хм, например, стоило бы выскочить вместе со всеми из троллейбуса и, поскальзываясь, брести по направлению к дому... Наверняка смогла бы попутно выслушать множество мнений по поводу нашего правительства, города и вообще жизни. А может и свое выразить. Стала бы, так сказать, ближе к народу...
Вдруг, словно в ответ на мои мысли, раздался удивленный возглас водителя, троллейбус натужно дернулся и завелся.
— Ток дали! — обрадовано улыбнулась бабка, усаживаясь поудобнее. — Сейчас поедем!
Возмущенно заскрипев, средство передвижения тронулось с места и, спустя пару минут, все-таки преодолело пригорок, нагнав выпущенных некоторое время назад пассажиров.
До остановки оставалось еще метров пятьдесят, а раньше водитель останавливаться права не имел. А посему мы медленно и торжественно проехали мимо несчастных.
Я иронично улыбнулась, глядя на постепенно вытягивающиеся лица заметивших нас людей, и едва удержалась от того, чтобы помахать им рукой. Все-таки лучше, наверное, оставаться самой собой, а не поддаваться на всеобщие провокации, иначе бы я сейчас также как и все остальные с разъяренным воплем неслась за троллейбусом...
Остановившись у железного козырька остановки, водитель мрачно ждал, пока разозленный народ добежит-таки до заветных дверей и, с глухим рычанием отталкивая друг друга, заберется во внутрь, поспешно занимая свободные места.
Возмущенные крики, ругань, детский плач, топот и шум мотора затопили пространство тяжелой пеленой, заставляя меня поморщиться. Но среди всего этого шума мое сознание вдруг вычленило что-то, что, пройдясь ледяными колючками по сердцу, заставило меня невольно вздрогнуть. Что это? Предчувствие? С кем-то из близких что-то случилось?
Я поспешно огляделась. Редко, но все же со мной случаются приступы так называемой интуиции. И всегда они предупреждают о том плохом, что уже произошло или произойдет вот-вот...
Троллейбус, наконец, впустил последнего пассажира и, закрыв двери, потащился дальше. Предчувствие слегка сменило направленность и превратилось в откровенную тревогу. И чем дальше мы ехали, тем больше она усиливалась. Зря я не вышла на остановке...
Но еще не поздно выйти сейчас.
Я порывисто вскочила с сидения и, не слушая возмущенных восклицаний по поводу своей бесцеремонности, начала поспешно пробираться к кабине водителя.
...Вот и все. Я рядом. Последний шаг... Так да или нет? Секундное раздумье. Да!..
Я постучала костяшками пальцев в стекло:
— Выпустите меня!
Дверь в кабину открылась. Водитель, не оборачиваясь, бросил:
— Не положено. Скоро остановка.
— Выпустите! Мне плохо! — заорала я, заставляя его подпрыгнуть от неожиданности. — Быстро! — я со всего размаха ударила кулаком в фанерную переборку. Народ вокруг меня изумлено расступился, перешептываясь.
Водитель притормозил и, обернувшись, удивленно смерил меня взглядом.
— Ну пожалуйста... — отчаянно прошептала я.
— Полоумная... — пробормотал мужчина, послушно отворяя двери. — То уходить не хочет, то выпусти ее...
Я выскочила из транспорта и почти бегом устремилась в обратную сторону. Только сейчас я поняла, что влекло меня: протяжный, леденящий душу вой, в моем сознании воспринимаемый, как отчаянный призыв. И чем ближе я подходила к источнику зова, тем сильнее отступали посторонние мысли, оставляя лишь единственное желание — помочь...
* * *
...Довольно просторный двор изящного двухэтажного дома, стоящего чуть в стороне от протоптанной людьми дорожки. Недостроенный кирпичный забор закрывает лишь малую его часть, оставляя пытливым взглядам возможность любоваться уже почти до конца отстроенным коттеджем.
Я поспешно шагнула во двор и тут же едва не выскочила с воплем обратно: источником непонятного зовущего воя оказалась здоровенная псина, по размерам явно превышающая все известные мне породы. Огромный черный пес с густой, лоснящейся шерстью, укомплектованный кучей острых зубов и пронзительно сиреневыми глазами, изредка отливающими краснотой, здорово напоминал волка или еще кого похуже.
